Финансовая политика СССР в войну

Победа СССР в Великой Отечественной войне потребовала не только оружия и мужества солдат, но также значительных денег, которые всегда были незримыми участниками боевых действий. В 1941-1945 гг. Только прямые военные расходы бюджета Советского Союза составили 582,4 млрд. рублей [12], по курсу того времени (насколько можно сопоставлять валютные курсы социалистической и капиталистической экономик) – 110 млрд. долларов. Сегодня эта сумма примерно соответствует 1,2 трлн. долларов. То есть день боевых действий стоил бюджету страны около 1 миллиарда нынешних долларов. А ведь наряду с военными расходами немецко-фашистская агрессия вызвала крупные дополнительные затраты бюджета (например, на эвакуацию), а также нанесла СССР огромный материальный ущерб. Все вместе они составили 1890 млрд. руб. . 

В начале войны советское государство оказалось в неблагоприятных условиях отражения неожиданной мощной агрессии. Оно было вынуждено прибегнуть к дополнительной эмиссии для быстрого перевода хозяйства на военные рельсы. Например, чтобы оплатить незапланированную в бюджете массовую мобилизацию, когда срочно требовалось обеспечить денежным довольствием, едой и экипировкой миллионы призывников. Затем покрывать огромные расходы пришлось в условиях резкого сокращения источников доходов. Уже к ноябрю 1941-го немцы захватили территории, где проживало 40 процентов населения и производилось более трети валового продукта.

 Но, несмотря на тяжелые потери, рубль, вместе с воинами великой державы, проявил твердость и устоял. Эмиссия не превратилась в основной способ финансирования военных расходов. Активность печатного станка оставалась относительно ограниченной – за войну денежная масса выросла только в 3,8 раза. Существенно меньше, чем, к примеру, у государств «оси». Так, в Германии она увеличилась в 6, в Японии - в 11, Италии – 15, в Венгрии - в 26 раз. . В 1944-1945 гг. бюджет СССР удалось сделать уже бездефицитным .

В критических условиях начала войны советское руководство выбрало путь решительного усиления государственного регулирования финансовой системы. Главным инструментом перераспределения средств на войну стал госбюджет. Доля военных расходов в нем превысила половину от общей суммы, достигнув максимума в 1942 году - 59,3% (для сравнения: в 1940 году, когда страна уже готовилась к войне, доля военных расходов в госбюджете составила 32% . 

Германия подобной нагрузки сначала вообще не испытывала, переложив весомую часть расходов на оккупированные страны. Например, к лету 1941 года из французских ресурсов полностью снабжались 92 немецкие дивизии. СССР опирался исключительно на внутренние ресурсы, и возросшее финансовое бремя пришлось нести его гражданам. Во время войны удельный вес поступлений в казну от населения увеличился по сравнению с 1940 годом более чем вдвое и достиг 26,4 % доходов бюджета. Новыми статьями таких поступлений стали: добровольные взносы граждан в специально созданный Фонд обороны, налог на бездетных, одиноких и малосемейных граждан, военный налог. 

Данная политика существенно отличалась от финансовой деятельности российских властей в прежнем глобальном конфликте. Царское правительство, не меняя налоговую систему и не имея крупных дополнительных источников бюджетных доходов, затраты на войну осуществляло во многом за счет эмиссии. В результате денежная масса в России за три года Первой мировой увеличилась в 14 раз, спровоцировав рост цен. При этом государственная власть оказалась совершенно не готова к эффективному регулированию потребительского рынка. Так, она рассмотрела проект введения карточной системы лишь в октябре 1916-го, т.е. спустя два года после начала войны. Но и он не был принят за отсутствием «технических средств» для его реализации. В 1917 году подъем цен, вкупе с усилением продуктового дефицита и отсутствием налаженной системы гарантированного снабжения населения продовольствием дестабилизировали ситуацию, резко обострив гражданское противостояние. Вряд ли советские руководители хотели повторить такой сценарий.

За годы войны борьба с инфляцией в СССР не ограничилась лишь сдерживанием эмиссии. Власти страны предприняли и другие меры. Сразу после нападения Германии правительство не допустило ажиотажного изъятия из касс наличных денег – гражданам запретили снимать со сберкнижек более 200 рублей в месяц . Однако значительно более серьезным и притом долговременным фактором инфляционного давления на советский потребительский рынок стал дефицит товаров повседневного спроса, вызванный перераспределением крупных ресурсов в военную сферу. 

