Хольмстрем, Троцкий, "Бристоль". Часть 1

В нашей постоянной рубрике “Антитроцкизм” мы продолжаем публиковать переводы работ малоизвестных в России зарубежных историков, которые занимались исследованиями жизни и деятельности Л.Д. Троцкого в “изгнании”. Так, в своих книгах Гровер Ферр, американский исследователь, неоднократно ссылался на работу Свена-Эрика Хольмстрёма о расследовании дела отеля “Бристоль”, в котором якобы происходили встречи Троцкого (представителей Троцкого) и его сторонников из СССР.

Редакция решила переключиться на перевод данной работы Хольмстрёма, чтобы у читателей сложилось объективное представления, из каких исследований черпает свои доказательства Гровер Ферр, обвиняя Троцкого и его сторонников в сотрудничестве с иностранными разведками против Советского Союза. В перевод включены только основные примечания, остальные читатели смогут посмотреть по ссылке на оригинал в конце документа.

= = =

Новые свидетельства к Вопросу о «Бристоле» на Первом московском процессе 1936 года Свен-Эрик Хольмстрём

1. Введение

Цель настоящего эссе состоит в том, чтобы представить новые материалы об отеле «Бристоль» в Копенгагене, существование которого было поставлено под сомнение после Первого московского процесса в августе 1936 года. Вопрос об отеле «Бристоль», возможно, был наиболее часто используемым «доказательством» фальсификации московских процессов.

В этом эссе рассматривается вопрос об отеле «Бристоль», который был рассмотрен на слушаниях Комиссии Дьюи в Мексике в 1937 году, путем тщательного изучения вновь обнаруженных фотографий и первичных документов.

В эссе сделаны следующие выводы:

• «Бристоль» находился там, где сказал ответчик. Этот «Бристоль» был связан с отелем несколькими путями.

• Лев Троцкий умышленно лгал Комиссии Дьюи, и не раз.

• Сын Троцкого Лев Седов и один из свидетелей Троцкого также солгали.

• Рассмотрение вопроса об отеле «Бристоль», сделанное Комиссией Дьюи, в лучшем случае можно назвать небрежным. Это означает, что доверие к Комиссии Дьюи должно быть серьезно подвергнуто сомнению.

• Писатель Исаак Дойчер и секретарь Троцкого Жан ван Хейенорт скрывали постоянные контакты Троцкого со своими сторонниками в Советском Союзе.

• Вероятно, именно Дойчер и / или ван Хейенорт очистили Гарвардский архив Троцкого от компрометирующих доказательств - факт, открытый исследователями в начале 1980-х годов.

• В настоящий момент это самое убедительное доказательство того, что показания в Московском процессе 1936 года были правдой, а не подтасовкой. Это также согласуется с другими материалами по Московским процессам, недавно открытыми другими исследователями.

2. Московские процессы 1936-1938 гг.

Под «Московскими процессами» мы подразумеваем серию из трех показательных процессов, которые проводились в Москве в 1936-1938 годах. Все три процесса привлекли внимание всего мира.

Первый судебный процесс состоялся 19-24 августа 1936 года. Шестнадцать подсудимых были обвинены в причастности к созданию «троцкистско-зиновьевского блока» с целью насильственного свержения советского правительства, организации ряда террористических групп и подготовке к убийству ряда важных членов Коммунистической партии и советского правительства. Далее было предъявлено обвинение в том, что одна из этих групп организовала убийство первого секретаря Коммунистической партии Сергея М. Кирова в Ленинграде 1 декабря 1934 г. по указанию и директивам Блока. Основными обвиняемыми были Григорий Зиновьев, предшественник Кирова на посту партийного лидера в Ленинграде и бывший председатель Коминтерна, и Лев Каменев, бывший помощник председателя Совета народных комиссаров. Среди других обвиняемых был Эдуард Соломонович Гольцман, бывший сотрудник Народного комиссариата внешней торговли. Этот подсудимый занимает особое место в нашем эссе. Все обвиняемые в той или иной степени признали себя виновными по предъявленным обвинениям.

