Антисоветчики и антикоммунисты падение царизма в России объясняют не революционным движением масс против деспотизма самодержавия, а коварными заговорами против почти святого Николая II. Мистификаторы истории вовсю стараются свести Февральскую революцию к заговорщицкой возне монархической буржуазии и генералов. Современные попы (например, митрополит Тихон, он же Георгий Шевкунов), в одночасье ставшие историками, и их «учёные» подручные (такие как Мультатули) выдают политический центр монархической буржуазии - Государственную думу и сосредоточенных в Ставке и штабах фронтов высших генералов, за революционные органы, свергнувшие царя. «Революционность» думы мы выяснили в предыдущих материалах[1], а в этот раз рассмотрим участие в Февральской революции ведущих генералов царской армии. Генералы и, прежде всего, Ставка 27 февраля действительно перешли от пассивного наблюдения за развитием ситуации в столице к активным действиям по подавлению революции, но обо всём по порядку.
Несведущий «страстотерпец» Николай II
Современные неомонархисты, вслед за своими учителями монархистами-белоэмигрантами, считают последнего монарха невинной овцой и жертвой коварных интриганов. К примеру, «писатель-историк» Стариков (без кавычек эти характеристики невозможно применить к Старикову), как всякий порядочный монархист, считает, что Николай II, находившийся с 22 и до 28 февраля в Ставке в Могилёве, был коварно обманут заговорщиками думцами и генералами. По версии таких монархистов как Стариков в Могилёве вдруг появляется целый «революционный» филиал: в ряды «заговорщиков» против самодержавия вливаются генералы во главе с ещё одним «революционным» демоном - начальником штаба Верховного главнокомандующего генералом Алексеевым.
Алексеев организует других высших армейских начальников (Рузский, Брусилов, Эверт и другие) для того чтобы сместить с трона Николая и...На этом монархисты-белоэмигранты спотыкаются и не в состоянии сформулировать конечную цель заговорщиков: то ли свергнуть монархию, но для таких утверждений нет оснований; то ли заменить Николая II на его брата Михаила, но тогда этот дворцовый переворот нельзя назвать революцией. Словом, концовки «заговора» у «историков»-монархистов нет, но это их не тревожит и они с упоением наворачивают одну небылицу на другую, стремясь победу Февральской революции представить результатом возни вокруг фигуры последнего царя. Вслед за «революционерами» из Государственной думы монархисты представляют генералов Ставки и фронтов в роли коварных интриганов, хладнокровно действующих в напряжённой атмосфере революции и безошибочно просчитывающих свои шаги в условиях стремительно меняющейся обстановки.
Сначала генерал Алексеев проводит кампанию по дезинформации Николая II о событиях в Петрограде в период с 23 по 27 февраля, а затем, 27 февраля, провоцирует отъезд царя из Ставки. Смысл обмана заключался в том, что сначала царю сообщали, как можно меньше информации преуменьшая размах революции в столице и давая разыграться народной стихии, а затем, наоборот, слишком драматизировали ситуацию для того, чтобы заставить монарха выехать в Царское Село к семье, покинуть пределы Ставки и, таким образом, лишить его опоры в лице фронтовых воинских частей[2]. Арестовать императора, находящегося на полпути по дороге из Могилёва в Царское Село и отлучить его от власти это уже, по мнению сторонников заговорщицкой теории, было всего лишь делом техники.
Используя опубликованные документы, попробуем выяснить, действительно ли Николай II был подвергнут информационной изоляции и ничего не знал о революционных событиях в Петрограде? Чтобы понять, насколько утверждение о блокаде является бредовым, обратимся к переписке царственных супругов Романовых, в которой обнаружим, что Александра Фёдоровна уже 24 февраля в своём письме сообщает мужу о начавшихся 23 февраля «беспорядках» и переходе командования по подавлению революции от градоначальника генерала Балка к командующему Петроградским округом генералу Хабалову [3]. В этот же день Николай ознакомился с содержанием этого письма[4]. Кроме того, в этот же день, т.е. 24 февраля, министр внутренних дел Протопопов направил Николаю II телеграмму о состоявшихся «беспорядках рабочих»[5]. Вполне возможно, что последний царь с 23 по 25 февраля получал необходимую информацию о событиях в столице не только от Протопопова, но и от других должностных лиц. В любом случае совершенно очевидно, что поступившая царю в этот период информация оказалась достаточной для оценки ситуации в Петрограде и оказалась достаточной для того, чтобы вызвать тревогу «страстотерпца». На основании имевшейся информации, последний Романов 25 февраля (не позднее 21 часа) отправляет Хабалову знаменитую телеграмму о немедленном «прекращении беспорядков», т.е. требует применения повсеместных расстрелов в отношении революционных рабочих[6]. Вопреки утверждениям «историков»-монархистов, документы свидетельствуют не только об отсутствии информационной блокады последнего Романова в период разрастания революции в Петрограде (23-25 февраля), но и свидетельствуют о способности Николая II осмыслить ситуацию в столице и дать руководящие указания по её стабилизации, что невозможно сделать находясь в информационной блокаде.
