В начале января группа, состоящая из нескольких членов миссии СВ на Донбассе, отправилась на Школу высших смыслов в Александровское. Хоть на фронте и наблюдалось тогда временное затишье, большинство наших товарищей, постоянно находившихся на передовой, остались на местах и не смогли поехать на Школу. Я был в числе небольшой группы, едущей в Александровское, поэтому я ощущал еще большую ответственность.
Это была первая школа «Сути времени», на которую мне удалось попасть. Сказать, что я остался впечатлен — не сказать ничего. Обучение проходило по плотному графику. Доклады Сергея Ервандовича, доклады товарищей из регионов, физическая подготовка. На школе нам сообщили, что интенсивность боев в аэропорту резко возросла, и в нашем подразделении есть тяжелораненые. Ребята из отряда, присутствовавшие на школе, уехали раньше.
Я как военный корреспондент впервые попал на территорию аэропорта 17 января. В тот самый день.
Утром я прибыл в штаб, где располагалось командование подразделений, задействованных в освобождении аэропорта. В сопровождении Ампера — командира роты 3-го батальона бригады «Восток» — мне было разрешено снимать на позициях, прилегающих ко взлетной полосе. Не теряя времени, мы выдвинулись.
На позициях было затишье. Изредка прилетали ПТУРы и работал снайпер противника, пули которого несколько раз тревожно просвистели над нашими головами. Наша рация улавливала переговоры карателей. «Левый край девятиэтажки» — проговорил корректировщик на украинском языке, после чего мы услышали несколько залпов, а затем разрывов в городе. Но в целом стояла непривычная для тех мест тишина. Бойцам, которые без ротации фактически жили на позициях, было тревожно. Они не доверяли этой тишине.
Мы объехали несколько позиций, занимаемых бойцами Ампера, и ближе к обеду было принято решение возвращаться к штабу. По дороге мы проезжали поворот на Иверский монастырь, территорию которого теперь именуют «Трешкой». Ампер сказал тогда, что, если мы хотим сегодня еще снять что-то на «Трешке», нужно связываться с Пятницей, там он старший.
Интенсивность огня нарастала. На подъезде к штабу начался сильный артиллерийский обстрел «Градами». Заскочив в здание, мы сразу спустились в подвал. Это не был единичный обстрел, снаряды «Градов» и 120-мм минометов постоянно рвались у нас над головами. Вибрации от разрывов свободно проходили через толстые стены бетонного подвала. Когда интенсивность обстрела чуть утихла, я поднялся в штаб. В этот момент Пятница передавал по рации, что с позиции «Трешка» замечено движение 7 танков противника. Командир Вольга сразу же дал команду радисту: «Уничтожать!»
Завязался бой. Это была отчаянная попытка хунты любой ценой вернуть контроль над аэропортом. Вся мощь атаки была брошена на позиции наших ребят в монастыре. Это место было выбрано для дальнейшего окружения терминалов и прорыва в город.
В штабе закипела работа. Офицеры наклонились над картами. Противник имел огромный силовой перевес. Техника карателей подошла вплотную к монастырю. Стало ясно, что ребят на «Трешке» нужно срочно деблокировать. В штаб начали съезжаться командиры различных подразделений ополчения для создания объединенного кулака. Прибыл Александр Захарченко.
Постоянно раздавались разрывы «Градов», но в штабе на это уже никто не обращал внимания. Ребята с «Трешки» постоянно выходили на связь и сообщали о ходе боя. Я стоял недалеко от радиста, стараясь не мешать, и тревожно вслушивался в шипение рации. Периодически поступали сообщения о раненых. Как я потом узнал, за рацией тогда был Болгарин, который, уже получив тяжелые ранения, еще долгое время выходил на связь и корректировал огонь нашей артиллерии. Я стоял и слушал, как мои товарищи, там, на «Трешке», ведут неравный бой. Слушал и понимал, что я ничем не могу помочь им.
В тот день мы потеряли троих товарищей. Пятница, Болгарин и Белка... Практически все, кто находился в тот день на «Трешке», получили ранения. Но наступление врага захлебнулось, напоровшись на сутевцев в монастыре.
Когда наши ребята занимали позиции в аэропорту, я понимал, что на таких опасных направлениях без потерь не воюют. Но все-таки гнал прочь мысли о вероятной гибели кого-то из товарищей. Это был тяжелый удар для миссии СВ на Донбассе и для каждого из нас.
17 января, на мой взгляд, является важнейшим днем для нашей организации, поэтому я постарался описать этот день более подробно. События последующих дней не имели такого значения, поэтому я изложу их бегло.
В конце января нашу команду пополнил доброволец из Испании Торо. Он стал нашим испаноязычным военкором, и мы запустили испанский канал EOT Espana.
Наша съемочная группа освещала жизнь бригады «Восток», регулярно выезжая на передовую. Нам приходилось снимать бесчинства артиллерии карателей, которая регулярно обстреливала жилые кварталы, школы и больницы. Мы снимали репортажи в недавно освобожденных Дебальцево и Углегорске.
В апреле нашу съемочную группу укрепили наши товарищи из Москвы Слон и Рыбак. Но это уже пятый этап жизни миссии, и о нем рассказ пойдет уже в другой раз.
Оценил 31 человек
48 кармы