Александр Абердин "Без компромиссов" Главы из романа

2 1628

Глава 4. Новая вводная

Генерал Верзилин к нашей всеобщей радости, отправился в Новую Москву не один, а прихватив с собой ещё одиннадцать старших офицеров. Они сели в открытые тоннельные электроджипы, их было четыре. Водителями грузовиков и элетроджипов также были офицеры. Впереди колонны ехал тоннельный грузовик с двадцатью младшими офицерами охраны. Они тоже были чистыми людьми. За восемь лет службы, это была наша самая большая удача. Мы уже и не мечтали, что сумеем заполучить для «допроса» сразу тридцать девять чистюль из шестнадцати подземных городов. Нас они не боялись. Как чистые, так и ловеки прекрасно знали, что среди мутов встречаются телепаты, а они очень приметные. Наши телепаты в принципе похожи на обычных людей, но они ниже ростом, чем все остальные муты и у них очень большие глаза, так что в Васильке и Маке трудно было заподозрить мощных телепатов.

Именно таким мутом с не слишком толстой, кожей кремового цвета, был Профессор, который после преображения взял себе звучное имя Ясень Гроза. Чуть выше двух метров, коренастый и плотно сбитый, с почти мягкими роговыми щитками, красивый по словам ловеков, с огромными изумрудными глазами, он был персоной нон грата в городах чистых. Ещё бы, ведь Профессор был не только телепатом, но ещё и мощным гипнотизёром и его гипнотическая сила была столь велика, что под воздействием его взгляда пилоты штурмовиков и вертолётов в панике катапультировались. Поэтому даже ловеки наотрез отказывались иметь с ним дело. Ясень и сам признавался, что с их стороны было большой глупостью рассказать чистюлям и ловекам, что он и ему подобные муты телепаты. Тем самым муты первой волны сильно осложнили себе жизнь.

Таких же мутов, как я, обладающих способностью к «телепатическому вещанию», было намного больше. Взять хотя бы тех же копателей, они все поголовно были «говорунами». Просто у меня была самая мощная «телепатическая глотка», этим часто пользовались офицеры нашего батальона. Мощность телепатов штука весьма относительная. Телепат должен точно знать, где находится интересующий его объект телепатического сканирования. Увы, но кого не вижу, того не читаю. Когда генерал засветился передо мной с телефонной трубкой в руках, я навёл на него своих друзей и вдвоём они быстро расчихвостили его мозги. Едва забравшись в грузовик, Василёк с Маком сразу же принялись за работу и вскоре мы узнали, что жизнь в подземных городах не такая уж и приятная. Если у нас и у ловеков была в ходу полная анархия, как мы, так и они жили общинами и все вопросы решали сообща, то у чистых сложилась очень сложная иерархическая система, по сути, их общество было кастовым.

На самом верху стояли учёные, хранители и военные, эдакий властный триумвират. До этого дня мы и знать не знали, что существуют хранители, те самые господа, в руках которых хранились ключи от всех «богатств» прошлой эпохи, а они и сейчас были немалыми. В предвоенные годы в России имелась такая организация, как «Росрезерв» и большая часть подземных складов находилась там, докуда враг так никогда и не дошел, оказалась в их руках. Когда пиндосы развязали Гнилую войну, эти склады практически не пострадали. Когда же они стали нас уничтожать, хранители прибрали к своим рукам ещё и все подземные военные заводы и принялись завозить туда всё то, оборудование, которое только имелось в стране. Вот теперь мне стало понятно, откуда на «свет Божий» появлялись автоматы, пулемёты и патроны древнего образца. Оказывается кое-какая промышленность у чистых всё же имелась, но мы об этом ничего не знали.

Зато мы знали всегда, что почти сто лет назад, когда вконец проворовавшееся правительство и президент России легли под НАТО, в те годы, когда страна развалилась на части, образовалась Уральская Народная Республика. В ней верховодили откровенные бандиты и национал-коммунисты, решившие дать вооруженный отпор западу и начавшие изображать из себя грозную военную силу, готовясь к войне с применением термоядерного оружия с нашими врагами, «Росрезерв», генералитет, а вместе с ними МЧС наложили лапу как раз именно на всё, что было надежно укрыто под землёй. За все семь лет, что УНР бряцала несуществующим термоядерным мечом, она только и смогла сделать, что силой присоединить к себе Независимую Республику Поволжья и в Екатеринбурге, куда перевезли из Воткинска часть оборудования и последних специалистов, начались работы по строительству межконтинентальных ракет.

Все знали, что рано или поздно НАТО нанесет удар по Уральской Республике и что он будет термоядерным. Границы тогда были полностью прозрачными, точнее не было никаких границ, и народ кочевал, куда мог и как хотел. Ура-патриотов, возмущённых тем, что все области, лежащие западнее Волги, были без малого, чуть ли не оккупированы натовскими войсками, что было названо защитой российской демократии, насчитывалось немало и все они собрались в УНР. А потом натовцы стремительно покинули Российскую Демократическую Республику и народ ринулся в антирадиационные убежища, которых было построено немало, в том числе и в Поволжье. Имелись они и в Уральской Республике, но в гораздо меньшем количестве. У нас все силы и средства были брошены на создание ракетно-ядерного щита, а на самом деле просто разворованы и проданы Китаю и Индии. Пиндосы об этом прекрасно знали, но всё же нанесли по УНР мощнейший термоядерный удар. Вот потому-то эту войну мы и называем Гнилой. Она именно такой и была. Ничего более подлого и бесчеловечного, на мой взгляд, придумать уже было нельзя.

Ракеты с термоядерными боеголовками поразили практически брошенные города и потому пиндосы сильно просчитались, так как мутами стало очень много людей, но не в этом дело и не о том сейчас речь. В результате почти тридцать пять миллионов человек, среди которых было мало рабочих и крестьян, укрылись под землёй и стали заложниками хранителей, учёных и военных, причём военными были как раз не те офицеры и генералы, которые вместе с руководством «Росрезерва» и МЧС сделались хранителями. Каста военных сложилась из сотрудников спецслужб и полиции, то есть из тех держиморд, которые ради спасения своей собственной шкуры и своих семей, были готовы уничтожить кого угодно. Предвоенная истерия, связанная с распадом России, длилась недолго. Люди за пределами Уральской Республики быстро поняли, что Запад их не примет. Более того, русских стали депортировать на историческую родину отовсюду, а потому, собрав всю свою волю и силы в кулак, они стали готовиться к тому, что на их головы вот-вот посыплется радиоактивный пепел и они вскоре умрут от лучевой болезни.

Подготовились же они, надо сказать, неплохо. Они построили за эти семь лет под Валдайской, Среднерусской и Приволжской возвышенностями не капитальные подземные города, а как раз именно антирадиационные убежища, но такие, что в них можно было пережить и бомбардировки. Натовцы пытались этому помешать, говоря, что они не станут уничтожать Уральскую Республику ракетами с термоядерными боеголовками, но им, к счастью, не поверили. Рабочие, строившие эти убежища, а также члены их семей и весь обслуживающий персонал в итоге составил более половины населения. После Гнилой войны, когда весь мир пришел в ужас, увидев, во что превратились благодаря мутагену люди, животные и растительность, причём с потрясающей воображение скоростью, вместе с ними хозяева убежищ и складов и их сатрапы, чуть ли не в одночасье стали невольными заложниками учёных.

Учёная братия не оплошала. Перед этим практически во всех странах Западной Европы и Северной Америки стремились избавиться от тех русских, кто не входил в число ворья, продававшего украденное в России. Среди них было немало учёных, которым было разрешено не только продать своё имущество, но и купить всё то, что они захотят. Запад явно решил поставить над Россией эксперимент и посмотреть, смогут ли русские выжить после того, как страна, развалившаяся на части, будет биться в агонии ещё и после того, как термоядерные боеголовки взорвутся в Атомном треугольнике. В военном отношении Россия после распада уже не представляла никакой угрозы. Устраивать тотальную термоядерную бомбардировку Западу было не с руки, радиоактивные осадки могли достичь берегов Европы и Америки, а превратить в радиоактивную пустыню Атомный треугольник они сочли возможным, ведь в нём собралось свыше семидесяти миллионов человек, и речь шла об очередном геноциде русского народа.

Учёные начали работу над созданием нового поколения медицинских препаратов, спасающих человека от радиации ещё задолго до начала Гнилой войны. Когда на Западе увидели Атомный край, овоид, протянувшийся от Уфы на сотню километров дальше Омска с запада на восток и от Североуральска за Орск, до границы с Казахстаном, то пришли в ужас. Им ведь было показано, во что превращается там всё живое, и тут же стали требовать, чтобы мутанты были немедленно истреблены. Я думаю, что пиндосы специально создали генетическое ОМП, которой мы уже разработали и теперь хотим довести до полного совершенства. Повсюду, во всех научных лабораторий и на крохотных фармацевтических производствах, которые были спрятаны под землёй, началась работа. Чистюли-учёные сразу поняли, что за пределами образовавшегося Атомного края, который они называли Кругом, а он был отчётливо виден из космоса, трансмутации практически не происходят уже в двух, трёх километрах от его границ.

Тот фиолетовый мутаген, который образовался в атмосфере, не смотря на то, что его частички имели размер в полторы тысячи микрон, легко задерживала обычная ватно-марлевая повязка, не говоря уже об угольных фильтрах подземных убежищ. Поэтому те люди, которые укрылись в них, не были им заражены. В этом плане им повезло даже больше, чем пингвинам Антарктиды. Зато русские ученые начали исследовать его намного раньше других и уже очень скоро нашли, как от него защититься, а чуть позднее изобрели способ, как ему противостоять. Защитного костюма, пошитого из самой обычной хлопчатобумажной ткани, надетого поверх ОЗК, вполне хватало, а потому уже буквально через полгода в подземных и полуподземных убежищах началось производство антидота от мутагена, который очень быстро превратился в своего рода валюту. Не хочешь становиться мутантом? Меняй свои продукты на наш антидот.

Практически любая кислота, даже весьма слабая, дезактивировала мутаген, но не всё было так просто. Он имел способность к «самолечению» и потому те препараты, которые на что только не меняли чистые люди, нужно было применять каждые три дня, что, однако, как это выяснилось спустя годы, не давало стопроцентной гарантии. Так в зависимость к ученым попали с одной стороны хозяева жизни и их цепные псы вместе с простыми работягами, а с другой ловеки. Мы же в это время воевали, причем довольно успешно, с пиндосами. В ходе этой войны, которую они назвали Первой войной с мутантами погибли почти все дети в возрасте до трёх-четырёх лет, успешно пережившие стремительный процесс трансмутации. В основном умерли от голода, так как не могли есть то, чем питались более взрослые муты - падалью, но никакого каннибализма среди мутов не было.

Хотя с тех дней прошло много времени, их гибель до сих пор является самой саднящей раной для мутов первого поколения, да и нас не обошла стороной их боль. Не смотря на то, что практически весь мир знал о том, что это именно пиндосы произвели ничем не спровоцированные пуски ракет по Уральской Республики, эти твари выкрутились. Более того, они объявили, что это руководство УНР подорвало в своих городах термоядерные заряды, чтобы создать таким образом мутаген и превратить своё население в хищных и безжалостных мутантов-людоедов. Пиндосы просчитались только в одном, они опоздали с началом бомбардировок. Если бы они принялись бомбить Атомный край сразу, то смогли бы уничтожить всех мутов, но за те сорок три дня мира после преображения, в нём изменилось буквально всё. Муты даже успели вернуться в покинутые города.

