Ченнелинг со Сталиным. ВСТРЕЧА 1. Каждая высокая Сущность, приходя на Землю, как бы не знает о себе в полном объеме, и поэтому вершит суд правый и неправый чисто в человеческом варианте!

1 марта 1998 года

Николай Иванович Сиянов (Н.С.) Добрый день, Владимир Ильич. И мы надеемся, что Иосиф Виссарионович тоже здесь: добрый день!

Хотелось бы напомнить, что сегодня особенное число, особенная дата: начало весны на Руси, заканчивается Масленица и сегодня же — Прощеное воскресенье...

Галина Алексеевна Карпова (Г.К.) Прощеное воскресенье... Вот нам как бы добавляют: «Сегодня в буддизме начинается Новый год...»

Н.С. Да, сегодня начинается тибетский Новый год... Сколько праздников сразу... Но в Прощеное воскресенье мы с Галиной Алексеевной хотели бы по христианскому обычаю попросить прощения друг у друга и у вас, наши дорогие друзья, — если в чем-то и где-то перед вами виноваты...

Г.К. Ой, какое согласие дают! Какие краски, вибрации!.. Вот это да! Вот это прощение и благословение!..

Н.С. Так... Мы бы хотели, чтобы Иосиф Виссарионович подтвердил согласие через наши совместные беседы передать свои мемуары... Что вы на это скажете?

(Длительная пауза).

Г.К. Я не знаю, кто говорит... Но это не Владимир Ильич. И по-моему, это Не Иосиф Виссарионович... В общем, вихри еще не успокоились... Нам говорят, что вряд ли это будет форма мемуаров. Это скорее всего будет форма открытой полемики. Ведь никогда еще не было такого мощного и осознанного движения народов, как движение с 1917 года и по сей день...

Н.С. Да, мы надеемся на большой и серьезный разговор... Уже сейчас хотелось бы вступить в беседу с Иосифом Виссарионовичем, прочувствовать его вибрации, вообще посмотреть, как все получится...

Г.К. Вот сейчас идет Владимир Ильич... И он говорит: «Ну отчего же не получится? Конечно, все получится...»

Владимир Ильич Ленин (В.И.Л.) Только необходимо отбросить все предубеждения и все накопившиеся отрицательные эмоции по отношению к Иосифу Джугашвили. Вспомните, совсем недавно вы прочитали версию о том, что каждая высокая Сущность, приходя на Землю, как бы не знает о себе в полном объеме, и поэтому вершит суд правый и неправый чисто в человеческом варианте...

Необходимое пояснение от Н.С. Утром, перед встречей с Гель Ет (Галиной Алексеевной), я читал «Вступительное Слово» директора Музея Николая Рериха в Нью-Йорке Д. Энтина к первому тому Елены Ивановны Рерих «Письма в Америку», где, в частности, сказано: «Читателю публикуемых нами писем многое может показаться противоречивым, странным и непонятным. В первую очередь это относится к тем, кто склонен к обожествлению Рерихов или их Учителей. Но сама Елена Ивановна указывала нам «не нивелировать облики». «Даже Архаты, — пишет она, — живя на Земле, не свободны от человеческих особенностей и слабостей». И добавляет: «Также помните, что Высокие духи, принимая земной облик, ничем не отличаются внешне от земных обитателей... Приписываемого Им знания своего настоящего величия, пока они на земле, в действительности никогда не существовало — Они не смогли бы вынести тяжести своего земного существования...»

Н.С. Да, мы это понимаем. Мы понимаем и величие, и многоплановость облика Иосифа Джугашвили... Я вот что хочу сказать. Мы привыкли к общению с вами, Владимир Ильич, привыкли к вашим интонациям и вибрациям. А вот с Иосифом Виссарионовичем мы еще мало общались, нам предстоит как-то притираться друг к другу, как-то сближаться, і.

Если Иосиф Виссарионович здесь, можно ли начинать разговор? Можно ли задавать вопросы?

В.И.Л. Да, можно, можно. Приступайте.

Н.С. Иосиф Виссарионович, добрый день, еще раз... И снова я напоминаю: сегодня первое марта...

