Февраль семнадцатого. Часть 1

В прошедший, юбилейный год Великого Октября в очередной раз подверглись идеологической атаке 1917 год, большевики и Советская власть.

Традиционно семнадцатый год и последующие события с подачи буржуазных журналистов, телеведущих, политиков и учёных представлены в самом негативном свете. В этом плане юбилей не принёс ничего нового, но интересна одна особенность: в ориентированных на простого, неискушенного в истории, гражданина в телепрограммах, фильмах и статьях русские революции всё чаще стали изображаться, как совместный заговор иностранных государств и большевиков против России.

К примеру, в 2017 году был показан сериал «Демон революции», в котором одиозный аферист Парвус и кайзеровская Германия представлены в роли организаторов Октября.

На канале «Россия 24», в документальном фильме «Февраль. Начало» авторы попытались рассмотреть совокупность причин, приведших к революции, но не удержались от соблазна и поведали зрителю об организации революции в России иностранными государствами, при этом подсчитав «годовой оборот этой [т.е. революционной - прим. И.Я.] индустрии» в один миллион рублей в пересчете на одну партию/(1)!

А вот образчик «исторического» документального фильма по Первому каналу — «Подлинная история русской революции», во второй серии, которого прямо заявляется, что Владимир Ленин в период первой русской революции сотрудничал с японской разведкой. При этом авторы и, как модно сейчас говорить, продюсеры не утруждают себя аргументами (2). Вообще, по мнению авторов этого фильма, народ — это не более чем «инструмент борьбы за власть» политических сил и партий. В царской России партии и силы оказывается, в основном, были либерального направления, к либералам также причислены большевики. Этим-то «либеральным партиям», в том числе и большевикам, оказывали максимальную помощь иностранные государства-союзники: англичане и французы (3).

«Новая газета» 3 марта 2017 года публикует лекцию профессора, доктора исторических наук Андрея Зубова о Февральской революции, в которой учёный муж, не смущаясь, утверждает, что не только сами февральские революционные выступления были организованы «немецкой рукой», но и забастовки, предшествующие Февральской революции, также были инспирированы на немецкие деньги. Зубов утверждает, что за мартовскими восстаниями 1917 года в Кронштадте и Гельсингфорсе стоял всё тот же немецкий Генеральный штаб (4).

=

Собственно «теория» сговора революционеров и иностранных государств не нова и в истории нашей страны уже были похожие периоды, когда усиленно распространялась такого рода клевета. «Дебютировали», с подобного рода инсинуациями, черносотенцы в первую русскую революцию, обвинив все революционные партии в сговоре с Японией. Но, пожалуй, своего апогея «теория» предательства достигла в 1917 году, когда большевиков, и лично Ленина, обвиняли в, якобы, имевшихся связях с германским генеральным штабом. Эту фальшивку усиленно, но безуспешно раздувала русская контрреволюция, а затем, после провала этой клеветы в России её муссировала и пережёвывала уже мировая империалистическая реакция.

Как мы видим современные историки и политики, усиленно реанимируют обвинения большевиков в предательстве Отечества.

Немаловажен и тот факт, что подобный современный взгляд буржуазии на революционную историю России начала XX века идеологи «демократической» России стараются подкрепить сравнениями и параллелями с цветными «революциями» современности, «освежая» этим идеологическое старьё и придавая ему актуальность.

Имеются ли основания для таких утверждений? Какими фактами о вмешательстве иностранных государств и сотрудничестве с ними революционеров располагают современные исследователи русских революций? Насколько обоснованы их выводы об участии иностранных государств в наших революциях? Ответы на эти вопросы мы попытаемся найти у апологетов теории заговора и предательства Российской империи.

Николай Стариков является одним из самых ярких представителей взгляда на историю нашей страны, как на совместную подрывную деятельность иностранных государств и революционеров. В современной публицистике уже имеется ответ Старикову — его дал Пётр Балаев в своих книгах «Анти-Стариков» (2014) и «Анти-Стариков-2» (2016). Не смотря на все достоинства и недостатки этих работ, считаем, что ещё один вариант критики Николая Старикова (и не только его) будет не лишним.

