…Перед Фортинбрасом стоял маленький, жирный, судорожно жестикулирующий человечек, держался очень смиренно, тараторил гортанным хриплым голосом. Лицо противное, при разговоре брызгал слюной. Лысый. Из купцов.
Шпион был проверенный и надежный - он имел в Норвегии свои дела и если бы предал, то потерпел бы урон. Шпион не предавал пока что. Все, что он сообщал - подтверждалось. Фортинбрас получал его сообщения (Норвегией правил, практически, он, а вовсе не его престарелый дядя), однако лично они не встречались. Тем интереснее им было встретиться сейчас.
Шпион ничем принца не удивил - таким его принц и ожидал увидеть. Противный. Предатель. Работает против своего государства.
А вот принц шпиона удивил и весьма. Шпион ожидал увидеть зрелого и мощного мужчину, однако Фортинбрас выглядел значительно моложе своих 30 лет и сложения оказался хрупкого - принц Гамлет убил бы его щелчком. Невысокого роста и в плечах неширок. Боевой двуручный меч был бы для него непомерно тяжел. Панцирь тоже. Все вооружение норвежца составляла шпага и стилет - если не считать, конечно, войска, которое тоже было его оружием.
Так вот кто грозил датскому престолу.
Шпион ощутил разочарование и даже презрение, но виду не подал. Тем более, что хрупкий этот норвежец был настроен не столько миловать, сколько казнить - власть у него имелась!
Поздороваться со шпионом принц посчитал ниже своего достоинства.
- Ну? - только и сказал Фортинбрас.
Вместо ответа шпион заулыбался и Фортибрас понял, что новости есть и что новости эти хорошие.
- Говори давай! Что ты ухмыляешься?
Н-да, этому человека вздернуть - раз плюнуть. Особенно под настроение.
Но шпион не очень-то испугался, достоинство свое сохранил (если может быть у предателя достоинство) и заговорил, улыбаясь:
- Ваше высочество, новости прекрасные! Путь на Эльсинор открыт! В замке развал, ворота не охраняются, стража разбежалась или попряталась. Под охраной только покои короля, да и то охрана ненадежна. У них бунт. Вчера толпа ворвалась в замок и намеревалась убить короля. Но не убила. Однако положение короля неустойчиво и доживет ли он до утра - одному Богу известно.
- Из-за чего бунт?
- Из-за вас, милорд. Датчане рассердились на своего короля потому, что он не оказывает вам сопротивления. Потому и решили его убить и посадить на престол того, кто поведет их против вашего высочества. Они хотели сделать королем Лаэрта, сына Полония, хотя тот и не имеет никаких прав на датский престол. Однако сейчас ситуация изменилась - в Данию вернулся принц Гамлет, который был сослан в Англию за то...
- Знаю, что был сослан. Дальше.
- Практически, король Дании уже Гамлет. Все о нем только и говорят и ждут, когда он официально будет объявлен королем. Клавдий остается королем только формально, его ненавидят. И это все означает, что если вы, ваше высочество, войдете сейчас в Эльсинор и защитите Клавдия, то вы хозяин положения. Гамлет не станет королем, а Клавдий, который будет обязан вам спасением своей жизни, сделается вашим верным слугой. Вот такие новости, ваше высочество! Вперед! На Эльсинор!
- Ты меня не учи! Я сам знаю, что мне делать. А если ты мне соврал? А если Клавдий уже убит и Гамлет стянул в замок своих сторонников, и только и ждет, чтобы я въехал в ворота?
- Принц, я головой отвечаю за свои слова! Мне совсем недавно докладывали мои люди - Клавдий еще жив, у них там идут поминки по одной девице. Ее соблазнил принц и бросил, и она утопилась. Сегодня утром похоронили. Точнее, на рассвете.
Фортинбрас не ответил. Он достал подзорную трубу, раскрыл, прижал к древку воткнутого в землю копья (копье воткнул денщик, едва увидев, что господин достал трубу) и стал смотреть на Эльсинор. Замок как вымер. Никаких огней, никакого движения. Впрочем, это еще ни о чем не говорило.
- Так,- сказал Фортинбрас шпиону,- ты остаешься с нами, пока все не разрешится. Если соврал - я тебя собственноручно зарежу. Или прикажу четвертовать. К замку выслать разведку,- это уже относилось к какому-то офицеру.- Объехать вокруг. Внимательно все осмотреть. Искать засаду. Вот главное, что меня интересует - ждут нас там или не ждут? Если засада есть - дайте знать любой ценой. Если вас обнаружат, и вы поймете, что уйти нельзя - открывайте стрельбу, мы услышим. Если ворота и в самом деле открыты и не охраняются, войдите в замок. К Клавдию с изъявлениями почтения пока не суйтесь - меня интересует одно: есть там засада или нет там засады! Ясно? Вопросы есть? Отправляйтесь.
Офицер побежал командовать.
- Ваше высочество,- сказал шпион,- войска там нет и взяться ему неоткуда. Если бы войско было, то Клавдий не позволил бы толпе взять Эльсинор! А Гамлету чтобы собрать войско нужно иметь хотя бы два дня! Хотя бы для того, чтобы вооружить ту самую толпу датчан, которая ворвалась в замок. Вооружить и как-то организовать, поставить им старших. Толпа не войско.
- Помолчи, тебя больше не спрашивают. Глаз с него не спускать! Убежит - вас повешу!
- Принц, я не собираюсь убегать! Мне положена награда. За нужные новости в нужное время полагается хорошая награда! Я отдаю вам Данию!