Г.К. Он прерывает вас и говорит: «Гамар джоби, ге- ноцвале!» Как интересно... (смеется).

Н.С. Наверное, это приветствие. Придется изучать грузинский язык... Иосиф Виссарионович, вспомните, пожалуйста, первое марта 1953 года... Как время летит! Сорок пять лет ровно прошло. Позади «эпоха Сталина», целая историческая эпоха...

Иосиф Виссарионович Сталин (И.В.С.) Возвращаясь к первому марта пятьдесят третьего года... хочу вспомнить предысторию этого случившегося со мной необыкновенного происшествия, которое я бы не хотел называть как убийство. Но подготовка и решительное осуществление такого события было поручено Го- миашвили... Гомиашвили — сподручник Лаврентия Берия. Он очень люто ненавидел меня за то, что я в 1945 году отправил его далеко по маршруту, который назывался «Валдайский приемник». В «Валдайском приемнике» он был комендантом, о чем очень трудно вспоминал потом, чтобы...1 (пауза).

Н.С. Иосиф Виссарионович, мы вряд ли[ найдем в энциклопедиях это имя — Гомиашвили... Нельзя ли пояснить: кто он? Какую должность, что ли, занимал при Берии? И куда он был сослан? Что это за «Валдайский приемник»?

И.В.С. Подожди... Сейчас я немножко волнуюсь... Это очень, очень интересная беседа, которая заставила меня... (далее неразборчиво: мощный фоновый шум на кассете, заглушающий все слова. — Н.С.)

Г.К. Он что, заикается? Послушайте, Николай Иванович, он наверное заикался; мне все время хочется заикаться... Мне даже трудно противиться этому...

Н.С. Ну и заикайтесь, лишь бы смысл был передан точно.

Г.К. К тому же, вы заметили, я говорю с акцентом, долго подыскиваю слова... Вернее, не я, а он...

Н.С. Жаль, что этого акцента не услышит читатель... Но он может его почувствовать... Однако продолжим.

Г.К. Сейчас, сейчас... Я обращусь сама напрямую... Иосиф Виссарионович, вы не волнуйтесь... Я постараюсь точно передать ваши слова...

Дорогой Иосиф Виссарионович, мы к вам обращаемся с доверием и надеждой на то, что вы подробно расскажете о тех вехах, которые мы не знаем и которые спрятаны от нас историей... или извращены... Нам очень важно установить сейчас сердечный и доверительный разговор.,.. Только, пожалуйста, не волнуйтесь так, а то мне тоже тяжело. Я, когда принимаю эти вихри, тоже как бы кручусь в них, мне тоже нехорошо... Я вас прощу: возьмите наши руки, а мы возьмем ваши и приступим к спокойной беседе...

Н.С. Иосиф Виссарионович, вспомните подробно, что произошло именно в этот день, первого марта 1953 года?.. Мы не будем идти хронологически по вехам вашего жизненного пути начиная с детства; мы построим разговор по-другому...

Г.К. Я говорю сейчас как бы в изложении; что-то не получается напрямую... Эту дату — первое марта — ему вспоминать не хочется... Это был очень тяжелый рабочий день, и ему довелось много поволноваться, понервничать. Потому что накануне было раскрыто несколько группировок, о которых он знал, но все же две группировки как бы и просмотрел... И вдруг внутренняя разведка доложила о том, что готовилось покушение на его жизнь. Это покушение организовали две группы. Руководителем одной из них был Гомиашвили, которого он сослал... (Вот сейчас мне говорят, что Иосиф Джугашвили пока не готов вести диалог напрямую... Он впервые встречается вот с такой ситуацией... с таким контактом... с такой постановкой вопроса.. Мне велено продолжать в изложении...) Гомиашвили был назначен руководителем, точнее комендантом «приемника» на Валдае. Но он посчитал, что это для него ссылка наказание. Потому что до этого в Министерстве внутренних дел он руководил одним из отделов по борьбе с коррупцией и по борьбе с организованными группировками экономического плана. И он сам был не прочь приложить руку ко взяткам. И потому на него написали бумагу. Но Сталин много лет его знал, не один десяток лет, и сам выдвигал его на руководящие должности. И потому он решил сор из избы не выносить и ничего с ним не делать, а отправить на какое-то время в этот «приемник»2. И вот Гомиашвили, находясь там и собрав подручных, организовал тщательную подготовку к покушению на Сталина. То есть не сам лично Гомиашвили покушался, он только руководил. Он хорошо знал все ходы и выходы в квартире Сталина и решил там расставить своих людей. Но план сорвался, нашлись люди, которые доложили об этом. То есть внутренняя разведка сработала очень четко и хорошо. Однако Иосиф Джугашвили был очень взволнован, и вот это волнение да плюс возраст — все это дало негативную реакцию и усугубило положение. У него произошло кровоизлияние в мозг, инсульт. У него отнялась рука, он не мог сгибать пальцы. Он почувствовал сильное недомогание и объявил об этом. Но врачи, которые следили за его здоровьем, не были предупреждены. А сам он позвонить не мог, не слушались пальцы...