Николай Стариков известный публицист, за его плечами более 10 лет писательского труда. Свою первую книгу, посвящённую, кстати, именно «революционному заговору» против России, он издал в 2006 году, и с тех пор публикуется на регулярной основе. Но, не смотря на такую активную творческую деятельность на ниве «разоблачения» истории России, Старикова удивительным образом обошли критика и рецензии научного сообщества историков. Нам не известен ни один факт обстоятельного рассмотрения аргументов и выводов Старикова со стороны специалистов-историков.

Критика Петра Балаева — это не критика профессионального ученого-историка, это критика любителя, возмущённого той атмосферой вседозволенности и безнаказанности, которая безраздельно властвует в широко тиражируемых научно-популярных исторических книгах, статьях, документальных фильмах и прочих массовых произведениях. Неслучайно, в связи с этим, второе название книги «Анти-Стариков» — «Почему история всё-таки наука». Свой ответ Балаев, как любитель и ценитель истории дал, но господа кандидаты и доктора исторических наук странным образом обходят стороной творчество Николая Старикова и это заставляет нас — любителей истории, вслед за Балаевым, разбираться в теориях Старикова.

К тому же, на первый взгляд, абстрактные теоретические «изыскания» о событиях столетней давности на поверку оказываются ни абстрактными, ни теоретическими. Вмешательство иностранного государства при содействии «пятой колонны» — это самый востребованный инструмент в политической практике современной России.

Два года назад, когда «западные партнёры» Путина, при посредстве своих же журналистов, организовали утечку информации о причастности ближайшего друга президента России - виолончелиста Сергея Ролдугина - к денежным счетам в офшорных компаниях на сумму не менее 2 миллиардов долларов, Путин, отводя от себя подозрения, заявил следующее:

«Предпринимаются попытки раскачать изнутри, сделать нас более покладистыми и причесать нас так, как им хочется. Самый простой способ — это внести какое-то недоверие внутри общества к органам власти, к органам управления, настроить одних против других. Это с блеском было применено в трагические годы Первой мировой войны, когда страну просто довели до распада» (5).

По словам Путина любой, кто сомневается в нём, в правительстве и в государственном аппарате современной России, тот, безусловно, действует в интересах иностранных государств. Любая оппозиция к власти — это, по мнению Путина, предательство Родины, и он подтверждает свою мысль ссылкой на исторический факт: якобы прошедшие в 1917 году революции были вызваны «попытками раскачать изнутри» и внесением «недоверия внутри общества» с помощью заинтересованных внешних сил.

Путин успешно пользуется созданной теорией, назовём её для краткости, «вмешательства и содействия» (то есть, вмешательства иностранного государства во внутренние дела и содействие этому вмешательству «пятой колонны»), чтобы дезавуировать обвинения в свой адрес.

Теорией «вмешательства и содействия» пользуется не только первое лицо государства, в основе политической деятельности различных «анти-майданов», «национально-освободительных движений» и прочих «патриотических» организаций и направлений прочно лежит защита Отечества от революций, привнесенных коварными иностранцами и внутренними предателями.

Не исключение, в этом смысле, и господин Стариков — он не только историк-писатель, но и действующий политик со своей политической партией, также подвизавшейся на ниве столь популярного сегодня «патриотизма». Сочетание историка, писателя и политика, широкое использование исторических фактов, теорий и параллелей в политической практике привлекает к персоне господина Старикова дополнительное внимание.

Начал Стариков свою писательскую деятельность, по его словам, с книги под названием «1917. Разгадка «русской» революции», так, по крайней мере, говориться в биографии Николая Старикова. На самом же деле первой в 2006 году в свет вышла книга с названием «Кто убил Российскую Империю». Затем в 2007 году была напечатана книга «1917. Не революция, а спецоперация!» Следующая книга выходит в свет с названием «Февраль 1917: Революция или спецоперация?». И только в 2013 году публикуется книга с уже знакомым нам названием «1917. Разгадка «русской» революции». Несмотря на то, что на сайте Н. Старикова между всеми этими четырьмя книгами стоит знак равно, мы отметим, что, на самом деле, эти книги имеют отличия.

