Сто двадцать пять блокадных грамм с огнём и кровью пополам

Сегодня, 27 января, наша страна отмечает День воинской славы России -

День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, которое произошло 72 года назад.

В блокадном Ленинграде работали шесть хлебозаводов. Производство не останавливалось ни на один день. Долгое время технологию изготовления хлеба скрывали, на документах пекарей стоял гриф "для служебного пользования" и даже "секретно". Основу хлеба тогда составляла ржаная мука, к которой примешивались целлюлоза, жмых, мучная пыль. Тогда каждый завод пёк хлеб по своему рецепту, добавляя в него разные примеси.

Осень 41-го и зима 42-го - самое тяжёлое время. В ноябре 1942 года от голода, от элементарной дистрофии уже погибали тысячи и тысячи людей. 19-го ноября Военный совет Ленинградского фронта принял постановление - "О снижении норм хлеба". Вот его начало:

"Во избежание перебоев в обезпечении хлебом войск фронта и населения Ленинграда установить с 20-го ноября 1941 года следующие нормы отпуска хлеба:

- рабочим и ИТР 250 г.

- служащим, иждевенцам и детям - 125г;

- частям первой линии и боевым кораблям 500 г;

- лётно-техническому составу ВВС 500г;

- всем остальным воинским частям 300 г...

Из чего же готовились эти "сто двадцать пять блокадных грамм с огнём и кровью пополам", которые вошли в историю как символ нечеловеческих испытаний ленинградцев, героически защищавших город от врага? Существует несколько рецептов блокадного хлеба, они известны, и порой заменители муки достигают в них до 40%. Вот, например, один из них:

- Мука ржаная дефектная 45%, жмых 10%, соевая мука 5%, отруби 10%, целлюлоза 15%, обойная пыль 5%, солод 10%.

Добавляли в тесто различные ингредиенты органического происхождения, например опилок из древесины. Иногда из этого сильно страдало качество выпускаемой продукции. Ведь доля опилок составляла более чем 70%.

Баллада о чёрством куске

По безлюдным проспектам

Оглушительно-звонко

Громыхала

На дьявольской смеси

Трёхтонка.

Леденистый брезент

Прикрывал её кузов –

Драгоценные тонны

Замечательных грузов.

Молчаливый водитель,

Примерзший к баранке,

Вёз на фронт концентраты,

Хлеба вёз он буханки,

Вёз он сало и масло,

Вёз консервы и водку,

И махорку он вёз,

Проклиная погодку.

Рядом с ним лейтенант

Прятал нос в рукавицу.

Был он худ,

Был похож на голодную птицу.

И казалось ему,

Что водителя нету,

Что забрёл грузовик

На другую планету.

Вдруг навстречу лучам –

Синим, трепетным фарам –

Дом из мрака шагнул,

Покорёжен пожаром.

А сквозь эти лучи

Снег летел, как сквозь сито,

Снег летел, как мука, –

Плавно, медленно, сыто...

– Стоп! – сказал лейтенант. –

Погодите, водитель.

Я, – сказал лейтенант, –

Здешний всё-таки житель. –

И шофёр осадил

Перед домом машину,

И пронзительный ветер

Ворвался в кабину.

И взбежал лейтенант

По знакомым ступеням.

И вошёл...

И сынишка прижался к коленям.

Воробьиные рёбрышки...

Бледные губки...

Старичок семилетний

В потрёпанной шубке.

– Как живёшь, мальчуган?

Отвечай без обмана!.. –

И достал лейтенант

Свой паёк из кармана.

Хлеба чёрствый кусок

Дал он сыну: – Пожуй-ка, –

И шагнул он туда,

Где дымила буржуйка.

Там, поверх одеяла –

Распухшие руки.

Там жену он увидел

После долгой разлуки.

Там, боясь разрыдаться,

Взял за бедные плечи

И в глаза заглянул,

Что мерцали, как свечи.

Но не знал лейтенант

Семилетнего сына:

Был мальчишка в отца –

Настоящий мужчина!

И когда замигал

Догоревший огарок,

Маме в руку вложил он

Отцовский подарок.

А когда лейтенант

Вновь садился в трёхтонку,

– Приезжай! –

Закричал ему мальчик вдогонку.

И опять сквозь лучи

Снег летел, как сквозь сито,

Снег летел, как мука, –

Плавно, медленно, сыто...

Грузовик отмахал уже

Многие вёрсты.

Освещали ракеты

Неба чёрного купол.

Тот же самый кусок –

Ненадкушенный,

Чёрствый –

Лейтенант

В том же самом кармане

Нащупал.

Потому что жена

Не могла быть иною

И кусок этот снова

Ему подложила.

Потому, что была

Настоящей женою,

Потому, что ждала,

Потому, что любила.

В. Лифшиц, 1942, Ленинград