Если когда-нибудь вы задавались этими вопросами, то позвольте вам представить новую статью Максима Лебского, где вы найдёте все необходимые ответы. Это один из лучших, наиболее выверенных и подробных материалов, когда-либо написанных для ВБ. Так что просим любить и жаловать.
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение
1. Зарождение капитализма в Советском Союзе
3. Формирование российского правящего класса
4. Стабилизация российского капитализма в 2000-е гг.
6. «Сырьевая супердержава»
Заключение
6. СЫРЬЕВАЯ СУПЕРДЕРЖАВА
Если обратиться к содержанию диссертации В. Путина, суть которой кратко изложена в статье «Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики», то многое становится ясным. Путин в статье обрисовывает свое видение основного вектора социально-экономического развития Россия. С точки зрения Путина, Россия должна использовать свои огромные природные ресурсы для создания сырьевой периферийной экономики, способной в значительных масштабах поставлять минеральное сырье на мировой рынок. В 1990-е гг. борьба между разными олигархическими кланами мешала построению структурированной сырьевой экономики. Путин предлагает создать в добывающей промышленности мощные корпорации, которые при государственной поддержке будут способны доминировать на международном рынке углеводородного сырья. Эти планы были воплощены в деятельности двух крупнейших государственных компаний - Роснефть и Газпром [124].
Вывод статьи Путина достаточно очевиден:
"Российская экономика в XXI веке, по крайней мере в первой его половине, по-видимому, сохранит свою сырьевую направленность. Потенциальная ценность балансовых запасов полезных ископаемых России позволяет рассматривать минерально-сырьевой комплекс как базис устойчивого развития страны на длительную перспективу. Наличие крупного природно-ресурсного потенциала России обуславливает ее особое место среди индустриальных стран. Ресурсный потенциал при его эффективном использовании станет одной из важнейших предпосылок устойчивого вхождения России в мировую экономику" [125].
Становление модели «сырьевой супердержавы» происходило на волне роста российской экономики. Этот рост главным образом обуславливался резким увеличением цен на нефть:
средняя экспортная цена российской сырой нефти в 1998 г. – 74 долларов за тонну, 1999 г. – 111 долларов,
2000 г. – 180 долларов,
2001 г. – 156 долларов,
2002 г. – 163 долларов,
2004 г. – 232 долларов [126].
Важную роль в увеличении прибыли от экспорта минерального сырья в конце 1990-х гг. также сыграла девальвация рубля, которая привела к резкому снижению цены на нефть внутри страны:
в 1999 г. внутренняя цена нефти за одну тонну – 26 долларов (в 1997 г. – 74 долларов), экспортная цена – 111 долларов [127].
Экспорт сырой нефти увеличился с 144,4 млн тонн в 2000 г. до 260,3 млн в 2004 г [128].
По официальным данным, ВВП России давал следующие цифры роста:
в 2000 г. — 10 %,
в 2001 г. — 5,1 %,
в 2002 г. — 4,7 %,
в 2003 г. — 7,3 %,
в 2004 г. — 7,2 %,
в 2005 г. — 6,4 %,
в 2006 г. — 8,2 %,
в 2007 г. — 8,5 %,
в 2008 г. — 5,2 %,
в 2010 г. — 4,5 %,
в 2013 г. — 1, 3 %,
в 2015 г. – падение на 3,7% ) [129].
По альтернативным расчетам экономиста Г. Ханина, наиболее динамичный период роста российская экономика переживала в период 1999-2008 гг (средний рост ВВП 5,2 % в год) [130].
Определяющей причиной этого была возможность использования незагруженных основных фондов еще советских предприятий и значительного числа безработных: средняя загрузка мощностей в промышленности по 44 видам продукции в 1998 г. составила 34,2 %, в 2003 г. по 82 видам продукции она составила уже 46 %, в 2008 г. по 73 видам продукции составила 59,4 % [131].
К началу мирового экономического кризиса в 2008 г. возможность использования незагруженных советских промышленных фондов была исчерпана, а оставшиеся неиспользованными фонды уже сильно устарели.
Важно отметить, что нефтедоллары российская власть тратила не на диверсификацию экономики, а наполняла ими Стабилизационный фонд, впоследствии разделенный на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. Российские резервы, хранящиеся в иностранной валюте и американских госбумагах, фактически работали на экономику США, не принося никакой существенной пользы стране.
Российские политики 2000-х г. продолжали дело монетариста Е. Гайдара. Гайдар писал:
"Наиболее распространенные меры, применяемые для регулирования проблем, связанных с нестабильностью сырьевых цен, - формирование стабилизационных фондов, пополняемых во время благоприятной конъюнктуры и используемых тогда, когда цены падают" [132].
Как справедливо отмечал Р. Дзарасов, такой узко-бухгалтерский подход к бюджету (простое сведение цифр), демонстрировал непонимание со стороны правящего класса реальных нужд российской экономики, которая с развала Советского Союза остро нуждалась в капиталовложениях в сферу обрабатывающего производства. Ограниченная эмиссия могла способствовать росту уровня потребления населения, и соответственно, дала бы стимул для развития отраслей, ориентированных на внутренний рынок.
Приход к власти Путина только усилил сырьевую специализацию российской экономики. В структуре российского экспорта львиную долю продолжают занимать минеральные продукты и металлы. Процентная доля минеральных ресурсов (нефть, нефтепродукты, газ) в российском экспорте
в 2000 г. – 53,8 %,
2005 г. – 64,8 %,
2010 г. – 68,5 %,
2013 % - 71, 5 %,
2016 г. – 59,2 %.
Металлы, драгоценные камни и изделия из них
2000 г. – 21,7 %,
2005 г. – 16,8 %,
2010 г. – 12,7 %,
2013 г. – 10,5 %,
2016 г. – 13,3 %.
Доля экспорта машин и иного оборудования неуклонно сокращалась до 2013 г.:
2000 г. – 8,8 %,
2005 г. – 5,6 %,
2010 г. – 5,4 %,
2013 г. – 5,5 %,
2016 г. – 8,5 % [133].
Для сравнения стоит привести по цифры структуре внешней торговли СССР. В 1985 г. на экспорт машин, оборудования приходилось – 15 % от всего экспорта, топлива и электроэнергии – 47, 3 %, металлы – 8,4 % [134].
Импорт: машины и оборудование – 40,7 %, продовольствие и сырье для их производств – 17,1 %.
В 2012 г. доля российских машин и оборудования в мировом экспорте составил менее 0,3 %.
За тот же год доля импорта машин и оборудования в РФ превысил экспорт в шесть раз, при этом в 1998 г. разрыв в пользу импорта был лишь в два раза [135].
Таким образом в 2000-е гг. мы видим закрепление России в качестве сырьевой полупериферии в рамках мировой капиталистической системы.
Рисунок № 4. Структура экспорта и импорта (по данным ФТС, Росстата) [136]
В отличие от ельцинского периода, в начале 2000-х гг. мы можем наблюдать институализацию крупного капитала на базе сращивания бюрократии и олигархии. Российское государство в лице Путина в новых условиях должно было выступать медиатором в борьбе разных олигархических групп, для реализации общеклассового интереса бюрократ-буржуазии. Сам Путин в 1999 г. писал в своей статье:
"Независимо от того, в чьей собственности находятся природные, в частности минеральные, ресурсы, государство вправе регулировать процесс их освоения использования, действуя в интересах общества в целом и отдельных собственников, чьи интересы вступают в противоречие друг с другом, а для достижения компромисса необходима помощь государственных органов власти" [137].
