Трамп. Сирия. Путин. Китай.

27 3932

Статья огромная по формату и рассчитана на подготовленного читателя.

Сначала дам конспект статьи (показ основных маркеров) заинтересует - читайте полностью.


Новая геополитическая реальность уже здесь

ВЫЛОЖИЛ: PROPER · 09.04.2018 ·

4 апреля 2017 г. сирийская авиация нанесла удар по позициям антиасадовских сил в городе Хан-Шейхун, провинция Идлиб. Среди объектов, подвергшихся бомбардировке, был цех по подпольному производству отравляющих веществ. Погибло около 90 человек, среди них несколько десятков детей, всего пострадало 557 человек.

6 апреля ОЗХО объявила о начале расследования о возможном применении химического оружия, однако за день до этого, встречаясь с королем Иордании Абдаллой II в Розовом саду Белого дома, Дональд Трамп сделал заявление, в котором возложил ответственность за химатаку в Идлибе на Асада. «Вчерашняя атака на детей оказала на меня большое влияние, — сказал он. – Мое отношение к Сирии и Асаду очень сильно изменилось».

Источники из ближайшего окружения президента утверждали, что фотографии «погибших красивых детей» из Хан-Шейхуна показала отцу Иванка Трамп (в некоторых версиях фигурировал целый фотоальбом – учитывая, что с момента атаки прошли едва сутки, эта деталь делает всю историю с Иванкой малоправдоподобной). Скорее всего, это просто красивая история для СМИ: по данным агентства Reuters, сразу же после того, как во вторник, 4 апреля, появились данные о химической атаке в Идлибе, Трамп немедленно запросил список вариантов наказания Асада. Такой список был подготовлен задолго до того, как Трамп вступил в должность, вероятно, еще в те времена, когда Обама рассматривал возможность военного разрешения сирийского кризиса (2013 г.).

«Столкнувшись со своим первым внешнеполитическим кризисом, Трамп в основном полагался не на политических оперативников, которые доминировали в своих политических решения в первые недели его президентства, а на опытных военных офицеров – Мэттиса, бывшего генерала морской пехоты, и генерал-лейтенанта армии США Макмастера», — писали Джон Уолкотт и Стив Холланд на следующий день после удара крылатых ракет по Эш-Шайрату.

Какой именно информацией располагал Макмастер, до сих пор остается неясным. По словам постпреда США при ООН Никки Хейли, администрация Трампа пришла к выводу о вине Асада на основе материалов, которые являются «засекреченными». Из ее интервью CNN можно сделать вывод, что эти материалы предоставил Макмастеру директор ЦРУ Майк Помпео.

Вечером 5 апреля Трамп улетел во Флориду, в свое поместье Мар-а-Лаго, где на следующий день должен был встретиться с китайским лидером Си Цзиньпином. Там, в Мар-а-Лаго, президент провел брифинг с Мэттисом и Макмастером, на котором обсуждались варианты наказания Асада.

По информации агентства Reuters, ссылающегося на чиновников Белого дома, обсуждались «три варианта, которые были быстро сокращены до двух». Один вариант предусматривал ракетный удар по нескольким сирийским военным аэродромам, второй ограничивался ударом по авиабазе Эш-Шайрат в окрестностях города Хомс, откуда взлетели самолеты, бомбившие Хан-Шейхун.

Проблема заключалась в том, что в зоне военных аэродромов, и, в частности, на периферии авиабазы Эш-Шайрат, могли находиться не только сирийские, но и российские военнослужащие. Гибель российских военных советников привела бы к острому конфликту между Вашингтоном и Москвой. Поэтому Мэттис и Макмастер предупредили президента, что было бы желательно «свести как российские, так и арабские потери к минимуму».

В итоге был выбран самый «вегетарианский» вариант, предусматривающий уничтожение взлетно-посадочных полос Эш-Шайрата и самолетов в ангарах. Однако, по словам источника Reuters в Белом доме, участвовавшего в обсуждении «наказания», у администрации (т.е. у Мэттиса и Макмастера) были планы действий, предусматривавшие нанесение дополнительных ударов, «в зависимости от того, как Асад отреагирует на первую атаку».

Возможно, этот запасной план действий предусматривал «обезглавливающий» удар по президентскому дворцу Башара Асада, расположенному на холме на западной окраине Дамаска. Наиболее агрессивный из всех вариантов «наказания» был предложен Трампу Мэттисом и Макмастером на брифинге в Мар-а-Лаго и немедленно отвергнут президентом (именно поэтому из трех вариантов в итоге рассматривалось только два).

Сразу по окончании брифинга генерал Джозеф Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, созвал внеплановое совещание в Пентагоне, чтобы разработать план нанесения ударов. Спустя полчаса Трамп подписал указ о бомбардировке Эш-Шайрата и занялся более приятными делами: в Мар-а-Лаго прибывал Си Цзиньпин.

В 20.40 вечера по времени Восточного побережья (в Сирии было 00.40 7 апреля) два американских эсминца USS Ross и USS Porter – выпустили 60 крылатых ракет «Томагавк» по авиабазе Эш-Шайрат. В это время лидеры США и КНР закончили есть основное блюдо и перешли к десерту.

Не успел Си Цзиньпин насладиться шоколадным муссом, как в зал вошел офицер связи и сообщил президенту США о том, что цели успешно поражены. Трамп тут же проинформировал об этом китайского коллегу.

Следует отдать должное генералу Макмастеру: момент для нанесения удара по сирийской авиабазе был выбран идеально. Притом, что реальный ущерб от «Томагавков» оказался, скорее, символическим (уже 8 апреля с Эш-Шайрата возобновились боевые вылеты), послание, которое они несли на своих крыльях, было адресовано как минимум четырем государственным лидерам. В первую очередь, разумеется, Башару Асаду, затем – Владимиру Путину, самому Си Цзиньпину и вождю Северной Кореи Ким Чен Ыну.

«Американская атака на Сирию разрушила хорошо проработанные планы Китая, рассчитывавшего, что эта встреча покажет президента Си Цзиньпина глобальным лидером, равным президенту Трампу, — прокомментировала ужин в Мар-а-Лаго журналистка The New York Times Джейн Перлез. – Мистер Си сразу же перестал быть в центре внимания, и (атака) поставила его перед сложным выбором между попустительством односторонним вооруженным действиям, против чего Китай выступает на протяжении многих лет, и упреками принимавшему его хозяину».

Тогда это воспринималось как сильный ход вашингтонской администрации, показавшей Китаю «его место». Какое-то время после ужина в Мар-а-Лаго на страницах вполне уважаемых изданий появлялись статьи, в которых утверждалось, что Трампу удалось «прогнуть» Си Цзиньпина и сделать Китай послушным младшим партнером Америки в деле усмирения «человека-ракеты» из Пхеньяна. Однако оценка эта оказалась в корне неверной: просто реакция Пекина оказалась отложенной, что, в общем, характерно для стратегического планирования китайского руководства.

В марте 2018 г. бронепоезд Ким Чен Ына прибыл в Пекин, где северокорейский лидер, встреченный с большими почестями, провел переговоры с Си Цзиньпином. После этого азиатские СМИ заговорили об укреплении отношений между Китаем и Северной Кореей, что в контексте заметного потепления между Пхеньяном и Сеулом ослабляет, а не усиливает, позиции Вашингтона.

Спустя несколько дней в Москву прибыли спецпосланник Си Цзиньпина, министр иностранных дел КНР Ван И — и министр обороны Китая Вэй Фэнхэ. Только злокачественным западничеством наших СМИ можно объяснить тот факт, что этот визит двух высокопоставленных китайских политиков прошел почти незамеченным (можно представить, что было бы, явись в Москву госсекретарь США и глава Пентагона!) Однако геополитического значения визита это не умаляет.

Во время переговоров российского министра обороны Сергея Шойгу с китайским коллегой Вэй Фэнхэ сделал заявление, которое нельзя интерпретировать иначе, чем вызов Вашингтону: «В качестве нового министра обороны Китая я совершаю визит именно в Россию, чтобы показать миру высокий уровень развития наших двусторонних отношений и твердую решимость наших вооруженных сил укреплять стратегическое взаимодействие. Китайская сторона приехала, чтобы дать знать американцам о тесных связях вооруженных сил Китая и России, особенно в этой ситуации. Мы приехали, чтобы поддержать вас».

Таким образом, спустя ровно год после демонстративного «наказания» Башара Асада, которое должно было стать грозным предупреждением Путину и Си Цзиньпину, Вашингтон оказался в опасной близости от реализации своего давнего кошмара – военно-политического союза Китая и России. Замечу, что, хотя отношения двух евразийских сверхдержав неуклонно улучшались на протяжении последней четверти века, и российские, и китайские политики и эксперты повторяли, что такой союз не столько невозможен, сколько не нужен ни одной из сторон (очевидная парадоксальность этого утверждения наводит на мысль о том, что оно играло роль «тепловой ловушки» для западных политиков, маскируя реальное движение РФ и Китая в сторону союза).

Однако уже в 2017 г. в статье, опубликованной в авторитетном издании Chinese Foreign Policy (на китайском языке) под названием «Заключить ли союз с Китаем? Национальные интересы России и вероятность китайско-российского альянса», делался вывод о том, что «растущая мощь России позволит ей усилить свои позиции в альянсе. Через 10 лет вероятность китайско-российского союза возрастет». При этом автор статьи делал важную оговорку: «Американская стратегия сжатия и сдерживания еще не достигла такого уровня, при котором создание альянса между этими двумя странами стало бы крайне необходимым».

Так вот именно генерал Герберт Макмастер, как никто другой, преуспел в том, чтобы вывести «стратегию сдавливания и сдерживания» как Китая, так и России на тот уровень, где альянс между Москвой и Пекином из виртуального политического конструкта превратился бы в реальную стратегическую перспективу. «Поставив на место» Китай, советник по национальной безопасности Дональда Трампа только подтолкнул Пекин в объятия Москвы. Удар по Эш-Шайрату, при всех его не поражающих воображение чисто военных результатах, стал одним из краеугольных камней этой новой геополитической реальности.

Одним из главных пунктов политической повестки, в отношении которого у Трампа с самого начала были существенные разногласия с Макмастером, были отношения с Россией.

Макмастер неоднократно называл Россию «ревизионистской и репрессивной» державой, пытающейся подорвать западные ценности, институты и образ жизни. Как уже говорилось в предыдущей части, он считает нашу страну наиболее серьезным противником США, способным нанести поражение американской армии в случае прямого конфликта.

Находясь на ключевой позиции в президентской администрации, Макмастер прилагал колоссальные усилия к тому, чтобы сдерживать стремление Трампа наладить отношения с Россией. В мае 2017 г., вскоре после того, как президент накричал на него по телефону из-за извинений перед Сеулом, генерал активно отговаривал Трампа от встречи с российскими дипломатами. Тем не менее, эта встреча всё же состоялась: 10 мая Дональд Трамп принял в Овальном кабинете Белого дома главу МИД РФ Сергея Лаврова и тогдашнего посла РФ в США Сергея Кисляка (за месяц до этого Владимир Путин принял в Кремле тогдашнего госсекретаря США Рекса Тиллерсона). В СМИ просочилась информация, что Макмастер был очень недоволен решением Трампа, хотя на пресс-конференции, состоявшейся через неделю, был вынужден публично защищать своего босса (Washington Post обвинила Трампа в том, что он передал российским дипломатам развединформацию, касающуюся планов террористических ячеек, связанных с ИГИЛ, – предположительно, полученную от израильского агента, внедренного в ряды джихадистов).

Не увенчалась успехом и попытка Макмастера помешать встрече Дональда Трапа и Владимира Путина на саммите G20 в Гамбурге в июле 2017 г.

Макмастер и поддерживающая его директор по России и Европе в Совете национальной безопасности д-р Фиона Хилл пытались если не предотвратить саму встречу Путина и Трампа (это было невозможно), то максимально выхолостить ее содержательную часть. Они настаивали на формате pull-aside, неформального короткого разговора на ногах, в кулуарах саммита, в то время, как сам президент требовал организовать встречу в формате sit-down (когда собеседники сидят либо рядом, либо друг напротив друга). Кроме того, Трамп хотел, чтобы первый их с Путиным разговор превратился в полноценную дискуссию по целому ряду ключевых вопросов, а Макмастер и Хилл, опасаясь, что опытный разведчик Путин сможет манипулировать беседой в свою пользу, стремились сократить перечень тем. В итоге накануне встречи Белый дом сообщил, что беседа американского президента с его российским коллегой продлится 35 минут и пройдет не один на один, а в расширенном формате, с присутствием «других лиц». Обычно это означает, что в команде президента присутствуют сам советник по национальной безопасности и региональный специалист СНБ по той стране, с лидером которой проходит встреча: в данном случае это была Фиона Хилл.

Кроме того, за день до встречи канал CNN сообщил, что президента снабдили подробными инструкциями, как и о чем говорить. Каждый пункт предстоящего разговора с Путиным был описан в одном или двух лаконичных предложениях, якобы для того, чтобы «удерживать Трампа сосредоточенным в течение всей встречи». В этом угадывался стиль Макмастера, еще раз ярко проявившийся уже накануне его отставки.

Попытки Макмастера и Хилл «обезопасить» президента от влияния Владимира Путина, как известно, провалились: встреча продлилась не 35 минут, а 2 часа 15 минут, в формате «один на один», ни советник по нацбезопасности, ни региональный советник на ней не присутствовали.

