Стреляемся!

Бей критиков2!!! 

Это как бы сон. Типа. Снится мне, что я кав-бой Джон. И сижу я в кабаке и стреляюсь с Биллом. Короткие коричневые сапоги, шпоры, джинсы синие Леви-страус настоящие (свежепостиранные!), чистая белая рубашка и джинсовая, опять же, куртка, шляпа на шнурке, две кобуры, пояс с патронами жуткого калибра - 4,2 линии, русские то есть патроны, на шее чистый розовый платок, типа пионерский галстук, в окно заглядывает Боливар, на столе пиво и виски, и никакой закуси, и все остальное – как на Диком Западе. Нет, не в кабаке, потому что это уже по русски – в салуне!

В салуне, млин!..

Усов только нет, ну что мне, приклеить их, что ли? И щетины нет. Ну, бреюсь я тщательно и регулярно. И с удовольствием, пля…За что меня, кстати, здесь недолюбливают и прозвали Джон-чистюля. Я еще и не курю, к тому же.

Стреляюсь, значит.

Билл – рыжие усы, недельная щетина, сигара (вонючая), рожа противная, с признаками дебильности, присущей всем англо, бля, саксам, сапоги стоптанные, джинсы засаленные, года три нестиранные, и все остальное такое же… амбал под два метра, англо-сакс, бля, рыжий, бля... но не такой как я, я светло-рыжая, а он огненно-рыжий… - без особой поспешности идет передо мной, а я стреляю в то место, куда должна ступить его нога.

- Бах! – не целясь, от пупа, потому что кав-бои не целятся никогда. Из русского «Смита и Вессона» .44 калибра, центрального боя, сработанного в 1877 г. на Императорском Тульском Оружейном Заводе по спецзаказу, самовзвод, то есть. Мягкий самовзвод, между прочим, для дамской холеной ручки.

И в следующее мгновение он наступает как раз на 10,67 - миллиметровую дырку в полу.

- Бах!

Опять наступает.

- Бах! Чхи!, – потому что порох дымный.

Опять наступает.

У меня в барабане еще три патрона.

- Билл!- кричу я.- Стой! Бля! - и опускаю самопал, тяжелый, собака, кило двести, ствол 203 мм., вес пули 16,0 грамм, а главное - начальная скорость до 230 метров в секунду, а не 180, как у амевриканских пукалок. И просто замечательная точность боя!, им такая и не снилась... А если взять бабахалку полегче, то тут тебя уважать не будут. И прибьют щелчком. Но меня – попробуй прибей.

- Ну что еще?

- Билл, а не кажется ли тебе, что тут не фиг стреляться? Понятно же, что я следующим выстрелом могу без проблем отстрелить тебе голову! Пуля мягкая, негуманная, варварская, ее скоро запретят на фиг Гаагской конвенцией...

- Ну и отстреливай,- и собирается идти дальше.- А потом моя очередь будет стрелять.

- Билл!

- Ну?

- Но ты же после этого стрелять не сможешь!

- Ну и фих с ним! Мои проблемы.

- Билл, давай по другому. Я просто выпущу в воздух эти три патрона. Или по бутылкам…

- Зачем?

- Ну, а потом ты тоже выпустишь свои патроны в воздух. И конец дуэли. Пивка долбанем. Я ставлю. И поедем в прерию пасти коров.

Билл задумался, а потом говорит мне:

- Нет, Джон-чистюля. Какая же это дуэль? Ну на фих патроны зря жечь? Стреляй, давай, дальше. Если есть дуэль, значит, должен быть труп.

И собирается идти.

- Стой! Ладно. Будь по твоему. Давай договоримся. Я и эти три патрона выпускаю в пол. А ты мне обещаешь, что ты свои - тоже в пол. Ну, не между глаз мне, то есть. Идет?

Билл опять задумался, а потом говорит:

- Джон, вечно ты мне голову морочишь! Стреляй, давай! Хоть в ноги, хоть в голову – мне какая разница?.. А потом я буду.

- Билл, но ты же меня можешь убить!

- Могу.

- Тьпу! Скажи, что не будешь меня убивать. Тогда и я не буду убивать тебя. Ну! Скажи!