«1917. Разгадка «русской» революции», посвящена событиям 1917 года, когда произошла «величайшая катастрофа» и история её «до сих пор во многом загадочна». В результате поиска истины, Стариков приходит к выводу, что для революций не было причин, и, что на самом деле это были не революции, а спецоперации организованные и «спонсированные» английскими и французскими разведками. Этот вывод его дебютной книги явился основной фабулой последующих 14 книг и его политическим кредо.

На сайте «Партии Великое Отечество», в разделе биография Николая Старикова утверждается, что «каждая книга, каждый изложенный в ней факт, подтверждается конкретным источником». Далее, говорится о том, что Стариков сам не привык принимать на веру «истинность или ложность того или иного утверждения», поэтому своему читателю предоставляет право проверить его утверждения.

Мы с удовольствием воспользуемся этой возможностью и для начала проверим, что за источники использовал в своей книге Стариков.

Что скрывает Стариков от своего читателя?

Одними из важнейших документов о Феврале, которые содержат детальную информацию о восстании в Петрограде, являются документы полиции и охранного отделения.

Существует ряд документов, в которых царская полиция и охранка изложила ход петроградских событий в феврале. Полицейские документы стали для истории Февральской революции одними из основополагающих документов. Можно смело сказать, что по цитируемости и ссылкам эти документы являются безоговорочным лидером среди историков Февраля.

Документы полиции включают в себя донесения приставов полицейских участков (в том числе телефонные), донесения филеров и "секретных сотрудников", доклады охранного отделения градоначальнику, командующему войсками, прокурору судебной палаты6. К этому списку можно добавить записки о происшествиях, которые, по распоряжению градоначальника Балка, выпускали с 1-го декабря 1916 года. Предназначались эти записки, "не подлежавшие оглашению", приставам для информирования их о положении дел в столице (7).

Формирование документов происходило по-разному. Например, "записка о происшествиях не подлежавшая оглашению" последний раз была составлена вечером 24 февраля и содержала описание событий за 23 и 24 февраля8, а телефонные доклады из полицейских участков продолжались вплоть до 27 февраля, когда было разгромлено и сожжено охранное отделение. Донесения приставов длились до 26 февраля, давая информацию о 23, 24 и 25 февраля. "Секретные сотрудники", а попросту говоря, провокаторы, "работали" до 26 февраля включительно.

Столь обширный пласт документов, исходящий от должностных лиц, чья работа была в подробностях фиксировать и докладывать "на верх" все события, направленные против царского режима, не мог не привлечь к себе внимание историков Февраля.

Публикация полицейских документов началась уже в апреле 1917(!) года, продолжилась в январе 1918 года и была неотъемлемой частью каждой советской монографии, посвящённой Февральской революции. В новейшей, российской, историографии эти документы также нашли своё отражение - одна из последних публикаций документов полиции была в сборнике "Февральская революция. 1917. Сборник документов и материалов", изданном в 1996 году.

Однако, у господина-исследователя Февраля 1917 года - Старикова, этих документов нет, и, что не менее важно - нет и упоминаний о них. Для его исследования документов полиции не существует, и это при том, что Стариков считает полицию верными долгу людьми, опорой царской России, чьё отсутствие (после разгрома в феврале) явилось одним из роковых факторов, обусловивших «трагедию» 1917 года.

Полиция - единственное ведомство, которое не было вовлечено в "преступную" деятельность против царя (а по логике Старикова - и против России) и не обвиняется Стариковым в измене царю и сотрудничестве с иностранными спецслужбами. И странно, что оценкам этого ведомства, в итоге, не нашлось места в книге Старикова. Казалось бы, что доклады "охранки" и приставов должны быть одними из самых главных источников стариковских книг. Но Стариков игнорирует документы полиции, вернее сказать, он их замалчивает от своего читателя. И на это у него есть свои причины: Старикову важно оградить своего читателя от реальных событий, чтобы подсунуть ему свои фиктивные домыслы. Знакомство же с полицейскими донесениями даст возможность читателю овладеть подробностями возникновения и развития революционной борьбы на улицах Петрограда, и не позволит всерьёз воспринимать подобные характеристики Февральской революции, которые Стариков щедро тиражирует на страницах своей книжки:

"Подстрекаемый агитаторами народ, собирается в толпы - солдаты и казаки бездействуют. Полиция борется с беспорядками изо всех сил, но ей тоже запрещено применять оружие" (9).