Тут Фортинбрас посмотрел на него внимательно.
- Ладно. Ты получишь награду. Только бы все, что ты принес, оказалось правдой. Ты получишь очень богатую награду. Я не поскуплюсь.
Шпион, улыбаясь, выдержал взгляд. Ведь он знал, что не врет.
Фортинбрас не отменил приказа не спускать с него глаз. Но Фортибрас отдал и другой приказ - послать гонцов к тем трем тысячам, пусть немедленно поднимаются и срочно идут сюда. С максимально возможной поспешностью. Под Эльсинор.
***
Приближаясь к Клавдию, Гамлет напрягся. Он успел уже забыть - когда король последний раз так близко от него находился. На кладбище? Нет, там он был далеко... А когда король прикоснулся своей рукой к его руке, принц вздрогнул - это было прикосновение убийцы. Король улыбался и смотрел ласково - так любящий отец смотрит на любимого сына. Гамлет дивился - никакой, совершенно никакой фальши!
- Гамлет, дай руку,- сказал, улыбаясь, убийца его отца, прикоснувшись к его руке,- я передам ее Лаэрту.
Однако искушения броситься сейчас на Клавдия, какое он испытывал ранее, Гамлет сейчас не чувствовал. Это было не нужно.
Лаэрт стоял рядом. Верхняя губа распухла и под левым глазом синяк.
Король соединил его руку с рукой Лаэрта. Гамлет пожал его руку и сказал:
- Лаэрт, вот вам моя рука. Простите меня, сударь. Ведь вам, как и всем, собравшимся здесь, известно, что я болен. Не по своей воле я оскорбил вас, мною двигало безумие. Не Гамлет вас оскорбил, не Гамлет. Меня самого оскорбляет мое безумие. Простите меня, прошу вас. Все равно как нечаянно стрелой ранят друга, так и я ранил вас. Простите.
Сын Полония и брат Офелии пожал руку в ответ, ту самую, которая лишила жизни его отца; при этом не улыбался. Лаэрт сказал:
- Довольно об этом, принц. Мой дух, который взывает к отмщению, примирен. Однако остается честь. Пусть здесь решат старшие. Как они решат, так я и поступлю. Это оградит мое имя от бесчестья. До тех же пор, пока суд чести не вынесет свое решение, я, приняв вашу руку, становлюсь вам другом и буду этому верен.
- Я очень рад,- сказал Гамлет, продолжая улыбаться.- Я очень рад. И буду честно состязаться с вами в дружеском поединке. Подайте нам рапиры. Я готов!
"Нет, не простит он меня,- понял принц,- не простит. Он загонит чувства в глубину души, но они всегда будут с ним. Однако худой мир лучше доброй ссоры."
- Я тоже готов,- сказал Лаэрт. И мысленно добавил: Убить тебя сейчас.
А Гамлет все равно продолжал улыбаться:
- Моя слабость, Лаэрт, послужит фольгой, оттеняющей ваше мастерство!
- Вы смеетесь, принц,- Лаэрт не спросил, но констатировал факт.
- Нет! Руку даю на отсечение!
"Ту самую, что убила моего отца?"
- Подать им рапиры!- приказал король.
Приблизился офицер, держа в каждой руке по клинку. Клинки были учебными, тонкими, и на конце каждого из клинков была стальная пуговка - чтобы клинок нельзя было вколоть в тело.
- Милый наш сын Гамлет,- сказал король,- известен ли тебе заклад?
- Да-да, государь. И еще мне известно, что вы проиграете,- принц смотрел королю в глаза и не шутил. Он не этот заклад имел в виду и не это состязание.
Клавдий понял и тоже ответил, имея в виду не этот заклад и не это состязание:
- Посмотрим. Я ведь знаю, Гамлет, твое искусство. Тем более, Лаэрт дает тебе фору.
За то время, пока король с принцем обменялись этими словами, Лаэрт взял одну из рапир у офицера. Взвесил ее в руке, примерился, помахал и попросил другую:
- Нет, эта не подойдет. Тяжеловата.
Ему тотчас подали другую рапиру, в футляре. Футляр открывался как чемодан. Внутри была рапира. Лаэрт достал ее, взвесил в руке, помахал... Рапира была самая простая, эфес в виде чашки из красной меди и никаких усиков и всяких защит для кисти; предельно простая рапира.
- Длина одинаковая?- поинтересовался принц, тоже размахивая рапирой, которую он взял из рук офицера.
- Да, ваше высочество,- заверили его,- совершенно одинаковая.
Впрочем, это и так было видно, что рапиры одной длины. Обе учебные, тонкие, обе с пуговками. Ткни такой рапирой в грудь человека- она не войдет в грудь, но изогнется дугой.
Обоим фехтовальщикам подали защитные жилеты - чтобы даже учебная сталь не порвала на них одежду и не поцарапала грудь.
Лаэрт осматривал свой новый клинок. Непонятно, почему он придрался к предыдущему – этот клинок точно такой же, длина, толщина, упругость... Кроме одного - пуговка на этой рапире была не такая. Лаэрт, никому не доверяя, собственноручно обработал ее зубилом и точильным камнем, чтобы придать ей шероховатость и зазубренность. Шероховатость лучше удерживала яд, чем полированная поверхность, а зазубрины должны были оцарапать кожу принца даже при легком соприкосновении. И яд здесь тоже был - вязкая желтоватая масса. Ее можно было принять за остаток того жира, которым смазывают обычно клинки, чтобы они не ржавели. И рапирой этой можно было отправить на тот свет человек 20 - яда хватило бы... Лаэрт испробовал упругость этого клинка - не прикасаясь рукой к пуговке, однако.