Для защиты потребительского сектора от инфляции в Москве и Ленинграде с июля 1941 года, а затем и в других городах начинает вводиться нормированное распределение товаров (прежде всего, продовольственных) по карточкам. В условиях товарного дефицита карточная система позволила обеспечить население гарантированным снабжением по твердым ценам, которые за войну не увеличились (за исключением цен на табак и алкоголь).

 Карточная система не предполагала уравниловки и имела, в частности, стимулирующую функцию. Например, ударники труда, работники военных отраслей и тяжёлой индустрии, доноры имели надбавки и повышенные нормы выдачи продуктов. Так, нормы снабжения хлебом в зависимости от категории варьировались от 400 до 800 г. в день . 

Снабжение населения по карточкам охватывало прежде всего жителей городов и не распространялось на крестьян. Те жили за счет подсобного хозяйства, трудодней и торговли по рыночным ценам. 

Вне зоны карточного снабжения существовал свободный рынок потребительских товаров. Там цены в среднем выросли в 10-15 раз. Они достигли пика в 1943 году, а затем начали снижаться. Третьим сектором потребительского рынка были государственные магазины коммерческой торговли, где цены были выше твердо установленных, но ниже рыночных.

Кстати, антиинфляционная тенденция, которая проявилась на потребительском рынке с 1944 года, в сфере производства вооружений действовала давно. В период войны там произошло существенное снижение цен на продукцию. Выпуск отдельных видов танков, самолётов, орудий подешевел с 1941 по 1944 гг. в 2-3 раза. Это достигалось за счет унификации цен, роста производительности труда, экономии ресурсов и широкого применения метода повышения эффективности производства, успешно стимулировавшего снижение себестоимости продукции. Одно только рачительное отношение к вторсырью давало весомые результаты. Так, лишь в 1943 году за счет собранных и отправленных на заводы орудийных гильз экономия составила 738 миллионов рублей (16). Это стоимость 5500 танков Т-34.

Цены на изделия военной индустрии отличались тогда и отсутствием спекулятивной составляющей. В отличие от Первой мировой, страна не имела посреднических структур, которые наживались на бюджетных заказах за счет поставок в армию продукции с накруткой цены в 100 и более процентов.

 В потребительском секторе благодаря жесткому контролю государства товары из области нормированного распределения массово не перетекли в царство свободной торговли, недоступного для кошельков основной части советских покупателей. К примеру, стоимость по карточкам бюджетного продуктового набора из пяти основных продуктов питания на Урале (по 1 кг ржаной муки, картофеля, животного масла, говядины и 10 яиц) в течение войны составляла 44 рубля 33 копейки . Средняя зарплата по стране тогда была 500-600 рублей в месяц. На базаре же буханка ржаного хлеба в 1942 году стоила 150-200 рублей, десяток яиц – 50-100 рублей, килограмм мяса – 200-400 рублей. То есть наедине с рынком, без возможности приобрести продукты по карточкам, многие люди (особенно социально незащищенные слои) оказались бы на грани выживания. 

Подобная ситуация, кстати, сложилась на оккупированной территории, где население городов попало в тяжелое положение с продовольствием. Как сообщал, например, 9 июля 1942 года бургомистр Шлиссельбурга (город Ленинградской области), горожане ничего не могут купить из продуктов питания и вынуждены собирать лебеду, лопух и другие травы .

 На советской территории карточное снабжение позволило избежать массового голода городского населения. В то же время рынок стал источником роста доходов части крестьян, торговавших на нем своей продукцией. Благодаря патриотизму крестьянской среды многие оседавшие в деревне рубли вкладывались в защиту родной страны. Об этом свидетельствуют добровольные взносы в Фонд обороны, который в немалой степени формировался за счет сельских жителей.

Например, в 1942–1943 гг. крестьяне только семи российских областей собрали на создание танковых колонн более одного миллиарда рублей. Поддержали это движение и другие республики Советского Союза: Казахстан дал 470 миллионов, Узбекистан - 365 миллионов, Грузия - 276 миллионов, Азербайджан - 175 миллионов рублей . 