Или ещё:

"... и в 1917 году за кулисами беспорядков стояли западные спецслужбы" (10).

"Подстрекательство и деньги, раздаваемые "союзной" агентурой, придают бунту второе дыхание" (11).

"Никто к забастовкам не призывает, но они начинаются. Стихийно, сами собой, просто так" (12).

И так далее, и тому подобное.

Утаивая от своего читателя такие важные исторические документы, как полицейские сводки, Стариков скрывает обличающие его исторические факты. В самом деле, разве может представить себе внимательный читатель стариковских исторических книг, тех самых книг, по которым в царской России действовала широко разветвлённая сеть агентов иностранных спецслужб (английских, немецких, французских, японских), имеющая прочные связи во всех слоях и классах общества, что, на самом деле, в самодержавной России существовал эффективный репрессивный аппарат полиции, жандармов, "охранки".

Аппарат, который проникал во все классы общества, наблюдая снаружи и изнутри за всеми, кого считали угрозой для существования режима. Сама Государственная дума "освещалась" на систематической основе заведующим министерским павильоном – Куманиным (13).

В кадетскую партию были внедрены (или завербованы) осведомители. Полиция получала информацию изнутри о деятельности различных кружков, группок и политических салонов, в том числе, относящихся к высшей аристократии, связанной с домом Романовых. Осуществлялась слежка даже за царским фаворитом — Распутиным. Что уж говорить о нелегальных партиях, которые подвергались "освещению" изнутри, внешнему наблюдению, провокациям и, наконец, репрессиям.

В конце концов, наблюдением за рабочими занималась контрразведка: в штабе Петроградского военного округа при контрразведывательном отделении существовало «заводское делопроизводство», имевшее свою собственную агентуру на заводах (14).

В сети такого аппарата, рано или поздно, должна была попасться системная работа "внешних сил". Между тем, в документах подобных свидетельств нет, весь аппарат политического сыска и репрессий не обнаружил "следов" иностранных спецслужб в рабочем движении.

Чтобы не быть голословными, приведём несколько примеров работы политического сыска царской России.

Филёр "охранки" докладывает о результатах наружного наблюдения за "кабаном" (кличка присвоенная объекту наблюдения "охранкой"), обратите внимание на дату наблюдения - 25 февраля с 12 до 21 часа! То есть в самый разгар уличной революционной борьбы, которую "организовали" и которой "руководили" английские спецслужбы. Вот о чём докладывает филёр (орфография и пунктуация первоисточника):

"Кабан" проживает Лейхтенбергская д.39; из дому не брали; в 5 час.дня вышел с работы из дому №134, по Обводному каналу, вернулся домой. Скоро вышел с корзиной для провизий пошёл по той же ул. д. 2 Свечную скоро вышел у дому 6, встал вочередь за хлебом. Простоял 1 ч. 20 м. вернулся домой. Больше выхода не видали. Соколова. Гр. Иванов." (15)

Ещё одно сообщение, на этот раз о "зайце", за которым наблюдали с 9 до 21 часа тогда же, 25 февраля:

"Заяц". Прожив. Лермонтовский пр. д. №29. В 12 ч. 10 м. дня "Заяц" вышел из дома с "Котом" и неизвестным, в фуражке со значком техника, по Садовой ул. вскочили на ходу в трамвай №14-ый доехали до Сенной площ. выскочили и пошли в д. №2 по Сенной площ. где проживает "Таракан" откуда были пропущены. Больше их не видели.

Чернышёв. Степанов. Бондаренко. (16)

Из докладов филёров видно, что их «подопечные» находятся под плотным наблюдениям, о них известно, практически, всё: домашние и рабочие адреса, круг знакомых, маршруты передвижения, места посещения и т.д. и т.п. В условиях такого тотального контроля за жизнью подозрительных лиц сохранить в тайне совместную подрывную деятельность с иностранными разведками невозможно, рано или поздно эта связь должна стать очевидной для полиции.