Сырьевая зависимость обусловила серьезные диспропорции в развитии всего национального хозяйства России. В докладе Сбербанка за 2011 г., посвященном модернизации предприятий обрабатывающей промышленности, содержатся данные опроса руководителей 698 предприятий.
На вопрос «Когда последний раз проводилась комплексная модернизация Вашего предприятия?»
30% руководителей вообще ничего не смогли ответить;
26% - менее 5 лет тому назад (от 2011 г.);
11,5 % - 6-10 лет назад;
4,2% - 11-15 лет;
7,1% - 15-20 лет;
10% - 21-30 лет; 11% - более 30 лет назад.
В докладе также сказано, что за период 1991-2000 г. модернизацию осуществили лишь 16% предприятий (чьи руководители смогли дать ответ на вопрос), за период с 2001 до 2005 гг. доля модернизированных предприятий также равняется 16% [138].
За срок с 2000-2008 гг. более половины опрошенных предприятий не инвестировали в разработку собственных инновационных технологий [139].
На 2011 г. официальная цифра износа основных производственных фондов составила 45-65%, а в машиностроении – более 70% [140].
Крайне низкий уровень инвестиций в модернизацию производственных фондов обусловливается ориентацией собственников на получение инсайдерской ренты. На поддержание инфраструктуры контроля субъекты правящего класса тратят значительную часть своих доходов, что вынуждает их делать ставку на получение дохода в самые короткие сроки.
Низкая квалификация высшего звена менеджмента на предприятиях обрабатывающей промышленности обусловливает отсутствие у многих из них стратегического плана развития.
33% из опрошенных руководителей предприятий не имеют в принципе никакого плана,
11,5% предприятий принимали этот план еще до экономического кризиса 2008 г.
Но у 55% предприятий, которые имеют план, его временной горизонт ограничен промежутком 1-3 года [141].
В 2000-е гг. наиболее бурно развивались отрасли обрабатывающего производства, которые были связаны с экспортом (химическая промышленность, нефтехимия, черная и цветная металлургия). Именно на эти отрасли приходится самый большой процент инвестиций в НИОКР. Они имеют минимальный план развития и самый большой приток молодой рабочей силы.
Экономическая ориентация правящего класса на сырьевой экспорт обусловила продолжающуюся деиндустриализацию промышленного производства, связанного с внутренним рынком. От деиндустриализации большего всего пострадали наукоемкие и высокотехнологичные производства. Индекс производства в машиностроении в 2016 г. составил лишь 45,7% от уровня 1991 г.
В производстве машин и оборудования среднегодовая численность работников снизилась с 2,8 млн человек в 2000 г. до 1,2 млн в 2005 г., 2016 г. - 682 тыс. человек.
В производстве электроники показатели на порядок лучше: в 2016 г. индекс производства в сравнении с 1991 г. составил 119%. Производство электрооборудования:
2000 г. - 1 млн человек,
2005 г. - 887 тыс. человек,
2016 г. - 751 тыс. человек.
Производство транспортных средств и оборудования: в 2016 г. индекс производства составил 66 % от 1991 г. Среднегодовая численность занятых:
2000 г. - 1,4 млн,
2005 г. - 1,2 млн человек,
2016 - 943 тыс. человек [142].
Если мы взглянем на официальную статистику, отражающую динамику изменения в структуре занятости, то мы увидим, что за годы «стабильности» наблюдается сокращение занятых в обрабатывающей промышленности:
2000 г - 12 млн 297 тыс. чел.,
2005 г. – 11 млн. 506 тыс.,
2009 г. - 10 млн 378 тыс.,
2016 г. – 9 млн. 805 тыс.
За 16 лет численность занятых в обрабатывающей промышленности сократилась на 2,5 млн человек.
Среднегодовая численность занятых в сельском хозяйстве упала с 8 млн 996 тыс. человек в 2000 г. до 6 млн 286 тыс. в 2016 г.
Вместе с этим увеличилась численность занятых в строительстве:
2000 г. – 4 млн. 325 тыс.,
2009 г. – 5 млн. 287 тыс.,
2016 г. – 5 млн. 535 тыс.;
Оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования:
2000 г. - 8 млн. 806 тыс. человек,
2009 – 11 млн. 997 тыс. [143],
2016 г. – 13 млн. 38 тыс.
Государственное управление и обеспечение военной безопасности; социальное страхование:
2000 г. – 3 млн 98 тыс. человек,
2009 г. – 3 млн. 785 тыс.,
2016 г. – 3 млн. 678 тыс.
Финансовая деятельность:
2000 – 657 тыс. человек,
2008 – 1 млн. 97 тыс.,
2016 г. – 1 млн. 250 тыс.
Из приведенной статистики очевидно, что в течение двух десятилетий XXI века в России шло сокращение индустриального пролетариата за счет перехода рабочей силы в сферу строительства, услуг и торговли.
Рис. 5. Распределение занятого населения по видам экономической деятельности на основной работе, в среднем за год, 2016 г. (по данным Росстата) [144].
При этом общая численность пролетариата остается относительно высокой. Официальная статистика дает нам следующие цифры:
квалифицированные работники сельского и лесного хозяйства, рыбоводства и рыболовства – 2,5 млн чел;
квалифицированные рабочие промышленности, строительства, транспорта и рабочие родственных занятий – 9,4 млн чел;
Неквалифицированные рабочие – 6,3 млн чел;
Операторы производственных установок и машин, сборщики и водители – 9,1 млн. чел;
продавцы – 5,4 млн чел. [145];
нелегальные трудовые мигранты – от 2,6 до 3,4 млн человек [146].
Важно заметить, что данные цифры имеют условный характер и не позволяют определить степень имущественного расслоения между разными профессиональными группами пролетариата. О наличии этого расслоения свидетельствуют средние зарплаты в разных отраслях промышленности. Так, например, в текстильном производстве средняя зарплата на 2013 г. – 17 065 рублей, производство пищевых продуктов – 28 779 рублей, химическое производство – 43 318 рублей [147].
Также расслоение усиливается вследствие наличия у рабочих собственности (квартира, автомобиль), которая может использоваться для заработка. В связи с вышесказанным корректнее говорить о наличии в России класса наемных работников разной степени пролетаризированности [148].
Важным аспектом состояния рабочего класса является его возрастная структура. Если мы сравним все отрасли экономики, то в сфере обрабатывающего производства в 2016 г. средний возраст – 41 год при среднем в экономике 40,7149. На 2016 г. около 4,1 млн из 10,3 млн занятых в обрабатывающей промышленности имели стаж по последнему месту работы свыше 10 лет [150]. По словам заместителя генерального директора ОАО "Объединенные машиностроительные заводы" Е. Г. Плюснина:
"Средний возраст работников на промышленных предприятиях России сегодня (2012 г.) превышает 50 лет" [151]
Центр макроэкономических исследований Сбербанка провел в 2012 г. опрос руководителей 502 промышленных предприятий из разных регионов. В ходе опроса выяснилось, что наиболее остро проблема молодых кадров стоит
в машиностроении (71 % квалифицированных работников старше 40 лет),
в электроэнергетике (68 % квалифицированных работников старше 40 лет),
в легкой промышленности (58 %квалифицированных работников старше 40 лет) [152].
