Схола Прогениум

Здравствуйте, дорогая принцесса Селестия, сегодня я продолжу мысли о формировании элиты. Хороший царь – отличная идея, но система управления состоит не из царя, и даже не из его свиты, а из десятков тысяч людей, которые и определяют все. Из директоров заводов, из глав обласных и районных администраций, из начальников управлений и служб на местах, из руководителей организаций, из ректоров ВУЗов — тысячи их. Царь со свитой определяют положение дел в телевизоре, а они определяют положение дел в реальности, на местах, в конкретной жизни. И мы хотим чтобы они были такими как надо, ибо мы живем не в телевизоре. Как сделать так, чтобы начальники и управленцы на местах были годного качества?

Сегодня практикуют два основных метода формирования элиты – аристократию и демократию, причем в большинстве случаев применяется сплав этих практик в том или ином виде. Аристократия предполагает наследственную передачу управленческих полномочий, демократия предполагает наделение полномочиями через выборных представителей. Причем оба этих метода ни разу не гарантируют годноту попадаемых в элиту кадров, но при демократии рядовому человечию греет ЧСВ иллюзия того, что он на что-то влияет, и не хухры-мурхы с бугра, а целый избиратель.

Почему аристократия непригодна? В силу объективных обстоятельств. Во-первых, из-за обилия мутагенных факторов элитной жизни биологическая база рода непременно вырождается, что приводит к ухудшению генофонда с каждым новым поколением со всеми вытекающими. Во-вторых, даже если первое поколение было выдающимся, следующие в большинстве своем содержат самых заурядных личностей, не выделяющихся способностями из общем массы 95% населения. Это видно даже на современных примерах: приватизаторы времен большого хапка хоть и были ушлепками, но дураки среди них попадались крайне редко. А вот сейчас, когда бразды правления начинают переходить к их детушкам, то… масштабы проблемы начинают сознавать даже сами приватизаторы, нажившие честнейшие капиталы непосильным трудом. 

Может быть, все проблемы исправит демократия? Теоретически это вроде как и да, но на практике хвост виляет собакой. Каждый раз когда между выбранными представителями и выборцами теряются социальные связи хотя бы через 2-3 узла (знакомства), демократия превращается в фарс. Во-первых, потеря социальных связей ведет к закономерному отстранению представителей от народа (никаких ближних среди объекта управления уже нет и управляемые инстинктивно «ближними» или «своими» не опознаются) и игнорировании интересов оного народа в пользу заинтересованных групп влияния. Во-вторых, без социальных связей большинство выборцев не может объективно оценить кандидата, ибо не знает его и не может получить о нем объективную информацию, либо не может ей грамотно распорядится. В информационную эпоху вместо реальных кандидатов выборцы оценивают их виртуальный медийный образ, часто совершенно не раскрывающий самого персонажа, и хвост классически виляет собакой. И это, кстати, не лечится, это неисправимый дефект, ибо народ массово и спонтанно не поумнеет, и уповать на это бессмысленно. И в третьих, демократия может обеспечить годные кадры только в небольших социумах просто потому, что у выборцев будет достаточное понимание и квалификация для этого. Разница количества знаний, необходимых для качественной оценки управленца небольшой фирмы или даже завода и управленца хотя бы областного уровня колоссальна. Это как сравнить бытовые познания в электротехнике и оные на уровне инженера или электрика 5-го разряда. Знаний бытового уровня достаточно чтобы починить розетку или бросить провод к летней кухне, но явно недостаточно чтобы рассчитать схему здания, городской сети или ремонтировать подстанцию. Поэтому выборцам достаточно квалификации чтобы выбрать годного руководителя на местах – коллективах, фирмах, селах, но недостаточно знаний чтобы выбрать годного мэра крупного города, губернатора, депутата или президента. Да, счастливые случайности происходят, но это именно что случайности, причем довольно редкие по статистике, и демократия в больших социумах никак не гарантирует качество элиты. 
Фактически же комплектация элиты происходит по смешанному принципу, а зачастую демократия выступает как обычная ширма для аристократических группировок. 