Как только пиндосы поняли, что за пределами Фиолетовой Зоны мутации не происходят, началась война. К тому времени нас насчитывалось сорок три миллиона из восьмидесяти семи миллионов, собравшихся в Западной Сибири, Уральской Республике и Поволжье. Это были очень горестные дни, ведь почти пятьдесят процентов людей умерло в процессе трансмутации. Во всей остальной природе процент выживания был ещё меньше, а через сорок три дня на Атомный край посыпались ракеты с обычными боеголовками. Правда, скоро они закончились, и пиндосам пришлось послать в бой свою стратегическую авиацию, но лётчики-муты с нею быстро покончили. Поднимая в воздух всё, что только можно, они шли в воздухе на таран и в самый последний момент катапультировались. Поэтому уже через три месяца пиндосы лишились всей своей дальней авиации, и были вынуждены начать воевать с нами, посылая в бой вертолёты и штурмовики, а также стрелять из дальнобойных орудий и пускать ракеты дальнего и среднего радиуса действия.

К этому времени они выяснили, что зона опасного, как они считали, заражения простирается на четыре тысячи километров, но это не так. Хотя в этой зоне выпало раз в десять больше мутагена, чем на всей остальной территории, что на Зараженной Территории, что в Новой Зеландии, где никто из мутов Атомного края никогда не был, риск внезапной трансмутации одинаковый. Тем не менее, определив границы Зараженной Территории, пиндосы и еэсэсовцы оккупировали территорию России к западу от тридцать восьмого меридиана от Двинской губы до Ельца. От руин этого города Стена идет до бывшего Волгограда и дальше вниз по правому берегу Волги до Каспийского моря. Всех русских людей, живших к западу от этой границы, либо вытеснили на Зараженную Территорию, либо убили. Теперь эти земли принадлежат вместе со всем Северным Кавказом Европейскому Союзу, нашему непримиримому врагу.

Сделано это было нагло и бесцеремонно. Русских при этом объявили главными виновниками взрывообразной трансмутации, приравняли к диким животным, и решили уничтожить всех до единого. В живых пиндосы оставили только тех, кто своими действиями фактически сначала до предела ослабил страну, а в конечном итоге уничтожил её. Жаль, что все они давно уже передохли и лично я сторонник того, чтобы на внуках и правнуках предателей их род окончательно пресёкся. Главной задачей пиндосов и примкнувших к ним еэсэсовцев было всё же уничтожение мутов, а потому на ловеков и тем более чистых людей они пока что не обращали никакого внимания. За пределами же Атомного края, никаких трансмутаций в то время не происходило и что характерно, мутировавшие животные и растения туда и носа не высовывали. Вот им-то досталось больше кого-либо. Муты что, они сразу же спрятались под землёй, как и всякая землеройная мелочь.

Три с лишним года, а если уж быть точным до конца, то все пять, ловеки и чистые люди были предоставлены самим себе. Муты очень быстро поняли, что чистая пища ничем им не вредит и уже в первые месяцы копатели стали рыть транспортные тоннели на восток и на запад, где ещё стояли целыми и невредимыми города, которые ловеки покинули практически сразу же после того, как пиндосы начали с нами войну. Прорыли наши предки их и к тем местам, где на поверхность высовывали нос чистые люди. По наводке ловеков, когда те поняли, что путём специальной обработки мутаген в продуктах питания можно дезактивировать с высокой степенью надежности. Поняв же это, чистые люди наладили обмен своих препаратов на зерно, овощи, фрукты и мясо. Так большие желтые таблетки заменили деньги. Ловеки первыми сообразили, что пиндосы, уничтожив нас, на этом не остановятся, а то, что они сразу же стали возводить стену, причём с самых первых дней это было циклопическое сооружение, их убеждало в этом самым наглядным образом.

Они, конечно, были в шоке, когда увидели первых жестких мутов, но, услышав человеческую речь и увидев в руках парламентёров пулемёты, согласились на переговоры. Наши предки к тому времени закапывались в землю всё глубже и глубже. Копателей, к счастью, у нас хватало для того, чтобы строить надёжные бомбоубежища. Наше предложение, строить надёжные убежища под холмами и тоннели в качестве самых безопасных дорог, их соединявшие, в обмен на поставки продовольствия, понравилось в первую очередь ловекам. Вскоре и чистые пошли на сотрудничество с нами, но весьма своеобразное, точнее они попросту заняли по отношению к нам совершенно грабительскую позицию и за имеющиеся у них в большом количестве дизель-генераторы, драли с нас даже не по семь, а по все семьдесят шкур. Хорошо, что с автомобилями у нас на первых порах особых проблем не было. Все они, за исключением большегрузных, были ещё в первые недели спрятаны под землю. Побеспокоились наши предки и о том, чтобы сохранить сельхозтехнику.

К тому времени, когда пиндосы поняли, что войну с мутами они проиграли, города и подземные деревни строились не только к западу, но и к востоку от Атомного края. Последнее предопределило неудачу Китая. Китайские танковые и мотопехотные дивизии были встречены на русской земле так, что это привело в ужас весь мир, что неудивительно, ведь муты к тому времени уже успели заматереть. Почти пять миллионов китайцев, добрая половина их огромной армии, легли в землю Атомного края и превратились в удобрения для жалких остатков нашей флоры и фауны. Надо сказать, что наша флора хотя и имеет зелёный цвет благодаря хлорофиллу, всё же в своём подавляющем большинстве плотоядная, а многие растения так ещё и двигаются. Пиндосы нанесли ей колоссальный урон, и природа Атомного края не восстановилась до сих пор, хотя уже прошло больше восьмидесяти лет. Профессор говорит, что только лет через двести, если мы не приложим к этому усилия, Атомный край снова станет зелёным, вот только отнюдь не безопасным.

С того момента, когда после того, как китаёзам в ходе двухлетней войны было нанесено сокрушительное поражение, не прошло и полугода, как пиндосы и еэсэсовцы возобновили войну, но уже на качественно новой основе и принялись методично, один за другим уничтожать города на территории Новой России. Делалось это сначала с помощью одних только ракет, но потом они снова пустили в ход стратосферные бомбардировщики. К счастью, это была уже вялотекущая война с частыми паузами продолжительностью от пары недель до трёх-четырёх месяцев. Единственный город и единственный объект, который пиндосы так и не решились уничтожить, это Балаково и Балаковская атомная электростанция. Ценой титанических усилий людей, ловеков и мутов она работает и по сию пору, что приводит пиндосов в дикое бешенство. Только благодаря этой АЭС мы все не влачим жалкое существование.

Города чистых людей для нас закрыты, и мы до сегодняшнего дня не знали о них практически ничего, ведь те тридцать тысяч мутов, которые живут в Балаково и его окрестностях, с ними практически не общаются. Они все муты и для чистюль давно уже отрезанный ломоть. Свыше семидесяти лет мы строили и расширяли для них подземные города, но даже это не сблизило их с нами. Можно сказать, они для нас такие же враги, как и жители внешнего мира, вот только те, становясь мутами, хотя бы начинают понимать, что именно сделали со всем миром пиндосы и во что его превратили. Не скажу, что я так уж недоволен своей жизнью, но мне всё же куда больше хотелось бы быть обычным человеком. Хотя бы потому, что тогда нас не ненавидели бы чистые люди и не считали нас уродами.

Теперь возврата к прежней жизни нет, всё изменится только тогда, когда все люди станут мутами. И вся природа изменится точно также, как изменились мы. Только тогда, когда на Земле закончится эта бесконечная Гнилая война, развязанная пиндосами не только против нас, но и всех остальных людей. Правда, добрая треть пиндосов, если не больше, а вместе с ними процентов тридцать еэсэсовцев и их ближайших сподвижников, пойдут на удобрения. Всем остальным, если они не встанут на колени, придется узнать, что такое настоящий ад. Легко они не отделаются и пусть даже не мечтают, что кто-то из мутов станет их жалеть. Мы то знаем, как нужно выживать в изменившемся мире, а вот им придётся на первых порах не сладко, но это будет вполне закономерным итогом, ведь благодаря им, число людей на планете сократилось на два с лишним миллиарда человек и большую часть этих людей они попросту уморили голодом.

Зато теперь пиндосы добились своего. На Земле цветёт и пахнет золотой миллиард с его бриллиантовыми ста пятьюдесятью миллионами высших существ, а все остальные люди обслуживают их интересы. Вот такая на Земле получилась демократия со всеми её свободами и прелестями, но и в подземных городах дело обстояло не намного лучше. У нас в Атомном крае всё делится поровну и если кто-то имеет больше, то он и вкалывает дольше, но зато прожиточный минимум такой, что никто не скажет, будто он живёт впроголодь. Ловеки живут несколько иначе. Среди них есть бедные и богатые. Тут, уж, кому как повезло, но и у них всё по справедливости. Не хочешь вкалывать на плантациях, спрятанных под маскировочными сетями, тогда становись старьёвщиком и отправляйся в руины, разбирать завалы и добывать металлы, железобетонные блоки и всё, что можно пустить в дело. Работа хотя и тяжелая, умереть с голода точно не даст.

Только теперь, по пути из военного городка в Новую Москву я узнал, что в подземных городах народ живёт весьма своеобразно. Там все люди разбиты на двенадцать классов, и их жизнь расписана, от а до я раз и навсегда. Раньше я как-то не придавал этому значения, зато теперь узнал, что на самом верху у чистюль стоят учёные, они все относятся к первому классу. Затем идут хранители, это второй общественный класс, состоящий из потомков того ворья, которое подгребло под себя последние не разворованные крохи. Третий класс это высший командный состав подземной армии. По уровню жизни три первых класса ничем не отличались друг от друга, но при этом жили порознь и чуть ли не враждовали друг с другом.

Учёные подчинили себе хозяев подземных складов и генералитет, но всей полнотой власти не обладали. Более того, президентом Новой России они сами поставили военного. За минувшие годы они достигли многого, но не сделали одного, так и не нашли панацеи, спасающей людей и ловеков от мутаций. Зато они постоянно говорили, что вот-вот наступит тот день, когда они смогут осчастливить всех и тогда у них появится самый главный козырь для переговоров с Западом. К счастью они понимали, что уничтожить мутов невозможно, а потому и нас также записали в свои козыри. Межконтинентальную ракету «Сармат» они тоже считали козырем, хотя это было не так. В любом случае они хотели только одного, прекращения войны и тут наши интересы были полностью противоположными, так как мы ни о чём, кроме полной и окончательной победы не думали.

Увы, но иного выбора у нас нет. Начавшийся процесс трансмутации биосферы необратим. Единственное, что можно сделать, это полностью взять его под контроль, к этому наши учёные уже подошли вплотную. Однако, позиция большей части генералов была всё же куда более жесткой. Они понимали, что если не будут обладать силой, способной нанести врагу существенный урон, то ни о каком мире не стоит даже и мечтать. Понимали они и то, что учёные явно лукавят, если не откровенно врут и потому относительно того, что ракета сможет полететь, у них имелись сомнения, хотя испытания ракетных двигателей прошли успешно. У ракетчиков были большие проблемы с ракетным топливом и они это знали. Куда большие надежды они возлагали на то, что копатели смогут прорыть тоннель в Западную Европу, желательно в Швейцарию, одно из пяти мест на Земле, где, отгородившись от всех, жили хозяева нового мира.