- Стреляй, давай! Запарил!

И делает шаг.

Я не стреляю.

- Билл, недавно в соседнем штате интересный был случай. Скачут два кав-боя, Билл и Джон, по прерии. Видят – куча!..

- Потом расскажешь. Стреляй.

- Ну посуди сам, чтобы рассказать, надо вначале прекратить дуэль. Потому что если я пристрелю тебя, то некому будет рассказывать. А если ты пристрелишь меня, то тоже рассказывать будет некому. Тут как ни кинь, все получается клин.

Билл не стал идти, а стал думать. Думал, думал… я Смит на стол положила, может, уже не понадобится. Пивка отхлебнула…

- Не морочь мне голову!- закричал Билл! – Некому, некому… Доставать не надо было! Житья от этих умников уже нет! Стреляй!

- Билл, а хочешь, я тебе открою секрет – как подобрать ключ к сердцу красотки Кэти?

- А то я сам не знаю! Дать ей десять долларов! Перебьется! Ставит себя как английская королева! Стреляй, Джонни!

- Билли, а не кажется ли тебе странным, что я стреляю, а курок не взвожу? Это самопал новой системы. Самовзвод. Хочешь посмотреть? А то так ведь и помрешь, не посмотрев! У тебя ведь допотопная бабахалка на шпилечных патронах Ля-Фоше, и как ты еще сам себе яйца не отстрелил?

- Стреляй, Джонни, а то у меня терпение уже кончается!!!,- заорал он.

- Да ты вааще в оружии не разбираешься! Только в рогах и копытах!

- Стре-р-реляй, бля!

Тут я просыпаюсь.

Идиот! Ну мне же придется его убить! Эта штука пробивает трехдюймовую доску! Это, примерно, 7 см! Даже такая тупая башка как у Билла все равно не выдержит! Если бы он хотя бы разозлил меня чем-нибудь… Билл-дебилл! Я просто пошутила над его кавалерийской походкой… Ну-у, еще я пошутила насчет его неуловимости…. Ну на кой хрен мне потом расхаживать перед ним, если в его дурацкую голову может прийти что угодно! И сказать ему, что я в такого дурака как он стрелять больше не стану, тоже нельзя! Потому что уже известно, чем это кончается. Критика эта, в смысле… Сча опять засну и пристрелю дурака Билла!

А может, признаться ему, что я – девица? Ну, дуэль на этом и кончится. Не надо будет убивать дурака.

И я опять заснула.

- Билл! Должен сказать тебе одну важную вещь.

- Ну?

(Если его и это не прошибет, то тогда точно – стреляю в голову! Одним дураком меньше, подумаешь?)

- Билл, я девица!

Он уставился на меня и залыбился. А здоровый он как бугай. Квадратный такой небритый детина.

- Врешь!

А потом он залыбился совсем уж специфическим образом и я поняла о чем он подумал – что я пидар. Пидар пассив. Я его тут чуть не пристрелила на самом деле! Даже судорога по руке прошла. Чтоб не думал про меня так.

- Не вру. Билл, я девица и по этой причине меня убивать нельзя. Со мной вообще нельзя стреляться.

- Да врешь ты все! Покажи!

- Лан. Пошли в баню. Покажу.

- Да где тут кто-нибудь видел баню, Джон-чистюля? Тут мало кто вообще знает, что такое баня! Это тебе не Россия!

- Пошли под водопад!

- Пошли по--ым! Те-е-лка, млин! Джоанна, гы-гы!

Тут я опять проснулась. Сразу же. Потому что мне стало ясно, что будет дальше. Если мы с ним пойдем по--ым, то этот дурак, может, и перестанет со мной стреляться, зато начнет приставать. 100%. Кексуально, пля, домогаца. Даже десяти долларов не пожалеет… Мне это никаким боком не надо. Ни по закону, ни блудодейным образом. Ну на фига мне кав-бой Билл?!! Если по закону, то что мне, всю жизнь пасти с ним на ранчо коров? И в порядке развлечения охотиться на команчей… - всю жизнь мечтала! Если блудодейным… нет, это отпадает по умолчанию! И вообще – он же набросится на меня как бык на телку! Потому что он не увидит между телкой и мной разницы! Потому что, по сути, разницы-то и нету никакой!.. Потому что он и сам от бугая очень мало чем отличается.