В качестве панацеи сейчас модно предлагать «гражданские институции» для борьбы с коррупцией. Но снова я вижу лишь иллюзии и симуляцию решения проблемы, это в самом лучшем случае поможет несколько дисциплинировать на предмет воровства нижние уровни управления, может даже искоренить фальсификации выборов в этом самом нижнем звене, но никак не повысит качество элиты: уж если с этим не могут справится профессиональные государственные институты, то куда уж браться аматорам-гражданским, чьи ресурсы ни в какое сравнение с профессиональными не идут. Видимость работы и медийную шумиху «гражданские институты» обеспечить смогут, каких-то отдельных единичных и неважных персонажей даже за загривок возьмут, а на этом и все. Банально не хватит ни квалификации, ни ресурсов. Тем не менее массовое человечие успокаивается и думает что все хорошо. В тех же западных странах с развитыми гражданскими институциями существует все тот же сплав аристократии и демократии в качестве ширмы, просто в нижних уровнях управления сохранена видимость народного контроля дабы народ не бугуртил.

Нет, я не собираюсь ратовать за то чтобы правил народ: он этого делать не сможет по определению, и потому подобные речи годны не более чем для сотрясения воздуха или прикрытия истинных манипулятивных целей говорящего. Я сейчас толкую о вопросе формирования элиты таким образом, чтобы она была реально годной, и ее наполняли пригодные люди – выдающиеся, сильные, мудрые и совестливые. Я говорю прежде всего о пригодном биоматериале, потому что силу воли, доброту, совесть нельзя воспитать, это все врожденные факторы. Что при аристократии, что при демократии, что при любых их сплавах наверх всплывают естественным путем через личную конкуренцию. А неустранимый дефект этого способа в том, что естественным путем наверх практически всегда всплывает известное дело что. Как ни крути, но жизнь подтверждает правило: само по себе наверх почти всегда всплывает дерьмо и иногда трухлявые ветки. А где же что-то получше? Неужели река жизни больше ничего не содержит? Отчего же, в ней есть все – есть и руда, есть и сталь, есть и золотые самородки, есть и драгоценные камни. Но они очень редко всплывают наверх в бурных и неспокойных водах, а большинство их скрыто на дне под слоем ила, и если вы хотите достать эти сокровища, то не ждите когда они всплывут, этому не бывать. Вам за ними придется нырять и искать среди рыхлого серого ила, помогать талантам и не ждать пока пробьются сами, ибо этот скилл развит у бездарностей. Зато из этого металла, золота и драгоценностей можно будет делать истинные и прочные шедевры управленческих систем, такие формы социальных структур, что грозный рык могучих новых механизмов способен будет пробудить Империум.

Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами. И я хочу поговорить о социальных технологиях и механизмах, которые обеспечили бы извлечение этих талантов, их огранку и отшлифовку, чтобы они могли сформировать собой действительно работоспособную и сильную элиту. Настоящую элиту.

Наименее затратным и культурно адаптируемым способом формирования годной элиты мог бы стать обговоренный ранее институт наставничества, т.е. подготовки будущих управленцев действующими с самого детства. Но этот механизм может работать только тогда, когда значительная часть элиты уже будет годной и специально подготовленной, потому что текущая элита мало того что не захочет, так еще и вряд ли сможет обучить следующее поколение годных управленцев. Поэтому для начала такую годную элиту нужно создать. Нужно понаходить самородки и драгоценности, подготовить их и дать возможность управления. Нужна специальная программа, которую я, свято почитая Императора и уважая дело Его, решил назвать Схола Прогениум.