После 25 февраля в Ставку также продолжала поступать информация о событиях в Питере. 26 февраля Николаю II докладывают телеграмму генерала Хабалова о «беспорядках» в Петрограде 23 и 24 февраля, в которой рассказывается о 200 тысячной забастовке рабочих, об их митингах и столкновениях с полицией и войсками, об убийстве пристава Крылова и ранении полицмейстера Шалфеева[7].
26 февраля царь получает от жены письмо, которое она написала накануне[8]. Александра Фёдоровна в своём письме снова информирует своего мужа о ситуации в Питере, о голоде, о расстрелах, о милитаризации рабочих и других проблемах уже революционной России. Примечательно, что Аликс, буквально слово в слово, повторяет телеграмму Ники: «нужно немедленно водворить порядок». Кроме того, она пересылает царю письмо министра внутренних дел Протопопова, в котором также даётся информация о революционных событиях[9].
На это письмо Николай Последний сразу же ответил жене. Он сообщил, что Хабалов должен быстро остановить эти «уличные беспорядки», в этом ему поможет министр внутренних дел Протопопов. Единственное, что тревожило царя в этой ситуации - это угроза «потери головы» престарелым премьер-министром князем Голицыным[10]. Николай II не только выражает надежду на скорейшее успокоение столицы - ведь он уже отдал необходимый приказ о расстреле рабочих демонстраций, но и демонстрирует своей «страснотерпной» супруге, что он управляет ситуацией.
Вполне возможно, что поступившие 26 февраля тревожные новости из Петрограда подтолкнули Николая II к решению поскорее покинуть Ставку и Могилёв. И 26 февраля в 21 час 20 минут царь направляет телеграмму в Царское Село о своём готовящемся отъезде:
«Телеграмма №11. Ставка верх. главн.—Царское Село. 26 февраля 1917 г.,
21 ч. 20 м.—22 ч. 8 м.
Ее величеству.
Сердечно благодарю за телеграммы. Выезжаю послезавтра. Покончил здесь со всеми важными вопросами. Спи спокойно. Да благословит вас всех бог!
Ники»[11].
Из этого документа следует, что последний царь запланировал выезд из расположения Ставки на 28 февраля и запланировал его не позднее 21 часа 20 минут 26 февраля. Этот документ расходится с известной записью Николая в своём дневнике, в которой он записал, что принял решение о поездке в Царское Село после обеда 27 февраля[12]. Мы видим, что «страстотерпец» лукавит и принятие решения о своём отъезде переносит на сутки позже, чем это было на самом деле. Что это ошибка? описка? или умышленная дезинформация? Сложно сказать, но очевидно, что, так называемый, свой «дневник» последний император вёл с оглядкой на то, что его содержание может стать достоянием широкой огласки и может играть роль, своего рода, документального подтверждения его поступков и намерений или может послужить обвинительным документом для его врагов и оппонентов. Не потому ли «дневник» лишь временами содержит интересные и значительные заметки (вроде даты отъезда из Ставки или записи после отречения об измене и обмане) промежутки между которыми заполнены бессмысленными записями о погоде, о домино и прочей чепухе?
Но это отвлеченные догадки, что же касается принятия решения об отъезде и даты отъезда, то документально подтверждено, что Николай принял решение о выезде в Царское Село не позднее 21-30 часа 26 февраля, и дата выезда была назначена на 28 февраля. Заметим, что дата выезда, несмотря на бурное развитие революции в последующие сутки, так и не была изменена - литерные поезда с царём и его свитой выехали из Могилёва 28 февраля 1917 года.