Авторы доклада проводят границу между новыми/ модернизированными предприятиями (менее 10-ти лет назад) и устаревшими советскими заводами. Молодые работники идут преимущественно на новые предприятия, в то время как на старых заводах приток молодой рабочей силы крайне невысок. Исходя из опросов, наиболее высокий процент притока молодых кадров наблюдается в металлургии, химической и нефтехимической промышленности [153].
Какие выводы можно сделать из приведенной статистики?
В ходе 2000-х гг. в России окончательно сформировалась модель полупериферийного капитализма, базирующаяся на экспорте энергоресурсов.
В годы правления Путина страна не совершила никакого технологического рывка, продолжая использовать советскую энергетическую и промышленную инфраструктуру. Укрепление сырьевой зависимости российской экономики привело к значительному сокращению численности занятых в обрабатывающих производствах (на 2,5 млн. человек), при значительном росте сферы строительства, торговли и услуг.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Возвращение России к статусу капиталистической полупериферии в начале 1990-х гг. не было случайным явлением, а вытекало из экономической логики развития Советского Союза с 1960-х гг. Теневой рынок, кооперативы, «комсомольская экономика» были теми зернами, из которых вырос российский капитализм. Все перечисленные явления были лишь условиями для постепенного вызревания полноценной рыночной системы. Определяющее значение для качественного перехода имела политическая воля части номенклатуры, которая была нацелена на разрушение планового хозяйства и приватизацию государственной собственности. Новый правящий класс в России появился на основе смычки между номенклатурой и прорыночными элементами в советской экономике, которые стали усиливаться с началом Перестройки.
В 1990-е гг. правящий класс не был четко структурирован по причине происходившего передела собственности. В результате приватизации, проходившей в три этапа, сформировалось семь основных финансово-промышленных групп, которые концентрировали в своих руках основные экономические ресурсы страны и СМИ. С президентских выборов 1996 г. режим Ельцина попал в полную зависимость от олигархических групп, что выразилось в проникновении ряда олигархов в вертикаль политической власти. Непрекращающиеся войны между олигархами за перераспределение собственности и дефолт 1998 г. подорвали новую экономическую модель. Приход Путина к власти стал следствием компромисса между бюрократией, силовиками и олигархами, заинтересованными в сохранении целостности экономического пространства страны и стабилизации российского капитализма.
В первое десятилетие 2000-х гг. российский капитализм приобретает завершенную форму. Центральным звеном в его структуре становится инфраструктура контроля над финансовыми потоками предприятий, на основе которой правящим классом извлекается инсайдерская рента. Инсайдерская рента являющаяся, по верному замечанию Р. Дзарасова, проявлением внеэкономического принуждения, обуславливает авторитарный характер российского государства. Бюрократия, силовики и крупная буржуазия заинтересованы в друг друге, образуя тесный союз, которому противостоят дезорганизованный и деморализованный пролетариат.
Экономическая модель современной России предопределяет слабость социалистического движения по нескольким причинам:
1) В 1990-е гг. произошло резкое падение промышленного производства, которое в 2000-е гг. восстановлено лишь частично в некоторых отраслях, ориентированных на мировой рынок (нефтехимическая промышленность, нефтяная промышленность, черная и цветная металлургия). С 1990-х гг. идет неуклонное сокращение численности промышленного пролетариата – той социальной силы, которая традиционно является ядром социальной базы социалистических сил в странах центра и полупериферии.
В 1991 г. численность промышленных рабочих в РФ – 17 млн человек, 1995 г. - 13 млн человек, 2000 г. – 10, 4 млн человек [154].
По расчетам В. Трушкова общая численность рабочего класса за 10 лет неолиберальных реформ сократилась примерно на 13 млн человек [155]. В период 2000-2010 гг., по данным Максимова, общая численность рабочих сократилась с 36,6 млн. человек до 28,7 млн человек, из них квалифицированных рабочих в 2000 г. было 30,6 млн человек, а через десять лет – 22,9 млн человек [156];
2) Правящий класс, состоящий из крупной буржуазии, бюрократии и силовиков не заинтересован в промышленном развитии России и продолжает использовать экономическую модель сырьевой полупериферии. Об этом вполне откровенно писал сам Путин еще в 1999 г.:
"Ресурсный потенциал при его эффективном использовании станет одной из важнейших предпосылок устойчивого вхождения России в мировую экономику" [157].
Именно поэтому дальнейшее существование данной модели не предполагает никакого усиления промышленного капитала, который был бы заинтересован в развитии национального производства;
3) Экономическая интеграция крупного бизнеса и бюрократии в начале 2000-х гг. привела к созданию мощных корпоративных структур, выступающих основным организационным каркасом, цементирующим единство правящего класса. Несмотря на имеющиеся противоречия внутри правящего класса, они на сегодняшний день не переходят в открытое столкновение между конкурирующими группами. Бюрократ-буржуазия за время правления Путина чрезвычайно усилилась, подчинив себе все более или менее крупные политические партии и силы;
4) В России отсутствует крестьянство как класс мелких земельных собственников, способный в странах аграрной периферии выступать важной социальной опорой революционного движения;
5) Деиндустриализация российской экономики привела к переходу значительной части рабочей силы в сферу услуг. Пролетариат, занятый в сфере услуг и торговли, значительно сложнее организовывать, чем промышленный пролетариат в виду его рассеянности и небольшой концентрации занятых на одном предприятии (7,17 человек на одно предприятие в сфере услуг в 2010 г.; в обрабатывающей промышленности — 18,5 человек) [158].
Россия как полупериферия воспроизвела в своем развитие некоторые черты устройства стран-ядра. Речь идет о раздутой сфере услуг. Перемещение индустриального производства из ЕС и США в страны периферии, активно начатое в 1970-е гг., привело к сокращению числа промышленных рабочих в развитых странах. Это стало одной из причин кризиса профсоюзов и левого движения в Европе, несмотря на отдельные всплески в их активности. Вопрос о возможностях самоорганизации среди пролетариев в сфере услуг и торговле в России остается открытым, но пока они не демонстрируют большой активности;
6) Средний возраст российского пролетариата превышает 40 лет, достигая в некоторых отраслях промышленности 44-45 лет. Значительная часть промышленных рабочих получила рабочую квалификацию в конце 1990-х гг. – период глубокого кризиса и поражения левых сил. У российского пролетариата отсутствуют традиции и навыки профсоюзной борьбы и самоорганизации, что на фоне сокращения числа занятых в обрабатывающей промышленности, приводит к размыванию ядра пролетариата – промышленных рабочих. Пролетариат в начале 2000-х гг не только численно сократился, но и морально деградировал. Годы нищеты и вынужденной безработицы подорвали самоуважение рабочих и веру в собственные силы. Максимов пишет:
"Вместо уверенных в себе, нередко бравирующих своей незаменимостью, появлялись безропотные, молчаливые, согласные на все, боящиеся быть заподозренными в протесте (тем более коллективном) рабочие кадры. По нашим данным, многие ощущали себя изгоями, «никому не нужными», отчаявшимися устроить свою жизнь, нередко обозлёнными на весь мир" [159].