Гамлет тоже и упругость пробовал, и воздух перед собой рассекал - но к пуговке прикоснуться он не боялся - это была обычная пуговка.
Это была разминка перед состязанием.
- Гамлет,- ласково обратился к принцу король; принц это заметил и удивился - ишь ты!- Гамлет, я приказал, чтобы в честь каждой твоей победы палили из пушек. И каждый раз я буду пить за твое здоровье! Кубки сюда!
Подали и вино и кубки. Кубки были из золота, и сосуд для вина тоже был из золота.
- В каждый кубок,- продолжал король, - я опускаю по жемчужине! Дороже этих жемчужин нет и не было в нашей королевской сокровищнице! Смотрите все!
Жемчужины булькнули, выбросив из кубков мелкие розовые капельки, и вино тут же успокоилось. Только на его поверхности появлялись и тут же лопались пузырьки - это растворялись жемчужины. И цены теперь этому вину, налитому в кубки, не было. Выпивший это вино, выпил бы одновременно и жемчужину. Клавдий не был оригинален - впервые этот дурацкий способ расточительства придумала Клеопатра; она таким образом выпендривалась то ли на пиру с Цезарем, то ли на пиру с Антонием, я уже забыла. Клавдий решил повыпендриваться тоже - одну жемчужину решил выпить сам, а другую отдал Гамлету. Выпендреж получился корявым - когда Клеопатра одну жемчужину выпила сама, а другую отдала Антонию (или Цезарю, я их все время путаю), то это было еще понятно. Но когда Клавдий... а почему он в таком случае забыл Гертруду?
Коряво получилось, коряво. Поступок короля выглядел странно.
Но в той жемчужине, что досталась Гамлету, было просверлено отверстие - ничего особенного, для нити. И в этом-то отверстии находилась вязкая желтоватая масса, напоминающая жир, каким смазывают рапиры и другое оружие, чтобы оно не ржавело. Это был яд. Он растворился, не изменив ни цвета вина, ни вкуса, ни запаха. А если немного и изменил, то ведь в вине была растворена и жемчужина - легкий привкус вполне можно было отнести за ее счет. Количество яда было достаточным. Его хватило бы на десять Гамлетов, или даже больше.
- Начинайте!- приказал Датчанин. И откинулся на спинку кресла. Он был готов смотреть, как будут убивать сына его брата и предстоящее зрелище ему очень нравилось. "Я проиграю? Ну нет, милейший! Проиграешь ты! Сейчас!"
Масок на головах соперников не было. Это начинающие фехтовальщики размахивают рапирами как попало и могут запросто выколоть один другому глаз! А здесь сошлись мастера - подразумевалось, что наносить друг другу удары в лицо они не станут.
- Внимательно наблюдайте за ударами!- обратился Клавдий к нескольким офицерам, специально назначенным для этой цели. - И немедленно мне сообщайте. Надеюсь, надежда на успех меня не обманет!
Конечно, он мог на это надеяться. Не может быть такого, чтобы из 12 схваток рапира Лаэрта не коснулась бы своими отравленными зазубринами тела Гамлета. Яд подействует еще во время поединка. На третьей, на четвертой схватке Лаэрт наверняка его оцарапает. Яд подействует, Гамлет рухнет и никто не сможет понять что произошло. Кроме короля. Как только Гамлет начнет умирать, так король прикажет отобрать у сына Полония рапиру и внимательнейшим образом ее осмотрит. Вот тут-то и будут замечены зазубрины, которых на нормальной рапире быть не должно! И желтоватая масса между ними. Яд! Все сразу станет ясно! Негодяй Лаэрт, пожав руку наследному принцу, все же коварно умертвил его ядом, отомстив таким образом за смерть своего отца и за бесчестье сестры, повлекшее за собой и ее позорную смерть. А в том, что зазубрины отравлены убедиться можно будет немедленно. Король прикажет схватить Лаэрта и подвести его к себе, и держать при этом покрепче. И когда Лаэрта подведут, король несколько раз оцарапает его лицо или шею этой рапирой. И Лаэрт умрет у всех на глазах. Чистая работа! Конечно, Лаэрт начнет кричать и оправдываться, дескать, яд ему дал король... Но Лаэрту, во первых, не поверят, а во-вторых, король прикажет заткнуть ему рот. Король будет возмущен и разгневан такой подлостью и таким коварством Лаэрта. С заткнутым ртом Лаэрт и будет корчиться на полу в агонии. И еще будет обижаться на такое невероятное коварство короля...
Они стояли друг против друга с рапирами в руках и каждый выбирал момент, чтобы броситься. Задача не в том, чтоб уколоть. Задача в том, чтобы уколоть, и чтобы тебя в этот момент не укололи! Поэтому следовало имитировать бросок, чтобы противник стал его отражать и потратил движение - вот тут-то и можно его достать, а самому не получить.
И они дразнили друг друга - счас уколю! Счас уколю! Они довольно долго прыгали друг перед другом, так ни разу и не бросившись всерьез.
Собственно, Лаэрту безразличны были обоюдные уколы - победителем все равно оставался он. Лаэрт просто не торопился. Куда и зачем? Гамлет со своим умением и старанием был ему смешон... Но вот что на самом деле было важно: наносить отравленный укол следовало только в открытый участок тела - в лицо в шею или в руку. Какой смысл вытирать яд об одежду?
