Одним из факторных несиловых оснований жизнеустойчивости государства выступает наука. «Наука, - писал в свое время Л. Пастер, - должна быть самым возвышенным воплощением Отечества, ибо из всех народов первым будет всегда тот, который опередит других в области мыслей и умственной деятельности». Исследовательская задача заключалась в данном случае в верификации гипотезы о соотнесении развития научных потенциалов общества с национальной безопасностью страны.
Несмотря на видимую очевидность связи науки с успешностью государства, ни у власти, ни у общества понимания ее наличия не имеется. (См. рис. 1). Показательны здесь результаты проведенных Фондом общественного мнения социологических опросов. Респондентам предлагалось, в частности, ответить на вопрос: желаете ли вы, чтобы ваши дети были учеными. Большинство полученных в опросе 2006 г. ответов имело отрицательное значение. При этом еще в середине девяностых годов соотношение было совершенно иным. Для сравнения, в США удельный вес респондентов, желающих, чтобы их дети стали учеными составляет 80 %. Против наших 36% - это принципиально иная ценностная ситуация.[1]
Рис 1. Престижность профессии ученого. Распределение ответов на вопрос: Хотели бы Вы видеть своего сына (дочь) ученым?
Другим измерителем сциентического компонента общественных настроений может служить индекс доверия/недоверия к науке. (См. рис. 2). Такое индексирование проводится по различным странам. Россия имеет в нем свою специфику распределения ответов респондентов. С одной стороны, не так много, в сравнении со странами Запада, у нас тех, кто считает, что наука приносит вред. Но значительно меньше по отношению к мировому уровню и тех, кто полагает, что наука – это однозначная польза. В целом в обществе доминирует отношение к науке, как к бесполезному делу, не относящемуся к практической выгоде. Очевидно, такое восприятие науки имеется и у власти.[2]
Рис. 2. Индекс недоверия к науке. Распределение ответов на вопрос: От науки больше вреда / пользы?
О связи науки с жизнеустойчивостью государства говорит ретроспективное соотнесение двух указанных показателей. В данном случае в качестве объекта статистического оперирования были взяты номинируемые в рейтинге ООН крупнейшие открытия в истории человечества. Частота их повторяемости по странам рассматривалась в режиме пятилетних временных интервалов.[3] Применительно к истории России была получена некая распространяемая на 250-летний период кривая. На двадцатое столетие, как следует из ниже приводимого графика, приходилось три динамических спада. Первый – в начале XX века непосредственно предшествовал обвалу Российской империи. (См. рис. 3). Второй спад пришелся на период Великой отечественной войны. И, наконец, третий спад, начавшийся с середины семидесятых годов, и будучи связан с насаждением страны на нефтяную иглу, пришел к нулевой отметке в девяностые годы. Таким образом, фактор падения исследовательской активности выступал как один из компонентов кризиса и деструкции российской государственности.
Рис. 3. Динамика крупнейших мировых научных открытий в истории России
Установленная корреляционная связь прослеживается и в применении к историческому опыту других стран. Ниже она демонстрируется на примерах истории Франции и Германии. Спад в динамике французской науки произошел в преддверии поражения в франко-прусской войне. На момент гибели империи Наполеона III она находилась на нулевой отметке. (См. рис. 4)
Германская наука в начале XXвека занимала одну из ведущих позиций в мире. Но с приходом к власти национал- социалистов, подменой научных ориентиров оккультными концептами гимлеровского происходит резкий спад изобретательской активности. Этот спад непосредственно предшествовал поражению Германии в войне и гибели Третьего Рейха. (См. рис. 5).
Рис. 4. Динамика крупнейших мировых научных открытий в истории Франции
Рис. 5. Динамика крупнейших мировых научных открытий в истории Германии
Понятно, что исследовательская активность – это результат развития научных потенциалов. Механизмы же заложены в сфере государственных политик. Ниже приводится кривая динамики расходов на науку в российской истории. (См. рис. 6). Подъем Советского Союза соотносится с увеличением вложений финансовых средств в научную сферу. И наоборот, минимизация этой статьи расходов непосредственно предшествовала распаду советской государственности. После 1991-го года данная тенденция приобретает характер обвала. Таким образом, мы можем утверждать, что снижение интереса государства к науке явилось не столько следствием распада СССР (хотя и следствием тоже), сколько его причиной, одной из факторных составляющих гибели государственности.[4]
Рис. 6. Динамика расходов на науку в России из федерального бюджета (в долл. США, млрд. в пост ценах 1991г.)
На следующем графике прослеживается отношение зарплаты ученого к среднестатистической зарплате по стране. (См. рис. 7). Как мы видим, на период подъема СССР ученые находились в преференционном положении. К моменту распада СССР это соотношение изменяется. Зарплата ученого приближается к среднестатистической. И, наконец, после 1991-го г. деятели науки оказались в дискриминационном положении по отношению к обществу. [5]
Рис. 7. Динамика отношения зарплаты в науке к средней зарплате в стране в %
Итак, с середины семидесятых годов под влиянием благоприятной нефтяной конъюнктуры был сделан вывод о том, что развиваться, можно и без науки. Ставка была сделана на продажу сырья. Очень четко эта стратегическая переориентация семидесятых совпадает с падением показателей развития науки. (См. рис. 8). Как следствие, происходит резкое снижение выражаемой через поданные патентнтные заявки исследовательской активности. В семидесятые была достигнута высшая точка подъема, после чего компонент исследовательской активности находится в режиме инволюции. (См. рис. 9).
Рис. 8. Темпы прироста основных показателей науки в России за последнюю треть XX в. (в % к предыдущему пятилетию)
Рис. 9. Динамика коэффициента изобретательской активности в России
То, что за научно-исследовательской активностью скрывалась парадигма геополитической борьбы, свидетельствует индикатор соперничества сверхдержав за освоение космоса. На шкале исторического времени в пятилетней частоте распределения были взяты крупнейшие достижения Советского Союза и США в освоении космического пространства. (См. рис. 10). Полученные кривые позволяют прослеживать динамику советско-американской «гонки». До некоторого времени СССР системно опережал США по совокупности приходящихся на единицу времени космических достижений. Потом произошел одновременный паритетный сброс. Он сыграл свою роль, как эффект усыпленного внимания. Далее вектор снижения был заменен в США установкой на резкое ускорение. Снова включиться в космическую гонку инфраструктурно ослабленная Россия уже не могла.[6]
Рис. 10. Соперничество России и США в освоении космоса
А как сами российские ученые оценивают потенциал отечественной науки по отношению к уровню геополитических противников. (См. рис. 11). Еще в 1991м году среди них доминировал взгляд об их паритетности. Однако далее мотив самооценки изменился. Устойчиво преобладает тенденция понижения параметра самовосприятия на фоне приращения мирового научного знания.[7]
Рис. 11. Динамика оценок российскими учеными качества своих работ в сравнении с международным уровнем (в %)
Российская наука сейчас организована таким образом, чтобы менее всего соответствовать национальным интересам. Данные о международной торговле РФ научным продуктом дают основания для специального расследования. (См. рис. 12, 13). Россия, как участник мирового торгового обмена в сфере науки продает больше, чем покупает, но платит за это также существенно больше, чем получает сами. Нехитрый расчет показывает, что одна проданная российская технология оказывается в два раза дешевле покупки.
Оценили 0 человек
-1 кармы