Однако главной ошибкой Макмастера стало не то, что он не сумел убедить президента в своей правоте, а то, что он вновь продемонстрировал свою независимость, позволив себе выразить неодобрение курсом Трампа перед официальными лицами другого государства. В беседе с тремя иностранными чиновниками (вероятно, немцами) генерал заявил, что не согласен с курсом Трампа и особенно с его нежеланием выступить против российской агрессии в Европе.

В тот раз демарш «Иконоборца» по каким-то причинам сошел ему с рук. Более того, в ноябре 2017 г. на саммите АТЭС во Вьетнаме Макмастеру, по-видимому, удалось, наконец, предотвратить большую встречу Трампа и Путина: как я уже писал в статье «Разговоры в Дананге», «американская сторона жестко настаивала на встрече на своей территории (по протоколу, после встречи в Гамбурге, которая прошла на территории американцев, президент США должен был нанести визит своему российскому коллеге) и на неудобном для президента РФ времени, а встречные предложения российской стороны были проигнорированы». В итоге Трамп и Путин пообщались дважды, но очень коротко, «на ногах», а один раз вообще без переводчика.

Однако в феврале 2018 г. Макмастер сделал еще одну ошибку, которая, по всей видимости, переполнила чашу терпения Трампа. Выступая на Мюнхенской конференции по безопасности, генерал поддержал бывшего вице-президента США Джо Байдена в вопросе о вмешательстве России в президентские выборы 2016 г. и назвал это вмешательство «делом абсолютно доказанным».

Помимо того, что Макмастер солидаризовался с видным членом администрации Б. Обамы, то есть фактически с врагами Трампа, он еще и ухитрился подставить своего босса, признав с трибуны авторитетного международного форума, что президента США избрали русские. Неудивительно, что Трамп отреагировал очень жестко. «Генерал Макмастер забыл сказать, что русские не повлияли на результаты выборов 2016 г. и не изменили их и что единственный сговор, который имел место, был между Россией и лживой Х., Национальным комитетом демократической партии и демократами», — написал он в своем Твиттере.

Этот твит был опубликован 17 февраля, а спустя пять дней, 22 февраля на CNN появилась статья «Макмастер может покинуть Белый дом после месяцев напряженных отношений с Трампом».

Разумеется, недовольство Трампа своим советником по национальной безопасности подпитывалось не только – да и не столько – несовпадением их взглядов на проблему отношений с Россией. В конце концов, вокруг Трампа вообще нет политиков, которых можно было бы назвать «русофилами», и дело тут не вовсе не в том, что жесткая антироссийская позиция Макмастера раздражала президента настолько, что он решил заменить его на Джона Болтона (который, откровенно говоря, даст приличную фору генералу в плане негативного отношения к нашей стране). Основная причина, по которой Трамп решил избавиться от Макмастера, заключалась в том, что тот с завидной регулярностью ставил президента в дурацкое положение. Часто – как, например, в Мюнхене – виной тому действительно была антироссийская позиция советника по нацбезу. Но главным фактором, делавшим конфликт Макмастера и Трампа неизбежным, было удивительное для военного человека пренебрежение к субординации, позволявшее «Иконоборцу» дезавуировать слова своего босса и выставлять его в глазах иностранных партнеров малоадекватным политиком.

Вряд ли можно считать случайностью, что об отставке Макмастера было объявлено на следующий день после того, как Дональд Трамп все-таки позвонил Владимиру Путину и поздравил его с избранием на пост президента России. Накануне Белый дом официально заявлял о том, что президент не собирается звонить в Москву: вскоре выяснилось, что на материалах для брифинга, переданных Трампу, большими печатными буквами было написано «НЕ ПОЗДРАВЛЯТЬ!» Нетрудно догадаться, кто был автором этого послания. Не удивительна и жесткая реакция Трампа: генерал уже давно находился не в том положении, чтобы указывать президенту, что ему делать.

Однако наряду с особенностями личных взаимоотношений Трампа с его советником по национальной безопасности была и еще одна, весьма важная, причина, предопределившая уход Макмастера из Белого дома – и его замену на усатого ястреба Джона Болтона.

Это иранская ядерная сделка.

Резко отрицательное отношение Трампа к главному внешнеполитическому достижению администрации Обамы – «иранской разрядке» – в значительной степени являлось источником противоречий между ним и целым рядом важных фигур в его окружении. В первую очередь, это касается бывшего госсекретаря США Рекса Тиллерсона, генерала Макмастера (без двух минут бывшего советника по национальной безопасности) и, как это ни удивительно, главы Пентагона, «Бешеного пса» Джеймса Мэттиса.

Мэттис, будучи командующим CENTCOM (2010–2013 гг.) занимал вполне «ястребиную» позицию по отношению к Ирану. Он называл Иран «крупнейшим государственным спонсором терроризма в мире», а однажды на вопрос, каковы три главных угрозы безопасности на Ближнем Востоке, ответил: «Иран, Иран и Иран». Настаивал на военных ударах, чтобы наказать Тегеран за поддержку и вооружение повстанцев, сражающихся с американскими союзниками в Ираке. Однако, заняв пост министра обороны США, неожиданно смягчился – настолько, что, по утверждению сайта Politico, стал одним из главных примирительных голосов администрации Трампа в отношении Тегерана.

Наличие такого мощного альянса (госсекретарь – советник по нацбезопасности – глава Пентагона), выступавшего за мирное урегулирование иранской проблемы и сохранение – при признании ее несовершенства – ядерной сделки с Тегераном, связывало руки Трампу и не давало ему выполнить одно из главных своих предвыборных обещаний, касавшихся внешней политики.

Трамп изначально выступал с резкой критикой курса Обамы на разрядку с Ираном. В иранском вопросе Трамп неожиданно находит точки соприкосновения не только с гуманитарными интервенционистами, но и с неоконами. Как и они, Трамп еще в 2011 г. заявлял: «Главной и первой целью Америки в ее отношениях с Ираном должно стать сведение на нет ядерных амбиций этой страны. Позвольте заявить это с предельной откровенностью, поскольку я знаю, как добиться цели: ядерную программу Ирана необходимо прекратить — причём любыми средствами». При этом, как и неоконсервативные стратеги, под «любыми средствами» Трамп имел в виду не только инструменты гибридной войны, такие, как кибератаки, но и нанесение бомбовых ударов по предприятиям по обогащению урана (он ссылается на опыт Израиля, разбомбившего реактор в Оссираке в 1981 г. и в 2007 г. в Сирии).

В 2015 г. в дополненном издании своей книги «Время проявить жёсткость» — фактически расширенной предвыборной программе – Трамп писал: «Обама заключил жалкую и очень невыгодную сделку с Ираном. Он вознаградил Иран сотнями миллиардов долларов, иранские муллы получили ядерное оборудование и обещание, что Америка в случае чего защитит Иран от израильского нападения… А республиканцы снова капитулировали перед Обамой, разрешив ему протолкнуть опасное соглашение с Ираном через Сенат без подавляющего большинства голосов. Обама отказывается называть свою ядерную сделку с Ираном договором. Это означает, что ни одна будущая администрация не обязана соблюдать это соглашение. Если президентом изберут меня, можете быть уверены: я не стану считать себя обязанным соблюдать это соглашение. Плохие сделки — не для меня».

Во время своей яркой предвыборной кампании Трамп активно использовал тему отмены сделки с Ираном. В частности, выступая перед очень влиятельным Американо-израильским комитетом по общественным связям (AIPAC), он заверил слушателей, что его «приоритет номер один» после того, как он станет хозяином Белого дома, будет заключаться в том, чтобы «ликвидировать катастрофическую сделку с Ираном».

И именно это обещание он не мог выполнить: в первую очередь, потому, что Тиллерсон, Макмастер и Мэттис удерживали его от радикальных шагов в этом направлении.

В январе 2018 г. The Daily Beast опубликовало весьма любопытную статью Бетси Вудраф и Спенсера Аккермана «Макмастер пытается спасти иранскую сделку, которую Трамп обещал убить». В ней говорилось о том, что Макмастер тесно сотрудничает с двумя ключевыми сенаторами – Бобом Коркером (председателем Комитета по иностранным делам Сената) и Беном Кардином, – чтобы не допустить уничтожения Трампом иранской сделки.

Если верить авторам статьи, генерал Макмастер уже разыгрывал похожий спектакль в октябре 2017 г.: тогда он встречался с сенаторами-демократами и в осторожных выражениях убеждал их в том, что не следует чересчур раздражать президента напоминанием об иранской сделке: «Если Трамп не будет этого видеть, он не сможет это убить». По странному совпадению Макмастер встречался с сенаторами в то время, когда президента не было в Вашингтоне.

«Ядерная сделка» предусматривает, что президенту США должны докладывать о соблюдении ее условий Ираном каждые 90 дней. Однако, как сообщил The Daily Beast один из сенаторов, принимавших участие во встрече с Макмастером, «Трамп не хочет, чтобы его смущали каждые 90 дней». Мысль, которую Макмастер постарался донести до сенаторов, была очень проста: «С глаз долой – из сердца вон».

13 октября 2017 г. Трамп отказался сертифицировать выполнение Ираном условий ядерной сделки. Но это не привело к ее денонсации: президент не стал требовать у Конгресса принятия закона о выходе из соглашения по ядерной программе Ирана. Возможно, это было результатом закулисной дипломатии Макмастера. Вместо этого Трамп предложил Конгрессу «улучшить» соглашение, внеся туда целый ряд важных новаций: ужесточить процедуру проверки иранских ядерных объектов, сделать бессрочным ограничения на обогащение урана, запретить Тегерану разработку межконтинентальных баллистических ракет и т.д.

Проблема заключалась в том, что, если Трамп действительно хотел денонсировать соглашение с Тегераном, он мог это сделать, основываясь на фактах, свидетельствовавших о нарушении Ираном своей части сделки. А именно этого не происходило: факты подтверждали лишь, что Тегеран строго придерживается условий договора, и даже председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Джозеф Данфорд был вынужден признать, что «Иран верен своим обязательствам».

Однако бездействие Трампа в отношении иранской сделки могло навести его могущественных союзников в AIPAC и, тем более, в Израиле, на мысль о предательстве. Поэтому ему нужен был отвлекающий маневр, который позволил бы ему сохранить одновременно и лицо, и иранскую сделку. По версии Вудраф и Аккермана, человеком, осуществлявшим такой маневр (т.е. договаривавшимся от лица Белого дома с законодателями в Конгрессе), и был советник президента по национальной безопасности Герберт Макмастер.

13 марта Трамп написал в своем Твиттере, что отправляет в отставку госсекретаря США Рекса Тиллерсона, одного из самых последовательных защитников «ядерной сделки» (официально Тиллерсон покинул свой пост 31 марта). Его место должен занять бывший директор ЦРУ Майк Помпео, известный своим критическим отношением к «иранской разрядке».

21 марта во время визита в Вашингтон наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бен Сальмана Аль Сауда Трамп намекнул, что все-таки выйдет из ядерной сделки с Тегераном. «В следующем месяце подойдет очередной срок [cертификации] условий ядерной сделки, и вы увидите, как я поступлю. Иран до сих пор отказывается должным образом относиться к этой части мира, да и вообще ко всему миру. В Иране происходит много плохого».

На следующий день Трамп написал в своем Твиттере: «Рад сообщить, что с 9 апреля 18 года моим новым советником по национальной безопасности будет посол Джон Болтон. Я очень благодарен за службу генералу Г.Р. Макмастеру, который проделал потрясающую работу и навсегда останется моим другом».

Дата следующей сертификации соглашения с Ираном – 12 апреля.

Именно это и стало основной причиной удаления Макмастера и замены его на Джона Болтона, который обладает в глазах Дональда Трампа двумя несомненными преимуществами: во-первых, будучи давним и верным союзником Израиля, он является сторонником сверхжесткого курса в отношении Ирана (включая бомбардировки ядерных объектов), а во-вторых, в отличие от Макмастера, он никогда не забывает о субординации.

Опираясь на Болтона и Помпео, Дональд Трамп уже в апреле может объявить о выходе из ядерной сделки с Ираном, выполнив, тем самым, одно из своих главных предвыборных обещаний. О военных действиях в отношении Ирана речь пока не идет, поэтому фигура главы Пентагона Джеймса Мэттиса не играет в данной – чисто политической – комбинации важной роли, однако, в случае эскалации конфликта «Бешеному псу» придется сделать свой выбор.

В связи с этим значительно возрастает риск новой большой войны на Ближнем Востоке. Реализуется ли самый пессимистичный сценарий или же масштабного конфликта всё же удастся избежать, покажет время, но последние перестановки в администрации Трампа заставляют готовиться к худшему.

Источник материала

Иллюстрация: Marian Kamensky, Austria

Кирилл Бенедиктов

Новость о том, что с 9 апреля советник президента США Дональда Трампа генерал Герберт Макмастер уходит в отставку, а на его место будет назначен Джон Болтон, вызвала нездоровое оживление у той части аудитории, которая смотрит культовый сериал HBO «Игра престолов» (и, разумеется, у поклонников творчества Дж. Мартина, по романам которого этот сериал снят). Дело в том, что среди многочисленных семейств фантастического мира «Игры престолов» есть и дом Болтонов – жестоких северных лордов, на гербе которых красуется подвешенный вниз головой окровавленный человек с содранной кожей. Репутация у Болтонов соответствующая, их все боятся и никто не любит.