В свою очередь, документы царской полиции, как ни один другой исторический источник, требуют к себе критического отношения17. Будучи призваны беспристрастно и объективно фиксировать происходящие события для вышестоящего руководства, полицейские сводки, не могли быть свободными от мировоззрения господствующего класса. Донесения составлялись монархистами для монархистов, монархистским языком, сквозь призму монархических интересов и ценностей.

Учитывая это обстоятельство, объективный исследователь Февраля вынужден дополнять (или опровергать) документы полиции, другими документами: воспоминаниями активных участников революции в Петрограде рабочих-большевиков, рабочих-активистов.

Публиковать воспоминания рабочих, участников Февральской революции в Петрограде, начали ещё в двадцатых годах в журналах и газетах. Впоследствии стали выходить в свет мемуары, воспоминания и коллективные сборники, посвящённые событиям 1917 года. В период с 1922 по 1986 года, по нашим далеко не полным подсчетам, было опубликовано не менее 50 статей, сборников, мемуаров и воспоминаний рабочих, посвящённых Февральской революции. Это ещё один обширный пласт исторических документов, которые Стариков скрыл от своего читателя.

Историография советской исторической школы включает в себя, как собственно монографии ученых-историков, так и сборники документов, посвящённых Февралю 1917 года. Из этого обширного материала можно отметить 15 исследований, посвящённых Февральской революции, которые советские историки публиковали в период с 1923 по 1990 года. Не менее богатый материал о Феврале 1917 года содержат сборники различных документов о событиях 1917 года, в том числе и февральских. Среди таких сборников есть семитомная публикация материалов Чрезвычайной Следственной комиссии Временного правительства, вышедшая под названием "Падение царского режима" (1926-1927), "Письма Романовых друг другу", "Разложение армии в 1917 году" (1925), "Петроградский пролетариат и большевистская организация в годы империалистической войны 1914-1917" (1938), "Большевизация Петроградского гарнизона в 1917 году" (1932). Интересны многочисленные публикации о Феврале 1917 года в историческом журнале "Красный архив", который издавался с 1922 по 1941 года.

Краткое, и далеко не полное, перечисление работ советской исторической школы даёт представление о масштабе советской историографии Февральской революции. Это гигантский пласт документов, воспоминаний, научных исследований. И этот массив информации Стариков никак не использует в своих исследованиях. Он делает вид, что советской исторической науки не существует и критику советской исторической школы, заменяет на путанные и бессвязные отговорки:

"Не организовывали рабочих демонстраций и большевики, позже приписавшие устами советских историков заслуги организации манифестаций себе. Но они сделают это значительно позднее, когда многих участников событий не останется в живых, а остальные будут писать книги в эмиграции. Поэтому вопрос, кто вывел людей на улицу в феврале 1917 года, будет уже интересен только узкому кругу специалистов, и с красными историками никто не будет спорить. Для истинных организаторов гибели России это было удобно и выгодно - Ленин и его партия делали для них стопроцентное алиби. Хотя опровергнуть ложь совсем несложно, достаточно спросить, кто из большевистских вождей организовывал рабочие демонстрации, приведшие к свержению царизма. Тут и станет абсолютно ясно, что все они сидели по заграницам, ссылкам и тюрьмам, а Владимир Ильич Ленин узнал о "подготовленной его партией" революции из свежих швейцарских газет. И удивлению его не было предела" (18).

По логике Старикова советские историки «приписали» большевикам организацию февральских демонстраций, «когда многих участников событий не останется в живых». И, что характерно, не останется в живых в Советском Союзе, а за границей они ещё будут живы. Из этого можно сделать вывод, что советские историки сфальсифицировали историю Февраля, по мнению Старикова, после 1937 года. Но как быть тогда с публикациями в 20-ых годах Кина, Пионтковского и, в особенности, Генкиной? В которых не двусмысленно говорилось о вкладе большевистской партии в организацию Февральской революции. Наконец, вышедшая в 1935 году «История гражданской войны в СССР» под редакцией Горького, Молотова, Ворошилова, Кирова, Жданова, Бубнова, Гамарника, Сталина, закрепила марксистко-ленинскую концепцию Февральской революции ещё при жизни многих участников событий Февраля, как в нашей стране, так и за рубежом.

