Встать, суд идет

Вчера состоялось любопытное мероприятие — первое заседание, а по сути, презентация Клуба имени Замятнина. Видные юристы попытались объяснить собравшейся прессе специфику российской судебной системы. Я там тоже коротко выступил — можно сказать, обострил дискуссию.




Знаете, чем судьи отличаются от простых смертных? Я узнал сравнительно недавно, сильно удивился и теперь хочу поделиться своим удивлением.

Оказывается, если, например, районный судья переходит на работу в областной суд, он не сдает дела преемнику. Там действуют другие правила: сначала арбитр должен закончить все процессы, в которых занят. То есть, переход растягивается на несколько месяцев, а иногда и на год.

Скажу вам по секрету, если какой-нибудь замминистра или даже целый министр уходит на повышение, передача дел в лучшем случае займет пару-тройку дней. Потом — все: «Мой мобильный у тебя есть, звони, если что». Никто никому, конечно, не звонит.

Согласитесь, такой порядок вполне можно считать спецификой.

Беда в том, что мы с вами, как правило, не знаем всех этих нюансов и относимся к судьям, как к людям со стандартной ответственностью. А она у них повышенная.

Тема первого заседания объявлена не была, но я бы ее сформулировал так: о справедливости вердиктов. Как выяснилось, со справедливостью тоже не все просто.

Например, если два человека совершают одно и то же преступление, они должны получать одинаковое наказание или нет? На первый взгляд, вопрос простой. Но теперь представьте, что первый преступник — одинокий мужчина, а второй — отец-одиночка, усыновивший пятерых детей, и все находятся у него на иждивении. А ситуации, когда обвиняемые отличаются друг от друга по разным параметрам, — сплошь и рядом. То есть, однозначного ответа на этот простой вопрос все-таки нет. 

Прозвучал другой пример: должна ли в ходе судебного процесса устанавливаться истина или судья должен выступать только как модератор — давать высказаться стороне защиты и стороне обвинения?

Американская судебная система предполагает, что арбитр до известной степени пассивен — истина его не интересует, он только следит за процессом, чтобы ничьи права не были нарушены. У романо-германского варианта правосудия, к которому относится российское, другие традиции — наши судьи являются полноправными участниками процесса и стараются досконально разобраться в ситуации. Например, могут сами инициировать вызов свидетеля, даже если прокурор и адвокат слушать его не желают.

Честно говоря, в какой-то момент у меня голова пошла кругом, потому что эксперты заставили меня усомниться в тех вещах, которые казались совершенно ясными. Но, видимо, организаторы Клуба имени Замятнина как раз и хотели продемонстрировать, что правосудие — тонко настраиваемая материя, очень сложный организм и с моими чисто обывательским подходом о нем лучше не рассуждать.

Насколько я понял идею, юридическое сообщество задалось целью разъяснить нам особенности российской судебной системы. Однако я решил перестраховаться и попросил хорошо известного вам доктора юридических наук, профессора, заведующего кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юрфака МГУ Леонида Головко рассказать о смысле прошедшего и всех будущих заседаний. Леонид Головко не случайно сидит в центре — именно его доклад был основным. Он же подводил итоги первого заседания Клуба.

— Основная проблема заключается в сложности коммуникации между профессиональным юридическим сообществом, в частности судейским, и СМИ, которые в свою очередь формируют общественное мнение.

Судьи не вправе комментировать свои решения, объяснять их логику, за исключением, разумеется, мотивировочной части решения, которая по понятным причинам адресована не обществу, а сторонам процесса (а также вышестоящим судебным инстанциям в случае обжалования решения) и имеет скорее профессионально-технический характер. Таковы жесткие процессуальные правила и иными они быть не могут, иначе судья перестанет быть судьей и превратится в публичного спикера. На правосудии тогда можно ставить крест.

С другой стороны, СМИ и общество нуждаются в разъяснениях. За неимением таковых они часто обращаются, допустим, к адвокатам, чья профессиональная деятельность направлена не на предоставление объективной информации, а на защиту своих клиентов, в том числе в информационном поле.

Поэтому часто возникает ситуация, когда судьям есть что сказать, они раздражены подачей информации, искажением реальной подоплеки того или иного процесса, но сделать ничего не могут, отказываясь от любых контактов с журналистами, так как вынуждены строго следовать закону и правилам профессиональной этики.

В результате в обществе растет недоверие к суду, возникают разного рода популистские идеи, наивные предложения типа «даешь независимый суд», «надо заменить всех судей» и т. п.

В этом смысле идея Клуба имени Замятнина — это создание площадки для диалога между СМИ и судейским сообществом, обсуждения актуальных тем и проблем, преодоления навязших в зубах штампов и клише о судебной деятельности. Если судьи не могут по профессиональным причинам вступать в дискуссии по поводу тех или иных конкретных дел и решений, тенденций в судебной практике и т. п., то это иногда вполне по силам ученым, экспертам и т. п., которые прекрасно понимают логику работы правовых институтов, но не связаны жесткими корпоративными ограничениями. При условии, конечно, что эксперты являются объективными и незаинтересованными, а не лоббируют интересы того или иного клиента.

Работа предстоит трудная и кропотливая. Но идея интересна и полезна.

А выступил я в защиту журналистов, после того как нам показали несколько видеосюжетов какого-то федерального канала как пример бестактности телерепортеров, которые выносили приговор всей судебной системе на основании коротких интервью тех, кто обижен решением.

Я сказал, что когда происходит какое-то событие, связанное с судом — например, задержание известного человека, арест, суд или вынесение приговора, то любая редакция старается оперативно получить комментарий. Судьи и прокуроры в силу разных причин общаться с прессой отказываются. Зато адвокаты откликаются охотно — они не связаны законом или нормами адвокатской этики.

Есть и чисто коммерческая причина готовности прокомментировать все, что угодно — чем известнее адвокат, тем больше он зарабатывает. В итоге сначала журналисты, а потом и мы с вами получаем искаженное представление о процессе.

Мне показалось, что эксперты меня услышали и призадумались. Хотя какие выводы они сделают, мне пока неведомо. Но постараюсь разузнать.

Юридическое сообщество было представлено авторитетными юристами (на верхнем фото, слева направо):

Олег Ефросинин, главный редактор Российского агентства правовой и судебной информации (РАПСИ);

Павел Яни, главный редактор журнала «Уголовное право», профессор юридического факультета МГУ;

Игорь Пастухов, адвокат юридической фирмы «ЮСТ»;

Леонид Головко, профессор юридического факультета МГУ;

Елена Поворова, заместитель главного редактора журнала «Судья», ответственный секретарь Клуба имени Замятнина;

Виктор Момотов, судья Верховного Суда РФ, председатель Совета судей РФ;

Михаил Шалумов, судья Верховного Суда РФ в почетной отставке;

Павел Одинцов, начальник Управления по взаимодействию с общественностью и средствами массовой информации Верховного Суда РФ.

Темы заседаний намечаются интересные: о независимости суда, об обвинительном уклоне, о судебной статистике, о загруженности судов, о Европейском суде по правам человека и так далее. Если меня и в дальнейшем будут приглашать на заседания Клуба, то я, конечно, с удовольствием поучаствую. А потом расскажу вам, как все прошло.

Павел Шипилин