Я помню. Уж я-то помню. Помню как будто это было еще вчера. Хотя нет, скорее как позавчера, с моей точки зрения это важная деталь… Не знаю, будет ли это читать прогений или обычный человек, но прогений сможет понять разницу. 
Последний день? Я так долго ждал этого, но теперь… нет, я не чувствую страха. У меня другое ощущение, как будто мимолетное понимание, ускользающее за каждым поворотом реки мыслей, за каждым ее всплеском, как будто кто-то невидимый все время выдергивает у меня эту скользкую, но столь волнующую меня мысль, мысть о порогах… о порогах жизни. Мне они напоминают пушку Гаусса, где каждый такой жизненный порог, каждое желание, по достижении которого меняются вехи жизни, похожи на катушку ускорителя в каскаде смертоносного разгонного устройства. На каждом новом цикле ускорения снаряда катушка включается и начинает манить к себе ферромагнетик, сначала слабо, еле-еле воздействуя на него, когда кажется, что до достижения фокуса магнитного поля, который станет новым водоразделом ускорения, еще далеко. Но вот цель все ближе, очередной порог приближается и сила притяжения растет, нарастает, хотя в катушке все то же напряжение. Снаряд разгоняется, и вот в момент наивысшего триумфа его вектора, когда он наконец достиг апогея манившего его поля, катушка просто выключается. Пропадает та движущая сила, что гнала снаряд вперед, желание достигнуто, и нет больше мотивации лететь вперед. Этот участок, как будто прелюдия к чему-то значимому, великому, но снаряд так и не заметил тот неуловимый миг когда фокус притягивающего его поля был преодолен, столь мелок он по сравнению с тем путем, который он прошел дабы его достигнуть… Но что это? Включилась новая катушка в каскаде смертоносного устройства, и к цели новой влечет снаряд неумолимый его вектор, и новый водораздел, и новый фокус поля – вот новое его желание, к которому стремится он, но цикл сей уж непохожим будет с прежним, ибо энергия снаряда изменена: он увеличин оную, к катушке предыдущей устремляясь… А что же прошлое желание? О нем забыть необходимо снаряду, ведь оно уже в прошлом. Желать его опять нет смысла никакого, оно лишь будет тормозить, как катушка, когда не выключена после прохождения фокуса. Желание достигнуто, но гораздо важнее тот путь, что преодолел снаряд, он значим, а не сам миг когда достигнут был вожделенный фокус поля, ибо сей путь его энергию усилил, позволив устремится к следующему порогу, и еще одному, и еще… возможно, сей снаряд в итоге способен будет выполнить свое предназначение и отобрать жизнь у того, кому он предназначен. А может быть и нет. Стрелок лишь знает о пути конечном очередного заряда своей машины смерти бесшумной, снаряду же о том узнать придется лишь после попаданья в цель… конечно, если попадет.

Я помню. Уж я-то помню. Какое первое желание, толкнувшее меня на путь прогения, меня, десятилетнего тогда мальчишку? Прогений – дело добровольное. Почетное, но трудное, меня предупреждали. Что за желание? А мне всего лишь было интересно. Да, это было очень интересно, как мне казалось. Многие любят поспорить про амбиции, про вызов, но каждый раз я убеждаюсь, что истинного прогения двигает лишь одно желание – интерес. Обычным человеком движет и вызов, и амбиции, ибо сие позволит ему стать чуть выше в иерархии… чуть выше, на чуть более высокую веточку вылезти на древе, на котором расположилась его стая. Нет, решительно нет. Не это влечет прогения.

Я помню. Уж я-то помню. Мне не врали о трудностях. Я был из бедной семьи, моего отца давным-давно убили в эпоху приватизации: слишком несговорчивым он главным инженером был. Мне приходилось тяжело работать и тяжело жить с самых малых лет, но я радовался жизни. В жизни может быть столько всего интересного! Сломанная радиола была для меня капитанским мостиком межзвездного крейсера, и я даже как-то ухитрился заставить ее работать, и даже использовать в качестве рации… Мне было просто интересно что получится, и в процессе этой сборки я впервые сумел вдохновить и подчинить себе ватагу наших дворовых ребят. В итоге заработало, и хоть проку никакого, но это сделало меня местным предводителем всего сопливого и ободранного дворянства. К сему стремились многие мальчишки, которые и посильнее, и понаглее меня, но я всего-лишь хотел мостик космического корабля из своей старой радиолы, чтобы играть, и чтобы было интересно. И еще эти шалости на закрытых частотах привлекли кое-чье внимание, и так я стал прогением в особой и до поры секретной школе. 