В 1923 году публикуются воспоминания большевика Шляпникова, который будучи на нелегальном положении в 1917 году входил в руководящий орган большевиков в России — Русское Бюро Центрального Комитета. Для выяснения роли партии большевиков в Февральской революции книга Шляпникова «Семнадцатый год» - ключевая книга. При всех недостатках самого Шляпникова, отразившихся в его мемуарах, «Семнадцатый год», с подачи её автора, утвердил решающую роль большевиков в подготовке и организации Февральской революции. Если к этому списку добавить публикации воспоминаний рабочих и большевиков — участников восстания в Петрограде, которые, как мы уже говорили, печатались в Советском Союзе с 1922 года, то есть ещё при жизни и политической активности большинства участников революции, то утверждение Старикова о «приписке заслуг» большевикам советскими историками в более поздний период времени является абсолютной неправдой.

У Старикова явные проблемы с логикой: почему историческое событие должно терять общественный интерес в связи с уходом из жизни его участников? По этой логике события древней истории, средних веков и новой истории должны давно забыться человечеством и быть предметом интереса лишь «узкого круга специалистов». Но мы прекрасно знаем, что это не так: троянская война, восстание Спартака, татаро-монгольское нашествие, Отечественная война, восстание декабристов и многие другие вехи истории неизменно привлекают широкое общественное внимание каждого поколения.

Стариков глубоко заблуждается в том, что по вопросу об участии большевиков в Февральской революции с «красными историками никто не будет спорить». На протяжении всего существования Советской власти со стороны белоэмигрантских кругов, а затем буржуазных историков империалистических стран шла непрерывная атака на основные положения марксистской концепции Февральской революции. Главной задачей западных профессиональных фальсификаторов истории являлась, и продолжает являться, изъятие из революции рабочих и большевиков. Собственно говоря, этим же занимается господин Стариков, находясь в одной компании и продолжая дело столь ненавистных (на словах) ему англосаксов.

«Объективный» Стариков

Читателю будет небезынтересно познакомится с логикой Старикова. По его мнению "Февраль и Октябрь 1917 года" - это "ступени одной лестницы, ведущие к крушению России", при этом "до сих пор нет ответов" и "до сих пор неясно, как случилось то, что не должно было случиться".

Если верить Старикову, то "мы не узнали правды о тех днях" и "не усвоили уроков Февраля и Октября", а "революция - это миллионы жертв" поэтому "никогда революция не должна случиться на нашей земле" и для этого "мы должны понимать, как она произошла" и "кто же автор нашей революции" (19). То есть, чтобы не повторилась впредь революция надо изучать и изучать надо Февраль и Октябрь 1917 года.

Далее, Стариков продолжает, история Февральской и Октябрьской революций - это "сплошные темные пятна" и нет им "внятного объяснения"20, но «начинать всё равно придётся с Февраля» (21), а Февраль, как известно – «это странные и таинственные события» (22) и «первая, февральская, часть революционного разрушения России в 1917 году как бы «безхозная» (23), поэтому «для нас момент начала Февраля – момент ключевой» (24).

Стариков стремителен в своих поисках истины и уже на 36 странице своей книги уверенно заявляет: «Главный виновник трагических событий в России – это Великобритания и США, в меньшей степени – Франция». Причем эти страны имеют на территории царской России «законспирированную агентуру западных разведок» (25), которая организовывает «забастовки, митинги и шествия»26 с целью «придать перевороту вид народного недовольства» (27).

Для того чтобы разоблачить спецслужбы Антанты и их агентов-революционеров Стариков приглашает читателя вспомнить «ход событий Февральской революции…»28. Правда, буквально, через страницу автор огорошивает своего читателя отсутствием каких-либо воспоминаний о ходе революции, а сразу формулирует вывод, по которому «февраль 1917 года – это точка, в которой сошлись интересы англичан и внутренних заговорщиков» (29) и поэтому «руководство западных спецслужб дало своим агентам зеленый свет» (30), а затем объявляет:

«Эта книга посвящена не революционным процессам в России, поэтому мы пройдёмся по февральским и октябрьским хроникам вскользь. Нас революционеры и их действия интересуют в первую очередь своей связью с нашими «союзниками» по Антанте. Скажу сразу: прямых доказательств финансирования англичанами и французами Февральской революции и заговора против русского царя нет» (31).