Хранители в свою очередь не доверяли ни военным, ни учёным. Они стремились только к одному, подгрести под себя каждую гайку, чтобы не потерять власть и это у них пока что получалось. Все трофеи, которые мы добывали в боях, и даже весь металлолом, который в виде осколков разлетался после взрывов ракет пиндосов, тут же оседали на их складах. Таковы были три правящих класса. Помимо них ближе к верхушке стояло ещё четыре класса: офицеры среднего звена - полковники, подполковники и немногие штабные майоры, инженеры и техники, врачи и учителя. Эти четыре класса, а также все классы ниже них, были выключены из подземной политики. Они просто верой и правдой служили трём правящим классам, чтобы не утерять достигнутого общественного положения.

Ниже них по своему положению были младшие офицеры, предел мечтаний которых было звание майора и должность командира батальона, мало что дающая. Затем следовали квалифицированные рабочие, как я понял, старательные, покорные и никогда не задающие вопросов. Следующий класс - обслуживающий персонал, был последним из так называемых привилегированных классов подземного общества и к тому довольно многочисленным, так как ниже них находились неквалифицированные рабочие и иждивенцы. Это были обитатели подземного дна, не способные ни на что, кроме рождения на свет новых детей. Внутри каждого класса, кроме иждивенцев, имелась собственная полиция, полностью подчиняющаяся военным, которая, как я понял, держала подземное общество в кулаке так жемтко, что никто не смел даже пикнуть. Свободными были только три высших класса, а все остальные подчинялись им во всём.

Имелась у людей низших классов хоть какая-то возможность подняться наверх хотя бы на три, четыре класса я так и не понял. Зато теперь знал, что три высших класса практически герметичны. Жениться молодой парень мог только на девушке, происходящей из его класса. Либо из близкого по положению. Однако и на это смотрели косо. Генерал Вершинин был доволен, что в подземных городах никто не голодал, все были одеты и обуты, места хватало даже с избытком, вот только рабочих рук не хватало, и он склонялся к мысли, что под землю нужно пускать больше ловеков, а не воздвигать на их пути непреодолимые барьеры. Тем более, что для их расселения места имелись, а перчатки и маски надёжно защищали чистых людей от мутагена, с чем можно вполне смириться, но против этого возражали практически все жители подземных городов. Они боялись заразиться и стать мутантами, хотя это была полнейшая ахинея и чушь, но с этим были вынуждены считаться даже генералы.

Генерал, узнав, что наши учёные создали вакцину, защищающую людей и ловеков от внезапных мутаций, тут же начал действовать. Он немедленно связался с министром обороны и несколькими крупными военными чинами. Сначала мы должны были встретиться с ними. Больше всего генерала Верзилина интересовало только одно, сможем ли мы наглядно и убедительно доказать, что такая вакцина существует. Мак, пока мы ехали, постоянно транслировал всю ту информацию, которую извлекал из голов чистых Василёк, в Фиолетовый кратер, столицу Атомного края и потому наше руководство, подумав, попросило нас подготовиться к завершающей трансмутации, для чего отправило в путь нескольких специалистов и двоих мощных телепатов. Мне предстояло убедить министра обороны Новой России, что только они смогут извлечь всю информацию из пленных.

Обычно нам в этом отказывали, но на этот раз всё должно пойти по совсем другому сценарию. В жизни Василька и Мака должны были наступить огромные перемены. Им, наконец, предстояло расстаться друг с другом, причём без какой-либо хирургической операции. Профессор и его друзья, муты-учёные, ещё семь лет назад создали такую мутагенную вакцину, которая должна будет их основательно изменить. Точно такая же трансмутация предстояла и мне. Как ни крути, но я ведь был полуфабрикатом и далеко не всё из того, что задумал Профессор, ему удалось воплотить во мне. То, что меня выходили, он и сам считал чудом. Зато благодаря мне, точнее тем препаратам, которые были изготовлены из крови тогда всего ещё младенца ростом больше метра, спасло жизнь моим лучшим друзьям, но что самое главное, был создан такой мутаген, благодаря которому на свет стали появляться большие муты и муты-гиганты.

Да, мы были генетическими солдатами и нас породили на свет в первую очередь, как оружие против пиндосов. Мы знали это с самого раннего возраста и всегда были горды тем, что это именно на нас возлагались все надежды. Что же, ни о чём ином, как оправдать их, мы никогда не мечтали. Проф говорит, что после трансмутации мы трое станем очень похожи на людей с загорелыми телами и мягкой на ощупь кожей, которая скроет наши защитные роговые щитки. У нас будут даже настоящие волосы на голове, пусть более жесткие и толще конского. Вот только стричься нам, похоже, не придётся, так как вряд ли найдутся ножницы, способные их срезать.

Самые большие изменения ждали всё-таки Василька. Он станет парнем шестиметрового роста, точно таким же, как и те три девушки, с которыми наш друг познакомился во время отпуска в Фиолетовом кратере, а они нисколько не походили на самок горилл. Высокие, стройные и гибкие, они были ещё и красавицами, не говоря о том, что мечтали, как можно скорее вступить в бой с пиндосами и еэсэсовцами. Мутов-гигантов родилось ещё не так уж и много, всего семь с половиной тысяч, но немедленно в строй могли встать не более тысячи таких солдат, которым сам чёрт не страшен. Зато больших мутов уже набиралось целых пятнадцать дивизий, но я не думаю, что нам придётся громить армии врага. Профессор, а вместе с ним наш министр обороны и верховный главнокомандующий генерал Клён Ветер, думали об этом, но я предложил им сначала попытаться реализовать наш план, хитрый, очень коварный и куда более жестокий по отношению к врагу, чем их планы и планы чистых людей. Они с ним согласились.

Поэтому, чем ближе мы были к Новой Москве, тем большее волнение меня охватывало. Нам нужно было перехитрить чистых и сделать это с таким расчётом, чтобы впоследствии они не смогли поднять хай. У них имелась своя корысть в жизни, а мы думали только о том, как завершить преображение биосферы на планете. Другого выбора у нас не было по той причине, что пиндосы, уничтожив Уральскую Республику, таким образом, поставили крест на всём, чем жили люди в России раньше. Не мы это начали, но только мы могли завершить с минимальными потерями для Человечества. Так что мы были настроены очень серьёзно.

Глава 5. Переговоры и перемены

В Новую Москву, огромные подземные улицы-тоннели которой муты пробили в плотном мергеле поросшего лесами кряжа в верховьях Камы неподалёку от руин города, когда-то называвшегося Кудымкаром, мы приехали под утро. Нас привезли не в саму столицу, а на подземную военную базу в двенадцати километрах от нее. Все подземные города, построенные мутами, одинаковы. В своем вертикальном разрезе они похожи на шахматную доску, только между клеточками-тоннелями, имеющими в ширину восемьдесят метров и в высоту двадцать, лежит не менее сорока метров мергеля с прослойками глины и песка. Улица-тоннель представляла собой два ряда двухэтажных жилых помещений, между которыми проложена дорога, а над ней располагалась оранжерея. Улицы-тоннели соединены между собой тоннелями-переходами. Под ними находились техническими тоннели с трубами водопровода, канализация и электрические кабели.

Новая Москва была невелика, всего тысяча шестьсот восемьдесят километров тоннелей-улиц расположенных на двенадцати уровнях. Та военная база, на которую нас привезли, была намного меньше, всего два уровня по шесть двухкилометровых тоннелей на каждом, но на ней имелись ещё и поперечные тоннели, а также двенадцать залов размером восемьдесят на восемьдесят метров. В одном из них, спортзале, нас и разместили. Пока мы ехали, в спортзале устроили для нас неплохой гостиничный номер с душем и даже туалетом подходящих размеров, отгороженных панелями. Имелся в нём также стол и мощные стальные табуреты, способный выдержать наш немалый вес. Генерал Верзилин, окинув его взглядом, улыбнулся:

- Господа офицеры, я оставлю вас здесь. Завтра утром мы начнём переговоры, а сейчас извините, меня ждут.

Широко улыбнувшись, я ответил:

- Хорошо, господин генерал, мы подождём. Можете не торопиться, и как следует подготовиться к переговорам.

Генерал кивнул и вышел, а мы остались одни и решили немного размяться. Спортзал всё-таки. Телепатически посмеиваясь друг над другом, мы сбросили с себя кители, обнажились по пояс и затеяли весёлую возню, в которой Мак, поначалу, отказался принимать участие. Поэтому мы стали бороться друг с другом. Наши просторные штаны были пошиты не из ткани, а из кожи гора-быка, которую порвать почти невозможно, такая она прочная, бутсы тоже, а потому ничто не мешало нам лупцевать друг друга вполовину силы, чтобы не проломить пол. Тем не менее, грохот стоял нешуточный. Нам быстро надоело, что Мак стоит рядом и даёт советы, а потому мы навалились на него вдвоём и вскоре уронили его на пол. Наш великан улёгся с задумчивым видом, а Василёк сердито прорычал:

- Дайте мне только отклеиться от него, я вам задам, гадам. А ты что, орясина, не мог им головы пооткручивать?

- Ага, как же, попробуй их поймай. Они же шустрые, как понос, а тут ещё ты мешаешься, да, и пол здесь всё-таки не гранитный, - насмешливо ответил Мак и припечатал братца к полу, - ничего, Вас, посмотрим, каким ты станешь бойцом.

От продолжения разминки нас отвлекли ловеки, которые привезли для нас на электрокаре завтрак. Он был по сравнению с тем, что мы ели сидя в своём блиндаже, царским. Посмотрев на пятерых парней, вид у них был голодноватый, мы пригласили их к столу, но ни о чём спрашивать не стали. Нам и так всё было ясно. Генерала Верзилина ещё на подъезде встретил начальник военной базы генерал Строев, от которого мы узнали, что мои слова относительно того, что ультиматум не носит обязательной силы, так как люди пойдут на переговоры с нами. Их поразило то, что у нас уже имеется вакцина против мутаций. Она вызвала огромный интерес в генеральской среде. Очень уж им хотелось разнести в пух и прах всю учёную братию, но так, чтобы об этом никто и ничего не узнал. К учёным у нас никаких претензий не было, зато они имелись к военным, особенно к тем идиотам, из-за которых нередко гибли наши товарищи.

То, что переговоры были отложены на целые сутки, нас устроило. За это время наши товарищи успели добраться почти до самой базы и могли явиться по первому же вызову. Василёк и Мак были связаны с Профессором и ещё несколькими нашими генералами постоянно, а теперь связались ещё и с двумя прибывшими к нам на помощь телепатами. Чистые, разумеется, ни за что не согласятся, чтобы они присутствовали на переговорах, но я не думаю, чтобы нам отказали в телепатическом допросе пленных. Ждать в любом случае осталось недолго и потому мы, побездельничав ещё один день, вскоре были приглашены в зал переговоров. Это был ещё один точно такой же зал, в котором на стене висел большой экран, а перед ним стоял древний, но вполне живой проекционный телевизор и несколько телекамер.