Были колхозники, вносившие в Фонд обороны 100, 200 и даже 300 тысяч рублей (П. Лим, С. Байжанов, Е. Желваков, И. Наумов, Ф. Головатый, А. Маслов, и др.). Данные суммы превосходят вклады многих знаменитых на всю страну сталинских лауреатов (деятелей науки и техники, культуры и др.). Сумма Сталинской премии равнялась в 1941 году 100 тыс. рублей. Чуть больше стоил тогда истребитель Як-1. Его, кстати, и купил саратовский пчеловод Ферапонт Головатый. В 1942 году он пришел с мешком тертых купюр на Саратовский авиазавод и попросил продать ему самолет для нужд фронта (для справки: в 1942 г. 1 кг меда на рынке, по воспоминаниям внучки Ферапонта Петровича, стоил 1 тыс. рублей) . Спустя два года Головатый приобрел второй самолет - Як-3. На этих машинах летчик-истребитель Б. Еремин совершил 342 боевых вылета и сбил 23 самолета противника . Так предприимчивый русский крестьянин времен Великой Отечественной оказался мудрей и патриотичней новоявленных дельцов Первой мировой, которые в погоне за сверхприбылями лишились, в конечном итоге, и денег, и Отечества.

 Добровольные взносы и займы населения профинансировали почти четвертую часть всех прямых расходов на Великую Отечественную войну. Причем данные пожертвования и кредитование осуществлялись прежде всего широким слоем простых людей, готовых поддерживать рублем государство ради Победы. 

Если рынок направлял денежные потоки в деревню, то государство - в армию. Самой массовой высокооплачиваемой прослойкой в Великую Отечественную войну были защитники Родины. Причем рубль всемерно содействовал стимулированию боевой работы. За успехи в ней бойцы Красной Армии получали не только награды, но и премии. За подбитый танк - 500 рублей. За самолет - 1000. За потопленный эсминец - 10 тысяч. За танк, эвакуированный с территории неприятеля, платили от 2 до 5 тысяч. Премировали и за участие в боях: так, за 5 боевых вылетов давали 1500 рублей. Премии летчиков-испытателей достигали 100 тысяч [6]. Так что в деревне были свои стотысячники, в армии - свои. Среди них: летчик-испытатель Г. Бахчиванджи, асы А. Покрышкин, И. Кожедуб и другие.

Платили за квалификацию, опасность и сложность военной деятельности. Двойные оклады получали гвардейцы, летчики-торпедоносцы, десантники, истребители танков. Снайперы имели надбавки за классность. Выплаты боец мог перечислять домой, где они служили хорошим подспорьем. За ополченцами сохранялся прежний заработок - его получали семьи. Так военные деньги содержали тыл.

 С другой стороны, премия в 1000 рублей по рыночным ценам была не столь уж значительной. В 1945 году столько стоили в магазине коммерческой торговли 5,5 кг говядины или 10 бутылок водки. На базаре эти товары продавались еще дороже. Поэтому материальную заинтересованность вряд ли можно считать принципиально важной для советских солдат и офицеров: она служила лишь одним из стимулов боевой работы. Впрочем, премиальные повышали и престиж воина. Боец, подбивший 6 танков, получал премию сопоставимую с месячным окладом командующего армией (3200 руб.), т.е. в денежном выражении становился в известном смысле равным генералу.

 На вооруженных силах не экономили и в иностранной валюте. Ей расплачивались с личным составом на территории европейских стран. За границей воины Красной Армии получали из бюджета деньги в валюте. Например, командир танкового батальона, Герой Советского Союза Дмитрий Лоза вспоминал, как 10 апреля 1945 года расплатился пачкой имевшихся в их части стодолларовых купюр за шикарный обед для 180 своих бойцов в венском ресторане «Астория» . Словом, в Европу пришла не орда грабителей и дикарей, как утверждала нацистская пропаганда, а хорошо вооруженная, платежеспособная сила.

 Последовательное проведение денежной политики тех лет неразрывно связано с именем наркома финансов СССР Арсения Зверева. Но ее успешная реализация во многом зависела от труда тысяч работников этой сферы. Они считали, хранили, перевозили, выдавали деньги. И в тех экстремальных условиях, как правило, не было ни масштабных хищений, ни массовых задержек зарплаты. Кассиры привозили ее под огнем даже на плацдармы. Казалось, к чему она там? Но тем самым государство в лице финансистов честно выполняло свои обязанности перед гражданами. 

Усилиями отечественных финансистов рубль выдержал испытания войны. Он не превратился в пустые бумажки типа «керенок». Национальная валюта страны сохранила свою ценность и стимулирующую функцию, помогая экономике работать, а армии - побеждать.

 http://svom.info/entry/748-rubl-voin/

PS. А представляете , что если бы в войну у нас были такие финансисты, как гайдар, чубайс, айфон. а руководителями нынешние эффективные менеджеры. окончившие курсы ЕМВА ?