В 1990-е гг. резкое падение промышленного производства привело к деклассированию миллионов рабочих. Вследствие размывания устойчивой системы занятости, люди очень часто меняли место работы, переходя за короткий срок из одного социального класса в другой, к примеру: промышленный рабочий, мелкий предприниматель, охранник. В 1998 г. безработица достигла цифры 4,8 млн человек (средний возраст – 34 года). По подсчетам социолога Б. Максимова:
"…прошли через статус "незанятого" с 1992 г. по 1998 г. примерно по 10 млн. каждый год, а всего более 60 млн. человек; из них рабочие составляли около 67%, т.е. более 40 млн. человек" [160].
Такая подвижная занятость не позволила сформироваться пролетарскому классовому сознанию, на основе которого рабочие могли бы вести последовательную борьбу за свои экономические и политические права.
Как показали многочисленные рабочие протесты в 1990-е гг. большинство требований протестующих касались невыплаты зарплат (по подсчетам Максимова, 90 % протестных выступлений в 1990-е гг. [161]), после начала даже частичных выплат забастовки как правило прекращались. Протесты против задержек зарплаты были сугубо оборонительной борьбой, которая не могла стать источником для развития сильного тред-юнионистского движения. Межотраслевая солидарность между рабочими стала исключением. Рабочие протесты по своей форме чаще всего оставались локализованными выступлениями рабочих одного предприятия, которые боролись за выплату задолженностей по зарплате на конкретном предприятии. Максимов пишет:
"По данным нашего анализа, из забастовок в производственных отраслях чисто рабочие выступления составляют примерно 1/3. Таким образом, протестная активность рабочих оказывается намного более низкой, чем у учителей, при всей созданной в общественном мнении картине размаха забастовочного движения в 1990-е годы" [162].
Когда же люди пытались входить в политику, их удачно использовали в качестве массовки в борьбе между различными группами внутри правящего класса. Как справедливо отмечает А. Тарасов, классообразование сверху (бюрократ-буржуазия) шло намного быстрее классообразования снизу (пролетариат) [163].
Экономика построенная на извлечении инсайдерской ренты оказала определяющее влияние на структуру трудовых отношений. В этой связи полезно обратиться к работам К. Клеман, которая рассматривает роль неформальных практик в трудовых отношениях. Сеть неформальных связей между рабочими и руководством была важной традицией организации труда на советских предприятиях. В отсутствии независимых профсоюзов личные связи с руководством являлись для советских рабочих важным средством, позволяющим решать личные проблемы и получать дефицитные товары.
Вертикальные связи внутри предприятия накладывались на горизонтальные связи рабочих между собой, образуя целую неформальную сеть, в которую были вовлечены как администрация, так рабочие завода. В ситуации экономической катастрофы 1990-х гг. неформальные практики усилились, они использовались рабочими для сохранения минимального заработка и рабочего места. Клеман пишет о противоречивом влиянии неформальных практик:
"С одной стороны, они позволяют людям приспосабливаться к нестабильным условиям, уменьшить свою уязвимость. Но, с другой, они в некотором смысле усиливают эту дестабилизацию и способствую укреплению новой капиталистической системы, питающейся неформальностью и нестабильностью. Для рабочих неформальные практики нередко служат способом сопротивляться сверхэксплуатации и отчуждению" [164].
Функциональность неформальных связей под влиянием рыночных отношений существенным образом изменилась:
"Советский блат, по словам опрошенных, обслуживал повседневные практики потребления, а постсоветские связи фокусируются на нуждах современного бизнеса. Отношения советского блата предполагали ответную потенциальную помощь, это был обмен услугами между людьми, по роду своей деятельности имеющими доступ к разнообразным дефицитным ресурсам. Постсоветские же неформальные связи дают возможность решать многие деловые вопросы, но по рыночным расценкам. Эти расценки, конечно, неформальны, но вполне устойчивы. Вместо ответных обязательств работает правило рыночных расчетов за услугу" [165].
На рубеже 1990-2000-х гг. в руках работодателей находилось очень много неформальных рычагов управления производством, от которых зависела заработная плата, увольнение рабочих, продвижение их по карьерной лестнице и т.д. В ответ на это большинство рабочих продолжало отказываться от коллективной борьбы в пользу тактики индивидуального выживания за счет особых связей с начальством, мелкого воровства или простого пьянства. Вовлеченность рабочих в сеть неформальных контактов и взаимных обязательств была и остается одним из главных препятствий для выстраивания горизонтальных связей внутри рабочего класса. Клеман пишет:
"В данной ситуации массовые социальные акции протеста маловероятны до тех пор, пока участие рабочих в неформальной сфере будет продолжаться в таком масштабе, или пока профсоюзы не займутся ею, предавая гласности последствия такого участия при отсутствии каких-либо попыток организовать "неформальных тружеников”" [166].
Различные левые партии и организации, возникшие на руинах Советского Союза, испытали на себе историческую инерцию крушения мощнейшего революционного проекта XX века. Вобрав в себя недовольных обывателей, они не смогли выработать конструктивную политическую программу и стратегию действий, которые выходили бы за рамки несогласия с неолиберальным режимом Ельцина и апелляции к советскому прошлому. Определяющей причиной упадка левых стала их деклассированность вследствие полной утраты ими связи с трудящимися. Сами трудящиеся потеряли себя, превратившись в толпу рассерженных обывателей. Кагарлицкий справедливо отмечает:
"Иллюзорным оказалось и представление, будто работники имеют четкие и однозначные интересы на уровне повседневного бытия. Положение работника на советском производстве было крайне противоречиво, а потому значительная часть трудящихся вообще не в состоянии была четко сформулировать, в чем состоит ее интерес. В качестве потребителей рабочие стремились к одному, в качестве производителей к другому, в качестве наемных работников к третьему, в качестве участников корпоративного блока (вместе с директорами, инженерами и даже министрами) к четвертому. Эта принципиальная неспособность определить собственный тактический и стратегический интерес порождала крайне противоречивые и непоследовательные действия, зачастую — во вред себе" [167].
На левом фланге, вне рамок системной КПРФ, возникло левое гетто, которое не представляет какой-либо класс или ощутимую социальную силу. Оно живет своими собственными очень узкими интересами. Основная задача гетто – собственное воспроизводство. Возникновение данного явления стало следствием развития объективной закономерности в виде превращения России в сырьевую полупериферию и упадка массовых левых движений во всем мире.
Исторической опыт свидетельствует в пользу того, что революционное движение может развиваться в условиях временного отсутствия массовой борьбы. В российской истории таким примером были народники. Народники несколько десятилетий боролись в условиях, когда их лозунги не получали массового отклика среди крестьянства. Порой сами крестьяне во время «хождения в народ» сдавали революционеров полиции. Несмотря на это, революционное движение в России успешно развивалось, дав свету таких выдающихся людей, как А.И. Желябов, С.Л. Перовская, В.Н. Фигнер, В.И. Засулич, Г.В. Плеханов, С.М. Степняк-Кравчинский и многих других героев.