Стариков убеждает своего читателя в том, что начало Февральской революции — это ключевой момент для понимания революционных процессов 1917 года, и в то же время заявляет, что не намерен углубляться в «революционный процесс»!? Доказательств финансирования Февральской революции нет, но и искать он их не намерен, заменяя кропотливое исследование «скольжением» по «хроникам».

Возникает закономерный вопрос: чем же пользовался господин Стариков при проведении своего исторического следствия, какие исторические источники легли в основу его книги "1917. Разгадка «русской» революции"?

В активе автора "1917. Разгадка «русской» революции" 86 публикаций в библиографии и 67 ссылок на источники по тексту, которые не указаны в разделе "Библиография". Таким образом, всё стариковское "исследование" покоится на основании из, всего-то, 153 источников. Отметим, что для сочинения, которое представляет собой «винегрет» из множества важных и второстепенных событий в период от русско-японской войны до начала гражданской войны — это весьма скромный перечень используемой литературы.

Сама библиография имеет свои особенности: из 86 книг только 14 относятся к источникам советского периода, при этом только одна историческая монография удостоилась упоминания — это «История гражданской войны в СССР» (том 1). Но и эта фундаментальная марксистская монография, наряду с сочинениями Ленина и Сталина, которые формально числятся в библиографии, никак не повлияла на стариковское исследование причин Февральской революции. Забегая вперёд, мы откроем для читателя «тайну»: Стариков в своей попытке выяснить «странные и таинственные события» Февраля никак не использует советскую литературу ни для критики, ни как источник информации, она в его списке только «для галочки», для придания его сочинению солидности, академичности и объективности.

Что касается оставшихся 72 единиц литературы, то 4 относятся к сборникам документов, а остальные 68 представляют собой антисоветскую и антикоммунистическую литературу разных годов и авторов. Вот этими источниками Стариков пользуется весьма охотно и неоднократно.

Такая же ситуация и с источниками, не указанными в библиографии: из 67 книг, статей периодических изданий и ссылок на интернет-ресурсы, только 10 относятся к советскому периоду и, соответственно, отражают марксистский подход к истории. Остальные 57 источников имеют антисоветские взгляды на события нашей истории.

Таким образом, ещё не читая ни строчки из книги «1917. Разгадка «русской» революции», можно с уверенностью констатировать два существенных обстоятельства, определяющих облик Старикова, как историка. Во-первых, это недостаточное количество исторических источников, которое ставит под сомнение качество исследования, проведённого Стариковым. Во-вторых, это явная идеологическая предвзятость Старикова, поскольку львиная доля (почти 82%) применяемых, а главное — активно используемых Стариковым источников, являются антисоветскими и антикоммунистическими, напротив, марксистская литература составляет незначительную (не более 16%) часть используемых Стариковым материалов.

Стариков обращает внимание своего читателя, что Февральская революция «ключевой момент» и очень важно знать «ход событий» этого «ключевого момента». Если с этой точки зрения (а только так и будет правильно) разбирать стариковскую источниковую базу для исследования Февральской революции, то обнаружим, что из этих 153 публикаций только 13 относятся к подробностям февральских событий в Петрограде. Вот эти источники: "История Гражданской войны в СССР"; Солженицын "Красное колесо"; Солоневич "Великая фальшивка Февраля"; "Дневники и документы из личного архива Николая II"; Бьюкенен "Моя миссия в России"; Керенский "Россия на историческом повороте"; Милюков "Воспоминания"; Милюков "История второй русской революции"; Палеолог "Царская Россия во время Первой Мировой войны"; Родзянко "Государственная дума и февральская 1917 года революция"; Спиридович "Великая война и февральская революция (1914-1917)"; Суханов "Записки о революции"; Шульгин "Дни".

В этой выборке опять знакомая картина — из 13 книг только одна книга советская, одна является сборником документов, а 11 книг махровая антисоветчина, причём из этих 11 только две книги (Суханова и Керенского) отражают мелкобуржуазный взгляд на Февраль, остальные 9 источников выражают интересы махровых черносотенно-монархических кругов царской России и монополистического капитала Антанты, то есть самых реакционнейших кругов той эпохи. Скандально малое число использованных источников по ключевому событию исследуемого исторического события, ставит под вопрос достоверность не только выводов автора, но и саму способность его в полной мере изложить последовательность событий Февральской революции.