Вот так мне объяснили. А сам Иосиф Виссарионович не хочет вспоминать этот день.

Н.С. Дело в том, что есть много версий о насильственной смерти Сталина. Тут не легкий инсульт, тут намного серьезнее. Потому что после этого Иосиф Виссарионович уже не встал...

Прошло почти полвека, и мы должны знать правду. Вот, если позволите, я напомню одну из версий, как все происходило в тот день. Именно первого марта 1953 года на ближней даче Сталина в Кунцево собрались члены Президиума. Речь шла о заговоре врачей, такая злободневная тема. Дело якобы сфабриковано, и потому Лазарь Каганович предложил его расследовать. И еще Каганович просил отменить ссылку евреев в места отдаленные. Стали голосовать. Берия и Хрущев воздержались при голосовании, и тогда Иосиф Виссарионович ударил кулаком по столу и закричал, чтобы все убирались вон. Он хотел нажать кнопку вызова охраны, но его якобы оттолкнули... Словом, уж больно все смахивает на заговор среди членов Политбюро...

Г.К. Я опять передаю в изложении. Он говорит, что часть правды в этом есть. Действительно, было заседание Политбюро. Но среди прочих общих дел Сталин как бы держал «на потом», хотел вылить в лицо всем собравшимся, что он знает о заговоре, что он знает о том, что его собираются ликвидировать. И в этот момент он почувствовал себя плохо. Он не мог позвонить, не мог нажать кнопку. И попросил это сделать других. Но никто не позвонил. И вот тогда ему стало еще хуже. То есть никто не позвал врачей — вот в чем заключается заговор...

Я думаю, что он со временем еще будет говорить об этом. Но сейчас эта тема ему неприятна...

Н.С. Хорошо... Наверное, и о Берии Иосифу Виссарионовичу вспоминать не хочется, но что делать? Ведь это уже история, прошло столько лет! А история включает в себя не только приятные места и приятные моменты...

Итак, о Берии. Вячеслав Молотов в своих воспоминаниях, оставленных поэту Феликсу Чуеву, сказал, что «некоторые считают, что Сталина убил Берия». И добавляет: «Я думаю, что это не исключено. Берия был коварный и ненадежный».

Г.К. Такая волна черного цвета пошла!... Иосиф Виссарионович говорит, что этот человек недостоин даже того, чтобы называться человеком...

Н.С. Ну с Берией история достаточно разобралась...

Г.К. Он говорит, что в Грузии есть пословица... что когда змея кладет яйцо, то оно еще не змея. Когда яйцо становится змеенышем, это еще не вся змея. Когда змееныш становится большой змеей, это тоже еще не всё. Но когда большая змея накопила много яда и кусает себя за хвост, то вот эта змея — глупая змея...

И.В.С. Берия был той самой глупой змеей, которая укусила себя за свой собственный хвост... Сколько ненависти нужно было держать в своем сердце, чтобы рубить сук, на котором он так хорошо сидел. Я ничего перед ним не скрывал. И видеть, как он коварно поступил по отношению ко мне... это никак не назовешь, кроме подонок.