Заговорщицкая теория же гласит, что несведущему и обманутому Николаю II вдруг подсовывают телеграмму заговорщика Родзянко о катастрофическом положении в столице и наивный император срывается в Царское Село спасать семью. Примечательно, что монархистам даже не приходит в голову ничтожность мотивов выезда царя из Ставки: он едет спасать семью! То, что глава империи должен спасать прежде всего империю, заботиться об интересах всего государства, предпринимать все необходимые меры для восстановления пошатнувшейся государственной власти, это для монархистов не является целью и смыслом выезда царя из Могилёва, они эти цели не считают приоритетными, эти мотивы ими даже не упоминаются. «Дезинформированного» и «не до конца понимающего масштабов случившегося» Николая II легко провоцирует телеграмма Родзянки - такова мифология монархистов. Мы уже разобрались с обстоятельствами принятия решения об отъезде Николая из Ставки и знаем, что телеграмма об отъезде была отправлена 26 февраля в 22 часа 08 минут[13], в то время как телеграмма Родзянки была принята Ставкой 26 февраля в 22 часа 22 минуты[14], т.е. даже формально телеграмма Родзянки пришла позднее на 14 минут и не могла повлиять на принятие Николаем решения об отъезде из Ставки. Но помимо элементарного сопоставления времени отправления и получения телеграмм есть ещё обстоятельства, которые исключают влияние телеграммы председателя гос.думы Родзянко на Николая II. Во-первых, о родзянковской телеграмме царю доложили только на следующий день, т.е. 27 февраля[15]. А, во-вторых, Николай не первый год находился в остром противостоянии с гос.думой и её председателем Родзянко и за это время успел адаптироваться к одним и тем же родзянковским аргументам, которые сводились к драматизации и сгущению красок и последующей просьбе об «общественном» правительстве, т.е. о правительстве сформированном думой и думе подотчётному. И реакция царя на телеграмму Родзянки весьма показательна - Николай II депешу председателя гос.думы сопроводил словами:
«Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать»[16].
Вот и всё «влияние» родзянковской телеграммы на политику самодержца...
Вообще история с телеграммой Родзянки наглядно демонстрирует как «работают» с историческими документами современные мистификаторы истории. Не откажем себе в удовольствии подробнее рассмотреть фабрику фальсификаций на примере «исторической» книжки «историка» Старикова.
Сначала Стариков называет телеграмму Родзянко «неожиданной» для Николая, который якобы был не готов к таким известиям (и это 27-го февраля!), а затем цитирует её в неполном объёме:
«Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт пришёл в полное расстройство. Растёт общественное недовольство. На улицах идёт беспорядочная стрельба. Части войск стреляют в друг друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя...»[17].
На этом месте Стариков обрывает цитируемый им источник, но мы завершим его:
«...Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца»[18].
Из этой купюры, очевидно, что она не устраивала Старикова своей ярко выраженной лояльностью «революционера» Родзянко к институту монархии. Но не менее интересно другое обстоятельство: такой телеграммы, которую приводит Стариков, не существовало в действительности.
Дело в том, что «историк» Стариков, не затрудняя себя работой по проверке источников, просто переписал эту «телеграмму» с интернет-ресурса ХРОНОС. Интернет-ресурс ХРОНОС, который, кстати, заявляет о себе, как об «историческом проекте», в свою очередь, перепечатывает «телеграмму» Родзянко из хрестоматии для старших классов средней школы под названием «История отечества в документах 1917-1993 гг. Часть первая 1917-1920 гг» (1994).
В этом учебном пособии, которое авторы замыслили, как книгу предназначенную помочь изучению отечественной истории, собственно, и приведена данная «телеграмма» в том виде, в котором её цитирует ХРОНОС и отчасти Стариков. Авторы хрестоматии при этом зачем-то ссылаются на советского историка Б.Б. Граве и его раннюю работу «К истории классовой борьбы в России» (1926), в которой на 194 странице (а не на 394, как ошибочно указывается в хрестоматии) никаких телеграмм не приводится, а всего лишь цитируются два предложения из обширной телеграммы Родзянко от 26 февраля и одно предложение из телеграммы Родзянки от 27 февраля.
То, что в 1994 году составители «Истории отчества...» госпожа Г.В. Клокова и доктор исторических наук, профессор А.Г. Колосков назвали телеграммой Родзянко Николаю II является всего лишь мистификацией самого Родзянки, который 27 февраля в буржуазной газете «Известия петроградского комитета журналистов» сочинил «телеграмму» для общественного ознакомления, действительную же свою телеграмму от 26 февраля он не стал печатать в газете для массового распространения. Зачем Родзянко выдумал такую телеграмму и какую цель преследовал, изменив действительный текст своей депеши царю, это вопрос другой статьи, для нас важно понять, что таковой телеграммы не существовало, а история с неряшливым тиражированием мифической телеграммы Родзянки в современной исторической науке наглядно демонстрирует уровень этой современной исторической науки в РФ, которую, как мы видим, и наукой-то назвать можно с очень большой натяжкой.