Билл не мужчина моей мечты!

Лежу, ворочаюсь, и не могу заснуть. Потому что там меня ждет это чучело. Этот уе…

Что ж мне делать-то, а?

А спать-то как хочется.

А может, пристрелить его, а? Ну, у меня уже имеется причина. Он слишком много про меня знает.

Бедный Билл! Как мне жаль… Но Боливар не вынесет двоих!

Значит, так. Засыпаю, и сразу же из Смита ему между глаз. И спокойно сплю дальше.

Заснула.

Э-т-то что еще за уродина? Черная майка, черная короткая юбка… но подробно я рассмотреть не успела.

- Ну вот что ты всем этим хочешь сказать? Вот что ты хочешь всем этим до меня, как до читателя, донести?

- Чиво-чиво-о-о?...- рука впольне машинално легла на правую кобуру, но Смита там не оказалось. В левой кобуре Смит был, но стрелять с левой мне не нравится, я правша. И я убрала оттуда руку, правую, и положила ее на стол.

- Все, что "изваяла" здесь эта, с позволения сказать, "писательница" можно уже признать за творческий закИдон? Не путайте Божий дар с яичницей! Таких писак на форуме не счесть и только потому, что это ее блог, совсем ни о чем не говорит! Стиль уж очень знакомый, вся эстрада российская да и украинская пестрят сатириками с еврейским пошибом, их плоский юморок уже себя изжил, пусть развлекают публику где-нибудь в Кайфе!

А Билл при всем при этом стоит как оплеванный и только хлопает глазами. Не может понять, что происходит.

Ничего! Зато Я прекрасно все поняла! Ничего, пусть выскажется. Она ожидает, что я рванусь рукой к поясу. Она не знает, потомуш бутылками закрыто, что лежит передо мной на столе. Погавкай, погавкай!

- Бирюкова, ты кто такая? Возомнившая себя неординаром, или склоняющаяся к какому-то сюру? Вас таких писательниц уже как тараканов неистребленных, от вашего слога и стиля уже тошнит! Ты здесь демонстрируешь нам свою неповторимость что ли? Что-то тебя стало слишком много на Форпосте…

Без малейших колебаний хватаю со стола Смит, в котором еще три патрона.

И стреляю. Точно между глаз.

- Бах!

Голову будто ветром сдувает – брызги, только кровавый пенек торчит с обломком нижней челюсти, потому как зубы… но еще стоит… Смит, это хуже, чем китайский автомат…

Ага, колени начинают подгибаться… Оседает и валится вперед.

Бр-р-рык!

Глухой звук упавшего тела.

Одним глупым критиком стало меньше.

- Вот что я хотела всем этим до читателя донести – что твоя мама блядь!

Я делаю еще один выстрел, контрольный - в сердце, хоть оно и ясно, что не требуется. Ну, на всякий случай. Так полагается. Закон жанра. Чтоб уже без критики. Чтоб не встала.

- Джон, что ты натворил?!!

- Спокойно, Билли! Давай долбанем пивка!

- Джонни! Ты убил человека! Это, кажется, была женщина! Что она тебе сделала?

- Это Вяземская. Заведующий культотделом. Вечно лезла, куда ее не просили. Нарывалась.

- Джонни, это была молодая женщина!

- Молодящаяся. Смотри.

Подхожу к трупу. Ногой переворачиваю на спину. Головы нет. Осталась только клиновидная кость и часть затылочной, и часть нижней челюсти с зубами... Полушария с мозжечком вылетели, кровь, но кое-где видна белая, отдающая перламутром оболочка (Dura mater); отчетливо видно турецкое седло. Но меня сейчас интересует не эта анатомия, а руки. В руках, между прочим, пистолет, какая-то занятная бабахалка конца ХХ – начала ХХI века. Свой Смит я запихиваю в кобуру, а бабахалку, разжав пальцы, они еще не скоро окоченеют, забираю себе.