Н.С. Иосиф Виссарионович, но вы же неплохо разбирались в людях, были хорошим психологом... Берия приблизился к вам где-то в 1927 году... Неужели вы не могли его раскусить? Неужели он так искусно притворялся? В чем тут дело?

И.В.С. Что можно сказать о человеке, который получил власть не по заслугам? Что можно сказать? Это говорит о моей близорукости. Я очень любил людей, которых сам выращивал. Я очень хотел, чтобы он почувствовал меня отцом своим. Что у меня было с родным сыном, который отошел от отца, который предал отца? И был еще один сын, который не мог защитить честь отца. Это Василий Джугашвили. Он был слабым сыном...

Я видел в Берии то, что не видел в своих собственных сыновьях, — преданность, надежность, опору, умение работать больше, чем говорить. Умение поставить все как надо. Умение быть жестким и решительным. Умение вести разговоры с кем угодно, когда угодно и о чем угодно. Это очень нравилось в Лаврентии Берии. Вероятно, не его вина, что он встал на путь предательства. Вероятно, это вина общественная. Эта вина ложится и на меня в том числе. Так как очень много раз я говорил Берии: нужно быть жестким человеком! Нужно не жалеть во имя будущего нашей страны, нашего государства, во имя процветания всех народов. Не нужно жалости, ее надо вырвать, как яд из своей глотки. Таким образом, видимо, я погубил его сам.

Н.С. Ваша дочь Светлана Аллилуева в своих воспоминаниях пишет, в частности, о Берии, что «его дико боялись и знали, что в этот момент, когда умирает отец, ни у кого в России не было в руках большей власти и силы, чем у этого ужасного человека». Так ли это на самом деле? Права ли она?

И.В.С. Светлана только женщина. И больше ничего... Я хочу сказать, что Берия обладал огромной властью. Но, видимо, и Берия просчитался. Видимо, и Берия не все просчитал наперед. Оказывается, самой огромной властью обладал Никита Хрущев. Оказывается, Никита Хрущев был дальновиднее всех. Этот мужик был большой человек, хотя и маленького роста.

Н.С. О нем, надеюсь, мы еще поговорим... Но сомнительно, чтобы он был «большим человеком». На двадцатом съезде партии выступил с разоблачением так называемого культа личности. Да, тогда уже это было можно. Все можно, и проявлять «гражданское мужество» в том числе. Особенно с его высоких позиций. На самом же деле при вас он играл постоянную роль шута, а после по ряду причин, и чтобы возвеличить себя в первую очередь, начал принижать вас, отрицать многие ваши заслуги...

И.В.С. Вы совершенно не правы. Я совсем другого мнения на этот счет. Нужно было в тот момент найти мужество, найти решительность, чтобы вести двойную игру, какую вел Хрущев. Это говорит о его уме, таланте и мощном желании победить ситуацию. Я думаю, что... Очень много раз я сожалел о том, что Хрущев не на моей стороне. Как русский мужик он крепкий человек. И вот эта мужицкая хватка «шута горохового», как вы сказали, всегда меня покоряла.

Но тем не менее я хочу еще напомнить о том, что это было то самое время, когда, вероятно, где-то я споткнулся. Что-то я где-то просмотрел. Не до конца проводил свою политику. Тем более политика устрашения — она никогда не была хорошей политикой. Вот, вероятно, в это время назревали конфликты в массах. Назревала та самая трудная ситуация, когда наученные коммуни... (Г.К. Не понимаю я... Когда научные коммуникационные... нет, не то! Когда научные коммуникации коммунизма были далеки от истины...)

Г.К. Все равно не понимаю...

И.В.С. Я хотел поменять состав правительства. Я хотел поменять структуру правительства. Я хотел поменять правительственные заголовки, которые были на тот период.

Вот здесь, вероятно, я сделал промах, когда сказал об этом руководителям многих республик... И, вероятно, в этот момент возникло желание меня убрать.