Но главная историческая ценность действительной (а не подложной) телеграммы Родзянки в том, что она наглядно и открыто продемонстрировала политические позиции высшего генералитета царской армии. Пространная депеша Родзянки была направлена не только Николаю II, но и трём главнокомандующим фронтами генералам Рузскому, Эверту и Брусилову с просьбой поддержать его позицию.
В своей действительной телеграмме от 26 февраля Родзянко не только перечисляет факты хозяйственной разрухи и начинающегося голода в стране, но и прямо предупреждает Николая II, что волнения, принимающие «стихийный характер и угрожающие размеры», несомненно, ещё «разовьются». По мнению председателя гос.думы сдерживать «волнения» только «ценою пролития крови мирных граждан» не получится, «медлить больше нельзя»[19]. Родзянко встревожен революцией в столице и обеспокоен за судьбу монархии и пытается донести всю сложность и опасность ситуации для самодержавия не только до царя, но и до генералов.
Последовавшие за этим ответы главкомов фронтами снова обращают внимание монарха на тревожную ситуацию, связанную с революционными волнениями. Рузский и Брусилов в телеграммах царю согласились не только с тем, как оценивает ситуацию оппозиционный политик, но и с тем, что единственный выход заключается в разделении государственной власти с буржуазией. Эверт, уклонившись от оценки текущей внутренней политической ситуации, тем не менее, категорически высказался за «немедленное принятие надлежащих военных мер», правда, только в отношении железнодорожного транспорта. Каждый ответ, каждого генерала был направлен телеграммой в Ставку, для Николая II.
В ночь с 26 на 27 февраля, после интенсивной стрельбы на улицах Петрограда по демонстрантам, когда внешне казалось, что кризис преодолен, и царское правительство сумело овладеть ситуацией, ведущие военачальники Николая II открыто обсуждают текущую внутриполитическую ситуацию и пути выхода из революционного кризиса. Говорить в такой ситуации о неведении самодержца о взглядах своих генералов; о наивном доверии царя интригующим генералам и коварном обмане Николая II своими собственными генералами, это значит сознательно фальсифицировать исторические факты. Бесспорным историческим фактом является то, что Николай II в полной мере был информирован об оппозиционных взглядах своих генералов на внутриполитическую ситуацию и информирован открыто, самими же генералами.
Рассмотрев документы, которые были направлены в Ставку в период с 23 и до 27 февраля, можно с уверенностью говорить об отсутствии какой-либо информационной блокады последнего императора. Более того, царь получал информацию из различных источников (жена, должностные лица, оппозиционные политики, мнения своих генералов), что даёт возможность более качественного анализа развивающегося революционного кризиса.
И. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] - см. Февраль семнадцатого. 26 февраля. Буржуазия (https://beskomm.livejournal.com/131148.html)
и Февраль семнадцатого. 27 февраля. Таврический дворец. Часть 1(https://beskomm.livejournal.com/146863.html).
[2] – Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 55.
[3] - Переписка Николая и Александры Романовых 1916-1917 г.г. Том V, стр. 215.
[4] - Красный архив, 1923, том 4, стр. 207.
[5] - Падение царского режима. Том 4, стр. 98.
[6] - Падение царского режима. Том 1, стр. 220.
[7] - Красный архив, 1927, том 21, стр. 4-5.
[8] - Красный архив, 1923, том 4, стр. 212.
[9] - Переписка Николая и Александры Романовых 1916-1917 г.г. Том V, стр. 219-220.
[10] - Переписка Николая и Александры Романовых 1916-1917 г.г. Том V, стр. 224.
[11] - Переписка Николая и Александры Романовых. 1916-1917 гг. Том V, стр. 224-225.
[12] - Дневники и документы из личного архива Николая II, стр. 23.
[13] - Красный архив, 1923, том 4, стр. 213.
[14] - Красный архив, 1927, том 21, стр. 5.
[15] - Красный архив, 1927, том 21, стр. 5.
[16] - Падение царского режима. Том V, стр. 38.
[17] – Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 55.
[18] – hrono.ru/dokum/rodza1917.html
[19] – Красный архив. Том 21, стр. 5-6.
Оценили 4 человека
10 кармы