Но и это ещё не всё. Если дотошный читатель обратит внимание на структуру стариковской книги, то он увидит, что непосредственно событиям Февральской революции в Петрограде посвящена только вторая глава с многообещающим названием "Ложь и обман как движущие силы Февральской революции". Отчасти к этой теме можно приписать первую главу "Тёмный момент в истории русской революции".

Рассмотрим теперь эти две главы на предмет использованных Стариковым источников исторической информации. Этот обзор произведёт ещё более удручающее впечатление: в двух главах Стариков пользуется всего 27-ю источниками, из которых только СЕМЬ(!) относится к петроградским революционным событиям. Для исследователя, чьей отправной точкой является февральское восстание в Петрограде, использовать для такого масштабного события всего лишь СЕМЬ источников — это уже полнейший провал, который не позволяет говорить всерьёз о сочинении Старикова, как о полноценном исследовании.

Весьма скудный перечень используемой литературы в первых двух главах ограничился сочинениями Милюкова "История второй русской революции", Родзянко "Государственная дума и февральская 1917 года революция", Палеолога "Царская Россия во время Первой Мировой войны", "Дневниками и документами из личного архива Николая II", Керенского "Россия на историческом повороте", Солоневича "Великая фальшивка Февраля", Шульгина "Дни" и Спиридовича "Великая война и Февральская революция".

Обратим внимание читателя, что в этом списке уже отсутствует даже та единственная советская монография, которая была ранее в активе Старикова, а все источники исключительно белоэмигрантского происхождения и приказчика монополистического капитала Франции.

В самом начале своего исследования Стариков удивляется тому обстоятельству, что со сменой общественного строя меняются «объяснения» исторических событий32. Исторические концепции меняются вслед за политической конъюнктурой. Что бы освободиться от политической конъюнктуры в исторической науке Стариков считает единственно правильным историческое исследование заменить... следствием и здравым смыслом.

Ничего не имея против здравого смысла и следствия, заметим, что этот придуманный Стариковым способ, гарантирующий, по его мнению, объективность исследователя, на самом деле является его ловкой увёрткой. Всё дело в том, что Стариков выступая с «сенсационными» разоблачениями сговора английских и французских спецслужб с русскими революционерами и, прежде всего с большевиками не обладает никакими фактами и документальными данными. Он, как историк пользуется только открытыми источниками и не работает с архивами. Стариков не выявил ни одного нового документа и не обогатил научный оборот новыми данными. В этих условиях полного отсутствия фактов он вынужден подкреплять свою «теорию» «здравым смыслом» и «следствием» (33).

Однако и для здравого смысла и логики, а тем более для следствия необходимы знания и факты. Анализ же источников знания, которые Стариков применил для создания своей книжки, выдаёт его с головой — перед нами обыкновенный конъюнктурщик, заурядный антисоветчик, пользующийся замшелыми «теориями» белоэмигрантов. В его книге в списке литературы для отвода глаз указаны такие книги и авторы, как Сталин, Ленин, «Краткий курс ВКП(б)», «История Гражданской войны в СССР» (1 том). Эта фундаментальная литература если используется, то только эпизодически.

Такие антикоммунисты и антисоветчики, как Милюков, Керенский, Чернов и их труды часто используются Стариковым, но только как объект критики, с которыми он постоянно полемизирует. Истинными вдохновителями Старикова являются монархисты-белоэмигранты. Вот кто является настоящими авторами стариковской книжки.

Отношение к историческим событиям и личностям Стариков заимствует у таких ярых монархистов, как Керсновский, Мельник-Боткина, Солоневич, Спиридович, Романов, Платонов, Фельштинский и т.д. Всё, что Стариков пытается сегодня продать как новое и оригинальное, всего лишь завернутое в современную обертку идеологическое старьё «белых» эмигрантов. По сути своей Стариков является последователем и продолжателем идей и дела белоэмигрантов и монархистов, о его идеологической физиономии можно с уверенностью сказать, что он необелогвардеец и неомонархист.

Продолжение следует...

И. Якутов