- Смотри, Билли, на кисть. Видишь, пальцы морщинистые, кожа уже ссохлась... Это рука старухи. Это еще тот Ангелочек! Теперь сравни с моей. (Показываю свою руку. Кожа упругая. Мозолей нет. Ногти короткие, ухоженные, грязи под ногтями нет. Линии на ладони показывают необыкновенную одаренность и великое будущее…) Разницу видишь?

Билли издает нечленораздельные звуки, которые свидетельствуют о его сильном душевном волнении. Вряд ли он сейчас в состоянии воспринимать лекцию по судебной медицине. И пальцы у него дрожат как у Янаева на прессконференции. Наверное, Билли боится человеческой крови.

Смотрю на свои, даже растопыриваю – хоть бы что. Вообще, баба прочнее мужика. Основной биологический тип. А мужик, это та же баба, на которую навешано дополнительное оборудование. Ослабленный вариант. Кровь, видите ли… А с затычками каждый месяц возиться не хочешь?!

- Как на ламина криброза

Примостилась криста гали.

Спереди форамен цекум,

Сзади – ос сфеноидале.

И смотрю на англосакса. Глаза у него выпучены почти как у рака. И ощущение такое, что ему не хватает воздуха.

- Это древняя и благородная латынь, Билли. А не ваш чириканый инглиш. Пишется Манчестер, читается Ливерпуль… Это именно та картина, которую сейчас очень удобно рассмотреть. Подойди поближе… У нас на первом курсе в седьмом боксе лежала Анна Каренина. Окна выходили на восток. Она бросилась под поезд, ей снесло череп в точности как сейчас Вяземской, родные не объявились, и она попала к нам. Заформалинили ее. И мы на ней изучали все, что только можно. Все, что у нее было… А это совсем свежий труп. Смотри, очень интересно. А кровь мы сейчас смоем пивом… Ну что ты стал как столб?!!

- Ы-ы-ы-ы… Ы-ы-ык…

- Эй! Уберите тело!

Хватают за руки и за ноги и убирают павшее тело. Официанты. Услуга входит в прейскурант.

Из-за пазухи Вяземской выпадают несколько ярких и мокрых от крови журналов; все они пробиты смитовской пулей. Я поднимаю один.

- Ы-ы-ы-к,..- это Билли.

- Угу. Это журналы в пользу детей Германии. По полтиннику за штуку.

И бросаю журнал на пол.

- Не люблю пролетарьята.

Быстренько затирают кровь, ее там было море! Сметают метелочкой на совок моск и глаза – оба глаза нашлись, недалеко укатились... сметают на совочек зубы. Подбирают журналы. Все включат в счет.

- Ык… Ы-ы-ы-ы-к… Ы-ы-ы-ы-ы…

- Билли, ты чё?!!

Глухой звук упавшего тела.

Пытаюсь его поднять, но куда там. Этот англосакс весит полтора центнера, не меньше. А я только 50 кило.

- Ребята, помогите!

- А-а-а… это…

- Плачу как за вынос покойника!

Ребята хватают англосакса, подтаскивают к нашему столику и усаживают на стул. Он еле сидит…

В одном гнезде патронташа у меня вместо патрона ампула с нашатырным спиртом, завернутая в вату с бинтом. Я ее достаю, кладу на стол, расплющиваю бутылкой и даю понюхать Биллу.

- Ап… ап… Джонни, друг!.. Где я?

Даю ему понюхать еще.

- Фу, какая гадость!

- Очухался?

- Джонни, как ты жесток!

- Я не обязана цацкаться с дураками!

- Если бы я тебя застрелил, то я бы тебя пожалел, честное слово.

- Это было бы очень любезно с твоей стороны.

- А в тебе нет ни капли жалости.

- Билли, скажи спасибо Джизесу, что он послал эту дуру! Иначе на совочке сейчас были бы не ее мозги, глаза и зубы, а твои!

- Ы-ы-ы-к… ы-ы-ы…

- Тихо, тихо, я пошутил,- и снова подношу к его носу нашатырный спирт.

- Фу, какая гадость! Где ты это взял?

- Это была очень плохая женщина, Билли! Не надо ее жалеть. Она свою жизнь тратила на то, чтобы отравлять жизнь другим людям. Она была дура и литературный критик. Профессиональный. Забудь о ней, Билли. Садись покрепче за стол. Долбанем пивка.