Поэтому Лаэрт настроился на такой сценарий боя - он пропускает несколько уколов, а потом якобы нечаянно царапает Гамлету лицо. После чего продолжает бой как обычно.
Лаэрт позволил себя обмануть - Гамлет кинулся, и его рапира сделала молниеносное движение.
- Есть!- закричал принц.
- Нет!- закричал Лаэрт; он не врал, он не почувствовал укола. Ни укола, ни толчка.
- Есть! Есть!- кричали офицеры судьи.
"Ну да, конечно,- подумал сын Полония.- Он же принц! Но если я пырну его, то они скажут, что нет, пусть даже рапира дугой изогнется! Ничего... если я его пырну, небось, не откажется!..."
- Хорошо, пусть будет так!- согласился Лаэрт.- Продолжим!- и принял стойку.
В зале стоял шум.
- Стойте!- перекричал всех Датчанин.- Выпьем! Гамлет! Твое здоровье! Бери кубок!
"Как ты мне надоел, пьяница!"- подумал принц.
Взревели трубы и ахнули на стенах орудия, заставив содрогнуться землю, разведчиков и Фортинбраса; даже шпион испугался за свою жизнь, однако вовремя разобрались - в замке идет обычная попойка, все спокойно.
С кубком тоже было рассчитано - просто Лаэрт успел таки нанести свой предательский удар. Быстрый, мгновенный укол, который не был замечен судьями. Отравленный клинок Лаэрта - эта улика перевесит все, окажется сильнее всяких подозрений! Подозрения даже не возникнут, как только будет доказано, что клинок Лаэрта отравлен!
- Гамлет!- король протягивал племяннику кубок с вином, которому не было цены.
- Потом!- отмахнулся принц.- Еще раз сразимся!
Ему не хотелось пить этого вина. Жемчужина, это тот же перламутр, насыпьте в вино толченого перламутра - улучшит ли это вкус вина? Что от жемчужины, что от перламутра в вине образуется осадок, который скрипит потом на зубах. Испортили вино и испортили жемчужину! Такое вино очень понравилось бы Озрику, да и королева задержала взгляд на этом бокале... но Гамлету такое вино было неприятно. Кроме всего прочего, король держал жемчужину в руках, а руки он перед едой не мыл!
...Следующая схватка оказалась бесспорно в пользу Гамлета: во время обоюдного выпада Лаэрт сумел отклонить его рапиру таким образом (хоть и не желал того), что стальная пуговка с размаху хлестнула Лаэрта же по сапогу, по пальцам, точнее по большому пальцу ноги. Кто-то другой издал бы от этого дикий вопль, но Лаэрт был выше - он только присел и застыл в таком положении, пережидая, когда отпустит боль. И только по той бледности, которая появилась у него на искаженном лице, можно было судить о той боли, которая ему досталась. Думают, что сапог есть обувь настолько грубая, что надежно защищает ногу - ничего подобного! Кто не верит - обуйте сапог и попросите приятеля хлестнуть пуговкой рапиры в том месте, где у вас пальцы. Рекомендую! Но если вы будете кататься по земле как увечный футболист по полю, то не кричите, что это я виновата!
- Есть!- кричал принц.- Есть! Еще! Ведь вы не станете на этот раз отрицать, Лаэрт?
Лаэрт не отрицал. У него в ушах звенело от боли. Он по полу не катался. Он сидел, держась за ногу, и ждал когда пройдет. А когда прошло, он выпрямился, сделал, хромая, два шага и согласился:
- Да, было, не отрицаю!
Король снова поднялся со своего места.
- Победа!- возгласил король. - Победа, мой Гамлет!,- и повернулся дать знак трубачам. Но тут произошло нечто такое, от чего король застыл почти как ушибленный рапирой Лаэрт - королева... Его жена, которую обошли и в честь которой не пожертвовали бесценной жемчужины, протянула вдруг руку и взяла кубок, который предназначался Гамлету!!! На столе ведь было всего два кубка! Для короля и для принца! А для королевы кубка не было!!! Этот придурок попросту зажилил жемчужину для своей жены!!! Две жемчужины он еще мог пожертвовать. Три - это было бы уже слишком!
И вот теперь, когда он увидел, что она тянется к отравленному кубку, он явственно ощутил, как под ним качнулась земля. А потом сердце у него остановилось, выдержало страшную и длительную паузу и только после этого ударило один раз - коротко и резко. А потом помчалось галопом. Начался приступ сердцебиения. Сердце взбесилось и делало, что ему вздумается. А он наблюдал и ничего не мог поделать. У него закружилась голова, ноги стали чужими и он сел. И видел, как королева дотянулась до кубка, который стоял далеко от нее - таки дотянулась! И еще заулыбалась и поднесла кубок к губам!
- Мой сын, твое здоровье!
- Гертруда, не пей!- прошипел король. У него был туман перед глазами, и он не знал, что в следующее мгновение выкинет его сердце, вдруг лопнет, или остановится и все!.. А для нее это было всего-лишь скаредное шипение жадюги мужа! Ж-жмот!
А она была строптивой женой!
- Здоровье моего сына!- провозгласила королева Дании и поднесла кубок к губам, еще и бултыхнув его два раза - как там жемчужина?, глядя на поверхность вина и улыбаясь. И стала пить. На зубах немедленно появилось ощущение песка - но она продолжала пить. Глоток, еще глоток - двигались мышцы шеи, прыгала гортань.