В чем причина того, что народническое движение при отсутствии массового движения среди крестьянства, смогло одержать значительное число побед (создание организации профессиональных революционеров, ликвидация высших чиновников империи и др.) подняв образ революционера в российской культуре на небывалую до этого высоту?
В истории можно найти бесчисленное число примеров аберраций общественного сознания – личность или организация ставит одни исторические задачи, а под видимой формой развивается объективный социальный процесс. Что-то подобное произошло и с народниками, поскольку при всей их апелляции к крестьянству, они выражали интересы иного социального слоя – разночинцев. Разночинцы были выходцами из самых различных сословий, но их объединяло стремление добиться общественной реализации за счет честного и полезного для общества труда. Основным препятствием на пути разночинцев стало самодержавие, которое нуждалось в разночинцах, но при этом рассматривало их в качестве противников. Разночинцы, как ядро из которого сформировалась будущая интеллигенция, возникли на разломах старого сословного общества. Урбанизация и рост промышленности требовали грамотных людей, способных поддерживать социальную жизнь в зарождающемся индустриальном городе.
Народничество же было идеологией, дающей разночинцам представление о существовании некой социальной общности, корпорации, имеющий определенную этику и историческую миссию. Эта миссия виделась в создании социалистической и федеративной России на основе крестьянской общины. Наиболее ярко идеи об особой исторической миссии русских разночинцев получили выражение в книге П.Л. Лаврова «Исторические письма», где обосновывалась концепция «критически мыслящей личности» как архетип личности революционера-народника. Лавров писал:
"…как ни мал прогресс человечества, но и то, что есть, лежит исключительно на критически мыслящих личностях: без них он, безусловно, невозможен; без их стремления распространить его он крайне непрочен. Так как эти личности полагают обыкновенно себя вправе считаться развитыми и так как за их-то именно развитие и заплачена та страшная цена, о которой говорено в последнем письме, то нравственная обязанность расплачиваться за прогресс лежит на них же. Эта уплата, как мы видели, заключается в посильном распространении удобств жизни, умственного и нравственного развития на большинство, во внесении научного понимания и справедливости в общественные формы" [168].
Развитие периферийного капитализма в стране, правящий класс которой до 1861 г. держал большую часть населения на положении безграмотных полурабов, было огромным шагом вперед. При сохранении многих докапиталистических рудиментов, Россия на рубеже XIX-XX век вв. переживала культурный и экономический подъем, в результате которого возникло массовое революционное движение [169].
В его создании активное участие принимали народники, которые выработали и сохранили традиции революционной борьбы, передав их новому поколению борцов. Но все их усилия оказались бы тщетными, если бы не существовало объективной экономической тенденции – общий рост численности пролетариата и его фабрично-заводского отряда. В 1887 г. фабрично-заводского пролетариата насчитывали 1,3 млн человек, в 1893 г. — 1,6 млн, в 1897 г. — 2,1 млн, в 1902 г. — 2,4 млн в 1908 г. —2,7 млн человек [170].
Общая численность пролетариата в начале XX в. достигла цифры 12—14 млн. чел. В горнозаводской промышленности число рабочих в 1865—1900-х гг. увеличилось со 165 тыс. до 672,2 тыс., или в 4 раза, в машиностроении — с 17,8 тыс. до 240,9 тыс., или в 13,5 раза [171].
Крушение Советского Союза в 1991 г. стало настоящей национальной и культурной катастрофой для всех постсоветских народов, так как в этот период был сломан исторический вектор развития нашей страны, заданный еще Петром I. Основное направление этого вектора – борьба с периферийностью России и ее движение к странам-ядра мировой системы. Октябрьская революция качественным образом изменила содержание исторического вектора, попытавшись разорвать связь России с мировым рынком. Несмотря на иные идеологические и социально-экономические основы существования СССР, по сравнению с Российской империей, XX век был героической попыткой нашего народа преодолеть периферийность России и ее зависимость от мировых центров накопления капитала. Встраивание России в мировой рынок означало завершение огромного исторической цикла, последствия чего будут оказывать определяющее влияние на отечественную историю еще в течение долгого времени.
Исторический обвал 1991 г. наложил огромный отпечаток на все политические и социальные процессы, развивавшиеся на постсоветском пространстве. Реставрация Бурбонов стала тормозом для развития Франции в первой четверти XIX века, но их возвращение не ликвидировало буржуазных отношений, а лишь деформировало их. На постсоветском пространстве мы наблюдаем уникальный процесс – создание полупериферийного капитализма на руинах более совершенной социально-экономической системы. История не знает примеров подобного. Вот почему бесполезно пытаться накладывать на современную России исторические шаблоны большевиков и иных политических движений прошлого. Все они не будут работать, как и любые схемы, рожденные иным временем. И сегодня мы как никогда нуждаемся в оригинальном анализе российского капитализма как части мирового рынка на базе марксистской методологии с учетом богатой революционной традиции. В современной России этим занимаются редкие академические ученые – Р. С. Дзарасов, А. И. Колганов, А.В. Бузгалин, Г. И. Ханин и ряд других.
Многие постсоветские коммунисты уверенно продолжают заявлять о наличии в России объективных условий для успешной социалистической революции, апеллируя к численности пролетариата:
"При меньшей численности рабочих большевики взяли власть, значит и сейчас это реально. Основная проблема в отсутствии сильной партии с правильной программой".
Но если отталкиваться сугубо от количественного принципа, то революция в начале XX века должна была произойти в Великобритании, а в середине прошлого столетия – в США. Историческая диалектика оказалась куда сложное бухгалтерских счетов: антибуржуазные революции произошли на полупериферии и периферии мировой капиталистической системы – Россия, Китай, Вьетнам, Куба, Никарагуа и др. странах. Эти революции свидетельствует в пользу того, что важнейшее значение в анализе любой страны имеет ее место в системе международного хозяйства, соотношение классов, их культурная традиция и состояние классового сознания трудящихся. Коротко говоря, даже малочисленный, но молодой, полудеревенский и востребованный капитализмом пролетариат, более расположен к самоорганизации и политической борьбе, нежели пролетариат, находящийся на стадии экономического спада и разложения. Исторические факты – упрямая штука, которую бесполезно просто отвергать. Исторические тенденции нужно понять во всей глубине их влияния на наше время. За историческое предательство элиты, нации вынуждены расплачиваться в течение нескольких поколений, и мы сегодня пожинаем плоды перерождения и краха советского общества.
Советская интеллигенция, в массе своей поддержавшая Перестройку и переход к капитализму, подписала тем самым себе смертный приговор. Возникшая на руинах СССР экономическая модель просто не нуждалась в такой разветвленной социальной инфраструктуре, и огромном количестве интеллигентов ее обслуживающих. По этой причине в постсоветской России интеллигенция переживает медленное угасание – агонию. Левые интеллигенты, стремящиеся сохранять революционную традицию, сталкиваются с объективной социальной тенденцией – расслоение внутри интеллигенции на высокооплачиваемую часть, обслуживающую интересы правящего класса, «средний класс» живущий в крупных городах и возвышающихся над официальным уровнем бедности и огромное море провинциальной интеллигенции, состоящей из врачей и учителей, которые выживают в провинциальных городах и селах.