Я помню, уж я-то помню. Я привык в свои детские годы и к трудностям, и к работе, но в школе прогениев эти нагрузки несравнимы. Впрочем, ты волен уходить до пятого курса. После пятого курса уйти из школы просто так нельзя, и всю жизнь ты проживешь на особом контроле у службы безопасности, пораженный в праве уезжать за пределы города и занимать руководящие должности. После десятого курса знания и умения прогения уже слишком выделяют его из массы обычных людей, и провалившиеся или сдавшиеся прогении больше не могут покидать стены монастырей: они могут быть опасны. Мы учились в строгой дисциплине, мы учились подчинять себе людей, поодиночке и группами, мы учились распознавать добро и зло, и самые передовые философские системы принимались и изучались прежде всего прогениями: они умели распознавать ростки хаоса и вовремя удалять их.

Я помню. Уж я-то помню. Не только одобренные поисковыми и приемными комиссиями ребята могли стать прогениями, это могли сделать и дети богатых влиятельных фамилий, но уже за деньги. За очень большие деньги. И, кстати, большинство из них уходили до пятого курса: школа прогениев и последующее служение Империуму в дисциплине и скромности не очень привлекали их. Немногие, правда, оставались, и не отставали от остальных в своем рвении.

Я помню, уж я-то помню. Долгих пятнадцать лет обучения сделали из нас настоящую элиту. Настоящую, без кавычек. Преподаватели наблюдали за нами и рекомендовали нам путь, который подходит каждому их нас. Кому-то дорога руководить заводом или концерном, кому-то возглавить научные направления, кто-то станет законотворцем, иной примером, проповедями и фильмами понесет знания, идеи и добродетели дружбы и Империума народам и цивилизациям, иной встанет на стезю политика, а кто-то будет из тени нести возмездие слугам раздора и хаоса. Я уж давно выбрал свой путь, и наставники лишь подчеркнули правильность моего вектора: я технитарий-механикус. И в городе моем, из которого я взят был в школу прогениев, в советскую эру технологий развито было станкостроение, но ныне лишь бесконечные супермаркеты и развлекательные центры кишат в ангарах, чьи стены помнят холодную и незаметную обывателям мощь произведенных программируемых станков. Уж нет ни мощностей, ни кадров, частью разогнанных, а частью спитых, упорных самых временами убитых как мой отец. Но драгоценные схемы стандартных шаблонных конструкций и технологические регламенты для производства уцелели, и мной изучены в полнейшем совершенстве. Свой путь я выбрал, и в городе моем станкостроенье будет жить, и электронный дух машин, ведущий действия благочестивых механизмов, возродится и снова как в былые времена послужит добрым людям.