Мне понравилась такая предусмотрительность, но поскольку связь всё же была кабельной, то я довольно быстро нашел то место на базе, где собрались в зале совещаний три с половиной десятка генералов во главе с министром обороны, генералом Воропаевым. Именно от него Василёк и узнал, что майор Шереметьев находится в камере гарнизонной тюрьмы, а его папаша смещён с занимаемой должности, хотя и не лишен генеральского звания и не понижен в классе. Как говорит Профессор, ворон ворону глаза не выклюет. На данном этапе нас это не очень-то волновало. У нас имелись задачи важнее, а переговоры между тем начались в форме допроса.

- Кто вы такие? - грозно спросил генерал Воропаев.

- Лют, он боится, что ты пошутил, - подсказал мне Мак.

Слегка кивнув, я ответил:

- Генерал, я полномочный представитель верховного руководства Атомного края и главнокомандующего новой армии мутов, той, которая ещё не вступала в бой с нашим общим врагом. Неподалёку, между Глазовым и этой базой на перекрёстке остановились муты, которые привезли кейс со всеми документами, удостоверяющими наши личности, а также пакет с посланием от генерала Клёна Ветра. Вместе с посланниками прибыли также два телепата. Если мы найдём общий язык, то они допросят экипаж воздушного крейсера, захваченного в плен. Это даст куда больше информации о том, что им известно, чем любая другая форма допроса.

Генерал Воропаев сменил гнев на милость:

- Хорошо, ваш кейс немедленно доставят сюда, майор Бор, но мне всё же хочется узнать, почему вы ждали столько лет?

- Всё очень просто, генерал, мы не обычные муты, а генетические солдаты. Правда, наше формирование ещё не закончилось. Мы прототип тех генетических солдат, которых насчитывается уже свыше ста тысяч. Это солдаты примерно такого же роста, как я и капитан Ирис Вереск. Капитан Мак Вереск тоже генетический солдат, но несколько иного вида, он мут-гигант, а мы просто большие муты.

Генералы, сидящие перед телекамерой в паре сотен метров от нашего зала, стали оживлённо переговариваться.

- Майор, вы хотите сказать, что ваша новая армия состоит из каких-то других мутов? - удивлённо спросил генерал - Какие они из себя и что умеют делать? Относительно вас мне доложили, что вы вчетвером способны заменить в бою целый батальон.

Это была уже самая настоящая лесть, и я улыбнулся:

- Если вы того пожелаете, генерал, то мы согласны на ваших глазах провести завершающую трансмутацию, она займёт не более суток времени, но я заранее предупреждаю вас, в итоге мы останемся такими же рослыми мутами, но станем куда больше похожи на людей. Даже капитан Мак Вереск, который, наконец, расстанется с братом. Таких солдат, как он, сейчас немного, менее пяти тысяч, но через два года подрастёт и закончит обучение в военных училищах наша молодёжь и их будет уже почти двадцать тысяч.

Мои слова не оставили генерала Воробьёва равнодушным, он сосредоточенно кивнул и спросил вполголоса:

- Что вам для этого потребуется?

Я с готовностью ответил:

- Только одно, разрешите посланникам генерала приехать сюда и привезти мутагенную вакцину. Она положит начало завершающей трансмутации. После этого мне уже не нужно будет разговаривать с вами с помощью декодера, но моя акустическая пушка, находящаяся у меня во рту, никуда не денется. Она лишь станет мощнее и превратится в такое оружие, с помощью которого я смогу вырубать пилотов воздушных крепостей, летящих на высоте десяти километров. Если среди солдат из числа зараженных людей вы сможете найти добровольцев, то они тоже смогут превратиться в мутов нового поколения, таких, какими скоро станут все муты без исключения и тогда вы убедитесь в том, что время уродов и монстров прошло. Если же кто-то из молодых офицеров отважится испытать на себе ту вакцину, о которой я сказал генералу Верзилину, то он убедится заодно и в том, что на него никак не подействует наш новый мутаген. Ему придётся ждать лет до семидесяти пяти, а то и восьмидесяти, чтобы стать мутом и начать новую жизнь. Среди нас, господин генерал, насчитывается немало таких мутов, возраст которых уже перевалил за сто семьдесят лет, но никто из них даже и не думает о смерти.

Генералы возбуждённо заговорил, а некоторые вскочили с кресел, настолько их поразило моё известие. Генерал Воропаев резко оборвал их и сказал мне с улыбкой:

- Хорошо, господи майор, мы так и сделаем, а сейчас нам нужно провести совещание и решить ряд вопросов.

Совещание длилось довольно долго, целых три с половиной часа. За это время приехали наши старые знакомые, друзья Профессора, и мы успели подготовиться к предстоящей трансмутации. В это время в зале для совещаний шла жаркая полемика. Всем генералам хотелось посмотреть на то, как два ловека превратятся в мутов какого-то нового поколения, а для этого нужно было найти добровольцев и они, к их удивлению, нашлись в количестве даже больше, чем двое. Семь пожилых мужчин согласились превратиться в мутов вместе с женами в обмен на то, что их детям и внукам будет позволено жить в Новой Москве, и они станут квалифицированными рабочими. На это генерал Воропаев ответил с солдатской прямотой:

- Да, хоть старшими офицерами!

С добровольцем из числа чистюль всё и вовсе решилось просто. Первым решил испытать на себе действие вакцины генерал Верзилин, а когда все вопросы были решены, мы приступили к делу. Эксперимент было решено провести в том же зале, куда нас привели. Друзья Профессора привезли с собой достаточное количество, как мутагенной вакцины, так и вакцины от мутаций. Ловеки выглядели испуганными, но, не смотря на страх, который старались загнать глубже, решили таким образом дать своим детям и внукам шанс стать чистыми людьми. Чтобы приободрить их, я попросил одного из помощников Профессора раздеться по пояс, что тот и сделал. Лицо у него было моложавым и красивым, коротко стриженые волосы русого цвета и вовсе делали его совершенно непохожим на мута. Поведя широкими плечами, полковник Тюльпан Утёс широко улыбнулся, показывая белые зубы:

- Друзья мои, снаружи я мало чем отличаюсь от обычного человека и мутом являюсь только внутри, а потому раз в десять крепче любого человека и жить собираюсь очень долго, хотя мне и без того уже стукнуло сто сорок шесть лет. Поэтому вам нечего бояться.

Один из ловеков позволил себе усомниться:

- Но вы же не проверяли этот свой препарат на людях, так ведь? Если так, то с каждым из нас может всё, что угодно случиться. Что нам нужно сделать? Наверное, снять с себя одежду?

Беря пневмошприц и вставляя в него ампулу ёмкостью в четверть литра с сиреневым мутагеном, старый друг Профессора махнул рукой:

- Ничего этого не требуется. Сейчас я сделаю вам инъекцию, и вы просто сядете в это кресло перед телекамерой. Поверьте, вы в результате внешне почти не изменитесь, только сделаетесь на вид минимум вдвое моложе. Все перемены будут носить сугубо внутренний характер, но на ваши семейные отношения это никак не отразится. Правда, ещё одного ребёнка ваша жена сможет зачать только года через три, когда полностью завершится гормональная перестройка.

Когда полковник Утёс сделал высокому, уже седеющему, но широкоплечему и крепкому мужчине инъекцию, то сказал, садясь:

- Наташа, боли я никакой не чувствую, только по всему телу приятное такое тепло разливается.

Его жена села в кресло, они взялись за руки и через пару минут уснули. Вскоре наступила наша очередь, и наши друзья вооружились шприцами куда большего размера. Первому делали укол мне, для чего пришлось пустить в ход электродрель, чтобы просверлить мою кожу. В моё тело не закачали ещё и литра мутагенки, как меня сморил сон. Этот мутаген имел мало общего с тем, который образовался после термоядерных взрывов. То было сложное органическое соединение из дюжину аминокислот, похожее на лукошко с несколькими десятками фрагментов ДНК. Попадая в кровь через лёгкие и кожу, они заставляли людей и животных трансмутировать. Процесс трансмутации был болезненным и занимал до трёх суток.

В данном же случае всё происходило и быстрее, и мягче. Когда я очнулся, ловеки, превратившиеся в мутов, уже покинули зал. Все семь пар чувствовали себя превосходно. Они даже не ожидали, что всё произойдёт так безболезненно и быстро. Внешне они действительно мало изменились, разве что их тела сделались более подтянутыми, но сила у них сразу же увеличилась раза в три. Лёжа на нескольких матрацах, постеленных на каменный пол, я не спеша поднялся и первое, на что обратил внимание, это на то, что моё зрение весьма основательно изменилось. Я стал видеть свет, вот только он был очень яркий и ослеплял меня. Полковник Утёс протянул мне большие чёрные очки с плотно прилегающей к глазам эластичной окантовкой оправы:

- Держи, Лют, теперь ты сможешь смотреть на мир, как и все нормальные муты, но и прежних своих способностей ты тоже не утерял. Впрочем, ночью ты сможешь снимать очки.

Надевая очки с эластичным ремнём вместо дужек, я коснулся руками волос, и меня поразила их шелковистость, а также то, что мои руки сделались куда более чувствительными. Взглянув на них, я сразу понял, что моя кожа по-прежнему была очень светлой. Протянув руку вперёд, я увидел, что она раза в два светлее лица полковника. Если раньше я определял цвета по степени свечения, то теперь мир стал удивительно ярким и красочным. Посмотрев на Ириса, я невольно улыбнулся, таким он сделался красавцем. Широко улыбаясь мне в ответ, мой друг сказал:

- Лютик, мне теперь уже не нужен декодер, но ты знаешь, теперь в моей глотке тоже имеется полноценная звуковая пушка, а не та жалкая скрежеталка, что была раньше.

Полковник усмехнулся:

- Не волнуйся, Ир, у Люта теперь также помимо излучателей акустических волн имеются нормальные голосовые связки.

- Что там с Васильком и Маком? - спросил я - Как они?

- Нормально, просыпаются, - ответил учёный, - они ещё три часа назад разделились. - и насмешливо спросил: - А ножками пройти и помочь друзьям что, для тебя в тягость? Генерал Верзилин тоже в полном порядке. Даже посвежел после вакцины. Она ведь в числе всего прочего ещё и подстёгивает у людей метаболизм и даже включает механизм регенерации, но не на полную мощность, как у нас.

Повернувшись, я увидел Мака, а за ним Василька. Бибитиба после трансмутации сделался почти такого же роста, как и я, зато наш Муня уменьшился в размерах. Он лежал на животе и шумно дышал. Верхняя часть его спины выглядела так, словно он никогда не был сиамским близнецом. А ещё он обрёл нормальные, человеческие пропорции, но его рост был по-прежнему больше шести метров. Теперь ему требовалась совсем другая одежда, а пока что и на нём, и на Маке были надеты одни только трусы. Полковник, прочитав мои мысли, невозмутимым голосом сказал:

- Лют, Василёк одного роста с тобой, так что сможет воспользоваться твоим гардеробом, а для Мака уже заканчивают шить новенький мундир. В руководстве людей произошли перемены, причем значительные. Верх окончательно одержала партия войны до полной победы и теперь у них новый президент - генерал Верзилин. Поэтому переговоры ты будешь вести теперь с ним.