А Клавдий сидел с туманом перед глазами и с чужими ногами и смотрел. Это был кошмар. Время замедлило свой бег. И он ничего не мог сделать. Он не мог встать, чтобы выбить у нее из рук кубок. Да и поздно уже было выбивать. Да и как бы он свой поступок объяснил? Ну ладно, черт с ним, объяснил бы безмерной скупостью... - не в том дело! Он встать не мог! И было уже поздно!
Королева выпила вино до половины и опустила кубок. Вот что она придумала - это не было похищение бесценного вина у собственного сына, это был жест примирения!
- Гамлет, раздели со мной кубок!,- и она протянула ему отравленное вино. Если он примет этот кубок, то это будет означать, что они примирились. Еще ей хотелось сказать ему, но при всех это было неприлично, что с той ночи она так и не позволила Клавдию прикоснуться к себе.
Но сын оказался черств:
- Потом!- отказался Гамлет.- Потом!
Королева безмерно огорчилась и утешила себя тем, что это не есть знак пренебрежения, но лишь увлеченность состязанием. Она помирится с сыном, обязательно!
Лаэрт походил, прихрамывая, и снова стал в позицию. Но он кинулся так стремительно, что принц, который настроился предварительно подразнить и попугать, то ли успел уйти от удара, то ли не успел.
- Удар!- кричал Лаэрт.- Есть удар!!
"Прекрасно,- машинально сообразил король.- Очень хорошо!"
- Нет! Не было! Не было удара!!! - кричал Гамлет.
"Он просто увлекся,- подумала королева.- Он не хотел меня обидеть. Он просто увлекся."
- Не было!- подтвердили судьи.- Не было удара!
"Ладно,- подумал Лаэрт. - Сейчас... сейчас... небось, не откажешься!"
- Лаэрт,- начал издеваться принц,- мне кажется, что вы шутите, а не деретесь всерьез! Неженкой вы меня считаете, что ли? Можете меня ударить, я ведь не обижусь!
- Шучу?- сказал Лаэрт.- Посмотрим.
И после этого он кинулся, не думая об ответном уколе. Он и получил этот укол, бесспорный, хороший укол - в грудь! Рапира дугой! Полноценный укол, это вам не пуговкой по пальцу!.. Однако и он, бесспорно, достал принца - зазубренная пуговка скользнула по щеке, оставив за собой длинный белесый след, тут же наполнившийся кровью. Мог вообще щеку разорвать!
- Принц ранен!- закричал кто-то.
Принц это и сам заметил. Не простил, значит, его Лаэрт. Удар был нанесен сознательно, нарочно, прицельно. В лицо. Это не было неумышленным движением. Рапира вообще могла войти в глаз и остановиться где-то посередине головы - хоть и с пуговкой!
Принц отскочил и в следующее мгновение сам напал. Это уже не было состязанием. Это был поединок. Принц тоже целился в лицо. Лаэрт, отбивая удары и уклоняясь, пятился, однако все же попался на прием и его рапира, вылетев из его руки, описала в воздухе высокую и длинную дугу и грохнулась за спиной принца в каменный пол. А перед самым своим лицом сын Полония увидел пуговку - она нацелилась ему в глаз. Потом немного сместилась - чтобы распороть щеку. Потом снова нацелилась в глаз...
Но Гамлет не нанес удара. Он швырнул рапиру к ногам Лаэрта, повернулся к нему спиной и пошел прочь. Он мог ударить, но не ударил. Он просто победил.
Он шел прочь. Он уходил отсюда. К себе. Он будет сидеть у себя, как ему и положено, и ждать. С Лаэртом ничего не вышло. Это конец. Лаэрт враг. Никаких полков, ничего. Выслать из страны. Имущество своей семьи пусть забирает и катится - никаких конфискаций. Именно так и надо было с самого начала поступить. Ему не следовало соглашаться на этот дурацкий поединок.
Гамлет довольно далеко отошел, когда за его спиной раздался звериный вопль. Это восстал Лаэрт. Лаэрт сделал свое дело, ранил принца, и мог теперь тоже уйти, или отойти, ожидая, когда подействует яд... Но Лаэрт восстал. Он заревел, схватил рапиру, которая валялась на полу у его ног, и бросился. Учебное оружие, это тоже оружие. Им можно бить, рубить, хлестать. Им можно проломить голову, в конце концов. Не разрубить как мечом, но ударить достаточно сильно, чтобы дал трещину череп. Учебным клинком можно запросто рассечь лицо...
Гамлет обернулся и увидел ревущего и приближающегося Лаэрта. И вот здесь-то Гамлет и удивился сам себе - он трезво и спокойно перебирал варианты. У него было несколько мгновений, и он выбирал как лучше поступить. Он мог метнуть стилет. Отверг. Это убийство. Полоний, Офелия, а теперь еще и Лаэрт. Всю семью перевел. Нет. Нельзя. В конце концов - у него учебная рапира. Значит, нужно поднять с пола ту рапиру, которую он из рук Лаэрта выбил и именно ею и рубиться с Лаэртом. Так, она где-то тут валяется... Принц пошарил взглядом по полу, нашел рапиру, подбежал к ней, схватил и повернулся лицом к Лаэрту.