Прокурор Андрей Вышинский просил смертной казни для всех подсудимых. Во всех случаях суд удовлетворил его прошение.

Второй судебный процесс состоялся пять месяцев спустя, 23-30 января 1937 г. Семнадцать человек предстали перед судом за организацию «параллельного троцкистского центра троцкистско-зиновьевского блока». Предполагаемая цель этого центра состояла в том, чтобы подорвать советское правительство шпионажем, саботажем (так называемое «вредительство» («wrecking» - прим. перев.) в английском переводе стенограммы судебного разбирательства) и террористической деятельностью, и в случае захвата власти передать советскую территорию в иностранное владение. Подсудимые обвинялись в шпионаже в пользу иностранных держав,организации и проведении диверсий на различных предприятиях и железных дорогах, которые привели к гибели людей, и планировании ряда террористических актов против членов советского правительства. Основными обвиняемыми были бывший помощник наркома тяжелой промышленности Юрий Пятаков и бывший член редакционного совета правительственной газеты «Известия» Карл Радек. Тринадцать обвиняемых были приговорены к смертной казни. Оставшиеся четверо, в том числе Радек, были приговорены к лишению свободы на срок от восьми до десяти лет.

Последний судебный процесс состоялся 2-13 марта 1938 года. Обвинялось наибольшее количество подсудимых - 21 - и, возможно, этот процесс был самым известным из трех. Подсудимые обвинялись в организации блока по указанию иностранных держав, который обвинение называло «правотроцкистским блоком». Их обвиняли в шпионаже в пользу иностранных держав, совершении диверсий и террористической деятельности, провокации военного нападения иностранных государств на СССР для прихода к власти, планировании убийства членов советского правительства и совершении ряда убийств. Основными обвиняемыми были Николай Бухарин, преемник Зиновьева на посту председателя Коминтерна, и бывший главный редактор «Известий», а также бывший председатель Совета народных комиссаров Алексей Рыков. Из 21 обвиняемого 18 были приговорены к смертной казни, остальные трое были приговорены к 15-25 годам лишения свободы.

Главными обвиняемыми заочно во всех этих судебных процессах были бывший нарком обороны Лев Троцкий и (в первых двух судебных процессах) его сын Лев Седов, оба в изгнании за границей с 1929 года. По решению первых двух процессов, суд постановил, что Троцкий и Седов должны были быть арестованы в случае задержания на советской территории.

Судебные процессы были открыты для самых разных членов дипломатического корпуса и иностранных журналистов в Москве и за границей. Протоколы испытаний были переведены на многие языки, включая английский. (В ходе судебного разбирательства 1936 года не было опубликовано ни одной реальной стенограммы судебного заседания, а просто отчет о судопроизводстве). Объемные материалы предварительного следствия по всем трем процессам все еще существуют, но остаются не рассекреченными нынешним российским правительством.

3. Комиссия Дьюи 1937 года

После процесса в январе 1937 г. Троцкий предпринял меры, чтобы попытаться очистить себя с помощью встречного процесса. Последователи Троцкого в американском Комитете защиты Льва Троцкого (англ. American Committee for the Defense of Leon Trotsky, ACDLT) начали готовить встречный процесс в марте 1937 г. По предложению самого Троцкого, высказанному в письме к Комитету 17 марта 1937 года, предварительная комиссия по расследованию должна была быть организована и отправлена как можно скорее в Мексику, где Троцкий жил в изгнании. В своей неопубликованной диссертации покойный Джон Белтон описал это следующим образом:

«В соответствии с предложениями Троцкого было решено, что относительно небольшая организация, которая будет называться «Предварительной комиссией по расследованию», должна быть организована и направлена в Мексику со всей возможной поспешностью. Основной план состоял в том, что этот орган возьмет показания Троцкого и позже, вместе с несколькими другими подкомиссиями, представит доклад Комиссии по расследованию».

(John Belton, The Commission of Inquiry into Charges Made Against Leon Trotsky in the Great Purge Trials in Moscow, Houston 1976 (unpublished dissertation), pp. 70-71).

