Сопротивление. Часть 1: Спокойные патриоты

В патриотическом сообществе есть люди нервные, готовые в любом мелком событии увидеть нечто апокалипсическое. А есть люди спокойные, которые склонны на мелкие события вообще не реагировать, сказав себе и другим: «А что, собственно, такого произошло?»

В принципе я, конечно же, всецело разделяю позицию спокойных патриотов. Но с двумя оговорками.

Во-первых, я всегда буду с ненавис­тью и отвращением вспоминать политическую мантру Горбачева «не надо драматизировать». СССР сотрясался от мелких и крупных конфликтов. По поводу любого из этих конфликтов говорилось: «А что, собственно, особенного?» И далее добавлялось это самое «не надо драматизировать».

Во-вторых, на мелкое событие в Перми, где «Суть времени» всего лишь сумела оказать мало-мальски эффективное противодействие совсем уж оголтелым десталинизаторам, откликнулись «Глоуб энд Мейл», «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». Почему главные редакторы этих изданий и хозяева этих газет не отмахнулись от мелкого регионального эксцесса, произошедшего в какой-то там России? А наши крупные спокойные патриоты от эксцессов такого же масштаба с обратным знаком отмахиваются?

Потому что наши крупные спокойные патриоты, не обладая инстинктом господства, не могут создать в своем сознании нужных матриц, снимающих разграничения между глобальным, заслуживающим внимания взрослых и спокойных людей, и локальным, этого внимания якобы не заслуживающим. Для этого даже есть термин «глокальное» — то есть соединяющее в себе глобальность и локальность.

Западная элита, воюя с Россией, понимает, что такое глокальность — пермская или любая другая. И реагирует соответственно. 

Прозападная российская пятая колонна ориентируется на реакции западной элиты и потому тоже откликается на глокальное. 

А наши спокойные патриоты склонны делить события на по-настоящему крупные и потому заслуживающие внимания и мелкие, этого внимания не заслуживающие. Между тем, диффузный метод ведения войн — любых, подчеркиваю, войн (информационных, политических и так далее) — в том и состоит, чтобы создать много событий, каждое из которых как бы не заслуживает внимания. А если кто-то начнет внимательно к этому приглядываться, бормоча «мелочь-то мелочь, да что-то много у нас мелочей собралось...»? Что ж, тогда кто-то должен такому приглядывающемуся к мелочам сказать: «Не надо драматизировать».

Кто-то это скажет. Спокойные патриоты кивнут спокойно своими мудрыми головами и подтвердят сказанное: «Толку ли обращать внимание на мелочи. Народ нас не поймет, несолидно как-то».

Что, по-крупному, знаменует собой подобная, регулярно совершаемая ошибка наших спокойных патриотов? 

Она знаменует собой, прежде всего, отторжение ими ложных конспирологических построений, согласно которым любая мелочь — это следствие чудовищного мирового заговора. И это хорошо. 

Но наряду с таким справедливым отторжением конспирологии (порой, кстати, приводящим к тому, что вместе с водой выплескивают ребенка) наши спокойные патриоты: 

     а) не различают локальные и сетевые мелочи;

     б) приписывают низкую значимость всем так называемым мелочам, не желая обнаруживать смысла этих мелочей. 

Такое нежелание обнаруживать смысл свойственно так называемому позитивизму. Наши спокойные патриоты, в отличие от их нервных конспирологичес­ких собратьев, перегружены этим самым позитивизмом. И уверены в том, что нечто значит только то, что оно значит в буквальном смысле этого слова, — и ничего больше. Не хочу сказать, что нечто никогда не сводится к своему буквальному значению. Но если оно не всегда обладает содержанием, не сводимым к своему буквальному значению, то это не значит, что оно никогда не обладает подобным содержанием, правда же?

Стратегическая, целостная аналитика обязана выделять в потоке событий, имеющих только свое буквальное значение, события, имеющие не только это значение. 

Лишь в этом случае в нашу жизнь вернется стратегическая ответственность аналитики. Как и интеллектуализма в целом.

Такая стратегическая ответственность — удел субъекта, не отчужденного от господства. Потому что господство, конечно, — штука отвратительная, но ведь не только отвратительная. В настоящем господстве находится место и служению, и ответственности, и некоей особой неусыпности.

Стыдно конспирологическим образом (не зря ведь говорят о конспирологии на завалинке) придавать чему-то мелкому, наделенному только буквальным смыслом, всеобъемлющее значение, мудро кивать головой и изрекать: «Англичанка гадит».

Но еще более стыдно не замечать, когда эта самая «англичанка» реально создает сети мелких событий, причем таким образом, чтобы множественность этих событий порождала смертельную опасность, чтобы масштаб каждого из событий не позволял достойным, спокойным патриотам отреагировать на слишком уж мелкое, а структура сознания этих патриотов не позволяла им увидеть в мелком крупный смысл, а в совокупности мелочей — некую сетку.

Школа высших смыслов создана организацией «Суть времени» именно для того, чтобы, избегая заполошного конспирологического соблазна, не кидаться из крайности в крайность и не поддаваться соблазну спокойного рассудительного патриотического безразличия к так называемым мелочам. С давних пор плохо отношусь к творчеству братьев Стругацких. И по эстетическим, и по идеологическим причинам. Но некоторые фразы из их романов заслуживают внимания. Например, фраза: «Взрослые солидные люди в Группу Свободного Поиска не идут. У них свои взрослые солидные дела...»

Большая часть этих взрослых солидных людей укоренилась в спокойной час­ти нашего патриотического сообщества. Понимая цену конспирологичности, такие люди готовы допускать конспирологичность в случае, если она адресована обычным потребителям информации. Потому что запрос на конспирологичность есть. Но допуская эту конспирологичность для других, взрослые солидные патриотические люди с порога отвергают любой продукт, в котором событию придается значение, не сводимое к буквальному. Отвергая, они говорят: «Мы ведь не лохи, западающие на конспирологию. Мы взрослые солидные люди».