Психическая атака - это не лучший для фехтовальщика прием. Гамлет уклонился от непомерно сильного, рубящего удара Лаэрта, и рубанул сам. По лицу. Рубанул как саблей, с оттяжкой - щека лопнула и хлынула кровь. Лаэрт, не ощущая боли, озверевший и окровавленный, ринулся снова, и с тем же самым результатом - зазубренная пуговка до кости рассекла ему кожу на темени. И так же прошли еще несколько атак... Все это произошло так быстро, что никто ничего не успел предпринять. Гамлет и Лаэрт рубились на рапирах посреди остолбеневшего зала. Стояли свист тонких клинков, звон и хриплое рычание. Достать Гамлета хотя бы один раз Лаэрту не удавалось...
- Стойте,- держась за сердце,- негромко кричал Клавдий, потому что кричать громко он не мог.- Стойте! Довольно! Хватит! Разнимите их! Эй, кто там!..
Но к дерущимся боялись подступиться - затопчут! Что Гамлет, что Лаэрт - оба здоровые, оба рычат, оба в крови - у Гамлета обильно сочилась кровью та первая царапина...
И тут кто-то закричал:
- Королева! Смотрите на королеву! Что с королевой!
Остановилась занесенная для удара рука; опустился и второй клинок.
Королева была совершенно бела. Люди никогда не бледнеют так сильно. Щеки ее мелко и часто подрагивали и в наступившей тишине все услышали, как ударяются друг о друга ее зубы. Глаза были полузакрыты. И королева не просто сидела в своем кресле, а понемногу сползала с него, видимо, не замечая этого. Еще немного и она должна совсем упасть.
Кто-то подскочил и поддержал королеву - уже не упадет.
- Она испугалась,- все еще держась за сердце, но уже громко сказал король.- Это обморок. Унесите королеву! Она не может видеть крови!
Лаэрт, увидев умирающую королеву, провел рукой по своему окровавленному лицу... и все понял. Вначале он испугался, даже колени подогнулись, а потом удивился - что до сих пор не ощущает действия яда. А может быть, яд не действует? Лаэрт посмотрел на Гамлета - вроде, Гамлет тоже ничего... Да, да, яд не действует! Что-то произошло, яд потерял свою силу, видимо, король неправильно его хранил... Я буду жить! Боже мой, ничего страшного!!!
Но тут он заметил, что его ослабевшие и подогнувшиеся от страха колени так ослабевшими и остаются! Сила не возвращается! Лаэрт захотел сделать шаг - и не смог! Яд, так значит, все-таки действует яд!!!
Ноги не слушались его! Они еще держали его, он не падал, но они уже не слушались!
- Боже мой,- пробормотал Лаэрт.- Я ранен. Я ранен моею же рапирой! Я... да ведь я же умираю!.. Я умираю?!- он еще раз попытался сделать шаг, и его длинно качнуло вначале в одну, а потом в другую сторону, но шага он сделать не смог.
А принц, словно и не был ранен тем же самым оружием, бросился к матери?
- Мама, мама, ты что? Ты испугалась за меня? Да?,- улыбаясь, торопился Гамлет.- Мам, ты что? Не бойся, рана пустяковая, царапина! Просто кровит!.. И зубы целы... Мам, ну приди в себя!
Он обнимал ее, тормошил, старался привести в чувство, и целовал. Королева слабо улыбнулась - наконец-то он простил ее! Он ее любит! Это ничего, что он отказался разделить с нею кубок, он не хотел ее обидеть, он ее любит...
"Нет,- подумал Лаэрт,- яд не действует. Гамлету ничего, и мне ничего! Просто я вконец перепугался! Ноги отказали от страха, так вот как оно бывает. Сейчас пройдет..."
- Мам, ну тебе лучше? Да? Лучше?
- Нет,- королева приоткрыла глаза и произнесла это слово шепотом - язык плохо слушался ее.- Нет... яд... в кубке... был яд...,- губы едва двигались.- Мурашки ползают... - и глаза были раскрыты, но уже не видели, и лицо не двигалось, только губы едва шевелились:- умираю... умираю... сын... сын... все зеленое... почему все зеленое... - дыхание остановилось.
Гамлет смотрел и не понимал. Такое не сразу доходит. Наконец он понял - она же мертва! Мертва?!! Как, почему?!! И тут снова наступил миг понимания - яд, в кубке был яд!
- Злодейство!- закричал принц.- Королева отравлена! Кому выгодно отравить королеву?! Запереть двери!!! Никого не выпускать! Искать злодея!!! При нем должен быть яд!!!
Однако в голову принца почему-то не пришло, что злодеем мог быть король. Королю невыгодно было убивать королеву. Ему было выгодно иметь ее на своей стороне.
- Кто принес кубок?!- кричал принц.- Кто подходил к столу?! Всех сюда!!!
И даже то, что кубок предназначался-то ему, принцу, ускользнуло от его внимания.
- Аптекаря сюда! Врача сюда!..
Но тут крики принца были прерваны дребезжащим звоном стали, и сразу вслед за тем глухим звуком рухнувшего на пол тела. Это уронил рапиру и упал Лаэрт - ноги окончательно отказали, да и руки разжались сами по себе.
- Лаэрт?!!- вскричал принц и вдруг ощутил у себя во рту сухость. Она даже мешала ему двигать языком.
Лаэрт при падении ударился лицом о каменный пол и так, лицом на полу и лежал. Ему было неудобно, однако он не менял позу - не мог! И своей бледностью он походил на королеву. И щеки его дрожали точно таким же образом. Дрожали и руки, дрожали и согнутые в коленях и подтянутые к телу ноги... Дыхание сделалось частым и прерывистым - сын Полония умирал. И глаза его остановились...