В силу своего материального положения, провинциальная интеллигенция заинтересована в прогрессивных изменениях, но этот «мыслящий пролетариат» деморализован и лишен голоса. У него нет видных представителей в лице крупных писателей или других общественных деятелей. Примитивизация общественного сознания и распространение массовой буржуазной культуры не позволили этой интеллигенции за 27 лет выстроить горизонтальные связи и сформировать определенную социальную общность со своей идеологией и традицией. Левые организации не сделали практически ничего в этом направлении, пытаясь перещеголять друг друга в шутовском представлении, на котором «неотроцкисты» борются с «неосталинистами».
Слабость социалистического движения в России предопределяется множеством политических, экономических и культурных факторов, но мы в данной статье постарались сконцентрироваться именно на анализе российского капитализма как на ключевой причине кризиса левых сил. Характер данной статьи не предполагает анализа перспектив развития социалистических сил в будущем, так как первым шагом должна являться выработка четкого понимания того общества, в котором мы живем. Без данного понимания, мы продолжим ссылаться на глупость и предательство со стороны отдельных лиц, подменяя тем самым определенные исторические и экономические закономерности голым субъективизмом. Гегель писал: «Никому не дано перепрыгнуть через свое время; дух его времени есть также и его дух, но важно познать этот дух со стороны его содержания» [172].
Наша задача – познать дух нашего времени и сделать практические выводы.
Лебский Максим, Март-сентябрь 2018 г.
Первоначальный вариант статьи в сокращенном виде опубликован в турецком марксистском журнале «Abstrakt»
http://www.abstraktdergi.net/
[124] Pironi S. Change in Putin's Russia: Power, Money and People. L., 2010. P. 71-75
[125] Путин В. Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики // Записки Горного института. Том 144 (1). Санкт-Петербург, 1999. C. 2
http://rus-stat.ru/stat/1062000_2.pdf
[126] Котц Д.М., Вир Ф. Путь России от Горбачева к Путину Гибель советской системы и новая Россия. М., 2013. С. 310
[127] Меньшиков С. Анатомия российского капитализма. М., 2004 С. 47
[128] Экспорт Российской Федерации сырой нефти за 2000-2015 годы
(по данным ФТС России и Росстата)
http://www.cbr.ru/statistics/credit_statistics/print.aspx?file=crude_oil.htm
[129] Динамика реального объема произведенного ВВП // Росстат
http://www.gks.ru/bgd/free/b01_19/IssWWW.exe/Stg/d000/i000640r.htm
[130] Ханин Г.И., Фомин Д.А. 20-летие экономических реформ в России : макроэкономические итоги // Ханин Г. И. Экономика и общество России: ретроспектива и перспектива : избр. тр. в двух томах. Т. 1 ., Новосибирск : 2015. С. 147
[131] Ханин Г.И. Промышленность РФ в 1987-2012 гг.: опыт экономического детектива // Развитие территорий. —2015. —№1.С. 84
[132] Гайдар Е. Гибель Империи. Уроки для современной России. М.,2006. С. 127
[133] Россия в цифрах 2017 г. // Внешнеэкономическая деятельность // Экспорт и импорт Российской Федерации
http://www.gks.ru/bgd/regl/b17_11/Main.htm
[134] Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. М.,1987
http://istmat.info/node/9321
[135] Ханин Г.И. Промышленность РФ в 1987-2012 гг.: опыт экономического детектива // Развитие территорий. —2015. —№1. С.88
[136] Кравченко Л.И. Путинизм в цифрах: итоги правления // Россия в эпоху развитого путинизма. Материалы научной конференции. Москва, 31 мая 2018 г. М.: Наука и политика, 2018. С. 37
[137] Путин В. Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики // Записки Горного института. Том 144 (1). Санкт-Петербург, 1999. С. 6
http://rus-stat.ru/stat/1062000_2.pdf
[138] Иванова Н.С., Каменских М.В. Модернизация российских предприятий: середина начала пути. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2011. С. 8
[139] Иванова Н.С., Каменских М.В. Модернизация российских предприятий: середина начала пути. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2011. С. 11
[140] Соколов А. Кремлевские "инсайдеры". Кто управляет экономикой России. М., 2016. С. 7
[141] Иванова Н.С., Каменских М.В. Модернизация российских предприятий: середина начала пути. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2011. C. 16-17
[142] Россия в цифрах - 2017 г.
http://www.gks.ru/bgd/regl/b17_11/Main.htm
[143] Труд и занятость в России. 2011: Статистический сборник. М. 2011.
[144] Кравченко Л.И. Страсти по производительности труда
http://rusrand.ru/analytics/strasti-po-proizvoditelnosti-truda
[145] Россия в цифрах. 2017: Крат.стат.сб./Росстат- M., 2017. С. 95-97
[146] https://www.rbc.ru/rbcfreenews/59ea025b9a7947164240e40a
[147] Труд и занятость в России. 2017: Стат.сб./Росстат. M., 2017 С. 219
[148] Максимов полагает, что для выделения рабочих есть два ключевых критерия : 1) наемный и 2) исполнительский характер труда. В этой связи автор пишет о наличии тенденции «смыкания» родственных групп «нижнего» стратификационного слоя, названное образование конгломератной общей группы, подпадающей под понятия «неопролетариата», «неорабочих», «лабореров», «воркеров» // Максимов Б.И. Характеристика и действия современных российских рабочих // Петербургская социология сегодня —2013 : Сборник научных трудов Социологического института РАН. Вып. 5. —СПб. :, 2014. С. 51
[149] Средний возраст работников на Кировском заводе (СПб) на 2017 г. - 44 года
http://kzgroup.ru/rus/m/2334/kirowskiy_zawod_podwel_itogi_realizatsii_kadrowoy_poli.html
Средний возраст работников на “Уралвагонзавод”на 2016 г. - 41 год
http://uralvagonzavod.ru/presscenter/release/1063
Средний возраст работников на “Камаз”на 2017 г. - 43,6 года
https://kamaz.ru/career/statistics/
Средний возраст работников на “Челябинском тракторном заводе”на 2017 г. - более 48,5 лет
http://chtz-uraltrac.ru/news/topics/1136.php
[150] Труд и занятость в России. 2017: Статистический сборник. М., 2017. С. 48
[151] Утолить кадровый голод. Интервью с Е.Г. Плюсниным «Объединенное машиностроение» № (07) / 2012 год. С. 27
[152] Иванова Н.С., Каменских М.В. Демография на производстве: результаты опроса руководителей промышленных предприятий в 4 кв. 2011 г. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2012. С. 7
[153] Иванова Н.С., Каменских М.В. Демография на производстве: результаты опроса руководителей промышленных предприятий в 4 кв. 2011 г. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2012. С. 8
[154] Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России, 1990-е-нач. 2000-х. СПб, 2004. С.24
[155] Трушков В. Современный рабочий класс России в зеркале статистики // Социологические исследования. 2002. №2. С.45-47
[156] Максимов Б.И. Характеристика и действия современных российских рабочих // Петербургская социология сегодня —2013 : Сборник научных трудов Социологического института РАН. Вып. 5. —СПб. :, 2014. С. 45
[157] Путин В. Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики // Записки Горного института. Том 144 (1). Санкт-Петербург, 1999. С. 2
http://rus-stat.ru/stat/1062000_2.pdf
[158] Ханин Г.И. Современная российская буржуазия (опыт экономического эскиза) // Terra Economicus. —2013. —Т. 11, №1. С. 13
[159] Максимов Б.И. Характеристика и действия современных российских рабочих // Петербургская социология сегодня —2013 : Сборник научных трудов Социологического института РАН. Вып. 5. —СПб. :, 2014. С. 57
[160] Максимов Б.И. Рабочий класс, социология и статистика // СОЦИС. 2003. С. 41
[161] Максимов Б.И. Рабочие в период реформ: положение, ориентации, коллективные действия // Мир России. Социология. Этнология. 2002. №. С.114
[162] Максимов Б.И. Рабочий класс, социология и статистика // СОЦИС. 2003.С. 44
[163] Тарасов А. Н. «Второе издание» капитализма в России
http://scepsis.net/library/id_2973.html
[164] Клеман К. Неформальные практики российских рабочих и человеческая «пластичность» // Социологические иссле-. дования. 2003. №5. С. 66
[165] Гапонова О. С., Чилипенок Ю. Ю. Неформальное взаимодействие в сфере социально-трудовых отношений в современных российских организациях // Власть. 2015. С. 64
[166] Клеман К. Неформальные практики российских рабочих и человеческая «пластичность» // Социологические иссле-. дования. 2003. №5. С. 71
[167] Кагарлицкий Б. Ю. Реставрация в России. М.,2000. С. 220
[168] Лавров П.Л. Исторические письма // Избранные произведения в двух томах. Том 2. М., 1965.