Пожав плечами, мундир всё же сделался мне немного великоват, я со вздохом ответил:

- Ничего страшного, полковник. Генерал Верзилин вполне вменяемый человек и то, что они выбрали его президентом, нам даже на руку. В любом случае, уже через несколько часов всё выяснится.

Не знаю, что происходило за пределами той военной базы, где мы прошли через трансмутацию, но переговоры начались только в шесть часов вечера. К этому времени мы полностью освоились и уяснили, что перемены пошли нам на пользу. Особенно Васильку и Маку, оба выглядели просто красавцами. Впрочем, Ирис тоже ведь изменился, его кожа сделалась просто смуглой, а глаза остались изумрудными и потому он превратился в красавчика. На этот раз переговоры проходили, что называется, глаза в глаза. В нас так и не заподозрили телепатов. Новый президент резко сократил число людей, допущенных на переговоры. Он пригласил на них только троих человек, нового министра обороны и двух своих помощников, главу клана учёных и министра промышленности, в руках которого «находились ключи» от всех подземных складов. Все четверо были членами партии войны, которая резко усилила свои позиции после нашего ультиматума. Ещё в одном большом зале установили огромный, высокий стол, к которому приставили платформу для нового президента и его помощников и потому мы могли сидеть друг напротив. Едва мы сели за стол, как генерал Верзилин сразу же задал конкретный вопрос:

- Господин майор, какой именно шаг мы должны сделать навстречу вашему руководству, чтобы не утерять своих позиций в армии? Поверьте, я настроен на серьезный разговор.

Сдержанно кивнув, я ответил:

- Господин президент, одного единственного шага будет недостаточно и вот почему. Рука об руку с теми людьми, которые живут вне подземных городов, мы сражаемся не одно десятилетие. Они наши боевые товарищи и мы знаем о них почти всё. О вас же мы не знаем практически ничего, кроме того, что офицерский состав, навязанный нам, считает нас тупыми скотами и пушечным мясом. Не будь мы такими живучими, потери среди нас были бы просто катастрофическими, но и это не самое главное препятствие. Армия больше не станет исполнять их приказы. У нас есть, кем заменить ваших офицеров. Этот процесс уже начался, но в мою задачу входит совсем другое. Командование поручило мне провести с вами переговоры и выяснить, готовы ли вы сражаться до полной победы?

Генерал Верзилин шумно вздохнул:

- Мы-то готовы, но у нас нет веры в то, что мы способны одержать победу над нашим врагом. Что ни говори, но нам противостоит всё население этой планеты, и я не верю ни в одно из тех заявлений, которыми наш враг пытается нас расколоть.

- Мы можем победить, господин президент, - улыбнулся я в ответ, - но лишь в том случае, если станем единым сообществом людей и мутов. Извините, но мне не нравится слово мутанты, оно сродни слову уроды, а таковы среди нас давно уже нет. Уродливые мутации нами полностью исцелены и уже через пару лет мы, муты, будем выглядеть внешне точно так же, как и вы, люди. Добыть победу будет нелегко, но, поверьте, у нас нет иного выбора. Наш враг не остановится до тех пор, пока на этой территории не будет уничтожено всё живое, и он к этому готовится. К счастью, мы опережаем его, но всего лишь на четыре, максимум пять лет и если они успеют завершить работы по созданию так называемого лекарства против мутаций, а попросту биологического оружия нового поколения, то мы все погибнем.

Новый президент нахмурился.

- Именно поэтому мы так торопимся создать ракетно-ядерный меч. Только так мы можем заставить их остановиться.

- Они никогда не остановятся, господин президент, - сказал я печальным голосом, - и всё дело тут в том, что довольно большое число людей из высших кругов Запада и не только его одного, стали мутантами намного, лет на пятнадцать, а то и двадцать раньше нас.

- Что? - удивлённо воскликнул генерал Верзилин - Но этого же не может быть! О чём вы говорите, майор Вереск.

Кивнув, я сказал, слегка повысив голос:

- Господа, хотя вы не склонны в это поверить, но всё именно так и есть. Стопроцентной уверенности в этом у нас нет, но судя по всему, сегодня на островах Новой Зеландии живёт не менее ста пятидесяти миллионов почти точно таких же мутов, как и те, которых вы недавно видели. Члены небольшой команды полковника Утёса, насколько вы помните, внешне ничем не отличаются от людей, но, тем не менее, они все муты, причём самому молодому уже более ста двадцати лет.

- Но как такое могло случиться? - удивился министр по делам науки - Ведь мутаген образовался в результате термоядерных взрывов в Атомном треугольнике.

- Мы полагаем, что таким образом он был создан искусственно, господа, - кивнув, сказал я, - но перед тем в Америке был создан совершенно иной мутаген, который запускал такой процесс трансмутаций, которые не превращали человека в урода, а лишь делали его могучим, вечно молодым долгожителем. Те люди, которые долгое время уничтожали Россию, возможно, всё ещё живы. Если это действительно так, то лично я этому только рад. Будет, кого предать суду и расстрелять. А сомневаться в этом не приходится.

Генерал Верзилин оживился:

- Ваше руководство сделало такие выводы на основании показаний перебежчиков? - и улыбнулся - Мы ведь тоже не знаем о вас почти ничего, майор, но, по всей видимости, нам нужно начать узнавать друг друга. Поверьте, не мы склонны доверять пропаганде врага, и если вы действительно близки к созданию мощного оружия, то и мы не отступим, но нам необходимо знать, что это за оружие и как оно повлияет на наших детей и внуков?

А вот это был самый сложный вопрос, на который даже у Профессора не было однозначного ответа. Не было его и у меня. Зато имелась подсказка Василька и Мака:

- Лют, они считают, что продлить жизнь с помощью трансмутации это большое благо, но при этом хотят, чтобы их дети и внуки остались людьми, а это очень сильно всё осложняет.

Тем самым мои друзья склонили чашу весов в пользу очень длительного, возможно растянутого на несколько столетий, переходного периода, шаг к которому, к тому же, повлечёт за собой большие человеческие жертвы. Причём именно человеческие, но это коснётся не нас, а всех тех людей, которые живут по другую сторону стены. В данной ситуации не имело никакого смысла хитрить, и я сказал:

- Господин президент, господа министры, некоторые перебежчики встречались с господами, окопавшимися на островах Новой Зеландии. Они превращены в неприступную крепость. Более того, они смогли доставить нам образцы их крови. Наши учёные их изучили и давно уже во всём разобрались. На этой основе ими был создан принципиально новый мутаген, который является самым мощным оружием против них. Однако, будет ли оно применено, выбирать вам. Зато этот мутаген приведет к более мягким трансмутациям, чем те, которые начались в первый день Гнилой войны. Благодаря этому мутагену, вся биосфера планеты изменится всего за сутки. Если мы сумеем добраться до той лаборатории, где был создан прототип древнего мутагена, то наш новый мутаген, который легко поддаётся модернизации, сам уничтожит древних мутантов, но при этом пощадит людей младше двадцати пяти лет. При этом вы и все ваши люди будете от него полностью защищены, но вам придётся привыкать к новой биосфере, а она, поверьте, не будет такой ужасной и кровожадной, как прежняя. Возможно, что второй вариант вам не понравится, так как он предусматривает переход от обороны к наступлению и ожесточённой войне, в которой люди во внешнем мире, в первую очередь солдаты, понесут большие потери. Поймите, господа, когда в бой пойдут такие парни, как капитан Бор, или мы, врага не спасут уже никакие оборонительные сооружения. Мы можем сбивать звуковым лучом даже самолёты, летящие на высоте в десять километров, не говоря про бронетехнику. Правда, перейти в контрнаступление мы сможем не ранее, чем через три года, но лучше сделать это через пять лет.

Генерал Верзилин быстро переглянулся со своими помощниками и задал мне вполне ожидаемый вопрос:

- Майор, как вы относитесь к тому, чтобы вместо ракет, ваши копатели пробуривали тоннели в глубокий тыл врага? Это произвело бы на него неизгладимое впечатление.

- Господин президент, сейчас нам нужно в первую очередь выиграть время, а для этого нужно вступить с врагом в переговоры, хорошенько его запутать и сделать так, чтобы мы четверо оказались на его территории. - сказал я - Нам известно, что американские учёные мечтают заполучить в свои руки мутов последней генерации, а мы хотим добраться до их секретного научно-исследовательского центра. Вот в этом направлении нам и нужно действовать, но сначала вы должны решить, каким будет ваш выбор.

Президент подземной России развел руками:

- Майор, тут и гадать нечего, мы категорически против тотальной мутации биосферы и нас самих. Одно дело стать мутом на старости лет, и другое в молодые годы. Вы можете считать меня чудовищем, но мне плевать на то, сколько солдат пиндосов и евроэсэсовцев погибнет в этой войне. Тем более, что как на востоке, так и на западе, нам будут противостоять орды исламистов, наших древних врагов, да, и всех остальных я не склонен жалеть. В том числе и тех офицеров, которые некогда причиняли вам столько неприятностей. Те из них, на которых вы укажете, будут разжалованы в рядовые и будут направлены в штрафные батальоны. Если они, чтобы выжить, захотят стать мутами, то я не против. Тех же офицеров, которые не запятнали своей чести, мы предлагаем использовать, как военных специалистов. Поймите, майор, в наших рядах сохранилось то, что принято называть военной наукой и если мы перейдём в наступление, то давайте станем полагаться на неё, а не на тоннельную партизанщину.

В принципе президент Верзилин был полностью прав. В плане классической военной науки наши генералы проигрывали его генералам в сухую. К этому времени я уже знал, что у наших будущих союзников существовала очень сложная система отбора кандидатов на высшие должности в армии. Те офицеры, которые задержались в войсках больше, чем на три года, считались, чуть ли не полными кретинами. Таких нужно держать от руководящих должностей как можно дальше и потому, оттрубив на «передовой» свои десять лет они становились иждивенцами, если, конечно, не соглашались сменить профессию, что случалось очень часто. Да, ничего не скажешь, о своём враге мы знали куда больше, чем о ближайшем соседе.

Новый президент был полностью прав, когда говорил, что как на восточном, так и на западном фронте против нас в основном воюют исламисты. Все, кроме иранцев и сирийцев. Ирану, как и Китаю, удалось сохранить хоть какую-то видимость независимости только потому, что они имели на вооружении ракеты с термоядерными боеголовками и люто ненавидели пиндосов, а потому были готовы в любой момент применить против них все свои ракеты. Да, это оружие находилось под тотальным запретом, но оно у них было и потому ни Иран, ни Китай не были оккупированы войсками НАТО. На западе нам противостояли турки и арабы, а на востоке пакистанцы и афганцы. Наверное, потому, что они были морозоустойчивыми. Впрочем, кто только против нас не воевал, сидя за пультами дистанционного управления автоматических крепостей. На нашу территорию вторгались одни только вертолёты, штурмовики, бомбардировщики и ещё тяжелые воздушные крейсеры-конвертопланы, которые мы сбивали довольно часто, но редко кто из лётчиков попадал в наши руки живым. Обычно срабатывала система уничтожения экипажа.