Оставив королеву, Гамлет подскочил к Лаэрту и тряхнул его за плечо.
- Лаэрт!!!
И услышал шепот, такой же точно шепот, какой слышал только что из уст своей матери:
- Злодей здесь... Гамлет... здесь... Гамлет... ты... убит... ты умрешь... несколько минут тебе... яд в тебе... яд... рапира... рапира отравлена... я сам... ею ранен... умираю... ты тоже будешь... сейчас... к-кубок отравлен... для тебя... тебе... кубок... король... король отравил... цветок... цветок... яд... Цербера... сейчас... умру... а-а-аконит... ты тоже... сейчас... Гамлет... начнется... зеленое все... зеленое...
- Так вот оно что,- сказал принц. - Рапира, значит, отравлена. И я ранен ею... И именно ею я ранил тебя... И ты поэтому умираешь...
Он поднес к глазам рапиру, которую все еще держал в руке, посмотрел на ее пуговку, увидел зазубрины и заусеницы, увидел остатки желтоватой смазки... Потом принц перевел взгляд на короля - король убежать не пытался, он сидел, держась за сердце, в своем кресле, весь бледный, а рядом с ним, в соседнем кресле, лежала мертвая королева. И принц бросился.
- Цветок, за дело!!!
Король, защищаясь, выставил руки с растопыренными пальцами, толстыми, короткими и трясущимися; пальцы были унизаны перстнями. По этим пальцам Гамлет его пуговкой и рубанул - чтобы больно было. Король взвыл, а Гамлет рубанул его еще раз - по рукам, по рукам, по голове, по лицу, еще, еще, еще!...
- Помогите!!!- кричал король, но никто не трогался с места.
- Убийца!!!- рычал принц.- Отравитель!!! Кубок?!! Жемчужина?!! Клинок?!! Мое здоровье?!! Вот тебе мое здоровье!!! Вот тебе!!! Вот тебе!!! Пей пою смерть! А теперь свою! А теперь опять мою!!! Вот тебе!!! Вот тебе за брата!!! Вот тебе за отца!!! Вот тебе за мать!!! За отца!!! За мать!!! За отца!!! За мать!!!
Руки, лицо, голова - все было иссечено и все было в крови. А принц рубил свистящей рапирой и рубил. Сколько может выдержать такое человек? После одного из ударов, король вскинулся, захрипел, лицо его страшно исказилось, и в таком положении он осел в своем кресле и двигаться перестал. Гамлет хлестнул его еще несколько раз, понял, что в этом больше нет необходимости, опустил окровавленный клинок и, покачиваясь, отошел от трупа своего дяди. От брата своего отца.
Принца подташнивало. Плохо держали ноги. Онемела расцарапанная щека. Онемел кончик языка. Пальцы онемели и на руках и на ногах - "яд действует" - понял принц. "Значит, я тоже..."
На ватных ногах, покачиваясь, принц добрался до Лаэрта - жив ли?
Тот лежал как лежал, в той же точно позе, однако еще жил:
- Он заслужил... смерть... - зашептал Лаэрт; щека на полу, голову повернуть не в силах, глаза смотрят бессмысленно.- Прости... мне... твою смерть... тебе прощаю... отца... Офелию...
Все. Лаэрт умолк.
Принц захотел разжать руку и бросить на пол рапиру - не нужна больше. Но рука не послушалась. Он удивился, посмотрел на нее и снова попробовал ее разжать. Пальцы, на которые он смотрел, медленно повиновались, хватка ослабла, еще, еще - и вот рапира выпала. Гамлет хотел сказать, но точно таким же образом, как его не послушалась собственная рука, не послушался и язык. Тогда Гамлет собрался с силами и заставил язык повиноваться:
- Усни с миром,- медленно выговорил Гамлет, глядя на труп сына Полония.- Смерть... так вот она какая... Горацио...
Принц попытался сделать шаг, но ноги не послушались, и его длинно качнуло из стороны в сторону. "Скоро упаду"- понял он.
Но он все же заставил ноги сделать шаг. Потом еще один... добрался до стоявшей у стены скамьи, решил на нее сесть, и тело рухнуло - но успели подхватить и помогли сесть.
- Все зеленое... почему все зеленое... А-а, это вы... жалкие, трусливые люди... сказал бы я вам... язык не слушается... смерть... смерть... вот она какая... Горацио!
- Я здесь, принц, вот он я, смотрите, принц!..
- А-а, это ты... Горацио... - губы попытались улыбнуться.- Не узнал... я... тебя... ты должен... оправдать меня... перед людьми... не злодей... не злодей... я письмо... короля... покажи им...
- Нет, принц! Нет!,- кричал Горацио.- В кубке осталось еще вино! - и он бросился к кубку, но его перехватили.
- Не надо... Горацио... не надо... оправдать должен... ты... меня... не злодей... не злодей... имя спаси... расскажи им... только ты... знаешь...
- Принц! Принц!
- Мурашки... по всему телу... ног не чую... умираю... не больно... зеленое все... зелень... зелень...
Откуда-то снаружи донесся грохот, крики, лязг, кастрюльный звон доспехов, несколько выстрелов и топот.
- А-а... Фортинбрас... предвидел... я... не успел... чуть-чуть... дня мне... не хватило... одного...
Горацио опустился на колени и стал читать молитву.