Джона Болтона, без пяти минут советника Трампа по нацебзу, тоже многие боятся и мало кто любит. Во вчерашней статье в британской The Guardian (британцы по понятным причинам могут позволить себе более свободно обсуждать назначения в вашингтонской администрации) его назвали «ястребом из ястребов» и «неоконом из неоконов», заметив, что сам он не любит, когда его так называют, предпочитая формулировку «голдуотеровский консерватор».

Но насколько оправданы панические настроения, охватившие западные СМИ в связи с тем, что Болтон де-факто становится вторым человеком в США, решающим вопросы войны и мира?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Кто вы, мистер Болтон?

Джон Болтон родился в семье, принадлежащей к low-middle class – его отец был пожарным, мать – домохозяйкой. Рос на рабочей окраине Балтимора. Получил стипендию, позволившую ему поступить в одну из самых престижных частных школ Мэриленда, а затем в Йельский университет. Был активистом молодежной организации «Студенты за Голдуотера», участвовал в предвыборной кампании Барри Голдуотера. Как и его кумир, Болтон твердо верил в то, что «экстремизм в деле защиты свободы не является пороком».

Закончил с отличием Йельскую школу права, где учился одновременно с Биллом и Хиллари Клинтон. Там подружился с Кларенсом Томасом – чернокожим юристом, придерживавшимся консервативных взглядов. В 1991 г. Томас стал судьей Верховного суда США, занимает этот пост и поныне.

Во время Вьетнамской войны Болтон записался в Национальную гвардию штата Мэриленд и прослужил там целых четыре года, чтобы избежать отправки во Вьетнам [1]. Позже он написал: «Признаюсь, я не имел желанию умирать на рисовых полях Юго-Восточной Азии. Я считал, что война во Вьетнаме уже проиграна».

Таким образом, один из самых воинственных политиков Вашингтона настоящей войны не нюхал – в отличие от трехзвездного генерала Герберта Макмастера, который досиживает последние дни в кресле советника по национальной безопасности. Макмастер участвовал в обеих войнах в Персидском заливе, причем во время первой (1991 г.), будучи в чине капитана, командующего ротой «Орел» 2-го бронекавалерийского полка, стал героем т.н. «битвы на Истинге».

Болтон, в свою очередь, выигрывал битвы в суде. После окончания Йельской школы права он поступил на работу в одну из старейших юридических фирм Вашинтона Covington&Burling, где проработал четыре года. В 1981 г. перешел на работу в администрацию Рональда Рейгана, занимал различные посты в Госдепартаменте, Минюсте и Агентстве США по международному развитию (USAID) – одном из главных инструментов американской soft power.

Известно, что в это время покровительство Болтону оказывал сенатор от Северной Каролины Джесси Александр Хелмс-младший, которого на Капитолийском холме называли «Сенатор “Нет”» (почти как Андрея Андреевича Громыко). Взгляды Хелмса были предельно консервативными и выглядели радикальными даже для благословенных 80-х, не знавших, что такое политкорректность и харассмент. Сенатор был противником феминизма, коммунизма, гомосексуализма и еще многих -измов. Он сравнивал аборты с геноцидом и терроризмом, объявлял себя сторонником превосходства белой расы и горячим приверженцем Конфедеративных Штатов. Антисоветизм Хелмса вводил в ступор самых упертых русофобов Вашингтона: он выступал против любых переговоров с СССР и за ужесточение экономической блокады Кубы, а также считал ООН бесполезной говорильней, призывая США прекратить платить членские взносы в эту организацию. Молодой юрист, считавший Барри Голдуотера одним из самых выдающихся политиков Америки, не мог не понравиться Хелмсу.

Благодаря поддержке Хелмса и влиятельного консерватора Ричарда Вигери Болтон быстро завоевал репутацию блестящего представителя «новых правых юристов», которые действовали на втором уровне Госдепартамента, а к концу первого срока Рейгана заняли ключевые политические позиции в Минюсте. Во время второго срока Рейгана (1985–1988) Болтон работал в команде юристов при генеральном прокуроре США Эдвине Мизе, известной под названием «Федералистское общество». В эту команду юристов-консерваторов, помимо самого Миза, входили также Кеннет Стар, Роберт Борк, Дэвид Макинтош, Спенсер Абрахам и многие другие влиятельные в годы президентства Рейгана люди. Федералистское общество существует и по сей день: его виднейшими членами являются четверо судей Верховного суда США: Джон Гловер Робертс, Кларенс Томас (старый друг Болтона), Сэмуюэль Алито и Нил Горсач, сменивший по представлению Дональда Трампа умершего в 2016 г. судью Антонина Скалиа (тоже входившего в Общество).

Главная цель Федералистского общества заключалась в том, чтобы разрушить монополию «либерального истеблишмента» на практическую юриспруденцию (в том числе и в судах). Члены общества последовательно выступали против либерализма в международных отношениях: там главным злом они считали международное право (прежде всего, Международный Уголовный суд) и многосторонние механизмы управления (в том числе связанные с системой ООН).

Совместно с Институтом американского предпринимательства (организации, о которой речь пойдет ниже) Федералистское общество спонсирует проект NGOWatch, отслеживающий деятельность неправительственных организаций, которые общество считает антиамериканскими.

С 1997 по 2000 г. Болтон работал в ООН – помощником Джеймса Бейкера, бывшего госсекретаря США в администрации Буша-старшего (в этот период он был специальным посланником ООН для Западной Сахары). Одновременно Болтон занимал пост старшего вице-президента Института американского предпринимательства.

Разумеется, Болтон всегда был сторонником Республиканской партии. Как член команды республиканских юристов, Болтон сыграл яркую роль в разрешении спорной ситуации с подсчетом голосов во время президентских выборов 2000 г. Тогда в столице штата Флорида Таллахасси шел ручной пересчет бюллетеней, поданных за Буша-младшего и Гора, грозивший затянуться на несколько недель. Джон Болтон вошел в городскую библиотеку Таллахасси с постановлением Верховного суда в руке и заявил: «Я представитель команды Буша – Чейни, и я здесь чтобы остановить пересчет!» Вскоре после этого случая Дик Чейни (вице-президент в администрации Буша-младшего) сказал журналистам: «Люди спрашивают, какую работу может получить Джон. Мой ответ – всё, что он захочет».

Болтон захотел пост заместителя госсекретаря по контролю над вооружениями и международной безопасности. На этом посту он добился отмены ратификации статута Международного уголовного суда, подписанного Биллом Клинтоном в 2000 г. (под предлогом защиты военнослужащих США). Более того, при активном участии Болтона в 2002 г. Конгресс принял Закон о защите американского персонала за рубежом, разрешающий применение военной силы для освобождения любого американского гражданина, задержанного на территории других государств по ордеру МУС.

С первых дней своей работы в первой администрации Буша-младшего Болтон начал кампанию по прекращению всех международных ограничений влияния и прерогатив США, последовательно выступая против существующих и предлагаемых международных договоров, в том числе ограничивающих использование противопехотных мин, детей-солдат, биологического оружия, а также испытания ядерного оружия, торговлю стрелковым оружием и противоракетную оборону. 

Именно в бытность Болтона заместителем госсекретаря по контролю над вооружениями США вышли из договора по ПРО. Еще в 1997 г. в статье, опубликованной в Wall Street Journal, Болтон сформулировал свое пренебрежительное отношение к международным договорам: «Договоры являются законами только для внутренних целей США. В сфере международной политики договоры являются простыми политическими обязательствами» [2]. Иными словами, международные договора, под которыми стоит подпись США, не должны рассматриваться, как корпус законов, которые Америка должна уважать и соблюдать, а, скорее, как политические соображения, которые можно игнорировать по своему усмотрению. Тут Болтон ни на йоту не отступал от идей Федералистского общества.

Выступая против многосторонних институтов и международных договоров, которые ограничивали влияние США, Болтон в то же время был ярым сторонником тех многосторонних организаций и коалиций, члены которых находились под полным контролем Вашингтона: НАТО, многонациональные силы первой войны в Заливе, а также Инициатива по борьбе с распространением ОМУ, являвшаяся любимым детищем Болтона [3].

В результате он заслужил репутацию «ястреба из ястребов». В своем кабинете в Госдепартаменте Болтон держал муляж гранаты, на котором было написано: «Джону Болтону – величайшему рейганиту мира».

Но эта репутация не пошла ему на пользу. Когда в 2005 г. Дж. Буш-младший предложил его кандидатуру на пост постоянного представителя США при ООН, против высказались не только демократы, но и часть республиканцев (в 2001 г. за его кандидатуру отдали свои голоса не только республиканцы, но и часть «ястребов» Демпартии, в том числе печально известный Джо Либерман). Конечно, назначение на такой пост человека, который за десять лет до этого заявлял, что «не существует такой вещи, как ООН» и что, если бы здание секретариата ООН вдруг потеряло бы 10 этажей, это не имело бы большого значения, – походило на издевательство.

Болтон был известен как последовательный критик «доктрины Аннана» (генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, в частности, выражал озабоченность по поводу бомбардировок НАТО Сербии в 1999 г.), согласно которой «только Хартия ООН представляет собой универсальную правовую основу для применения силы». По словам Болтона, «подразумеваемая предпосылка доктрины Аннана: сила не важна, а международное право – это практически всё». Он предупреждал, что, если доктрина Аннана не получит «отпора», то скоро мир услышит о новых международных нормах, с которыми США будет всё труднее и труднее действовать независимо для защиты собственных национальных интересов. Иными словами, для Болтона ООН всегда была препятствием, которое лишь мешало Америке осуществлять свою всемирную миссию.

Поэтому, несмотря на то, что Болтон был номинирован на должность постпреда при ООН 7 марта 2005 г., Сенат так и не утвердил его кандидатуру. В итоге 1 августа во время парламентских каникул Болтон получил этот пост путем т.н. межсессионного назначения. В начале 2006 г. Буш объявил о намерении повторного представления кандидатуры Болтона в качестве посла США при ООН. Процесс, однако, затянулся, из-за позиции некоторых республиканцев в Комитете по международным отношениям Сената [4].

А в ноябре 2006 г. в результате выборов в Конгресс демократы впервые за 12 лет получили контроль над Палатой представителей. В числе первых жертв, голов которых потребуют победители, называли министра обороны Дональда Рамсфельда и Джона Болтона. Не дожидаясь, пока его показательно растопчут в Конгрессе, Болтон направил письмо об отставке президенту Бушу и объявил, что прекращает свою работу в качестве представителя США в ООН. Буш принял отставку Болтона «с глубоким сожалением» и заявил на пресс-конференции: «Я получил прошение об отставке Джона Болтона. Я согласен с этим. Я не рад этому».

Среди консервативно настроенных политиков недолгое пребывание Болтона в ООН заслужило одобрение: «Болтон был доблестным в своих усилиях по борьбе с коррупцией и должностными преступлениями в ООН и следовал процедуре ООН в противодействии таким угрозам, как ядерная Северная Корея, Хизбалла, пытавшаяся поставить под контроль Ливан, и угроза появления ядерного оружия у хозяев Хизбаллы в Иране. Но со стороны он казался одиноким человеком, пытавшимся остановить грязевое цунами», — писала вскоре после его отставки The Wall Street Journal.

Уйдя из администрации, Болтон вернулся к исследовательской работе в стенах Американского института предпринимательства – одного из бастионов неоконсерваторов.

Основанный в 1938 г. АИП видел свою миссию в защите принципов и исправлении институтов американской свободы и демократического капитализма (ограниченного правительства, частного предпринимательства, личной свободы и ответственности, сильной и эффективной оборонной и внешней политики и т.д.)

В этом консервативном think-tank работают, в частности, Ричард Перл и родной брат Роберта Кейгана Фредерик. Тесно сотрудничают с АИП ястребы из команды Буша-младшего: бывший вице-президент Дик Чейни и бывший замминистра обороны США Пол Вулфовиц.

Однако назвать Болтона «неоконом» было бы не совсем правильно. В отличие от подавляющего большинства неоконсерваторов, Болтон в начале своей карьеры не был левым – ни либералом, ни социал-демократом, ни социалистом, ни, упаси Бог, троцкистом. Известная формула крестного отца неоконсерватизма Ирвинга Кристола (тоже сотрудничавшего с АИП) «неоконсерватор – это либерал, ограбленный реальностью», абсолютно неприменима к Болтону.

«Болтона многое связывает с неоконсервативным политическим лагерем, — писал в 2005 г. политический директор Центра международных отношений Том Барри. – Их антикоммунизм, их одержимость Китаем и поддержка правого сионизма в Израиле, прославление американской власти как главной силы Добра, противостоящей Злу в нашем мире… Но несмотря на то, что он разделяет большую часть неоконсервативной идеологии, Болтон сам по себе не является настоящим неоконом».

Барри указывает, что Болтон отличается от неоконсерваторов еще и в силу своих связей с умеренным консерватором Джеймсом Бейкером (министр финансов в администрации Рейгана, госсекретарь в администрации Буша-старшего) и Джесси Хелмсом, который, несмотря на свои крайне консервативные взгляды, был типичным «диксикратом» и к неоконсерваторам (преимущественно евреям) относился весьма скептически.

Главным козырем Болтона по сравнению с неоконсерваторами была его глубокая вовлеченность в практическую политику Республиканской партии. Неоконы по большей части брезговали политической деятельностью: они предпочитали быть «мудрецами», формирующими идеологию, в силу чего их влияние, достигшее пика при Буше-младшем, значительно ослабло в годы президентства Обамы. Болтон же чувствовал себя уверенно при любой администрации. К тому моменту, когда Трамп неожиданно для многих стал победителем праймериз в Республиканской партии, большинство неоконсерваторов уже успело отметиться в СМИ критическими, а то и прямо издевательскими выпадами в его адрес. Но не Болтон.