Я помню. Уж я-то помню. Каков же был переполох три года назад, когда первый выпуск прогениев был готов занять свои места, а проект был рассекречен и объявлен всему народу… Конечно, слухи и разговоры ходили и до этого в народе, но чтобы так… сие был знатный поворот. Дискуссий горячих много утекло с тех пор, а некие не утихают и поныне, и было от чего: элита прежняя и в страшном сне представить не могла что право править их оспорено быть может. Мы, прогении, мы за собой сие право считаем неоспоримым: мы для того и были подготовлены. Это наша судьба – править, вершить, служить и защищать. И мы, и врожденно, и по подготовке, обычных людей обходим многократно. Кому же как не лучшим править? Как профильный электрик починит трансформатор вернее, и лучше, и ловчее непрофессионала, так профильный и специально обученный управлению прогений гораздо превосходит в умении, и главное, в желаниях и намерениях иного человека. Не без исключений, но прогении учитывают опыт и реальные способности людей. Способный в среде прогениев и сам прогением сочтется. И мы готовы признавать и право собственности, и интересы прочих, и этих интересов баланс и гармонию блюсти – мы это изучали с детства, и знаем тонкости работы сей, нам не нужны долгие года проб и ошибок, чтоб горький опыт переродиться в мудрость успевал. Мы все это уж изучили досконально. И правим к благу общему, и лучше понимаем что есть благо. Но некоторые в гордыне своей презрели благо остальных, и лишь бы удержать элитный статус свой, готовы были смутить народ и окунуть его в пучину братоубийственной войны. Но нас готовили и к этому, ибо процесс влияния может быть жесток, и нас учили убивать, а некоторых и очень хорошо учили. Истреби в бою тысячу противников и твои враги тебя возненавидят. Уничтожь миллион — и неприятели твои выстроятся в очередь за твоей головой. Но убей очень тайно, скрытно и осторожно десяток, скрывая свои действия под покровами неясности, неопределённости и безмолвия — и целые миры будут вопить от ужаса при одном упоминании о твоём имени… Теория сия на практике была проведена успешно, и разящие из тьмы прогении свое мастерство сполна явили. За месяц от совершенно случайных несчастных случаев погибло несколько десятков людей. И совершенно случайно все они были членами влиятельных семей и кланов, намеревавшихся кровавый путь войны гражданской развязать. Противоречия исчезли, и копромисс был найден. Мы путь гармонии и сил баланс блюсти завет давали, и право собственности оспаривать не станем до той поры пока она благим делам послужит. Но если нет, прогении справедливость и благо целого общества поставят выше блага любой его части, таково наше понимание добра. Мы и есть закон, хоть юридически мы пред законом равны, но прогении знают где именно и как им позволено перешагнуть черту. Попавшись, по строгости по всей ответим, что для прогения гораздо глубже и сильней чем для прочих: где заключение для человека, прогению лишь готова казнь – таков уклад, чем выше сила, тем ответственность сильнее.

Я помню, уж я-то помню. Последний мой экзамен? Нет, саму жизнь в школе прогениев. Экзамен с моими нынешними навыками стал лишь очередным днем, не более того. Апогей и фокус моего желания? Нет, этот фокус уже пройден, желание достигнуто заранее, раз экзамен лишь безделушкой и формальной затеей стал, теперь меня манит новое желание. Станкостроение и дух машин влечет меня: прогения по-настоящему мотивирует только интерес процесса, желание увидеть результат и возбужденье на пути к нему. Интерес нового, интерес самого процесса — именно это принципиально отличает нас от остальных людей. Наша мотивация. Человек желает вылезть на ветку повыше, и это его приоритетная цель, прогению же ветка интересна лишь в свете полезности процессу. Прогений – это снаряд, летящий к своей очередной катушке, и вектором своим дающий направление всем остальным. Пройдут года, и прогений сможет взять на обучение ребят из подрастающих поколений. Десять лет? Рекомендованный возраст для начала и отбора – уже заметны воля, увлеченность, талант, сила духа, совесть, и лгать и лицемерить чтоб сие изобразить в десять лет еще проблемно научиться. Централизовано прогениев готовить через пятнадцать лет немного будут, все больше полагаясь на обученных наставниками. Централизация задает хороший старт и управляемость процесса, но для развития, для приспособления к постоянным изменениям нужна динамика, разнообразие в учебе. Будут ли мои ученики как я сейчас писать пергамент о понимании учебы? Может быть. Я свой уж дописал, мою учебу в школе прогениев считать позволено всецело завершенной. Осталось лишь печать. Уникальная Печать прогения, после последней строчки она моя. Ее поставить под пергаментом осталось, и в новый путь: заждался он меня.