Наконец, Комиссия собралась 10-17 апреля 1937 г. в резиденции Троцкого в Койоакан, в Мексике. Председателем комиссии был известный философ и педагог Джон Дьюи. Его секретаршей была писательница-феминистка Сюзанна Ла Фоллетт. Другими участниками были: Карлтон Билс, писатель и специалист по Латинской Америке, бывший член парламента от немецкой социал-демократической партии Отто Рюле, писатель и журналист Бенджамин Столберг. (Судебная сторона была представлена ​​Альбертом Голдман, который представлял Троцкого, и Джон Ф. Финерти, который представлял подсудимых по делу Сакко-Ванцетти. (Никола Сакко и Ромео Ванцетти были двумя итальянскими анархистами, которые были приговорены к смертной казни и казнены в Массачусетсе, США, 23 августа 1927 года, обвинены в ограблении и убийстве кассира и охранника на обувной фабрике в апреле 1920 года. Случай имел сильный политический подтекст, и в 1977 году губернатор Массачусетса Майкл Дукакис заявил, что с этими двумя людьми обращались несправедливо). Дьюи, Ла Фоллетт, Штольберг и Гольдман были членами ACDLT.

В Мексике единственными свидетелями, которые появились, были сам Троцкий и его бывший секретарь Ян Франкель. Приглашение было отправлено советскому правительству через советское посольство в Вашингтоне, но советский посол Александр Трояновский публично осудил комиссию и отказался передать приглашение правительству в Москве. Кроме того, он осудил Дьюи, Штольберга и Ла Фоллетта как «горячих сторонников Троцкого».

Две нижестоящие комиссии дали показания в другом месте. Одна собралась в Париже с 12 мая по 22 июня 1937 г. с целью рассмотреть обвинения против сына Троцкого Льва Седова. Другая собралась в Нью-Йорке 26-27 июля 1937 г., и на ней присутствовали те члены Комиссии, которые были в то время в Нью-Йорке. На этих слушаниях появился ряд свидетелей. Сам Лев Седов появился в Париже.

21 сентября 1937 г. Комиссия вынесла свое решение. В постановлении на 247 параграфов с Троцкого и Седова были сняты все обвинения. Позже в том же году стенограмма слушаний в Койоакане была опубликована в деле Льва Троцкого. Это решение суда было опубликовано в следующем году в книге под названием «Не виновен» (Автор этого эссе сделал многочисленные попытки получить стенограммы на слушаниях в Париже и Нью-Йорке, но безрезультатно).

4. «Вопрос о Бристоле» и западные ученые

«Вопрос о Бристоле» был принят в качестве доказательства того, что судебные процессы были мошенническими, а обвиняемые невиновны, во всех исторических работах, где он поднимался. Британский ученый Роберт Конквест, главный представитель так называемой «тоталитарной школы» (тоталитарная школа фокусирует террор в Советском Союзе в сталинскую эпоху в основном на сталинской персоне, в то время как ревизионистская школа ищет альтернативные объяснения) в исследованиях Советского Союза, рассматривает это в своей работе «Большой террор», ( Robert Conquest, The Great Terror, Harmondsworth 1971, p. 163.), как и Роберт Такер в своем исследовании «Сталин у власти» (Robert Tucker, Сталин у власти – революция сверху, 1928-1941, New York 1990, p. 372,. Британский писатель Саймон Себаг Монтефиоре также подчеркивает этот вопрос в книге «Сталин - Суд Красного Царя» ( Simon Sebag Montefiore, Сталин - красный царь и его двор, London 2003, p. 170).

Вывод о том, что это фальшивка, никогда не был вразумительным. Люди часто забывают о деталях поездок, которые они совершили несколькими годами ранее. Такие ошибки не являются свидетельством того, что поездка никогда не происходила, или того, что у них никогда не было встреч с лицами, которые, по их утверждениям, были. Но вопрос несуществующего «отеля Бристоль» действительно представляет большой интерес. Его исследование раскрывает важные выводы о Троцком, слушаниях в Комиссии Дьюи и достоверности показаний на самом московском процессе 1936 года.