А шаги многих людей были уже совсем близко. И молодой голос закричал по-датски, но с сильным норвежским акцентом:
- Где тут ваш король?! Передайте ему, что я, узнав о беспорядках, поспешил со всем своим войском к нему, чтобы оградить его королевское величество от бунтовщиков!
Фортинбрас был счастлив. Все удалось! Он не потерял ни одного человека! Его четыре сотни вошли в раскрытые настежь ворота и теперь закрыли их и подняли мост! Часа через два, самое многое через три, подойдут три тысячи! Все! Все! Дело сделано!
Но увидев лежащие тела, Фортинбрас улыбаться перестал.
- Что здесь у вас происходит?
- А чего вы ожидали увидеть?- резко выкрикнул Горацио.- Изумление? Горе?... Считайте, что все ваши ожидания сбылись!
Фортинбрас посмотрел на него, не ответил, перевел взгляд на тела. Узнал короля. Узнал королеву, потом Гамлета...
- Все сразу?- удивился Фортинбрас.- Как так могло получиться?
- Я расскажу! Я все расскажу!- воскликнул Горацио.- Бесчеловечные, кровавые дела, игра случая, коварство, обратившееся на головы самих зачинщиков, невинные жертвы... я все расскажу вам.
- Ладно,- согласился Фортинбрас.- Рассказывай. Только не сейчас. Созовем знатнейших, и пусть они тоже слушают. Что же до престола датского, то я заявляю на него свои права! Никто не имеет теперь на него больших прав, чем имею я! Я буду хорошим королем датчанам! У нас будет единое государство! О погибших же - скорблю.
- О, Гамлет предвидел это!- сказал Горацио.
- Хорошо. С этим потом. Командиров сотен сюда. Пусть Гамлета поднимут, как воина, четыре капитана! Стань он королем - он стал бы великим властителем. Мы похороним его с высшими воинскими почестями, с музыкой и орудийным салютом! Уберите из зала трупы! Подобное уместно на поле боя, здесь же на это тяжко смотреть...
Откуда-то появляется Офелия. В смысле кошка Гамлета. Она не подходит к принцу, кто она такая, чтобы лезть в кадр? Она смотрит на него издалека. Смотрит, смотрит…
Играет печальная музыка.
Медленно опускается занавес.
***
А выходить кланяться актеры, исполнявшие все эти роли, должны так:
Первым выходит Горацио, с Офелией на руках. Музыка умолкает. Должно быть очень тихо. Он ее гладит. Можно дать фонограмму – негромкое мурлыканье. Горацио выходит на центр авансцены и низко кланяется Зрителю.
Поднимается занавес.
Гамлет и Офелия идут вместе, держась за руки.
Выходят Гертруда под руку со Старым Гамлетом, то есть с призраком.
Клавдий выходит вместе с Фортинбрасом.
Полоний с Лаэртом.
А вот Гильденштерн. С ним за руку – прелестная юная девица в простом наряде. Всем сразу становится ясно, что это и есть Грета. Гретхен. Она такая красотка…
Розенкранц тоже выходит с женщиной в простом наряде. Это женщина-богатырь. Она крупнее Розенкранца. Она выше его ростом. Но все равно она очень мила и очень молода. И она смотрит на Розенкранца влюбленными глазами. Ну в точности как Рамина Пауэр смотрела на своего Альбано, пока этот дурак ее не бросил.
Потом выходят стражники, дипломаты, могильщики, актеры бродячьего театра, Озрик, моряки – ну, все, короче.
И вся эта толпа стоит на сцене и аплодирует Зрителю.
Но вот толпа расходится вправо и влево, давая кому-то дорогу. Это иду я. Даша Бирюкова. На мне голубые джинсы и белые кроссовки с желтыми подошвами, синими полосками и оранжевыми шнурками. Шерстяная куртка в красно-оранжевую клетку, на молнии, с капюшоном, внизу затягивается шнурком, из-под рукавов выглядывают белые манжеты. На голове никакого убора. Волосы рыжие, до плеч. В руках у меня рапира. Я долго думала – а не боевая ли рапира у меня в руках. Решила – нет. Учебная. С пуговкой. Это тоже оружие. Рапира самая простая, эфес в виде чашки из красной меди и никаких усиков и всяких защит для кисти; предельно простая рапира. Я иду, не зная, как меня встретит Зритель. И по этой причине я готова ко всему – и к свисту, и к овации. Я не собираюсь искать и что-то просить, или что-то объяснять. Что я хотела – я уже сказала. Я держусь независимо. И - ведь в руках у меня оружие.
Пройдя толпу, я останавливаюсь на краю сцены, приставляю правую ногу к левой, вытягиваюсь как струнка и вскидываю к лицу рапиру. Вертикально. Эфес на уровне подбородка. И замираю так на секунду. Потом опускаю рапиру и кланяюсь.
В зале, канеш, начинается овация. Если только она не началась в момент появления Горацио с Офелией на руках.
А это кто идет ко мне? Батюшки, да это же Сам Вильям Шекспир! Он качает головой, типа, ну ты, Дашка, даешь!.. Однако улыбается. Я встречаю его поклоном, протягиваю ему правую руку, переложив рапиру в левую, а он, согласно с обычаями своего времени, целует руку даме.
А в зале что-то невообразимое. Поскольку руками хлопать уже недостаточно, публика с ревом топает ногами… а они не обрушат ложи? Поднимется потом крик, что Дашка громит лучшие театры мира… Ну и пусть обрушат! Я-то тут при чем? Цемента воровать меньше надо!
Конец.
Оценили 7 человек
10 кармы