Он открыто порвал с такими неоконсервативными «мудрецами», как Роберт Кейган, который открыто называл Трампа «фашистским лидером».

В августе 2016 г. Болтон опубликовал на сайте Американского института предпринимательства статью, в которой высоко оценил видение Трампом первоочередных внешнеполитических задач Америки – и прежде всего, то, что, в отличие от Обамы /Хиллари Клинтон, Трамп определял террористическую угрозу как «фундаментально идеологическую». Болтон – один из немногих консерваторов в Вашингтоне, кто энергично поддерживал суровые меры по ограничению иммиграции, которые предлагал Трамп. «Столкнувшись с идеологическими угрозами, Америка полностью вправе усилить соответствующую иммиграционную защиту, которая не является ни беспрецедентной, ни противоречащей существующему законодательству», — писал он.

Поддержка такого видного консерватора, как Болтон, не могла остаться незамеченной. В начале декабря 2016 г. Трамп рассматривал его кандидатуру в процессе выбора будущего госсекретаря. Тогда имя Болтона упоминалось в одном ряду с другими кандидатами на эту должность: Миттом Ромни, Руди Джулиани и Рексом Тиллерсоном. Трамп в итоге остановил свой выбор на главе ExxonMobil, но некоторое время в СМИ всплывали «инсайды» о том, что Болтон может стать заместителем Тиллерсона. Этого, однако, не произошло – и, как можно понять из последующих событий, не случайно.

Журналисты часто иронизируют над кадровой политикой Трампа: он, мол, перенес в Белый дом дух реалити-шоу «Apprentice», которое несколько лет вел на NBC (где его коронной фразой было «Ты уволен!»)… Washington Post на полном серьезе цитировало не названного, но близкого к избранному президенту чиновника Белого дома, который утверждал, что Трамп не предложил Болтона на пост госсекретаря из-за его… усов! (Президенту, якобы, не нравится, когда кто-то в его окружении носит бороду или усы.)

Однако истинная причина была, конечно, в другом.

Назначение Болтона на пост госсекретаря было бы с высокой степенью вероятности заблокировано Сенатом США. Известный сенатор-республиканец Рэнд Пол заявлял: «Он (Болтон) не должен даже приближаться к Госдепартаменту». Кандидатура Тиллерсона тоже была спорной – из-за его тесного сотрудничества с российской нефтянкой – но все-таки не такой заведомо непроходной, как у Болтона. А заместителем госсекретаря Болтон, судя по всему, быть не захотел сам – для него это было повторение пройденного, никакого карьерного роста. В результате Болтон остался без поста в администрации, но, по-видимому, с определенными обещаниями на будущее.

Это позволило ему остаться вне «кухни» Белого дома, где на протяжении всего первого года президентства Трампа бурлили приправленные жгучим перцем «утечек информации» интриги и шла подковерная борьба бульдогов. Пока в Западном крыле складывались коалиции и рушились карьеры, Болтон продолжал невозмутимо комментировать внешнюю политику на Fox News — любимом канале Дональда Трампа. Его ястребиная риторика и воинственные призывы не могли оставить равнодушным человека, пришедшего к власти под лозунгом «Сделаем Америку снова великой!»

И чем больше он гнул свою ястребиную линию, чем очевиднее становилось, что по некоторым вопросам он гораздо правее самого Трампа, тем отчетливее вырисовывалось его политическое будущее в глазах президента.


[1] Связано это было с тем, что во время проведения призывной лотереи (согласно поправкам к Закону о выборочной военной службе, принятым в 1969 г.) Болтону выпал номер 185. Это означало, что он может быть призван во Вьетнам (в реальности последним номером, призванным на малопопулярную войну в Юго-Восточной Азии был 195: номера выше никогда не призывались).

[2] Цитируется по: https://www.asil.org/insights/volume/2/issue/4/treaties-binding-international-obligation

[3] Инициатива по борьбе с распространением ОМУ (PSI, русская аббревиатура — ИБОР) направлена на создание механизма оперативного выявления и пресечения незаконных перевозок ОМУ, средств его доставки и относящихся к ним материалов. О ее запуске объявил президент США Дж. Буш-мл. в Кракове (Польша) 31 мая 2003 г. Вместе с США в «ядро» государств — основателей ИБОР вошли Австралия, Великобритания, Германия, Испания, Италия, Нидерланды, Польша, Португалия, Франция и Япония. В 2004 г. к «ядру» присоединились Россия, Канада, Норвегия, Сингапур.

[4] В «заговоре» против Болтона особенно подозревали Линкольна Чаффи, сенатора (впоследствии губернатора) от штата Род-Айленд. Изначально республиканец, в 2007 г. Чаффи перешел в Демократическую партию.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ.


После того, как Болтон не прошел по конкурсу на пост госсекретаря США (декабрь 2016 г.), он рассматривался как один из претендентов на место недолго проработавшего в этой должности советника президента по национальной безопасности генерала Майкла Флинна. Однако тогда дорогу ему перешел один из самых неординарных генералов американской армии – Герберт Рэймонд Макмастер.

Охота на генерала

Назначение Флинна было одним из самых первых и самых легких кадровых решений избранного президента. В 2012–2014 гг. Флинн был директором Разведывательного управления Министерства обороны США (РУМО) и в этом качестве неоднократно предупреждал администрацию Б. Обамы о растущей угрозе со стороны складывающейся на Ближнем Востоке новой террористической организации радикальных исламистов, которая в итоге превратилась в ИГИЛ (организация, запрещенная на территории РФ).

Алармистские настроения Флинна не находили отклика у советников Обамы, и его доклады часто клали под сукно. Но самой серьезной причиной конфликта Флинна с Обамой было его видение ситуации в Сирии: директор РУМО считал, что, поддерживая оппозицию Асаду в Сирии, США способствуют укреплению Аль-Нусры и других экстремистских сил, не очень-то отличающихся от Исламского государства. В итоге Флинна «выдавили» из РУМО, обвинив его в «хаотичном стиле управления». Колин Пауэлл утверждал, что Флинн был уволен из-за того, что «оскорблял сотрудников, не слушал их, работал против политики (администрации. — К.Б.), был плохим управленцем и т.д.»

По словам бывшего сотрудника РУМО У. Патрика Ланга, «Флинн вызвал гнев Белого дома, настаивая на том, что рассказать правду о Сирии необходимо». Под правдой он имел в виду ужасные последствия, которые будет иметь для всего Ближнего Востока свержение режима Асада, на которое ориентировался Обама.

Однако в команде Трампа генерал, видевший самую большую угрозу западной цивилизации в распространении идеологии радикального ислама, пришелся ко двору. Трамп считал примерно так же; и можно даже сказать, что пункты его предвыборной программы, касавшиеся Ближнего Востока, борьбы с ИГИЛ и возможного сотрудничества на этом поле с Россией, были сформулированы при непосредственном участии генерала Флинна (с февраля 2016 г. – советника предвыборного штаба Трампа).

Известие о том, что Флинн будет советником Трампа по национальной безопасности, вызвало резко негативную реакцию в вашингтонском истеблишменте. Флинн считался «пророссийским» политиком, главным образом, потому, что в 2015 г. присутствовал на праздновании 10-летнего юбилея Russia Today, где сидел рядом с президентом России Владимиром Путиным, а также неоднократно высказывался в пользу заключения «большой сделки» с российским руководством по Сирии. Однако в значительно большей степени его можно было назвать «протурецким» политиком: показательно, что 8 ноября (в день президентских выборов в США!) вышла статья Флинна, в которой он провозглашал Турцию «страной исключительных интересов США», призывал поддержать переживающего трудные времена Эрдогана (в июле 2016 г. в Турции произошла попытка государственного переворота) и, в частности, выдать Турции Фетхуллаха Гюлена, который, по мнению официального Стамбула, был вдохновителем антиэрдогановского заговора.

«Турецкий марш» Флинна объяснялся довольно просто: главным клиентом консалтинговой фирмы Flynn Intel Group была зарегистрированная в Нидерландах фирма Inovo, которую контролировал близкий к Эрдогану турецкий бизнесмен Камиль Еким Альптекин. Летом 2017 г. ФБР активно проверяла версию, согласно которой фирма Флинна занималась лоббистской деятельностью в пользу Турции, получив от Inovo $530 тысяч и не известив об этом соответствующие ведомства США, чем нарушила Закон о регистрации иностранных агентов (FARA).

Неприятности у Флинна начались почти сразу же после того, как избранный президент Трамп приступил к формированию переходной администрации. 6 декабря стало известно об увольнении из его команды Майкла Флинна-младшего, сына генерала, которого обвинили в распространении в Твиттере фейковых новостей об экс-кандидате на пост президента США Хиллари Клинтон (это было связано с «Пиццагейтом» — информационной атаке на Клинтон и руководителя ее штаба Джона Подесту, которые якобы были связаны с тайным обществом педофилов в Вашингтоне). Что делал Флинн-младший, инструктор по гольфу, в команде избранного президента, не вполне ясно до сих пор. А спустя два месяца вслед за сыном отправился и сам генерал Флинн – за то, что ввел в заблуждение вице-президента США Майкла Пенса, не рассказав ему о своих контактах с тогдашним послом России в США Сергеем Кисляком.

«Охота» на Флинна была беспрецедентно быстрой и жестокой. Начавшись с «утечек» в СМИ, организованных через «доверенного журналиста» ЦРУ Дэвида Игнатиуса, продолжилась она допросом советника по национальной безопасности президента в ФБР на следующий день (!) после его официального вступления в должность. Спустя пять дней после этого и.о. Генпрокурора США Йейтс (человек из команды Обамы) фактически поставила ультиматум юридическому советнику Белого дома Дональду Макгану, сообщив, что у нее на руках есть распечатки переговоров Флинна с Кисляком и что реплики Флинна «потенциально противозаконны». Это означало, что ФБР прослушивало сотрудников переходной администрации Трампа (как выяснилось позже, введя в заблуждение специальный суд FISA). В Белом доме началось внутреннее расследование, которое закончилось тем, что Трамп попросил Флинна написать прошение об отставке.

Это произошло 13 февраля, а на следующий день, 14 февраля, Трамп предложил пост советника по национальной безопасности вице-адмиралу, бывшему заместителю командующего Центрального командования США Роберту Гарварду. 16 февраля Гарвард отказался – официально потому, что не чувствовал себя в состоянии работать «24 часа в сутки и 7 дней в неделю», но, как писали СМИ, из-за того, что его условием было проведение собственной независимой от президента кадровой политики в Совете национальной безопасности.

После отказа Гарварда Трамп выбирал преемника Флинна из четырех человек, трое из которых были высокопоставленными военными. Рассматривались кандидатуры суперинтенданта академии Вест-Пойнт генерал-лейтенанта Роберта Льюиса Кэслена-младшего, Джона Болтона, генерал-лейтенанта Герберта Макмастера и генерал-лейтенанта в отставке Джозефа Кита Келлога, который после отставки Флинна неделю исполнял обязанности советника по нацбезу.

20 февраля стало известно, что президент остановил свой выбор на Герберте Рэймонде Макмастере.

«Клуб 82-й дивизии»

Известие о назначении Макмастера вызвало энтузиазм в вашингтонском истеблишменте. «Трамп сделал лучший выбор из четырех кандидатов [1], которых он рассматривал, и хорошая новость в том, что он не выбрал Болтона», — писал известный политический обозреватель Дэниел Лэрисон на страницах «The American Conservative».

Макмастер, по мнению Лэрисона, имел репутацию «добросовестного и компетентного» специалиста, и «нет сомнений в том, что Трамп получит от него лучший совет, чем мог бы получить от Флинна». Назначение Макмастера приветствовал такой последовательный и яростный критик Трампа, как сенатор Маккейн. И даже Майкл Макфол, бывший посол США в России, стопроцентно «обамовский» кадр, назвал Макмастера «потрясающим» и подчеркнул, что генерал «не боится cтавить под сомнение точку зрения своего босса».

Однако даже тех, кто одобрял выбор Трампа, тревожил тот факт, что, отказав во второй раз Болтону, президент всё же оставил за собой путь к отступлению: он заявил, что его администрация попросит Болтона «работать с нами в несколько иной форме… я должен сказать вам, что у него много идей, с которыми я очень во многом согласен».

«Это говорит о том, что Болтон всё равно будет работать где-то в администрации, и это очень плохо отразится на взглядах Трампа, несмотря на кажущийся хорошим выбор Макмастера», — сокрушался Дэниел Лэрисон.

Складывается впечатление, что сам Трамп искренне хотел видеть на этом посту именно Болтона – единственного штатского из всех рассматривавшихся кандидатов. Но именно этот «единственный штатский» так пугал весь вашингтонский истеблишмент, что окружение президента предприняло титанические усилия по недопущению Болтона в Западное крыло Белого дома.

Считается, что Макмастера «продвинул» в Белый дом сенатор Том Коттон, бывший капитан армии США, служивший в Ираке и в Афганистане в 2003–2009 гг. и хорошо знавший генерала. Коттон обратился к группе влиятельных соратников президента Трампа (назывались имена Стива Бэннона, Джареда Кушнера и Рейнса Прибуса), посоветовав им обратить внимание на широко образованного и пользовавшегося большим авторитетом генерала, занимавшего должность директора Центра боевых возможностей сухопутных войск США – вполне почетную, но далеко не отвечавшую его талантам.