В кои веки раз нам повезло по-крупному. Нам удалось захватить в плен экипаж воздушного крейсера, и теперь настала очередь задать вопрос о его дальнейшей судьбе, но я всё же не стал торопиться и потому, сдержано кивнув, согласился с президентом:

- Не стану спорить, господин президент. Особенно в отношении вашего генералитета. Да, и знания ваших офицеров младшего и среднего комсостава нам тоже пригодятся, но условие будет очень жестким. Или штрафбат, а это означает весьма скорую смерть, или они становятся жесткими мутами и больше не станут отсиживаться в самых отдалённых норах. Что же касается людей с поверхности, то они все вернутся домой. Извините, но нам надоело быть при них няньками. Что же, предварительные итоги наших переговоров таковы, господин президент. Мы готовы к равноправному союзу трёх народов Новой России и первым делом обеспечим людям стопроцентную защиту от внезапной трансмутации. Это позволит вам смело выходить на поверхность, а наземникам и мутам новой генерации даст возможность не только посещать ваши подземные города, но и жить в них. Что вы на это скажете, господин президент?

Генерал Верзилин улыбнулся:

- Лют, я скажу только одно, если муты действительно согласны не применять мутаген в опасных для нашей природы масштабах, то я прикажу относиться к вам, как к старшим братьям, а приказы у нас принято исполнять всем, независимо от должностей и званий.

- В таком случае, генерал, готовьтесь к скорому прибытию в Новую Москву нашего руководства. - сказал я с улыбкой - Главные аспекты будущего договора мы с вами обсудили, но еще до его подписания начнётся вакцинация населения. В первую очередь молодежи в подземных городах и людей на поверхности. Транспорты с вакциной отправятся в путь из Атомного края через пять минут.

Новый президент улыбнулся:

- Неужели всё произойдёт так быстро, Лют? Но вы же ещё не связались со своим руководством.

Указав рукой на Мака, сидевшего слева от меня, я сказал:

- Капитан Вереск моя связь с нашим руководством. У него с ним постоянный телепатический контакт. Причём он даже не телепат. Сейчас я хотел бы обсудить с вами один очень важный вопрос наедине.

Глава 6. Демонстрация возможностей

Первыми, отдав честь, зал покинули мои друзья, после чего из-за стола встали помощники президента Верзилина. Пристально посмотрев на меня, он улыбнулся и спросил:

- Майор, у вас есть какие-то просьбы личного характера?

- Можно сказать и так, генерал, - ответил я, - но на самом деле всё гораздо сложнее. Дело в том, что я разведчик, как и трое моих друзей, и нам любой ценой нужно попасть в Америку. Только там мы сможем узнать, как в атмосфере был создан тот химический реактор, в котором пиндосы изготовили сотни тысяч тонн мутагена. Это ведь был термоядерный взрыв, но при этом в его пламени не сгорело порядка пятидесяти миллионов тонн аминокислот и фрагментов ДНК, что выглядит очень удивительно. Ещё мы хотим знать, почему они это сделали. Понимаете, уничтожать нас с помощью трансмутаций было слишком рискованно, но они пошли именно этим путём. Поэтому, господин президент, мы с вами должны придумать способ, как сделать так, чтобы пиндосы утащили нас к себе.

- Сложная задача, - промолвил президент, - даже не представляю, как это можно сделать. Наиболее реальным мне представляется только один вариант, мы должны сделать вид, что готовы пойти с ними хотя бы на контакт и в дальнейшем вступить в переговоры. Можно было бы поступить проще, предоставить захваченным в плен лётчикам пиндосов возможность сбежать, прихватив вас, но я не думаю, что они такие идиоты, чтобы поверить в это.

- Да, действовать нужно, как можно аккуратнее, - согласился я с насмешливой улыбкой, - а потому, генерал, я прошу вас разрешить мне приступить к разработке такой операции, в ходе которой мы покажем врагу, что его пропагандистские усилия увенчались успехом. При этом мы продемонстрируем ему ваше ядерное оружие. Надеюсь, вы понимаете, что по отношению к врагу любой обман и коварство не просто допустимы, а должны всячески приветствоваться?

Президент Верзилин тоже улыбнулся:

- Лют, я с чистым сердцем пойду на любые договоренности с врагом, лишь бы его уничтожить. Вы правы, они никогда не оставят нас в покое и если у нас есть шанс нанести Америке и Европе, а с ними всему остальному миру такой урон, от которого они уже никогда не оправятся, то вопрос решен. Правда, меня волнует и другое. Вы в состоянии сделать это? Что вы сможете противопоставить той военной силе, которой обладает наш враг? Сможет ли сотня тысяч таких огромных парней, как вы, и несколько тысяч гигантов противостоять их гигантской бронированной армаде?

Начался разговор по существу, и я ответил:

- Генерал, вы забыли о том, что помимо нас через пять лет в бой пойдёт не менее восьми миллионов жестких мутов. Да, муты-гиганты и большие муты это главная ударная сила, которая будет действовать небольшими группами на поверхности, но из-под земли по врагу ударят наши пехотные дивизии, а один наш солдат равен по своей силе пяти, семи солдатам врага. Облачённые в органическую броню и вооруженные одним только стрелковым оружием и гранатами, они способны штурмовать их сухопутные крепости, но с ними справятся летающие муты, способные генерировать ЭМ-импульсы. Помимо летунов такие парни, как я, муты-альбиносы, тоже способны поражать вражескую технику мощными, узко направленными ЭМ-импульсами, а такие муты-химики, как капитан Ирис Вереск, могут вырабатывать в своих дополнительных желудках не только мощные боевые отравляющие вещества, но и мутагены несколько видов. Полагаю, что вам было бы интересно посмотреть, на что мы способны?

- Не откажусь увидеть вас в деле, майор, - ещё шире улыбнулся генерал Верзилин, - когда вы сможете показать нам, на свою мощь?

- Думаю, что лучше всего сделать это завтра утром, - кивнув, ответил я президенту и добавил, - не хочу, чтобы ночью вас мучили кошмары. Но для этого нам понадобится самый мощный полигон. Сегодня ночью привезут наше личное оружие, а завтра, после того, как вы окончательно убедитесь в том, что на нас можно положиться, мы с вами окончательно решим, как нам следует поступить с нашими пленными. В любом случае, их должны допросить наши телепаты, а они у нас теперь двух видов, прежние - глазастики, и муты последней генерации, ничем не отличающиеся от людей. Первые сделают вид, что они так и не смогли докопаться ни до чего существенного, а вторые вытряхнут из пиндосов всю информацию до последней мыслишки и даже выведают, как их прикладывали к груди в младенчестве.

На этом наш разговор завершился. Лично я был полностью удовлетворён переговорами, а то, что люди выбрали долгий путь, ничего не меняло. В любом случае не разгромив врага, мы не сможем сделать наш Атомный край таким, каким мечтаем его видеть. Расширять его на восток и на запад мы нее будем, а вот идти на юг, в Среднюю Азию, практически полностью опустошенную войной вплоть до горных хребтов Памира, нам никто не запретит. Зато мы сможем переносить к себе все мутировавшие растения и прочую живность, чтобы подвергнуть её завершающей, окончательной трансмутации. Об этом мы и проговорили почти до полуночи, а наутро, после завтрака, мы отправились на полигон, расположенный в семидесяти километрах от военной базы. Ночью нам привезли еще несколько контейнеров, в том числе с нашим личным оружием и бронежилетами.

На полигон вместе с нами приехало больше сотни человек военных и учёных, занимающихся разработками новых видов оружия и средств защиты. Их в первую очередь заинтересовали наши броники из сверхпрочной органической брони, сферы на голову с прозрачными забралами и огромные револьверы. Самые большие, калибром в сорок пять миллиметров, настоящие шестизарядные пушки длиной в метр с четвертью, были у Мака. Наши имели в длину семьдесят сантиметров и стреляли снарядами калибром в двадцать четыре миллиметра. Полуавтоматические револьверы, изготовленные по спецзаказу в Китае, были простыми и надёжными. Говорят, что за основу был взят какой-то американский Кольт «Питон», но мы называли их «Волынами». Так про это оружие, снаряды к которому изготавливали у нас на нескольких заводах, сказал Профессор, а мы не стали придумывать другого.

Большая «Волына» весьма грозное оружие, посылающее снаряд на расстояние в четыре километра. Легкобронированную технику она, чуть ли не в клочья разносит, но и малая тоже хороша. Впрочем, это всего лишь наше личное оружие, так как никакое другое для этой цели нам не подходит. Тем не менее, и оно вызвало огромный интерес у военных. Им сразу же захотелось посмотреть, как мы будем стрелять из своих громадных, по меркам обычных людей, револьверов. Полигон, на который мы приехали, был не подземный и потому на нём можно было стрелять из пушек куда большего калибра, чем наша «карманная артиллерия». Это было узкое ущелье, которое сначала накрыли маскировочными сетями, а потом и вовсе перекрыли разномастными стальными балками и железобетонными плитами.

Неподалёку находился подземный военный завод, который по большей части занимался ремонтом и восстановлением стрелкового оружия и лёгкой артиллерии, а потому нуждался в полигоне. Когда-то в балке рос мощный ельник, но теперь от него остались одни обугленные пеньки. А ещё ложбину разнообразило несколько десятков гранитных валунов, вросших в землю. Вот по ним-то мы и начали палить с обоих стволов. Грохотали наши револьверы так, что если бы ни антифоны, то зрителям пришлось бы тяжко, но, не смотря на калибр, урон гранитным валунам был нанесён не такой уж и большой. Ни один не раскололся, зато нам удалось поразить генералов и оружейников тем, что мы мало того, что метко стреляли из своих «Волын» пушечного калибра, так ещё и не падали на задницу от отдачи.

Расстреляв из каждого револьвера по полторы дюжины снарядов, у нас было с собой по шесть клипов со снарядами на каждого, я указал Маку на далеко не самый большой валун:

- Расколи его ультразвуком.

Мой друг поинтересовался у меня с сомнением в голосе:

- Ты думаешь, у меня получится, Лют?

- Надо же когда-нибудь испытать твою акустическую пушку, Мак, так что давай, парень, дерзай. - усмехнулся я и предупредил сопровождающих: - Господа, не волнуйтесь, капитан Вереск ударит по валуну очень узким лучом, иначе у него ничего не получится.

Так всё и вышло. Муне пришлось семь раз приводить в действие свой горловой резонатор и всё без толку, пока Василёк не рассердился и ударил его изо всей силы кулаком в бедро. Выше он просто не мог дотянуться. После этого Мак, получив от меня подробную инструкцию, покрутил головой и сделал всё, как надо. На этот раз валун с леденящим душу треском раскололся. Мощь глотки Муни была такова, что своим удачным акустическим ударом он вызвал маленькое, локальное землетрясение. Наши сопровождающие восторженно ахнули, кто-то даже принялся аплодировать, но это было только начало. Указывая на остальные валуны, я принялся колоть их попеременно, то ультра, то инфразвуком, а то и комбинированной акустической атакой. От последней, они взрывались с оглушительным грохотом. Покончив с валунами, я повернулся к генералам и конструкторам и сказал:

- Господа, для капитана Вереска это первая проба сил. Его братья тоже обладают такими способностями, но им их ещё развивать и развивать. Теперь вы покажем вам, какими способностями обладает капитан Ирис Вереск, наши природный химик.