Н.С. Об этом, я думаю, разговор впереди... А сейчас, Иосиф Виссарионович, я хотел бы сказать о том, что интерес к вам — и на Руси, и за ее пределами — интерес к вам как к великой исторической личности нисколько не ослабевает. Наоборот. Люди стремятся понять, где правда и где ложь. Потому что и полуправда, и полуложь надоели. Люди стремятся к истине. Эпоху, в которую вы жили и работали, многие сейчас так и называют — эпохой Сталина, а это говорит о многом...

И.В.С. Я со своей стороны могу сказать так. Иосиф Сталин был неплохой человек. Он много ошибался, много говорил, может быть, лишнего. Много, может быть, и делал лишнего. Но совесть его чиста. Он не сделал ничего лишнего для себя. Он был скромный человек и жил скромно.

Н.С. Да, мы знаем. Так же, как Владимир Ильич жил не для себя — для других, так и вы, его верный последователь, все силы отдали прежде всего на благо страны... Тут даже какой-то закон парности проявлен налицо: оба вождя государственники, оба бессребреники — «аскетические вожди аскетического общества...». Иначе сказать, знаковые фигуры Эпохи, явленные чутким Космосом...

И.В.С. Я думаю, что диалоги в будущем мы с вами будем говорить от лица Иосифа Джугашвили — лишь иногда. Но в основном — от Сущности, от которой он пришел на Землю. Я думаю, что мы найдем общий язык. Я думаю, что эта работа может быть расценена современными учеными как большой шаг вперед. А может быть, расценена как большое шарлатанство. Ибо нет пророков в своем отечестве и все пророки в своем отечестве биты. Вам не нужно ничего бояться. Вам нужно быть предельно откровенным и предельно открытым человеком — как вам, Николай Сиянов, так и вам Гель Ет.

Я очень желаю, чтобы вы выдержали это колоссальное испытание и колоссальную нагрузку, которые падают сейчас на вас. И мне бы хотелось, чтобы эти слова прозвучали для вас не как оби... оби-да по русски, а как остережение.

Н.С. Хорошо, спасибо... «Блаженны алчущие и жаждущие правды. Ибо они насытятся», — сказано в Евангелие от Матфея. Мне кажется, наша предстоящая работа должна идти под этим девизом.

И.В.С. Я думаю, что вы не совсем правы. Все дело в том, что правды никогда не бывает достаточно. Правда всегда многолика, и ее всегда чуть-чуть не хватает.

Н.С. Такой океан страстей бушует вокруг вашего имени. И каждый гнет в свою сторону. Как же тут обойтись без правды и истины? Как обойтись без Первоисточника, из которого и только из него можно воистину утолить жажду? Ведь одни вас считают «кремлевским горцем», орлом, собирателем и хранителем великой державы, государем. А другие судят полярно. Для них ваше имя ассоциируется с такими понятиями, как государственный террор, повальные репрессии, чистки, жертвы...

И.В.С. Так и было все. Было и так...

Н.С. Вот мы и должны разобраться.

И.В.С. Так и было все. И так было, и так тоже было. О чем можно сомневаться? Все было в то время. Конечно. Я хочу сказать еще раз, что в то время по-дру- гому было нельзя.

Смотрите, сейчас идет в стране скрытый террор. Вы не ощущаете того террора, который есть. Он и красный, он и белый. Он замаскированный. Это настоящее предательство интересов не только России, но и всех народов бывшей великой державы. Грузия, Армения, Азербайджан, другие многочисленные народы, которые чувствовали себя братьями русскому человеку, сейчас стали хуже, чем татарин... Так, кажется, пословица русская говорит. Я не хочу обижать татарина; татарин — это хороший человек, он тоже страдает.

Как можно говорить о каком-то Джугашвили, который когда-то делал репрессии?.. Какие же нужно иметь глаза, чтобы молчать о сегодняшних репрессиях?!

Н.С. Да, многие нормальные люди сейчас, именно сейчас, в сравнении, видят, что вы были государственником, создавали великую страну, шаг за шагом, кирпич за кирпичом. А что творят и что созидают нынешние, с позволения сказать, правители? Это многие, повторяю, видят, и об этом как раз мы, надеюсь, еще и будем говорить с вами, Иосиф Виссарионович.

Г.К. Вот снова идет волна какая-то, очень тяжелая...

