Марина Юденич
Писатель, журналист
6 декабря 2017 года Владимир Путин объявил о том, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента РФ.
Сделал он это так политтехнологически выверенно, что, не произнося громких слов и программных речей, очень внятно и очень зрелищно обозначил основные контуры своей будущей кампании, а главное — два основных социума, на которые будет ориентироваться в первую очередь.
И первый из них — молодые люди, не просто социально активные, но ориентированные на идеалы высокого служения.
Простите за пафос, но иначе тут сформулировать просто нельзя.
Днём Путин встретился с волонтёрами, съехавшимися в Москву со всей страны. Отвечая на вопрос о выдвижении, он задал залу встречный вопрос: «Если я такое решение приму, то вы и люди, близкие к вам по духу, поддержите это решение?»
Зал отозвался многотысячным «да».
Ближе к вечеру Путин приехал на ГАЗ.
И уже здесь, выступая перед рабочими — то есть перед людьми, своими руками созидающими (ещё раз простите за пафос) тот самый ВВП, о росте которого Путин говорит постоянно, — сообщил о том, что принял решение идти на второй срок.
В ближайшее время, да и в отдалённой перспективе, вероятно, политологи измарают кучу бумаги и израсходуют килобайты трафика, рассуждая о том, какой будет программа Путина на предстоящие шесть лет.
Не претендуя на истину в конечной инстанции, предположу, исходя исключительно из адресатов его сегодняшних выступлений, что она будет ориентирована на развитие несырьевой, социально ориентированной экономики, максимальное расширение социальных гарантий и крупные вложения в науку и образование.
Мне кажется, что он намерен сосредоточиться на внутренней политике: сообщение о завершении разгрома боевиков ИГИЛ* в Сирии прозвучало почти одновременно с заявлением Путина о готовности идти на выборы совсем не случайно.
Добавлю нечто сугубо личное. Об этом я писала в своём романе «Нефть», отчасти посвящённом Путину, и говорила во многих интервью. Но сейчас, полагаю, это важно повторить, тем более что с той поры, когда я впервые сформулировала эту мысль, прошло десять лет.
Было время и проверить её на прочность, и переосмыслить с высоты прожитых лет, новых событий — и в моей жизни, и в жизни моей страны.
Нет, не изменилось ничего. Даже укрепилось, пожалуй.
Потому что в это десятилетие уместились и Крым, и Сирия, и санкции, и всё то, чем пытаются его и нас ломать через колено. А мы и он не ломаемся. Потому в той давней своей мысли и в выборе своём я только укрепилась.
Я родилась при Хрущёве. Понятное дело, помнить его не могла, но задним числом все эти истории с ботинками, кукурузой, бульдозерами вызывали у меня стыд.
Потом был Брежнев. Особенно — поздний. Мучительно стыдно за все его ордена, «малые земли», «сосиски сраные».
Потом Андропов: облавы в магазинах, показательная расправа с брежневской элитой, потом Черненко — живой, но еле передвигающийся.
Потом Горбачёв: вечное враньё, ни одного прямого ответа, трусость в Давосе, да и много чего ещё из того, что стало известно уже сейчас. Не хочется говорить высоких слов, но так и просится в эту строку слово «предательство».
Потом Ельцин.
Мне довелось работать подле него, и по-человечески я и сегодня отношусь к Борису Николаевичу очень хорошо.
Но если разнести личное и гражданское, то приступы мучительного стыда, что ни вспомни — хоть оркестр в Берлине, хоть глубокий сон в Шеноне, хоть Чечню: 2 января 1995 года, Грозный, дымящиеся остовы боевых машин, трупы солдат на мокрой земле, — настигают меня и сегодня.
Путин — первый из лидеров моей страны, за которого мне никогда не было стыдно. Я злилась на него, множество раз была с ним не согласна, обижалась, возмущалась и впадала в ярость. Стыдно не было. Ни разу.
И даже когда он говорил «тырить» и «мочить в сортире», я, внутренне не соглашаясь или не соглашаясь с формулировкой, понимаю: он говорит ровно то, что нужно сказать именно сейчас.
Да, я знаю: и в мире, и в моей стране очень есть люди — их немало, — которые со мной категорически не согласятся.
Которые много и часто пишут именно о том, что им мучительно стыдно — за страну, за народ, за Путина.
Я знаю их аргументы, я их слышу, я признаю их безусловное право мыслить иначе, чем я, и сообщать о своих мыслях и мне, и городу, и миру.
Но я с ними не согласна. И с этим уже ничего не поделаешь.
Здесь и сейчас я говорю о своём восприятии Путина и спорить ни с кем не намерена. Я думаю так. Кто-то иначе. Кто-то вообще ни о чём не думает.
Пройдёт ровно 101 день — и будут выборы. И каждый из нас — ну кроме тех, кто болеет за судьбу страны из своего эмигрантского далека — придёт и сделает свой выбор.
Это и называется — демократия.
* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
Оценили 11 человек
17 кармы