Джаред Кушнер даже отправил Коттону письмо, в котором горячо благодарил сенатора от Арканзаса за то, что тот обратил внимание Белого дома на Макмастера, который до этого даже «не был на экране радаров». Арканзасская пресса писала о том, что сотрудники Коттона помогли Макмастеру связаться с администрацией Трампа, и уже на следующий день имя генерала появилось в «шорт-листе» кандидатов на пост советника по нацбезу. Утром в понедельник, 20 февраля, Макмастер прилетел во Флориду и встретился с Трампом в его роскошной резиденции Мар-а-Лаго. Он произвел на президента такое впечатление, что обратно в Вашингтон они вернулись вместе на борту Air Force One, и тем же вечером о назначении было объявлено прессе.

Но за инициативой Коттона скрывались усилия теневой влиятельной группировки бывших и действующих высших офицеров Пентагона.

Назначение Макмастера свидетельствовало о том, что вся сфера национальной безопасности США отныне подчинена людям из одной группы – которую условно можно назвать «клубом 82-й дивизии».

«Духовным лидером» этого «клуба» является бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал в отставке Генри Хью Шелтон (на посту председателя ОКНШ, в частности, планировал операцию в Косово в 1999). В 1991–1993 гг. Шелтон командовал 82-й воздушно-десантной дивизией. В 1993 г. стал командиром 18-го воздушно-десантного корпуса, в состав которого входит 82-я дивизия. С октября 1997 г. помощником председателя ОКНШ Шелтона был полковник Дэвид Петрэус, который с июня 1995 по июнь 1997 служил командиром 1-й бригады 82-й дивизии. После двух лет службы под началом Шелтона, Петрэус вернулся в 82-ю дивизию: сначала помощником командира дивизии по операциям, затем – исполняющим обязанности командира дивизии. В 2000–2001 гг. Петрэус был начальником штаба 18-го воздушно-десантного корпуса.

Третьим членом «клуба 82-й дивизии» является уже знакомый нам генерал Джозеф Кит Келлог, который командовал 82-й воздушно-десантной дивизией с ноября 1996 по июль 1998 г. – и был, таким образом, непосредственным командиром «царя Давида» [2]. В мирной жизни Келлог был исполнительным вице-президентом частной разведывательной компании CACI International, а с 20 февраля 2017 г. является ответственным секретарем Совета по национальной безопасности.

Именно вторая война в Ираке и стала той кузницей, в которой выковалось «боевое братство» Келлога, Петрэуса, Джеймса Мэттиса (ставшего министром обороны в администрации Трампа) и Герберта Рэймонда Макмастера. В 2003–2006 гг. Макмастер помогал Петрэусу и Мэттису разрабатывать методику по борьбе с повстанцами для Сухопутных войск и Корпуса морской пехоты США. А за успехами этой троицы внимательно наблюдал старший офицер по оперативным вопросам во Временном правительстве Ирака генерал-лейтенант Джозеф Кит Келлог.

В июне 2010 г. был отправлен в отставку командующий Международными силами содействия безопасности (ISAF) в Афганистане генерал Стэнли Маккристал [3]. На его место – по рекомендации самого Маккристала – был назначен генерал Дэвид Петрэус. А заместителем Петрэуса по планированию стал генерал Герберт Макмастер.

«Г. Р. Макмастер – блестящий офицер, герой боевых сражений и настоящий воин-ученый, который будет исключительно хорошо служить президенту Трампу и своей стране», — не скрывал своего удовлетворения Дэвид Петрэус в интервью британской The Guardian, когда стало известно о назначении его бывшего подчиненного на пост советника по национальной безопасности.

И действительно, в американской армии было совсем немного высших офицеров, которые обладали бы достоинствами Герберта Макмастера.

«Иконоборец»

Герберт Рэймонд Макмастер получил прозвище «Иконоборец» после выхода своей книги «Нарушение долга: Линдон Джонсон, Роберт Макнамара, ОКНШ и ложь, которая привела к Вьетнаму». В этой книге, написанной на основе диссертации по военной истории, которую Макмастер защитил в университете Северной Каролины, генерал подверг разгромной критике всю верхушку Пентагона середины 1960-х гг., включая министра обороны Макнамару, возложив на них ответственность за неудачную для Америки войну во Вьетнаме.

«Нарушение долга» стало бестселлером, но вызвало большой скандал: действующий офицер армии США замахнулся на святое – на армейскую иерархию! Макмастеру пытались испортить карьеру, но за его плечами была легендарная битва 26 февраля 1991 г. на 73-й Вертикали («битва у 73-й Истинг). Тогда танковая боевая группа «Орел» Второго бронекавалерийского полка, которой командовал капитан Макмастер, вступила в бой с превосходящими силами иракской армии. 9 танков Abrams и 12 бронемашин «Брэдли» под командованием Макмастера уничтожили 24 советских танка Т-62, Т-72 и китайских танков «Тип 69».

Эта битва стала одним из самых известных сражений войны 1991 г., сейчас ее изучают курсанты военных академий США. Поломать карьеру герою Войны в Заливе оказалось не под силу штабным завистникам. К тому же, у Макмастера нашлись и влиятельные покровители: командующий Центральным командованием (Centcom) США генерал-лейтенант Джон Филипп Абизаид (тоже начинавший свою военную карьеру в 82-й воздушно-десантной дивизии) [4]. Став во главе Centcom, Абизаид сформировал группу советников, руководителем которой назначил Макмастера. Хорошо образованный (Макмастер закончил университет Северной Каролины и Командно-штабной колледж армии США, а после защиты PhD приобрел репутацию оригинального военного историка) «Иконоборец» стал настоящим «мозговым центром» Centcom.

Тем не менее, когда Макмастер оставил штабную работу и вновь вернулся к командованию войсками, став командиром Третьей бронетанковой дивизии, у него вновь начались проблемы с карьерой. «В середине 2000-х годов его дважды исключали из списка кандидатов на присвоение звания бригадного генерала якобы из-за того, что он был готов идти против начальства, лишь бы провести кампанию против повстанцев 2005 г. (успешную в конечном итоге), благодаря которой был отбит город Таль-Афар на севере Ирака., – пишет на сайте The Hill Кэти Бо Уильямс. – И только когда бывший генерал Дэвид Петрэус обеспечил Макмастеру поддержку, ему присвоили звание бригадного генерала».

Таким образом, Петрэус уже в середине 2000-х годов оказывал помощь и поддержку Герберту Макмастеру. Не удивительно, что он так горячо поддержал назначение своего бывшего подчиненного, разрабатывавшего в группе его советников методику противодействия повстанческой активности иракских инсургентов, на пост советника по национальной безопасности – и, возможно, нажал на невидимые неискушенному глазу рычаги, чтобы это назначение состоялось.

Возникает вопрос, почему же сам Петрэус не захотел стать советником президента по национальной безопасности? У него были для этого все шансы: Трамп сочувственно относился к боевому генералу, который в начале второго президентства Обамы был вынужден уйти с поста директора ЦРУ (в 2012 г. Петрэус стал фигурантом расследования ФБР, заподозрившего его в утечке секретной информации: он предоставил доступ к своей электронной почте автору его биографии Поле Бродуэлл, ставшей его любовницей). Весьма информированный сайт «Politico» пишет, что Петрэус с самого начала «исключил» себя из списка кандидатов, поскольку опасался, что ему не дадут самостоятельно формировать команду.

Тем не менее, влияние Петрэуса как «серого кардинала» Совета национальной безопасности после назначения Макмастера существенно возросло. Дело было в том, что Герберт «Иконоборец» Макмастер не только служил под началом Петрэуса в Афганистане, но и возглавлял любимое детище «царя Давида» — Объединенную целевую группу по борьбе с коррупцией при штаб-квартире ISAF «Шафафийят» («Прозрачность» на пушту) [5]. Макмастер возглавлял эту группу с августа 2010 г. по июнь 2012 г.

В начале деятельности Макмастера на посту командира «Шафафийят» он был вынужден пересекаться с генералом Майклом Флинном, который до октября 2010 г. был директором по разведке ISAF. Но вот в этом случае говорить о «боевом братстве» не приходится: Флинн с Макмастером не очень-то ладили. Дело было в принципиальном расхождении во взглядах на ислам. Флинн, как уже отмечалось, считал идеологию радикального ислама безусловным злом и главной угрозой западной цивилизации, а Макмастер выступал против использования термина «радикальный исламский терроризм»: оно, по его мнению, бесполезно, так как террористы неправильно трактуют свою религию и, соответственно, не имеют отношения к исламу. На первом же заседании Совета по национальной безопасности он заявил, что война против терроризма не должна превращаться в войну против ислама.

Приход Макмастера на место Флинна означал не только полный пересмотр «доктрины Флинна» в отношении радикального ислама и действий США на Ближнем Востоке, но и разворот на 180 градусов в отношении России. Если Флинн был готов сотрудничать с Москвой для победы над «главным злом» — исламским терроризмом, – и в этом его взгляды были близки к взглядам самого Трампа, то для Макмастера Россия была «геополитической угрозой номер один», которую он, к тому же, был склонен переоценивать в военном отношении. Будучи директором Центра интеграции боевых возможностей сухопутных войск США (2015 г.), он выступил перед членами Конгресса США с докладом, в котором не только предупредил об угрозе, которую представляет для Америки Россия, но и призывал сдерживать ее на «передовых рубежах» (имелась в виду Украина), утверждая, что в столкновении сухопутных сил российская армия будет иметь преимущество перед армиями НАТО, в том числе и американской.

«Русские обладают преимуществом в огневой мощи, их боевые машины лучше, и они научились искусно использовать дроны для достижения тактических целей. Русские, кроме того, создали амбициозные и внушительные возможности для ведения электронной войны», — внушал Макмастер сенаторам и конгрессменам.

Но если парламентарии и поверили Макмастеру, то в самом Пентагоне его алармизм вызвал, скорее, иронию. «Эти парни хотят, чтобы мы поверили в русских 10 футов ростом. Тому есть простое объяснение: армии нужен большой бюджет. И лучший способ добиться этого – изобразить русских, имеющих возможность окружить нас со всех сторон. Какое очковтирательство!» — заявил один из высокопоставленных офицеров Пентагона, познакомившись с выступлением Макмастера.

Назначив на пост советника по национальной безопасности Герберта Макмастера, Трамп не отдавал себе отчета в том, что в лице «Иконоборца» он приобретает не только действительно знающего и широко образованного «воина-интеллектуала», но и человека, чьи взгляды по целому ряду важных вопросов далеко расходятся с его собственными.

Противники Трампа в предвкушении грядущих битв потирали руки. «Кандидатура Макмастера – это прекрасный выбор, разумный и стратегически верный, – писал в своем Твиттере последовательный критик президента, демократ и видный член Комитета по разведке Конгресса США Адам Шифф. – Он написал книгу о важности противостояния президенту США. Возможно, и здесь ему придется продемонстрировать такую же независимость».

И первые грозы не заставили себя ждать.

[1] Кроме Макмастера и Болтона, рассматривались кандидатуры генерал-лейтенанта в отставке Джозефа Кейта Келлога и суперинтенданта академии Вест-Пойнт генерал-лейтенанта Роберта Льюиса Кэслена-младшего.

[2] Армейское прозвище Дэвида Петрэуса.

[3] В статье, опубликованной в журнале Rolling Stone, Маккристал жестко раскритиковал вице-президента США Джо Байдена, советника по национальной безопасности Джо Джонса и посла США в Афганистане Карла Эйкенберри. Это вызвало гнев Б. Обамы, который «с большим сожалением» уволил Маккристала с поста командующего ISAF.

[4] В настоящее время генерал-лейтенант в отставке Абизаид является советником министра обороны Украины Степана Полторака.

[5] Combined Joint Interagency Task Force «Shafafiyat».


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.


Ни для кого не секрет, что Дональд Трамп так же легко разочаровывается в людях, как и очаровывается ими.

В феврале 2017 г. Трамп был по-настоящему впечатлен генералом Гербертом Макмастером. «Макмастер был избран не из-за его книги о том, как важно для военных отстаивать свою точку зрения перед лицом политических лидеров, но потому, что Трамп чувствует слабость в коленках, когда видит трехзвездного генерала», — не без иронии пишет британская The Guardian.

Это, безусловно, журналистское преувеличение, но не приходится сомневаться в том, что Трамп остановил свой выбор на «Иконоборце» прежде всего потому, что генерал понравился ему как личность. Бритоголовый, мощный, спокойный, разбирающийся в запутанных ближневосточных делах – просто идеальный кандидат на роль советника по национальной безопасности. Да, Трамп больше всего хотел видеть на этом месте Болтона, но понимал, что против «усача» сплотится вся его команда. А Герберт Макмастер был, пожалуй, единственным человеком в списке кандидатов, чья кандидатура не вызывала привычного уже шипения и фонтанов ядовитой слюны в лагере противников президента.

«Взрослые вернулись!»

Приход Макмастера в администрацию был с энтузиазмом встречен и на Капитолийском холме, и в редакциях крупнейших СМИ, и в формирующих политическую повестку think-tanks. «Взрослые вернулись!» — обрадовались те, кто больше всего боялся превращения Белого дома в филиал Breitbart News.