http://az.lib.ru/l/lawrow_p_l/text_1869_istoricheskie_pisma.shtml
[169] См. подробнее Тарасов А.Н. «Второе издание» капитализма в России
http://scepsis.net/library/id_2973.html
[170] Рубакин Н. А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы (Опыт статистической характеристики сословно-классового населения русского государства). СПб, 1912
http://istmat.info/node/24525
[171] Рабочий класс СССР // Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—978.
https://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/168751/Рабочий
[172] Гегель Г. Лекции по истории философии. Т. 2. СПб., 1994. С. 192.
Литература:
Альтернатива: выбор пути. Перестройка управления и горизонты рынка. М., 1990.
Арбатов Г. А. Человек системы: наблюдения и размышления очевидца ее распада. М., 2002.
Бархатов В., Плетнев Д., Арбачаускас В. О Природа и эволюция российского капитализма // Вестник ЧелГУ. 2017. №2 (398).
Бекренёв Ю., Угрюмова Ю. Российский капитализм : развитие и перспективы с позиций классической политэкономии // Экономика, статистика и информатика. Вестник УМО. 2014. № 4.
Богданов С.В. Власть и экономическая преступность в СССР в период перестройки // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2009. №17.
Боффа Д. От СССР к России : История неоконченного кризиса. М.,1996.
Бузгалин А.В., Колганов А.И. Российская экономическая система как мутация позднего капитализма // Альтернативы. 2014. № 1
Васильева А.О. Правила игры в российском капитализме : механизмы государственного доминирования и ответные стратегия бизнеса // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2015. № 5 (103).
Волков В. Проблема надежных прав собственности и российский вариант вертикальной политической интеграции // Вопросы экономики, № 8, Август 2010
Волович В.Н. Экономическая реформа в России в ее экономическом измерении // Мост. Спб., 2000. № 35.
Гайдар Е.Т. Гибель Империи. М., 2006
Гегель Г. Лекции по истории философии. Т. 2. СПб., 1994.
Гапонова О.С., Чилипенок Ю.Ю. Неформальное взаимодействие в сфере социально-трудовых отношений в современных российских организациях // Власть. 2015.
Гельман В.Я. Логика «капитализма для своих»: Большая Нефть, Большой Бизнес и Большая Политика в России // «Экономика и институты». СПб., 2010.
Горбачев М.С. О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой // КПСС. ЦК. Пленум (1987, июнь). Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 25-26 июня 1987 г
http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000235/st019.shtml
Гордон Л.А. Темкина А.А. Рабочее движение в постсоциалистической России // Общественные науки и современность. 1993. № 3.
Демографический ежегодник России 2017. Статистический сборник. М., 2017.
Дзарасов Р.С. Новоженов Д.В. Крупный бизнес и накопление капитала в современной России. М., 2009.
Дзарасов Р.С. Методология Н.А. Цаголова в исследовании накопления капитала в современной России // Вестник Московского университета. Сер. 6 «Экономика». 2009. № 3
Дзарасов Р.С. Развитие в современном мире. Возможен ли национально ориентированный капитализм? // Экономика мегаполисов и регионов. 2013. № 1 (48).
Дзарасов Р.С. Российский капитализм : анатомия грабежа
http://dzarasov.ru/rossiyskiy-kapitalizm-anatomiya-grabezha
Дзарасов Р.С. Пирани С. Что определяет российский капитализм (2012)
http://dzarasov.ru/dzarasov-chto-opredelyaet-rossiyskiy-kapitalizm-2012
Добреньков В.И., Исправникова Н.Р. Российская версия «капитализма для своих» : есть ли выход из тупика // Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология. 2013. № 3.
Ермолаев С. Формирование и развитие нефтегазовой зависимости Советского Союза // Московский центр Карнеги. М., 2017.
Закон СССР от 30.06.1987 N 7284-XI «О государственном предприятии (объединении)»
http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ESU&n=44513#05100499855694345
Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности» (19 ноября 1986 г.)
http://www.libussr.ru/doc_ussr/usr_13627.htm
Иванова Н.С., Каменских М.В. Демография на производстве: результаты опроса руководителей промышленных предприятий в 4 кв. 2011 г. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2012.
Иванова Н.С., Каменских М.В. Модернизация российских предприятий: середина начала пути. Обзор центра макроэкономических исследований Сбербанка России. М. 2011.
Кагарлицкий Б.Ю. Реставрация капитализма. М. 2000
Канарш Г.Ю. Современный российский капитализм: историко-генетический и мирохозяйственный аспекты // Знание. Понимание. Умение. 2017. №1.
Клеман К. Неформальные практики российских рабочих и человеческая «пластичность» // Социологические иссле-. дования. 2003. № 5.
Клеман К. Размышление о причинах коллективной пассивности
http://www.vif2ne.org/nvz/forum/archive/137/137576.html
Клочков В. Чем плоха сырьевая экономика ?
http://scepsis.net/library/id_2121.html
Колхозы CССР (Краткий статистический сборник), М. 1988.
Комолов О.О. Отток капитала из России в контексте мир-системного анализа // Экономическое возрождение России. 2018. № 2(56)
Косалс Л.Я. Клановый капитализм в России // «Неприкосновенный запас» №6, 2006
http://www.intelros.ru/?newsid=288
Котц Д.М., Вир Ф. Путь России от Горбачева к Путину Гибель советской системы и новая Россия. М., 2013.
Кравченко Л.И. Путинизм в цифрах: итоги правления // Россия в эпоху развитого путинизма. Материалы научной конференции. Москва, 31 мая 2018 г. М.: Наука и политика, 2018.