По нашей просьбе на полигон привезли десяток бычков и как только все, включая нас троих, надели противогазы, мой друг дохнул на них парализующим газом, те попадали, а он невозмутимо сказал:

- Через двенадцать часов они очнутся без каких-либо последствий, господа, но я могу синтезировать куда более опасные отравляющие вещества. От некоторых не спасут даже противогазы. Вы можете снять маски, этот парализующий газ разлагается через три минуты. Он не имеет ни цвета, ни запаха, но самое главное, ещё ни у кого после него не болела голова.

Президент Верзилин, снимая противогаз, улыбнулся:

- Вам цены нет, капитан. Парализующий газ это идеальное оружие. Жаль только, что от него можно защититься.

Машины с бычками уехали и им на смену на полигон привезли несколько десятков различных электронных устройств и в том числе радиоприёмники. Наступило время показать нашим союзникам, на что способны муты-альбиносы вроде меня. По моей просьбе их расставили на столах, поставленных на всю ширину полигона, а это метров семьдесят, в полукилометре от меня. Когда всё было готово, я шагнул вперёд, сдвинул ладони, образовав экран-излучатель, и быстро провёл невидимым лучом ЭМ-импульса справа налево. Лежащая на столах электроника заискрила и крякнулась. Более того, некоторые электронные приборы даже задымились и я предложил:

- Господа, давайте пройдём к столам и посмотрим, во что превратились все эти устройства. Думаю, что в утиль, ведь я же не зря попросил привести то старьё, с которым не жалко расстаться.

Мнение специалистов было единодушным, мой ЭМ-импульс спалил всю электронику, даже защищенную от ЭМ-импульса, так основательно, что она годилась только на переплавку. В завершении мы показали свою физическую силу, но до боевых единоборств дело так и не дошло, и отправились на этот раз уже в Новую Москву. Там нас разместили хотя и на окраине подземного города, зато на том его уровне, где жила местная элита. Нас снова поселили в спортзале, на этот раз школьном. Вообще-то, это была не обычная школа, а лицей, так что детей младше пятнадцати лет мы там не увидели. Власти Новой Москвы поразили меня уже тем, что без особых колебаний позволили нам находиться рядом со своими будущими учёными. В подземный город мы приехали в половине четвёртого и потому сразу же оказались в гуще лицеистов. Хорошо, что юноши и девушки, одетые не слишком богато и нарядно, держали дистанцию.

Ребят больше всего заинтересовали наши револьверы, зато девочки спрашивали, что мы больше всего любим из еды и напитков. Меня очень удивило, что лицеисты знали о том, что муты создали вакцину против мутаций и стали их союзниками в грядущей войне с пиндосами. Все наши вещи находились внутри спортзала, перед которым находилось нечто вроде школьного «двора». Мы сели прямо на пол, в этом месте он был из мраморизованного известняка, и принялись отвечать на вопросы юных москвичей. Первым делом мы достали из кобур и показали им свои «Волыны». Наши револьверы были такими тяжелыми, что крепкие, спортивного телосложения пареньки могли поднять их только вдвоём. Про стволы Мака и вовсе нечего было говорить. Они и для нас были тяжеловаты, по полтораста килограмм каждый. Больше всего ребят удивляло, что они видят перед собой трёх братьев-близнецов. Им в это даже не верилось.

Странно, но они нас не боялись, хотя даже сидя на полу, мы были выше. После наших «Волын» их больше всего интересовало, почему я ношу почти непрозрачные, чёрные очки, сняв их, я с улыбкой пояснил любознательной молодёжи:

- Просто у меня весьма специфическое зрение, ребята. Я способен видеть далеко за пределами спектра видимого света в обе стороны и потому вижу то, что другие люди, видеть не могут. Например, электромагнитные поля, космические лучи или рентгеновское излучение. А с этими очками я вижу всё точно так же, как и вы.

Когда я снова надел очки, одна девочка, запрыгнув на мою ногу, стала их поправлять и, коснувшись волос, удивилась:

- Лютик, у вас такие жесткие волосы.

Широко улыбаясь, я ответил:

- Странно, а мне они кажутся шелковистыми. Правда, расчёска у меня всё же изготовлена из легированной стали, но вы говорите так потому, что не видели моей причёски раньше. Ещё совсем недавно у меня на голове были вместо волос плоские роговые иглы, да и всё тело было покрыто роговыми щитками, но сейчас они спрятаны под моей кожей. Она у меня тоже очень прочная.

Девочка соскочила с моего бедра и сказала друзьям:

- Волосы у Лютика действительно очень жесткие, зато кожа на лице необыкновенно нежная, бархатистая и тёплая. Лютик, а это правда, что трансмутация способна подарить человеку бессмертие?

- На счёт бессмертия ничего не могу сказать, но одно мне давно уже стало ясно, ещё никто из мутов первого поколения не то что не умер естественной смертью, а даже не состарился. Так что поживём ещё лет сто пятьдесят и тогда увидим.

- Господин майор, а вы навсегда останетесь такими огромными или после очередной трансмутации сможете стать такого же роста, как и все люди? - спросил меня какой-то парнишка.

- Вообще-то эту трансмутацию вполне можно считать окончательной, - ответил я, - поверьте, мутагены могут быть такими разнообразными, что в будущем, ребята, когда закончится человеческий этап вашей жизни, вы сможете стать какими угодно мутами. Мы тоже. Нам не составит особого труда за всего лишь за трое суток уменьшиться в росте метров до двух с половиной, но сейчас мы нужны вам именно такими. Вы ведь понимаете, о чём я говорю?

Дружный гомон голосов быстро подтвердил, что ребята уже знали о наших намерениях воевать с пиндосами до победного конца. Мы долго общались с будущими биологами, такой уклон был у этого лицея, и вскоре убедились, что их интересует абсолютно всё, чем живут муты. Пару часов спустя в город прибыл Профессор со своим «штабом», а также несколько сотен наших медиков, и всем ребятам, а это были ученики старших классов в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет, немедленно сделали прививки.

Решив не принимать участия в переговорах, я уже на следующее утро, хорошенько подумав о «последствиях», предложил юным биологам как следует «изучить» больших мутов. Так что мы задержались в лицее на две недели, но куда больше времени проводили в городе, чем в биолаборатории. Лицеисты показали его нам полностью. От нижних, технических этажей, до верхних, где размещались теплицы. Это были прекрасные пятнадцать дней, которые наглядно показали нам, как же мы плохо знали людей. После этого мы забрали пленных и отправились в Новую Казань. С нами выехала группа офицеров из военной разведки. К тому времени почти все вопросы были решены, и теперь армия стремительно преображалась. Как это ни удивительно, но многие люди из числа офицеров, добровольно решили стать жесткими мутами, а потому во многих частях командиры остались на своих местах, но это была уже новая армия.

Наш враг так ничего и не заподозрил. За все минувшие дни было совершено не более пятидесяти выгрузок наземных крепостей и на этот раз с ними было покончено намного быстрее, но ни один воздушный крейсер так и не удалось захватить. Иначе, как временным затишьем, это назвать было нельзя. К тому же затишьем перед бурей, что выяснилось после допроса пленных телепатами. Наши телепаты старой «формации», показали себя редкостными ослами, так как читали далеко не все мысли пиндосов. Поскольку они тут же говорили об этом в микрофоны, то пленные, а это были офицеры в чине от капитана до полковника, обрадовались. До этого они стойко противостояли сыворотке правды, а потому из них так ничего полезного и не выудили. Зато глубокий телепатический допрос показал, что уже довольно скоро ход войны может измениться.

Пиндосы намеревались примерно через год бросить против нас тяжелую пехоту, закованную в мощнейшие, бронированные экзоскелеты. Это были монстры высотой в пять метров, способные двигаться по полю боя со скоростью в семьдесят километров в час и не то чтобы летать, ео также совершать гигантские прыжки на семьсот, восемьсот метров. Вместе с тем они могли плавать под водой и погружаться на глубину в полкилометра. Электроники в них было до чёрта, и даже беглый «взгляд» на неё показывал, что большие белые муты её спалят. Да, и против акустической атаки им тоже не устоять, но об этом мы им не собирались говорить. Мы решили отсрочить наступление их «железных дивизий» очень жестким способом.

В плен угодили не простые летчики, а чистокровные пиндосы из сто семнадцатой тяжелой воздушной дивизии. Больше половины из них были рослыми, хорошо накачанными неграми, но и латиносы тоже вымахали им под стать. Их с первого же дня держали в одиночных камерах, и они ничего не знали о судьбе своих товарищей. Поэтому настроение у всех было подавленное, но больше всего пиндосов угнетало то, что их лишили малейшей возможности покончить с собой. Полагаю, что не зря, так как наши телепаты получили от них богатейшие разведданные, но пиндосы считали, что как раз этого не произошло. Когда я сказал перед выездом из Москвы в Казань нашим коллегам, военным разведчикам, которые, как и мы, носа не высовывали за Стену, что намерен обменять пленных на что-нибудь полезное, они озадачено крякнули, а один, полковник Николаев, сказал:

- Лют, по-моему, из этого ничего не выйдет.

- Вот увидишь, Борис, - сказал я, - всё пройдёт, как по маслу и вот почему. Мы покажем пиндосам то, что они обязательно захотят донести до сведения своего начальства. Ты ведь уже знаешь, что в наши руки попали отнюдь не рядовые лётчики. Они ждут, не дождутся, когда за ними пошлют какой-нибудь десант, вот мы и предложим им связаться со своим руководством, чтобы они договорились о процедуре их обмена, скажем, на электронные комплектующие и те материалы, которые нужны нашим вооруженцам, как воздух. Поэтому из Казани мы сразу же отправимся в Ямантау.

Когда-то под этой горой был построен целый подземный город, в котором могло укрыться от термоядерной атаки до полумиллиона человек, но перед Гнилой войной его полностью разграбили. Тем не менее, в нём укрылось намного больше людей, приехавших туда за несколько дней, некоторые вообще прибыли в последние часы, до термоядерного удара по Атомному треугольнику. От смерти они спаслись, а вот от трансмутаций нет, но свыше миллиона человек из почти двух, стали мутами и остались в живых. Ямантау был первым подземным городом мутов, но он так и не стал нашей столицей. Сейчас это наш главный промышленный комплекс, хотя промышленностью то, что находится в недрах горы Ямантау, назвать трудно.

В Казани пленных погрузили в тоннельные автозаки и мы отправились в путь. Сначала мы ехали по относительно небольшому тоннелю, а затем въехали в магистральный, соединявший Ямантау с бывшей Уфой. Она была пятном сплошной мутации природы, ставшей нашим главным садом и огородом. Сам город, уничтоженный бомбардировками, практически исчез с лица Земли, но уже через несколько лет там пышно разрослась новая растительность. После того, как наши отцы и деды расчистили землю от завалов из кирпича и бетона, и собрали весь металлолом, мутировавшие растения, овощные культуры, плодовые деревья и ягодные кусты, именно здесь стали вырастать до гигантских размеров. Ягоды смородины достигали в размере футбольного мяча, а картофелины вырастали величиной с небольшой автомобиль. Правда, обычному человеку в наш огород лучше не соваться.

Поэтому, когда мы въехали в магистральный тоннель, пленные пиндосы вытаращили глаза, когда увидели овощи, фрукты и ягоды гигантских размеров, лежащие в кузовах грузовиков, которые мы обгоняли. Полковник Николаев, ехавший в одной машине со мной, зачарованно глядя на яблоки диаметром больше полуметра, спросил:

- Лют, наверное, только муты могут их есть?