Однако довольно скоро выяснилось, что между президентом и его новым советником нет никакой «химии».

«Вы только посмотрите на этого парня! Он такой серьезный!» — перебил однажды Трамп произносившего речь Макмастера во время одного из длинных (чересчур длинных, по мнению президента) брифингов по национальной безопасности. Манера Макмастера вести совещания раздражала президента. По его мнению, его советник вел их «в грубой и снисходительной манере». Трамп всегда очень благосклонно относился к военным, но не в тех случаях, когда они начинали учить его, как и что следует делать. А Макмастер именно это себе и позволял.

«Стиль Макмастера это: «ОК, сэр, вот в чем тут дело, вот основная идея, вот моя точка зрения, а вот вопросы, которые вы должны решить до конца сегодняшнего дня», — считает колумнист сайта ветеранов армии США Task&Purpose («Цель и задача») Том Рикс, лауреат Пулитцеровской премии и автор шести бестселлеров, посвященных военной тематике.

Но Трампу такая манера поведения не нравилась. Он привык сам ставить задачи своим подчиненным и определять временные рамки для их выполнения.

Согласно шести высокопоставленным чиновникам Белого дома, на которых (на условиях анонимности) ссылается журналист Politico Элиана Джонсон, Макмастер «никогда не находил общего языка с президентом… он дисциплинирован и сосредоточен и часто конфликтовал с Трампом, который любит болтать о пустяках и легко перескакивает с одной темы на другую».

Сложности с коммуникацией между президентом и его советником были лишь одной гранью проблемы. Второй гранью были идеологические разногласия, связанные с тем, что по многим ключевым вопросам Трамп разделял взгляды Майкла Флинна, а они противоречили взглядам Макмастера.

Первый серьезный конфликт между президентом и его советником по нацбезу произошел вскоре после того, как Макмастер заступил на свой пост: в самом конце февраля 2017 г. Президент готовился выступить с большой речью перед обеими палатами Конгресса США. Макмастер, по версии Bloomberg, «умолял» президента не использовать в этой речи словосочетания «радикальный исламский терроризм». «Он разослал записки [членам] правительства, жалуясь на черновик речи, в который была включена эта фраза. Но фраза осталась. Когда Трамп произносил речь, он повторил риторику своей [избирательной] кампании, выделяя ударением каждое слово: “Радикальный”. “Исламский”. “Терроризм”».

Третьей гранью проблемы была слишком независимая позиция Макмастера по отношению к своему боссу; впрочем, если бы Трамп прочел его книгу, то это не стало бы для него сюрпризом.

Примеров чересчур независимого – граничащего с нарушением субординации – поведения Макмастера можно привести немало. Достаточно вспомнить скандал, разразившийся год назад, когда Дональд Трамп неожиданно заявил, что за размещение системы ПРО THAAD (договоренность о котором была достигнута еще во время президентства Обамы) в Южной Корее Сеул должен заплатить миллиард долларов.

МИД Южной Кореи отреагировал на слова президента США быстро и болезненно, заявив, что Сеул не получал от Вашингтона официальных требований оплатить размещение системы. По заключенному ранее договору, Южная Корея предоставляла под THAAD только землю и инфраструктуру, в то время как расходы на монтаж системы и ее содержание ложились на плечи американцев.

После этого Макмастер снял трубку и позвонил своему коллеге Ким Гванджину. Разговор продолжался 35 минут: за это время генерал успел дезавуировать слова своего президента, заверив Ким Гванджина, что Вашингтон возьмет на себя расходы по размещению ПРО THAAD, как это и было предусмотрено договором. Южнокорейское агентство Ренхап процитировало слова Макмастера: «Недавние заявления президента Трампа были сделаны в общем контексте, обусловленном ожиданиями американского населения по вопросу о разделении с союзниками расходов на оборону». Иными словами, не стоит беспокоиться по поводу высказываний нашего президента, он говорит то, чего ждут от него избиратели; эти слова не являются официальной позицией Вашингтона.

Дональд Трамп, если верить агентству Bloomberg, узнал об этом звонке Макмастера из газеты The Wall Street Journal. Трое чиновников Белого дома – опять же на условиях анонимности – сообщили журналистам Bloomberg, что Трамп был в ярости и кричал на Макмастера по телефону, обвинив его в подрыве своих усилий, направленных на то, чтобы Южная Корея заплатила за предоставленную ей защиту. Агентство Ренхап, ссылаясь на свои источники, подтвердило, что Трамп «жестоко ругал» своего советника по национальной безопасности.

Какое-то время Трамп пытался сделать вид, что ничего страшного не происходит. Тогдашний пресс-секретарь Белого дома Шон Спайсер назвал отношения президента с Макмастером «отличными». «Посмотрите на расписание президента на этой неделе, и вы увидите, что никто, вероятно, кроме членов семьи, не проводит с президентом больше времени, чем генерал Макмастер, — сказал Спайсер журналистам. – Он ценит его советы, он по-прежнему очень доволен своим выбором… и он очень доверяет ему».

Как будто чувствуя, что этого недостаточно, президент написал у себя в Твиттере: «Я не мог бы чувствовать себя более счастливым чем с Г.Р. (инициалы Макмастера). Он делает потрясающую работу».

Однако за кулисами происходили движения, которые свидетельствовали об обратном.

В апреле-мае 2017 Трамп в частном порядке выражал сожаления по поводу назначения Макмастера: он явно чувствовал, что выбрал не того человека. 1 мая он вызвал к себе Джона Болтона, с которым обсудил «широкий круг вопросов, касающихся Совета по национальной безопасности». Источники в Белом доме сообщили журналисту Bloomberg Эли Лейку, что Трамп и Болтон обсуждали возможность назначения последнего заместителем Макмастера, но согласились с тем, что это не слишком хорошая идея.

Можно предположить, что идею эту предложил сам Трамп, а Болтон ее отверг; подчиняться «Иконоборцу» ему совсем не хотелось, да и было «не по чину»: политический вес Болтона в Вашингтоне значительно превосходил значение Макмастера, даже с учетом того, что Макмастер был фигурой, в той же степени устраивающей и демократов, и республиканцев, в какой Болтон вызывал всеобщее раздражение и страх. И, скорее всего, разговор этот окончился примерно так: Трамп пообещал своему визави, что Макмастер – это временная фигура и что достаточно скоро Болтон получит кресло советника президента по национальной безопасности.

Ждать, правда, пришлось еще одиннадцать месяцев.

Удар по Эш-Шайрату

4 апреля 2017 г. сирийская авиация нанесла удар по позициям антиасадовских сил в городе Хан-Шейхун, провинция Идлиб. Среди объектов, подвергшихся бомбардировке, был цех по подпольному производству отравляющих веществ. Погибло около 90 человек, среди них несколько десятков детей, всего пострадало 557 человек.

«Белые каски» (сотрудники ОЗХО) сразу же в неофициальном порядке обвинили в применении ОВ президента Сирии Башара Асада. 6 апреля ОЗХО объявила о начале расследования о возможном применении химического оружия, однако за день до этого, встречаясь с королем Иордании Абдаллой II в Розовом саду Белого дома, Дональд Трамп сделал заявление, в котором возложил ответственность за химатаку в Идлибе на Асада. «Вчерашняя атака на детей оказала на меня большое влияние, — сказал он. – Мое отношение к Сирии и Асаду очень сильно изменилось».

Источники из ближайшего окружения президента утверждали, что фотографии «погибших красивых детей» из Хан-Шейхуна показала отцу Иванка Трамп (в некоторых версиях фигурировал целый фотоальбом – учитывая, что с момента атаки прошли едва сутки, эта деталь делает всю историю с Иванкой малоправдоподобной). Скорее всего, это просто красивая история для СМИ: по данным агентства Reuters, сразу же после того, как во вторник, 4 апреля, появились данные о химической атаке в Идлибе, Трамп немедленно запросил список вариантов наказания Асада. Такой список был подготовлен задолго до того, как Трамп вступил в должность, вероятно, еще в те времена, когда Обама рассматривал возможность военного разрешения сирийского кризиса (2013 г.).

«Столкнувшись со своим первым внешнеполитическим кризисом, Трамп в основном полагался не на политических оперативников, которые доминировали в своих политических решения в первые недели его президентства, а на опытных военных офицеров – Мэттиса, бывшего генерала морской пехоты, и генерал-лейтенанта армии США Макмастера», — писали Джон Уолкотт и Стив Холланд на следующий день после удара крылатых ракет по Эш-Шайрату.

Какой именно информацией располагал Макмастер, до сих пор остается неясным. По словам постпреда США при ООН Никки Хейли, администрация Трампа пришла к выводу о вине Асада на основе материалов, которые являются «засекреченными». Из ее интервью CNN можно сделать вывод, что эти материалы предоставил Макмастеру директор ЦРУ Майк Помпео.

Вечером 5 апреля Трамп улетел во Флориду, в свое поместье Мар-а-Лаго, где на следующий день должен был встретиться с китайским лидером Си Цзиньпином. Там, в Мар-а-Лаго, президент провел брифинг с Мэттисом и Макмастером, на котором обсуждались варианты наказания Асада.

По информации агентства Reuters, ссылающегося на чиновников Белого дома, обсуждались «три варианта, которые были быстро сокращены до двух». Один вариант предусматривал ракетный удар по нескольким сирийским военным аэродромам, второй ограничивался ударом по авиабазе Эш-Шайрат в окрестностях города Хомс, откуда взлетели самолеты, бомбившие Хан-Шейхун.

Проблема заключалась в том, что в зоне военных аэродромов, и, в частности, на периферии авиабазы Эш-Шайрат, могли находиться не только сирийские, но и российские военнослужащие. Гибель российских военных советников привела бы к острому конфликту между Вашингтоном и Москвой. Поэтому Мэттис и Макмастер предупредили президента, что было бы желательно «свести как российские, так и арабские потери к минимуму».

В итоге был выбран самый «вегетарианский» вариант, предусматривающий уничтожение взлетно-посадочных полос Эш-Шайрата и самолетов в ангарах. Однако, по словам источника Reuters в Белом доме, участвовавшего в обсуждении «наказания», у администрации (т.е. у Мэттиса и Макмастера) были планы действий, предусматривавшие нанесение дополнительных ударов, «в зависимости от того, как Асад отреагирует на первую атаку».

Возможно, этот запасной план действий предусматривал «обезглавливающий» удар по президентскому дворцу Башара Асада, расположенному на холме на западной окраине Дамаска. Наиболее агрессивный из всех вариантов «наказания» был предложен Трампу Мэттисом и Макмастером на брифинге в Мар-а-Лаго и немедленно отвергнут президентом (именно поэтому из трех вариантов в итоге рассматривалось только два).

Сразу по окончании брифинга генерал Джозеф Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, созвал внеплановое совещание в Пентагоне, чтобы разработать план нанесения ударов. Спустя полчаса Трамп подписал указ о бомбардировке Эш-Шайрата и занялся более приятными делами: в Мар-а-Лаго прибывал Си Цзиньпин.

В 20.40 вечера по времени Восточного побережья (в Сирии было 00.40 7 апреля) два американских эсминца USS Ross и USS Porter – выпустили 60 крылатых ракет «Томагавк» по авиабазе Эш-Шайрат. В это время лидеры США и КНР закончили есть основное блюдо и перешли к десерту.

Не успел Си Цзиньпин насладиться шоколадным муссом, как в зал вошел офицер связи и сообщил президенту США о том, что цели успешно поражены. Трамп тут же проинформировал об этом китайского коллегу.

Следует отдать должное генералу Макмастеру: момент для нанесения удара по сирийской авиабазе был выбран идеально. Притом, что реальный ущерб от «Томагавков» оказался, скорее, символическим (уже 8 апреля с Эш-Шайрата возобновились боевые вылеты), послание, которое они несли на своих крыльях, было адресовано как минимум четырем государственным лидерам. В первую очередь, разумеется, Башару Асаду, затем – Владимиру Путину, самому Си Цзиньпину и вождю Северной Кореи Ким Чен Ыну.

«Американская атака на Сирию разрушила хорошо проработанные планы Китая, рассчитывавшего, что эта встреча покажет президента Си Цзиньпина глобальным лидером, равным президенту Трампу, — прокомментировала ужин в Мар-а-Лаго журналистка The New York Times Джейн Перлез. – Мистер Си сразу же перестал быть в центре внимания, и (атака) поставила его перед сложным выбором между попустительством односторонним вооруженным действиям, против чего Китай выступает на протяжении многих лет, и упреками принимавшему его хозяину».

Тогда это воспринималось как сильный ход вашингтонской администрации, показавшей Китаю «его место». Какое-то время после ужина в Мар-а-Лаго на страницах вполне уважаемых изданий появлялись статьи, в которых утверждалось, что Трампу удалось «прогнуть» Си Цзиньпина и сделать Китай послушным младшим партнером Америки в деле усмирения «человека-ракеты» из Пхеньяна. Однако оценка эта оказалась в корне неверной: просто реакция Пекина оказалась отложенной, что, в общем, характерно для стратегического планирования китайского руководства.

В марте 2018 г. бронепоезд Ким Чен Ына прибыл в Пекин, где северокорейский лидер, встреченный с большими почестями, провел переговоры с Си Цзиньпином. После этого азиатские СМИ заговорили об укреплении отношений между Китаем и Северной Кореей, что в контексте заметного потепления между Пхеньяном и Сеулом ослабляет, а не усиливает, позиции Вашингтона.