Я не буду перечислять все мелочи, которые взрослые солидные патриоты отвергают по причине их малой значимости. 

Заявляется, к примеру, о создании антипутинской патриотической партии с военным уклоном. Причем заявляется теми, кто перед этим говорил, что они пропутинцы. Как реагирует взрослый солидный человек? Он говорит: «Подумаешь! Да кто такие эти заявители? Это же мелочь пузатая!» Обращаешь внимание на то, что эта пузатая мелочь связана с крупными людьми. Тебе отвечают, пожимая плечами: «Ну, это, знаете ли, конспирология». Создаются какие-то военные антитеррористические гражданские структуры, состоящие из всё той же пузатой мелочи. Обращаешь на это внимание, тебе говорят: «Так это же пузатая мелочь!»

Фиксируешь начало новой волны десоветизации, тебе отвечают: «Да кто они такие, эти десоветизаторы? Подумаешь, какой-то там Совет по правам человека! Вы что, не знаете, что ему цена — копейка в базарный день?» Обращаешь внимание на то, что этот совет почему-то занялся уже не только десоветизацией, но и проталкиванием ювенальной юстиции. Причем таким проталкиванием, которое наводит ужас на матерых телевизионщиков и диктует им некорректное поведение в виде вымарывания из передач высказываний, не устраивающих этот самый совет. Тебе отвечают: «Не надо драматизировать!»

Фиксируешь определенные, далеко не случайные назначения в сфере СМИ, тебе говорят: «Вы склонны идеологизировать коммерческие сюжеты».

Обращаешь внимание на то, что участились заявления наших пробандеровских власовцев о том, что никакого примирения с «совками» быть не должно. Что нужна непримиримость и только непримиримость. Тебе говорят: «Да кто такие эти пробандеровские власовцы? Мелочь пузатая!»

Обращаешь внимание на странные передачи по поводу Войкова, где государственные СМИ начинают на полном серьезе ссылаться как на факты на некие мнения очевиднейшим образом недостойных людей. Какого-нибудь Беседовского, например, которого историк всерьез воспринимать не имеет права. Тебе говорят: «Мелочь, вкусовщина, подумаешь...» Пытаешься обратить внимание на то, что эта мелочь унд вкусовщина вопиющим образом противоречат высказываниям Президента и Патриарха. Тебе отвечают: «На то и мелочь, чтобы чему угодно противоречить».

Ты видишь совокупность мелких событий, которые, будучи объединенными в единую сеть, несут в себе угрозу России. Тебе говорят: «Вы склонны объединять разнородное в единую сеть».

Ну, и как прикажете себя вести в подобных условиях? Тут можно либо замолчать, либо точно определить для себя, что ты не разговариваешь с взрослыми солидными людьми по причине бессмысленности подобного разговора. Ты разговариваешь с теми, кто готов войти в группу свободного поиска, не поддаваясь двум соблазнам: конспирологическому и позитивистскому. Ну, а взрослые солидные люди — пусть слушают вполуха, а когда развертывание событий докажет неслучайность того, что они считали случайным, и значительность того, что они считали мелким, — пусть подключаются. И по-взрослому, по-солидному заявляют о том, что они изначально понимали суть и смысл того, от чего на самом деле отмахивались.

Определив адресата, я далее определяю тему. Считаю необходимым обсудить произошедшее в Ульяновске, где «Суть времени» в открытом письме заявила о своем неприятии некоего киноклуба «Катарсис», а либеральные СМИ в ответ разразились истерикой, упрекая ульяновских сутевцев и членов РВС в том, что они склонны к доносам.

Почему открытое письмо надо называть доносительством, непонятно. Тем более что на протяжении последних лет либералы много раз требовали то ограничить деятельность «Сути времени», то вообще эту деятельность запретить. И никогда не называли эти свои упражнения доносами, а, напротив, именовали их заботой о здоровье нации. Казалось бы — либо-либо. Либо ты любое открытое обращение — как свое, так и чужое — называешь правомочным гражданским действием. Либо ты к любому такому обращению относишься, как к доносу. Ан нет. Когда свои неистовствуют — они о благе общества заботятся. А когда твои противники вполне корректно выражают неприятие чего-либо, то они — доносители.

Ну и бог бы с этим. В конце концов, негативная оценка ульяновской «Сутью времени» и ульяновским РВС некоего клуба «Катарсис» вызвала негодование не у крупнейших западных изданий, а у местных отделений «Коммерсанта» и «Новой газеты». Стоит ли на это обращать внимание? Тем более что будь письмо сто раз открытым и корректным, но если в нем говорится о негативах, связанных с деятельностью некоего киноклуба, то такое письмо может вызвать естественное негодование либерально настроенных журналистов. И у меня бы такое письмо четверть века назад вызвало бы негодование. И я бы двад­цать пять лет назад, наплевав на то, что эти же либеральные журналисты писали откровенные доносы (как публичные, так и непубличные), требуя закрыть мой театр «На досках», неверно, по их мнению, поставивший Достоевского и Пушкина, присоединился бы к негодующим по поводу открытого письма каких-то там патриотов, говорящих о негативах, связанных с деятельностью некоего киноклуба.

Что же произошло за эти двадцать пять лет? Идеалы у меня поменялись? Или в жизни что-то изменилось столь существенным образом, что неприемлемое для меня тогда стало сегодня не просто приемлемым, а безальтернативным?

Продолжение на следует. 

Полный текст статьи "Сопротивление" доступен по адресу - https://gazeta.eot.su/artic...