Н.С. Сейчас, мы скоро заканчиваем... Иосиф Виссарионович, наша беседа сегодня — пробная как бы. Хотелось бы услышать ваши рекомендации и советы на будущее. Как нам строить беседы? Как готовиться к ним? То ли по вехам вашей жизни идти, то ли поискать другую форму?

И.В.С. Я думаю, что нам нужно очертить круг проблем, над которыми надо работать в настоящее время. И эти проблемы мы сравним с теми, что были когда- то. Я думаю, что вам следует провести несколько исторических параллелей и посмотреть войну 1941—1945 годов. Не как войну советского народа против мирового империализма, а как войну, которая сумела соединить людей народов России и других государств. Вот об этом мы будем говорить — об объединении народов. Я думаю, что наступил тот момент, когда нужно будет говорить о создании в стране национальной партии, о том моем неотработанном долге, который так и остался на сегодняшний день. Мне бы не хотелось возвращаться на Землю только... (неразборчиво, сильный фон. — Н.С.)

Н.С. Иосиф Виссарионович, конечно, мы пройдем Отечественную войну — это наша основная задача. И вот эта тема — единение всех народов перед опасностью — мне кажется, еще не исследована как следует. Мы будем об этом говорить — это очень важно.

Ну а теперь.... еще раз поздравляем вас с началом весны, с началом тибетского Нового года. Просим прощения в это светлое Прощеное воскресенье... Я от имени многих говорю — о прощении, ибо многие не ведают, что творят и что говорят. И я надеюсь, что в самое ближайшее время мы снова с вами встретимся и продолжим беседы.

Г.К. Он говорит: «Не по-грузински ты начал разговор, дорогой! Не со смерти надо было начинать, а с жизни, не с моей болезни первого марта...»

И.В.С. Да, надо всем пожелать друг другу вечной жизни и сказать так: «Я очень хочу, чтобы память об Иосифе Джугашвили была на долгие годы, как это чистое вино!» Я очень хочу, чтобы вы помянули меня сегодня и сказали немного красивых слов. Как я говорю сейчас об этом. И я хочу еще заверить, что от всего сердца примите мои поздравления. И пожелания, чтобы наш труд не пропал даром.

Н.С. Спасибо, Иосиф Виссарионович. Мы будем стремиться выполнить ваше пожелание. И мы поднимем предложенный вами тост о памяти Иосифа Джугашвили, как о чистом грузинском вине.* Которое, чем старее, тем лучше.

Дорогой Иосиф Виссарионович! Мы действительно неудачно начали разговор — признаем свою вину и свою оплошность... Но подскажите теперь, как надо удачно закончить сегодняшнюю беседу, согласно грузинским обычаям?

Г.К. Он говорит: «Надо обняться. Надо три раза поцеловать друг друга...»

Н.С. Понятно... Ну что ж, мы мысленно вас обнимаем, дорогой Иосиф Виссарионович, троекратно целуем — и до свидания.

И.В.С. До свидания, дорогие...

* * *

Необходимое пояснение. 23 октября 1999 года, когда рукопись в основном была готова к печати, у нас снова состоялась встреча с И. В. Сталиным. Хотелось уточнить отдельные места из наших диалогов, ответы И.В.С., которые вызывали некоторое сомнение, неопределенность. В частности, речь зашла тогда о «Валдайском приемнике»...

Н.С. Иосиф Виссарионович, не хотелось бы, чтобы в нашей книге были неточности, неясности и особенно грубые ошибки. Поэтому давайте еще раз уточним: что представлял из себя «Валдайский приемник», куда был сослан сподручник Берии Гомиашвили?

И.В.С. Так называли лагеря, где сидели. Потому что нельзя было сказать, что человек сослан в заключение. Называли по-другому: приемник. Это не я придумал. Это был результат того, что мы по грехам, созданным человеком, говорили, куда его направить — в приемник, для проживания и исправления. Гомиашвили был комендантом такого приемника.

От авторов .Далее, по мере уточнения, мы будем вставлять в конце отдельных глав «Необходимые пояснения», полученные в заключительной беседе с И. В. Сталиным 23 октября 1999 года.