Спустя несколько дней в Москву прибыли спецпосланник Си Цзиньпина, министр иностранных дел КНР Ван И — и министр обороны Китая Вэй Фэнхэ. Только злокачественным западничеством наших СМИ можно объяснить тот факт, что этот визит двух высокопоставленных китайских политиков прошел почти незамеченным (можно представить, что было бы, явись в Москву госсекретарь США и глава Пентагона!) Однако геополитического значения визита это не умаляет.

Во время переговоров российского министра обороны Сергея Шойгу с китайским коллегой Вэй Фэнхэ сделал заявление, которое нельзя интерпретировать иначе, чем вызов Вашингтону: «В качестве нового министра обороны Китая я совершаю визит именно в Россию, чтобы показать миру высокий уровень развития наших двусторонних отношений и твердую решимость наших вооруженных сил укреплять стратегическое взаимодействие. Китайская сторона приехала, чтобы дать знать американцам о тесных связях вооруженных сил Китая и России, особенно в этой ситуации. Мы приехали, чтобы поддержать вас».

Таким образом, спустя ровно год после демонстративного «наказания» Башара Асада, которое должно было стать грозным предупреждением Путину и Си Цзиньпину, Вашингтон оказался в опасной близости от реализации своего давнего кошмара – военно-политического союза Китая и России. Замечу, что, хотя отношения двух евразийских сверхдержав неуклонно улучшались на протяжении последней четверти века, и российские, и китайские политики и эксперты повторяли, что такой союз не столько невозможен, сколько не нужен ни одной из сторон (очевидная парадоксальность этого утверждения наводит на мысль о том, что оно играло роль «тепловой ловушки»). 

Однако уже в 2017 г. в статье, опубликованной в авторитетном издании Chinese Foreign Policy (на китайском языке) под названием «Заключить ли союз с Китаем? Национальные интересы России и вероятность китайско-российского альянса», делался вывод о том, что «растущая мощь России позволит ей усилить свои позиции в альянсе. Через 10 лет вероятность китайско-российского союза возрастет». При этом автор статьи делал важную оговорку: «Американская стратегия сжатия и сдерживания еще не достигла такого уровня, при котором создание альянса между этими двумя странами стало бы крайне необходимым» [1].

Возвращаясь к одному из главных героев нашего расследования, следует сказать, что генерал Герберт Макмастер, как никто другой, преуспел в том, чтобы вывести «стратегию сдавливания и сдерживания» как Китая, так и России на тот уровень, где альянс между Москвой и Пекином из виртуального политического конструкта превратился бы в реальную стратегическую перспективу. «Поставив на место» Китай, советник по национальной безопасности Дональда Трампа только подтолкнул Пекин в объятия Москвы. Удар по Эш-Шайрату, при всех его не поражающих воображение чисто военных результатах, стал одним из краеугольных камней этой новой геополитической реальности.

Фактор России

Одним из главных пунктов политической повестки, в отношении которого у Трампа с самого начала были существенные разногласия с Макмастером, были отношения с Россией.

Макмастер неоднократно называл Россию «ревизионистской и репрессивной» державой, пытающейся подорвать западные ценности, институты и образ жизни. Как уже говорилось в предыдущей части, он считает нашу страну наиболее серьезным противником США, способным нанести поражение американской армии в случае прямого конфликта.

Находясь на ключевой позиции в президентской администрации, Макмастер прилагал колоссальные усилия к тому, чтобы сдерживать стремление Трампа наладить отношения с Россией. В мае 2017 г., вскоре после того, как президент накричал на него по телефону из-за извинений перед Сеулом, генерал активно отговаривал Трампа от встречи с российскими дипломатами. Тем не менее, эта встреча всё же состоялась: 10 мая Дональд Трамп принял в Овальном кабинете Белого дома главу МИД РФ Сергея Лаврова и тогдашнего посла РФ в США Сергея Кисляка (за месяц до этого Владимир Путин принял в Кремле тогдашнего госсекретаря США Рекса Тиллерсона). В СМИ просочилась информация, что Макмастер был очень недоволен решением Трампа, хотя на пресс-конференции, состоявшейся через неделю, был вынужден публично защищать своего босса (Washington Post обвинила Трампа в том, что он передал российским дипломатам развединформацию, касающуюся планов террористических ячеек, связанных с ИГИЛ, – предположительно, полученную от израильского агента, внедренного в ряды джихадистов) [2].

Не увенчалась успехом и попытка Макмастера помешать встрече Дональда Трапа и Владимира Путина на саммите G20 в Гамбурге в июле 2017 г.

Макмастер и поддерживающая его директор по России и Европе в Совете национальной безопасности д-р Фиона Хилл пытались если не предотвратить саму встречу Путина и Трампа (это было невозможно), то максимально выхолостить ее содержательную часть. Они настаивали на формате pull-aside, неформального короткого разговора на ногах, в кулуарах саммита, в то время, как сам президент требовал организовать встречу в формате sit-down (когда собеседники сидят либо рядом, либо друг напротив друга).

 Кроме того, Трамп хотел, чтобы первый их с Путиным разговор превратился в полноценную дискуссию по целому ряду ключевых вопросов, а Макмастер и Хилл, опасаясь, что опытный разведчик Путин сможет манипулировать беседой в свою пользу, стремились сократить перечень тем. В итоге накануне встречи Белый дом сообщил, что беседа американского президента с его российским коллегой продлится 35 минут и пройдет не один на один, а в расширенном формате, с присутствием «других лиц». Обычно это означает, что в команде президента присутствуют сам советник по национальной безопасности и региональный специалист СНБ по той стране, с лидером которой проходит встреча: в данном случае это была Фиона Хилл.

Кроме того, за день до встречи канал CNN сообщил, что президента снабдили подробными инструкциями, как и о чем говорить. Каждый пункт предстоящего разговора с Путиным был описан в одном или двух лаконичных предложениях, якобы для того, чтобы «удерживать Трампа сосредоточенным в течение всей встречи». В этом угадывался стиль Макмастера, еще раз ярко проявившийся уже накануне его отставки (об этом, впрочем, речь пойдет немного позже).

Попытки Макмастера и Хилл «обезопасить» президента от влияния Владимира Путина, как известно, провалились: встреча продлилась не 35 минут, а 2 часа 15 минут, в формате «один на один», ни советник по нацбезопасности, ни региональный советник на ней не присутствовали [3]. Отсутствие Макмастера и Хилл в комнате, где проходили переговоры, обозреватель AP Джон Лимайр посчитал свидетельством «глубоких разногласий» в администрации по вопросу об отношениях с Москвой.

Однако главной ошибкой Макмастера стало не то, что он не сумел убедить президента в своей правоте, а то, что он вновь продемонстрировал свою независимость, позволив себе выразить неодобрение курсом Трампа перед официальными лицами другого государства. В беседе с тремя иностранными чиновниками (вероятно, немцами) генерал заявил, что не согласен с курсом Трампа и особенно с его нежеланием выступить против российской агрессии в Европе.

В тот раз демарш «Иконоборца» по каким-то причинам сошел ему с рук. Более того, в ноябре 2017 г. на саммите АТЭС во Вьетнаме Макмастеру, по-видимому, удалось, наконец, предотвратить большую встречу Трампа и Путина: как я уже писал в статье «Разговоры в Дананге», «американская сторона жестко настаивала на встрече на своей территории (по протоколу, после встречи в Гамбурге, которая прошла на территории американцев, президент США должен был нанести визит своему российскому коллеге) и на неудобном для президента РФ времени, а встречные предложения российской стороны были проигнорированы». В итоге Трамп и Путин пообщались дважды, но очень коротко, «на ногах», а один раз вообще без переводчика.

Однако в феврале 2018 г. Макмастер сделал еще одну ошибку, которая, по всей видимости, переполнила чашу терпения Трампа. Выступая на Мюнхенской конференции по безопасности, генерал поддержал бывшего вице-президента США Джо Байдена в вопросе о вмешательстве России в президентские выборы 2016 г. и назвал это вмешательство «делом абсолютно доказанным».

Помимо того, что Макмастер солидаризовался с видным членом администрации Б. Обамы, то есть фактически с врагами Трампа, он еще и ухитрился подставить своего босса, признав с трибуны авторитетного международного форума, что президента США избрали русские. Неудивительно, что Трамп отреагировал очень жестко. «Генерал Макмастер забыл сказать, что русские не повлияли на результаты выборов 2016 г. и не изменили их и что единственный сговор, который имел место, был между Россией и лживой Х., Национальным комитетом демократической партии и демократами», — написал он в своем Твиттере.

Этот твит был опубликован 17 февраля, а спустя пять дней, 22 февраля на CNN появилась статья «Макмастер может покинуть Белый дом после месяцев напряженных отношений с Трампом».

В статье со ссылками на информированные источники в Белом доме, говорилось о том, что Макмастер уже не один месяц «ходил по тонкому льду»: так, в Западном крыле велась дискуссия о его замене еще осенью 2017 г., но тогда он сохранил свой пост, поскольку многие, включая самого президента, скептически отнеслись к назначению третьего советника по нацбезу менее чем за один год. Однако с течением времени напряжение между Макмастером и Трампом всё нарастало, и к тому моменту, когда появился материал в CNN, Белый дом уже вовсю прорабатывали варианты, связанные с дальнейшим трудоустройством «Иконоборца». Пентагон, говорилось в статье, рассматривал сценарии, которые позволили бы трехзвездному генералу вернуться в армию, с возможным присвоением ему четвертой звезды.

Одним из рассматриваемых вариантов является назначение Герберта Макмастера командующим силами США в Афганистане. В настоящий момент USForse A возглавляет четырехзвездный генерал Джон Николсон (с 2012 г. командующий уже хорошо нам известной 82-й воздушно-десантной дивизией). Еще в начале лета 2017 г. Трамп – то ли в шутку, то ли всерьез – заговорил о возможном возвращении Макмастера в Афганистан. «Он хочет отправить еще больше войск в Афганистан, поэтому мы отправим [туда] его», — сказал Трамп, недовольный планом Макмастера увеличить американский контингент в этой стране. Именно тогда у него и возникла идея назначить своего строптивого советника по нацбезу командующим USForse-A и дать ему четвертую звезду [4].

Рассматривались и другие варианты: назначение генерала Макмастера командующим вооруженными силами США в Корее вместо генерала Винсента Брукса или даже первым в истории командующим новой, создаваемой сейчас в США Армии Будущего [5] (о необходимости которой в свое время много писал и говорил Макмастер).

Однако если летом и осенью 2017 г. Трамп рассматривал вариант с поощрением Макмастера, то в конце февраля 2018 г. ситуация перестала быть столь однозначной. «Некоторые в Пентагоне считают, что он (Макмастер. — К.Б.) стал в Белом доме излишне политизированным, и высказывают сомнения в отношении его возвращения в армию на видную позицию. Некоторые официальные лица Минобороны предупреждают, что президент может пойти так далеко, что не предложит ему четвертую звезду и заставит уйти в отставку».

Разумеется, недовольство Трампа своим советником по национальной безопасности подпитывалось не только – да и не столько – несовпадением их взглядов на проблему отношений с Россией. В конце концов, вокруг Трампа вообще нет политиков, которых можно было бы назвать «русофилами», и дело тут не вовсе не в том, что жесткая антироссийская позиция Макмастера раздражала президента настолько, что он решил заменить его на Джона Болтона (который, откровенно говоря, даст приличную фору генералу в плане негативного отношения к нашей стране). Основная причина, по которой Трамп решил избавиться от Макмастера, заключалась в том, что тот с завидной регулярностью ставил президента в дурацкое положение. Часто – как, например, в Мюнхене – виной тому действительно была антироссийская позиция советника по нацбезу. Но главным фактором, делавшим конфликт Макмастера и Трампа неизбежным, было удивительное для военного человека пренебрежение к субординации, позволявшее «Иконоборцу» дезавуировать слова своего босса и выставлять его в глазах иностранных партнеров малоадекватным политиком.

Вряд ли можно считать случайностью, что об отставке Макмастера было объявлено на следующий день после того, как Дональд Трамп все-таки позвонил Владимиру Путину и поздравил его с избранием на пост президента России. Накануне Белый дом официально заявлял о том, что президент не собирается звонить в Москву: вскоре выяснилось, что на материалах для брифинга, переданных Трампу, большими печатными буквами было написано «НЕ ПОЗДРАВЛЯТЬ!» Нетрудно догадаться, кто был автором этого послания. Не удивительна и жесткая реакция Трампа: генерал уже давно находился не в том положении, чтобы указывать президенту, что ему делать.

Фактор Ирана

Однако наряду с особенностями личных взаимоотношений Трампа с его советником по национальной безопасности была и еще одна, весьма важная, причина, предопределившая уход Макмастера из Белого дома – и его замену на усатого ястреба Джона Болтона.

Это иранская ядерная сделка.

Резко отрицательное отношение Трампа к главному внешнеполитическому достижению администрации Обамы – «иранской разрядке» – в значительной степени являлось источником противоречий между ним и целым рядом важных фигур в его окружении. В первую очередь, это касается бывшего госсекретаря США Рекса Тиллерсона, генерала Макмастера (без двух минут бывшего советника по национальной безопасности) и, как это ни удивительно, главы Пентагона, «Бешеного пса» Джеймса Мэттиса.