- А дуэль?,- слабым голосом говорит Билли.

- Нормально, дуэль! Труп есть? Есть. Чего тебе еще? Неужели тебе нужен еще один труп?.. Давай пить пиво! Эй! Два пива! Светлого! Я плачу!

И вот из этого логического тупика глупый Билл выйти так и не смог. Тем более, что он понимал - если плачу за пиво я, то и самому умирать неохота – не попользуешься на халяву! И меня убивать никак нельзя, потому что платить придется самому. И на халяву не попользуешься опять. Ну, как ни кидай, а все равно клин.

И еще Билли понимал, что у безжалостного Джона-чистюли в барабане Смита остается еще один патрон, который Джонни уже вряд ли выпустит в пол, если его все же заставят сделать еще один выстрел. Таких чистюль лучше не злить.

И мы с ним долбанули по пивку!

Билл совсем уже очухался, и только иногда его передергивало.

- Классное пиво Билли!,- сказала я. – Свежее. Как ты считаешь?

- Ты прав, Джонни, что тут еще считать?.. Кстати, а что это за профессия такая – критик? Первый раз слышу.

Я отхлебнула пивка и стала ему объяснять:

- Видишь ли… Вот, к примеру, откормил ты корову на мясо и пригнал ее на рынок продавать. Даже не корову, а бычка. Упитанный бычок, еле идет… Вдруг к тебе подходит какая-то сволочь, сама твоего бычка покупать даже не собирается, но начинает его ругать. Говорит, что твоя корова дает мало молока и что ноги у нее кривые.

- Так это же бычок,- удивился Билли,- какое молоко?! И потом, какое ему дело до моего бычка или моей коровы, если он не собирается ее покупать? И при чем тут ее кривые ноги? У всех коров и бычков ноги кривые!

- Ну сволочь он потому что,- продолжаю объяснять я. – И дурак. Он всегда выступает не по делу. Мелет всякий вздор с умным видом. Для него что корова, что бычок – на одно лицо. Чем упитаннее бычок или корова, тем громче он на нее гавкает. В коровах он не разбирается вообще. И из какого конца у коровы течет молоко, он тоже не знает. Ему это не надо. Ему другое надо – обругать твоего бычка или твою корову. Чтобы ее никто у тебя не купил.

- Но зачем ему это? Что я ему плохого сделал?

- Профессия такая,- сказала я. – У тебя профессия – пасти коров. А у него – мешать тебе получать за это свой честный кусок хлеба. Теперь ты понял, почему я ее убила..? Убил!

- Понял,- сказал Билли,- снял со своего пояса один патрон и отдал его мне. Потом подумал, снял еще один патрон и тоже отдал. У него патроны другой системы, мне не подходят, но я взяла – этикет.

Я эти патроны положила в правый карман джинсов (в левом была трофейная бабахалка) – выкину потом, ну их на фик, они сами по себе взрываются иногда, а Смит дозарядила уже со своего пояса. А потом сказала:

- Ну че, Билли, пойдем по--ым?

- Пойдем,- сказал Билли. И мне даже показалось, что какая-то интересная мысль пронеслась у него при этом в его безмозглой голове. В чем-то он мне и симпатичен, хоть и тупой...

Но я, канеш, свалила по дороге. Я сказала, что мне нужно проверить Боливара. И проснулась.

А потом я спокойненько так повернулась на другой бок и заснула опять. Сплю себе дальше. И вижу сны.

Что, вам интересно – какие? Что я вам, Вера Павловна?

                                                                                                       Дашка Кав-бой

(Папенька как-то посоветовал мне податься в тореадоры. В тореадоры я не пошла. Ничего. Я подалась в кавбои.)

Зы. Жаль, что Кассад не сцену не выскочил. Тоже б свое получил бы! Впрочем, тогда мы еще не были знакомы.

Зы.Зы. До сих пор не знаю кого это я завалила. Но думаю, что эта дура была модер. У них у всех нутро гнилое… Слышь ты, чмошник! Вы ж там в Севасе все третесь – ты ж эту тварь наверняка знаешь! Передавай ей от меня пламенный привет!