Кравченко Л.И. Страсти по производительности труда
http://rusrand.ru/analytics/strasti-po-proizvoditelnosti-truda
Краус Т. Перестройка и передел собственности в Советском Союзе: политические трактовки и исторические свидетельства
http://scepsis.net/library/id_2612.html
Крыштановская О. В. Анатомия российской элиты. М., 2005.
Крыштановская О. В. Бизнес-элита и олигархи: итоги десятилетия // Мир России. — 2002. — Т. 11, № 4.
Кудюкин П.М. Производственная квазиобщина как центр жизннего мира // СССР : Жизнь после смерти. М., 2012.
Лавров П.Л. Исторические письма // Избранные произведения в двух томах. Том 2. М., 1965.
Леванова Л. Н. Особенности отношений «Принципал-агент» или «Инсайдерский капитализм» в корпоративном управлении российских предприятий // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Экономика. Управление. Право. 2010. №1.
Ленин В.И. Государство и революция. ПСС 5-е издание. Т. 33. М.,1969.
Лещинский И. Время деиндустриализации
http://scepsis.net/library/id_3121.html
Лещинский И. Российская промышленность: окончательный диагноз. Записки инженера-технолога
http://scepsis.net/library/id_2969.html
Лещинский И. О современных рабочих
http://scepsis.net/library/id_2333.html
Ли Е. Российский капитализм в эпоху глобализации : задачи и перспективы // Мировая экономика и международные отношения. 2004. № 2.
Максимов Б.И. Рабочие в период реформ: положение, ориентации, коллективные действия // Мир России. Социология. Этнология. 2002. №3.
Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России, 1990-е-нач. 2000-х. СПб, 2004
Максимов Б.И. Рабочий класс, социология и статистика // СОЦИС. 2003.
Максимов Б.И. Состояние и динамика социального положения рабочих в условиях трансформации // Социологические исследования. № 12 (296). 2008.
Максимов Б.И. Характеристика и действия современных российских рабочих // Петербургская социология сегодня — 2013 : Сборник научных трудов Социологического института РАН. Вып. 5. — СПб. :, 2014
Максимов Б. И. Шахтеры, власть, народ // Социологические исследования. 1999. № 4.
Максимов Б.И. Явление России в Пикалево // Социологические исследования, № 4, Апрель 2010.
Матвеев И. Конец «Стабильности»: политическая экономия пересекающихся кризисов в России с 2009 года // Социологическое обозрение. 2017. №2.
Меньшиков С.М. Анатомия российского капитализма. М., 2004
Наймушин В.Г. О проблеме самоопределения российского капитализма // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2004. № 3.
Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. М.,1987
Народное хозяйство СССР в 1990 г. (Статистический ежегодник). М., 1991.
Население СССР : Справочник. М., 1983.
Павловский Г., Крастев И. Экспериментальная Родина
http://www.colta.ru/articles/society/18517
Паппэ Я.Ш. Российский крупный бизнес как экономический феномен: особенности становления и современного этапа развития // Проблемы прогнозирования. 2002. № 1.
Пикетти Т., Зуцман Г., Новокмет Ф. От Советов к олигархам: неравенство и собственность в России 1905−2016
http://lenincrew.com/statistical-review-3/
Полынов М. Ф. Исторические предпосылки перестройки в СССР: вторая половина 1940 ‒ первая половина 1980-х гг. СПб., 2010.
Полынов М. Ф. Рыночные реформы в 1990-е годы и их последствия для промышленности России // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2005.
Приватизация по-российски. Под ред. А. Чубайса. М., 1999.
Путин В. В. Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики
http://www.priroda.ru/upload/iblock/77c/file.pdf
Россия в цифрах. 2017: Крат.стат.сб./Росстат- M., 2017.
Рубакин Н. А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы (Опыт статистической характеристики сословно-классового населения русского государства). СПб., 1912
Сарычева Т. В. Структура занятости по видам экономической деятельности и динамика ее изменений // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. Номер журнала: №4 (48), 2016
Седлов Д. Офшорная карта : сколько россияне хранят в налоговых гаванях
http://www.forbes.ru/finansy-i-investicii/350219-ofshornaya-karta-skolko-rossiyane-hranyat-v-nalogovyh-gavanyah
Симонов Ю. Шахтерское движение в 1989 г. и современное рабочее движение // Пути России. Историзация социального опыта. Т. XVIII. М.: Новое литературное обозрение, 2013.
Славкина М.В. Триумф и трагедия. Развитие нефтегазового комплекса СССР в 1960-1980е годы. М., 2002.
Соколов А. Государство как частная собственность инсайдеров (на примере российских госкорпораций) // Критический марксизм: поколение next. М., 2014.
Соколов А. Кремлевские "инсайдеры". Кто управляет экономикой России. М., 2016.
Соловенко И. С. Цели и задачи протестного движения шахтёров России во время перехода к рыночным отношениям (1992-1999 гг. ) // Вестн. Том. гос. ун-та. 2015. №394.
Тарасов А. Н. «Второе издание капитализма» в России
https://scepsis.net/library/id_2973.html
Тарасов А. Н. «ФНПР Corp.» (Как и почему "официальные" российские профсоюзы стали частью корпоративной системы)
http://scepsis.net/library/id_2366.html
Труд и занятость в России. 2011: Статистический сборник. М. 2011.
Труд и занятость в России. 2017: Статистический сборник. М. 2017.
Трушков В. Современный рабочий класс России в зеркале статистики // Социологические исследования. 2002. № 2.С.
Трушков В. Реставрация капитализма и коммунистическое движение в России
http://library.ua/m/articles/view/Политика-РЕСТАВРАЦИЯ-КАПИТАЛИЗМА-И-КОММУНИСТИЧЕСКОЕ-ДВИЖЕНИЕ-В-РОССИИ
Федотова Н. Н. Современный российский капитализм: отечественные и зарубежные оценки // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия, 2017, № 4
Ханин Г. Надо ли защищать советскую экономику лукавыми цифрами ? // Пространство экономики. 2016. №1
Ханин Г.И. Промышленность РФ в 1987-2012 гг.: опыт экономического детектива // Развитие территорий. — 2015. — № 1.
Ханин Г.И. Современная российская буржуазия (опыт экономического эскиза) // Terra Economicus. — 2013. — Т. 11, № 1.
Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: Экономика СССР в конце 1930-х гг. — 1987 г. Новосибирск: Издательство НГТУ, 2008.
Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: Экономика СССР и РСФСР в 1988-1991 годах. Новосибирск, 2010.
Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время: российская экономика в 1992-1998 годы. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2014.
Ханин Г. И. Экономика и общество России: ретроспектива и перспектива : избр. тр. в двух томах., Новосибирск, 2015.
Шубин А. Парадоксы Перестройки : Упущенный шанс СССР. М., 2005.
Явлинский Г. Периферийный авторитаризм. М.,2015.
Явлинский Г. А. Реформы 1990-х и экономическая система современной России: генезис «Периферийного капитализма» // Экономический журнал ВШЭ. 2005. №1.
Ясин Е. Российская экономика. М., 2003.
Hanson P. The rise and fall of the soviet economy / P. Hanson. – L., 2003.
Pironi S. Change in Putin's Russia: Power, Money and People. L., 2010.
ИСТОЧНИК:
Оценили 26 человек
54 кармы