(Мэттис, будучи командующим CENTCOM (2010–2013 гг.) занимал вполне «ястребиную» позицию по отношению к Ирану. Он называл Иран «крупнейшим государственным спонсором терроризма в мире», а однажды на вопрос, каковы три главных угрозы безопасности на Ближнем Востоке, ответил: «Иран, Иран и Иран». Настаивал на военных ударах, чтобы наказать Тегеран за поддержку и вооружение повстанцев, сражающихся с американскими союзниками в Ираке. Однако, заняв пост министра обороны США, неожиданно смягчился – настолько, что, по утверждению сайта Politico, стал одним из главных примирительных голосов администрации Трампа в отношении Тегерана.)

Наличие такого мощного альянса (госсекретарь – советник по нацбезопасности – глава Пентагона), выступавшего за мирное урегулирование иранской проблемы и сохранение – при признании ее несовершенства – ядерной сделки с Тегераном, связывало руки Трампу и не давало ему выполнить одно из главных своих предвыборных обещаний, касавшихся внешней политики.

Трамп изначально выступал с резкой критикой курса Обамы на разрядку с Ираном. В иранском вопросе Трамп неожиданно находит точки соприкосновения не только с гуманитарными интервенционистами, но и с неоконами. Как и они, Трамп еще в 2011 г. заявлял: «Главной и первой целью Америки в ее отношениях с Ираном должно стать сведение на нет ядерных амбиций этой страны. Позвольте заявить это с предельной откровенностью, поскольку я знаю, как добиться цели: ядерную программу Ирана необходимо прекратить — причём любыми средствами». При этом, как и неоконсервативные стратеги, под «любыми средствами» Трамп имел в виду не только инструменты гибридной войны, такие, как кибератаки, но и нанесение бомбовых ударов по предприятиям по обогащению урана (он ссылается на опыт Израиля, разбомбившего реактор в Оссираке в 1981 г. и в 2007 г. в Сирии).

В 2015 г. в дополненном издании своей книги «Время проявить жёсткость» — фактически расширенной предвыборной программе – Трамп писал: «Обама заключил жалкую и очень невыгодную сделку с Ираном. Он вознаградил Иран сотнями миллиардов долларов, иранские муллы получили ядерное оборудование и обещание, что Америка в случае чего защитит Иран от израильского нападения… А республиканцы снова капитулировали перед Обамой, разрешив ему протолкнуть опасное соглашение с Ираном через Сенат без подавляющего большинства голосов. Обама отказывается называть свою ядерную сделку с Ираном договором. Это означает, что ни одна будущая администрация не обязана соблюдать это соглашение. Если президентом изберут меня, можете быть уверены: я не стану считать себя обязанным соблюдать это соглашение. Плохие сделки — не для меня» [6].

Во время своей яркой предвыборной кампании Трамп активно использовал тему отмены сделки с Ираном. В частности, выступая перед очень влиятельным Американо-израильским комитетом по общественным связям (AIPAC), он заверил слушателей, что его «приоритет номер один» после того, как он станет хозяином Белого дома, будет заключаться в том, чтобы «ликвидировать катастрофическую сделку с Ираном».

И именно это обещание он не мог выполнить: в первую очередь, потому, что Тиллерсон, Макмастер и Мэттис удерживали его от радикальных шагов в этом направлении.

В январе 2018 г. The Daily Beast опубликовало весьма любопытную статью Бетси Вудраф и Спенсера Аккермана «Макмастер пытается спасти иранскую сделку, которую Трамп обещал убить». В ней говорилось о том, что Макмастер тесно сотрудничает с двумя ключевыми сенаторами – Бобом Коркером (председателем Комитета по иностранным делам Сената) и Беном Кардином, – чтобы не допустить уничтожения Трампом иранской сделки.

Если верить авторам статьи, генерал Макмастер уже разыгрывал похожий спектакль в октябре 2017 г.: тогда он встречался с сенаторами-демократами и в осторожных выражениях убеждал их в том, что не следует чересчур раздражать президента напоминанием об иранской сделке: «Если Трамп не будет этого видеть, он не сможет это убить». По странному совпадению Макмастер встречался с сенаторами в то время, когда президента не было в Вашингтоне.

«Ядерная сделка» предусматривает, что президенту США должны докладывать о соблюдении ее условий Ираном каждые 90 дней. Однако, как сообщил The Daily Beast один из сенаторов, принимавших участие во встрече с Макмастером, «Трамп не хочет, чтобы его смущали каждые 90 дней». Мысль, которую Макмастер постарался донести до сенаторов, была очень проста: «С глаз долой – из сердца вон».

13 октября 2017 г. Трамп отказался сертифицировать выполнение Ираном условий ядерной сделки. Но это не привело к ее денонсации: президент не стал требовать у Конгресса принятия закона о выходе из соглашения по ядерной программе Ирана. Возможно, это было результатом закулисной дипломатии Макмастера. Вместо этого Трамп предложил Конгрессу «улучшить» соглашение, внеся туда целый ряд важных новаций: ужесточить процедуру проверки иранских ядерных объектов, сделать бессрочным ограничения на обогащение урана, запретить Тегерану разработку межконтинентальных баллистических ракет и т.д.

Проблема заключалась в том, что, если Трамп действительно хотел денонсировать соглашение с Тегераном, он мог это сделать, основываясь на фактах, свидетельствовавших о нарушении Ираном своей части сделки. А именно этого не происходило: факты подтверждали лишь, что Тегеран строго придерживается условий договора, и даже председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Джозеф Данфорд был вынужден признать, что «Иран верен своим обязательствам».

Однако бездействие Трампа в отношении иранской сделки могло навести его могущественных союзников в AIPAC и, тем более, в Израиле, на мысль о предательстве. Поэтому ему нужен был отвлекающий маневр, который позволил бы ему сохранить одновременно и лицо, и иранскую сделку. По версии Вудраф и Аккермана, человеком, осуществлявшим такой маневр (т.е. договаривавшимся от лица Белого дома с законодателями в Конгрессе), и был советник президента по национальной безопасности Герберт Макмастер.

Спустя три месяца, когда, согласно условиям сделки, президент вновь должен был принять решение о продлении или прекращении договора, Макмастер вновь вступил в напряженные переговоры с Коркером и Кардином. В результате Трамп вновь не подписал документ о сертификации соглашения, но опять не потребовал от Конгресса никаких шагов по выходу из ядерной сделки. Однако предупредил, что делает это в последний раз.

13 марта Трамп написал в своем Твиттере, что отправляет в отставку госсекретаря США Рекса Тиллерсона, одного из самых последовательных защитников «ядерной сделки» (официально Тиллерсон покинул свой пост 31 марта). Его место должен занять бывший директор ЦРУ Майк Помпео, известный своим критическим отношением к «иранской разрядке».

21 марта во время визита в Вашингтон наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бен Сальмана Аль Сауда Трамп намекнул, что все-таки выйдет из ядерной сделки с Тегераном. «В следующем месяце подойдет очередной срок [cертификации] условий ядерной сделки, и вы увидите, как я поступлю. Иран до сих пор отказывается должным образом относиться к этой части мира, да и вообще ко всему миру. В Иране происходит много плохого».

На следующий день Трамп написал в своем Твиттере: «Рад сообщить, что с 9 апреля 18 года моим новым советником по национальной безопасности будет посол Джон Болтон. Я очень благодарен за службу генералу Г.Р. Макмастеру, который проделал потрясающую работу и навсегда останется моим другом».

Дата следующей сертификации соглашения с Ираном – 12 апреля.

По-видимому, в версии The Daily Beast содержалось рациональное зерно: Герберт Макмастер действительно пытался уберечь Дональда Трампа от выхода из ядерной сделки с Ираном. Но не потому, что Трампу было важно «сохранить лицо» перед союзниками из AIPAC и Израиля. Это была часть стратегии «взрослых», нацеленная на то, чтобы не дать Трампу резко порвать с политикой, проводившейся его предшественником – Бараком Обамой. Трамп действительно хотел выйти из ядерной сделки с Тегераном, но Тиллерсон, Макмастер и, вероятно, Мэттис мешали ему это сделать. Особенно важна здесь была роль Макмастера, договаривавшегося с влиятельными конгрессменами и сенаторами не то, чтобы за спиной у президента (это вряд ли было возможно, раз уж об этих переговорах стало известно СМИ), но, во всяком случае, не от его имени, а от имени «здравомыслящих людей в Белом доме».

Именно это и стало основной причиной удаления Макмастера и замены его на Джона Болтона, который обладает в глазах Дональда Трампа двумя несомненными преимуществами: во-первых, будучи давним и верным союзником Израиля, он является сторонником сверхжесткого курса в отношении Ирана (включая бомбардировки ядерных объектов), а во-вторых, в отличие от Макмастера, он никогда не забывает о субординации.

Опираясь на Болтона и Помпео, Дональд Трамп уже в апреле может объявить о выходе из ядерной сделки с Ираном, выполнив, тем самым, одно из своих главных предвыборных обещаний. О военных действиях в отношении Ирана речь пока не идет, поэтому фигура главы Пентагона Джеймса Мэттиса не играет в данной – чисто политической – комбинации важной роли, однако, в случае эскалации конфликта «Бешеному псу» придется сделать свой выбор.

Мэттис, как один из лидеров условной фракции военных (о которой шла речь в предыдущей части), с уходом Макмастера, несомненно, становится более слабой фигурой (это же касается всего «клуба 82-й дивизии», включая Дэвида Петрэуса). Зато можно – пусть и с осторожностью – прогнозировать постепенное усиление фигур, связанных с администрацией Дж. Буша-младшего и даже возвращение неоконсерваторов.

В связи с этим значительно возрастает риск новой большой войны на Ближнем Востоке. Реализуется ли самый пессимистичный сценарий или же масштабного конфликта всё же удастся избежать, покажет время, но последние перестановки в администрации Трампа заставляют готовиться к худшему.

[1] Цитаты даются по статье Лайл Голдстайн «Китайско-российский альянс?», опубликованной в журнале The National Interest (http://nationalinterest.org/feature/china-russia-alliance-20333)

[2] Официальный Белый дом (как и Кремль) опровергали эту информацию https://www.reuters.com/article/us-usa-trump-russia/trump-revealed-intelligence-secrets-to-russians-in-oval-office-officials-idUSKCN18B2MX

Однако несколькими днями позже Макмастер фактически признал, что Трамп предоставил российским дипломатам секретные данные, касающиеся ИГИЛ. «Для президента вполне целесообразно делиться любой информацией, которая, по его мнению, служит обеспечению безопасности американского народа. Это он и сделал». http://www.newsweek.com/trump-putin-g20-russia-639698

[3] С американской стороны присутствовали, помимо президента США Дональда Трампа, госсекретарь Рекс Тиллерсон и переводчик.

[4] Следует отметить, что Макмастеру и Мэттису удалось убедить Трампа в необходимости увеличения контингента США в Афганистане. Уже в июне 2017 г. Трамп разрешил Пентагону наращивать количество войск в этой стране без предварительного одобрения Белого дома. Затем, 21 августа, была обнародована стратегия в отношении Афганистана и Южной Азии: согласно ней, количество войск и их стратегию должны были определять командующие на местах. Наконец, в своей речи «О положении в стране» (31 января 2018 г.) в Конгрессе США Трамп недвусмысленно дал понять, что у операции в Афганистане больше нет никаких временных рамок. С февраля 2018 г. началось резкое наращивание вооруженных сил США в Афганистане (по некоторым оценкам, до 15 тысяч военнослужащих, не считая почти 26 тысяч бойцов ЧВК).

[5] Об Армии Будущего: https://www.army.mil/standto/2018-03-28

[6] Donald Trump. Time to Get Tough: Making America № 1 Again, revised 2015. p.129. В русском переводе: Дональд Трамп, Былое величие Америки. М.: Эксмо, 2016.

https://www.politanalitika.ru/...


Русская ракета попала "куда нужно". Варшава спешно отправила в отставку инструктора ВСУ после смерти генерала
  • ATRcons
  • Вчера 20:06
  • В топе

Решение об отстранении было принято на основании данных контрразведки Польши. Кадровые перестановки в "Еврокорпусе"  Пресс-служба Министерства обороны Польши сообщает об уволь...

Наши спортфедерации потоком отказываются от Олимпиады

"Слать команду бомжей не будем!" Федерации одна за другой посылают Париж-2024 лесом.История с допуском-недопуском наших спортсменов на парижские ОИ уже изрядно приелась. Столько было сл...

Выплата репараций Украине. 29.03.2024

Ночью и под утро снова была "выплата репараций". Удар в основном пришелся по энергетике. Противник признает серьезное повреждения ряда объектов - Криворожской ТЭС, Бурштынской ТЭС, Среднедн...

Обсудить
  • Ну да. Огромная. Информации много. Уникальной - никакой. К концу статьи забываешь зачем читать стал. Ни о чем. Несомненно лучше бы было если китаец со своим визитом не к Шойгу приперся, а батальон спецназа в Сирию отослал. И вся статья такая. Звезды нам благоволят, а на политической карте мира почему-то херня. Грант извини. Но просто время у людей отнял.
  • Асилил, хотя и многабукафф :laughing: :thumbsup: Интересная инфа! :thumbsup:
  • Размер статьи не для КОНТа явно, её бы части на три разбить...
  • Чей то сдается мне статья скопирована ДВАЖДЫ!
  • Без обид, но верить в то, что торгаш-миллиардер, которого через три года, а может и раньше выпнут из вашингтона, что-то решает в мировой политике, не есть верное направление мыслей. Такими вещами не стоит увлекаться. На этом пути может проснуться вера в Демократию и международное право.