- Не угадал, - ответил я и, изловчившись, стащил огромное спелое яблоко, - теперь, Боря, ты можешь смело трескать наши продукты, но учти, - добавил я разламывая яблоко, - косточки и всякие там зёрнышки, это святое. Понимаешь, Борис, там наверху образовалась удивительная экосистема. Она почти разумная, а потому каждого младенца нужно обязательно вернуть домой, к его мамаше. Ну, это, конечно громко сказано, яблоня, вырастившая это яблоко, примет любое семечко, но мы именно так и делаем, чтобы не сердить растения.

Достав из планшета пластиковый пакет, я извлек из яблока семена размером с куриное яйцо, упаковал их, и мы принялись трескать вкуснейшее, сладкое и сочное яблоко. Его вкус очень понравился Борису. Отдуваясь, он спросил:

- Лют, это, правда, что в Бешеный огород человеку не стоит даже пытаться войти? Я слышал, что растения там очень опасные.

- Да, я и сам туда ни за что не сунусь, - ответил я своему новому другу, с которым был знаком уже дней десять, - там даже Маку делать нечего, Боря. Бешеный огород признаёт только тех мутов, которых знает с первого дня, и ещё их детей и внуков. Наши учёные говорят, что он ещё совсем ребёнок, но уже сейчас способен обеспечить своими дарами четверть всех мутов. Поэтому не удивляйся тому, что именно его мы охраняем так тщательно. После того, как пиндосы разбомбили Уфу, на эту землю не упало ни одной бомбы. Бешеный огород защищают наши самые могучие летуны. Его если чем можно взять, то только ракетой с термоядерной боеголовкой, а их пиндосы против нас, к счастью, не применяют.

Добравшись до Ямантау, мы сразу же отправились на наш главный полигон, расположенный в недрах горы Малый Ямантау. Это был подземный зал длиной в две тысячи семьсот пятьдесят, шириной в тысячу пятьсот и высотой в двести пятьдесят метров. Наверное, это была самая огромная рукотворная пещера в мире. Нашим вооруженцам она была нужна для того, чтобы испытывать в ней реактивные двигатели для летунов и стрелковое оружие. Мы же хотели продемонстрировать на полигоне пиндосам свою мощь. В Ямантау все было готово. На полигон прибыло две сотни молодых солдат в тяжелых боекостюмх. Все они были парнями ростом в два с половиной метра и выше. Помимо солдат пехоты, позади них выстроилась сотня действительно больших мутов, самый маленький из которых был с меня ростом.

Но и это ещё семечки, позади них стояли муты-гиганты, молодые парни почти семиметрового роста. Мы решили показать пленным всего два отдельных штурмовых отряда, в каждом из которых несли службу по десять мутов-альбиносов. На мой взгляд, все они, в отличие от мутов-ветеранов, были салагами, но в бой рвались так, что удержать их в Атомном крае становилось делом весьма сложным. Поэтому Профессор принял решение отправить на передовую тех ребят, которым уже исполнился двадцать один год. Да, и то лишь потому, что я заверил его, что в течение ближайших трёх лет мы сможем так запудрить пиндосам мозги, что они если и будут на нас нападать, то лишь изредка, не пуская в ход основные ударные сила, а они у них, как мы теперь знали, имелись. В общем, я решил показать им всю тщетность их жалких потуг начать с нами тотальную войну.

Бойцы пехоты были вооружены пулемётами с вращающимися блоками стволов калибра двенадцать и семь десятых миллиметра. Это была наша собственная разработка. От китайцев мы получали только блок стволов, зарядное устройство и электронную систему наведения, после чего уже наши мастера превращали этот пулемёт в ранцевую стрелковую систему, позволяющую вести стрельбу с плеча в положении стоя или с колена, а также со спины в положении лёжа. Весь комплекс вместе с девятью сотнями патронов весил триста семьдесят килограммов, а потому обычный человек не мог из него не то что стрелять, а просто носить его на себе. Наши парни справлялись с этим оружием играючи. Жаль только, что мы могли вооружить такими пулемётами лишь пятую часть нашей армии. Большие муты были вооружены револьверами «Волына», а также шестиствольными авиационными пушками калибра двадцать четыре миллиметра и ручными ракетомётами. Точно так же были вооружены и муты-гиганты, но они несли на себе втрое больший боекомплект.

В качестве мишеней я приказал использовать бронеплиты со сбитых воздушных крейсеров, так как именно из прочнейшего бериллиево-титанового наносплава, отличавшегося необычайной лёгкостью, были изготовлены тяжелые экзоскелеты врага. Все парни были облачены в рыжевато-бурую органическую броню, вот только она была намного прочнее пиндосовской. Пленным было приказано подняться на трибуну. Перед этим нескольким лётчикам были вручены их собственные видеокамеры. Мы сели по бокам и выше пиндосов, но и перед ними открывался практически весь, не такой уж и большой, полигон. Мишеней у нас было мало, всего три десятка, так как каждый кусок берллиево-титановой наноброни шел в дело, из неё вырезали наиболее ответственные детали стрелковых комплексов.

Первыми отстрелялись из крупнокалиберных пулемётов, причём очень метко, ветераны. Когда техники принесли мишени, пиндосы пришли в ужас. Их словно кислотой проело, и в центре каждой зияла дыра размером с мой кулак. Потом десять больших мутов изрешетили точно таким же образом ещё десять мишеней, но на этот раз техники были раза в три злее из-за большего размера дыр. В завершении стрелкового шоу десять юных мутов-гигантов показали пиндосам, что такое сдвоенная снайперская стрельба из двух «Волын» на дистанции двести пятьдесят метров. В правой руке у каждого была «Волына», заряженная снарядом из обеднённого урана, а в левой со снарядом-ударником из сплава карбида вольфрама, кобальта и карбида титана. Хотя парни стреляли «патронами» повышенной мощности, никто из них не «сел» на задницу. На этот раз технари были довольны, так как в центре каждой мишени толщиной в сто двадцать миллиметров зияла аккуратная круглая дыра. Не до смеха было лишь пиндосам.

Следующим пунктом нашей программы шло испытание на прочность брони солдат тяжелой пехоты. Ветераны стали тянуть жребий и вскоре перед Маком встало двенадцать здоровенных мужиков. Они изготовились и капитан Вереск принялся методично расстреливать их самыми обычными стальными болванками, какие применяли против нас пиндосы, так как в подавляющем большинстве все их крепости были оснащены электромагнитными пушками. На ногах не смог устоять никто. Всех парней смело, словно вихрем, но уже через три, четыре секунды они поднимались на ноги, разворачивались и открывали огонь по мишеням. Когда они отстрелялись и подошли к трибуне, пленные с ужасом увидели, что на их нагрудных кирасах лишь образовались не такие уж и глубокие вмятины.

Броня больших мутов спокойно выдерживала выстрел из ракетомёта ракетой с кумулятивной боеголовкой, но если честно, то это было не самое эффективное оружие против наземных движущихся крепостей и воздушных крейсеров. Применять же для уничтожения одного единственного мута сверхмалые термоядерные боеприпасы не стали бы даже пиндосы, у которых всяческого добра, как у дурака махорки. У нас же они и вовсе были на вес золота или чего-либо более дорогого, чем этот драгоценный металл. После этого оба отряда показали нашим пленным, как быстро и ловко они могут перемещаться на поле боя, а в завершение муты-гиганты продемонстрировали им свою колоссальную физическую силу. Не думаю, что их железные монстры смогут рывком поднять каменную глыбу весом в пять тонн и зашвырнуть её на пятьдесят метров.

Переночевав в Ямантау, мы поехали в Бешенный сад, где из специального укрытия показали пиндосам, как мутировавшие яблони, груши и вишни раздирают своими ветвями-щупальцами освежеванные туши молодых гора-быков. Посмотрев на плотоядные деревья и прочие растения, которые, не смотря ни на что, приносили вкусные плоды, наши пленные начали мысленно молиться, так как решили, что кого-то из них отдадут на съедение жутким монстрам, но они ошиблись. Иначе, зачем нам тогда было снова вручать им видеокамеры? Нет, это всё была только демонстрация и она на этом не завершилась, так как вслед за этим мы показали американским лётчикам из элитной дивизии наши живые подводные лодки, в которые превратились осётры, а их водители объяснили им, что они могут погружаться практически на любую глубину и способны доставить груз массой в двадцать тонн в какую угодно точку мирового океана. Может быть не так быстро, как субмарины пиндосов, зато совершенно незаметно, так как путь на север для нас был полностью открыт.

Мы ничего при этом не объясняли и не рассказывали. Просто показывали всё то, чем были богаты. В том числе и колонны наших солдат, которые в быстром темпе шагали по широкой, тридцать метров, подземной магистрали на запад. Наша новая армия выдвигалась на позиции, а точнее распределялась по всей стране, чтобы прикрыть наземные сельскохозяйственные плантации и подземные города. Видели они множество репортёров, а тем, в свою очередь, было разрешено снимать пленных и брать у нас интервью, из которых пиндосы узнали, что мы намерены обменять их на двадцать восемь воздушных крепостей с битком нагруженными контейнерами с нужными нам вещами. Только после этого они повеселели и стали тишком переговариваться друг с другом, но их «экскурсия» ещё не закончилась.

Следующим номером нашей культурно-развлекательной программы была встреча двух «братских» родов войск, лётчиков, способных пилотировать гигантские реактивные конвертопланы и летунов, которые освоили технику полёта с реактивными двигателями. Эти долговязые, до семи метров в высоту, парни с огромными животами, в которые помещалось до двух тонн воды, и овальными складчатыми мантиями, возвышавшимися у них над головой на три метра, и волочившимися ещё на пять по полу, вовсе не собирались показывать им своё лётное мастерство. Как и я, летуны тоже были прирождёнными «электриками» и умели стрелять с обеих рук мощными электромагнитными импульсами. Перед полётом они превращали свои пелерины в дисковидный дирижабль диаметром в шестьдесят метров. Потом они засасывали в себя воду и могли лететь в двух режимах, медленно, с силой выбрасывая воздух через щели ниже рёбер, и втрое быстрее, разлагая воду на водород и кислород. Та, сгорая в их роговой заднице, создавала реактивную тягу.

Да, но ведь теперь очень многие старые летуны, которые, похоже, не имели приделов роста, цепляли к ногам по реактивному двигателю. Потому их скорость с максимальных ста семидесяти километров, увеличилась до шестисот, что позволяло им за считанные минуты подняться на высоту в тридцать пять километров и по двое, трое суток парить в небе. Три года назад летуны стали получать сверхлегкое навигационное оборудование и радары, что превращало их в грозную силу против вражеских самолётов. Поскольку их было очень трудно заметить в небе и ещё труднее сбить, через какое-то время пиндосы обязательно потеряют тотальное превосходство в воздухе и тогда им придется туго. Жаль только, что против их спутников мы пока что не имели никакого оружия, но и эта проблема скоро будет решена. В любом случае пленные задумались.

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Сегодня 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Шчо вы к нам прысталы?!

- Какие мы вам братьтя, хто вам это сказал?! Мы сами по себе! А вы лизеты й лизэтэ. Вы понимаете, шо мы не хотымо з вамы жыты?! Мы хотим отдильно, без вас, сами по себе!- Понимаем. И по...

Обсудить