Западные ученые основывают свое мнение о деле «Отель Бристоль» в основном на двух источниках. Первое - слушания Комиссии Дьюи в Мексике в апреле 1937 года. Вторым источником является книга, которая цитировалась чаще, чем любая другая отдельная работа, касающаяся Московских процессов и чисток в Советском Союзе в 1930-х годах в целом. Это книга перебежчика НКВД Александра Орлова «Тайная история сталинских преступлений», опубликованная в 1953 году. Однако доверие к рассказу Орлова было подорвано, когда его личное дело КГБ было обнародовано в начале 1990-х годов. Кроме того, Орлов написал свою книгу спустя много лет после того, как стала известна версия Троцкого, и поэтому не имеет независимой достоверности (то есть Орлов мог бы просто скопировать, а затем переработать отчет Комиссии Дьюи).

5. Проблема «Отеля Бристоль» в представлении разных участников

5.1. Свидетельство Гольцмана и опровергающая статья в Social-Demokraten

Во время первого московского процесса 21 августа 1936 г обвиняемый Эдуард Гольцман (в англоязычном переводе он назван «Хольцман») дал показания о том, что в ноябре 1932 г. он согласился с Седовым поехать в Копенгаген и встретиться с Троцким, который по приглашению датских социал-демократов прибыл туда 23 ноября с визитом в течение восьми дней из своей ссылки на турецкий остров Принкипо. В своих письменных показаниях перед комиссией Дьюи сам Троцкий подтвердил, что он действительно был в Копенгагене в это время. (Дело Леона Троцкого, 1937, с. 29. Прибытие Троцкого в Копенгаген и отъезд из него также хорошо освещались датскими газетами. См., например, Berlingske Tidende, 24 ноября 1932 г., с. 1. Мы не очень много знаем о том, как датская полиция освещала пребывание Троцкого в Копенгагене, поскольку в архивах Датской службы безопасности и разведки не сохранилось никаких записей - Politiets Efterretningstjeneste (Личное общение с Люкке Соренсеном, судебным руководителем Politiets Efterretningstjeneste, январь 22, 2008)).

Со слов Гольцмана:

- В ноябре я снова позвонил Седову, и мы снова встретились. Седов сказал мне: «Так как вы едете в СССР, было бы хорошо, если бы вы поехали со мной в Копенгаген, где находится отец.

Вышинский: То есть?

Гольцман: То есть, Tроцкий.

Вышинский: Вы поехали?

Гольцман: Я согласился, но я сказал ему, что мы не можем идти вместе по конспиративным соображениям. Я условился с ним, что через два-три дня я приеду в Копенгаген, остановлюсь в гостинице «Бристоль», мы там встретимся. Эта гостиница в 5-10 минутах ходьбы от вокзала. Я прямо с вокзала пошел в гостиницу и в фойе встретился с Седовым.

Около 10 часов утра мы приехали к Троцкому.

(The Case of the Trotskyite-Zinovievite Terrorist Centre 1936, p. 100).

Через неделю после вынесения смертных приговоров доверие к этому первому московскому процессу было подорвано. Короткая статья, опубликованная на первой странице датской ежедневной газеты «Социал-демократ», показала, что отель Bristol в Копенгагене прекратил свою деятельность в 1917 году и больше никогда не открывался.

5.2. Расследование, проведенное датскими коммунистами

29 января 1937 года «Рабочая газета» (Arbejderbladet), орган Коммунистической партии Дании, опубликовала статью своего редактора Мартина Нильсена с критикой брошюры Фридриха Адлера «Охота на ведьм в Москве». (Фридрих Адлер был австрийским социалистом, который в 1916 году убил министра-президента Австро-Венгрии графа Карла фон Штюрга и был приговорен к 18 годам лишения свободы. Он был освобожден в 1918 году и после этого работал в Социалистическом Интернационале. Позднее он стал генеральным секретарем II Интернационала).

Эта статья была также опубликована в качестве предисловия в датском издании брошюры британского адвоката Д.Н. Притта о суде над Зиновьевым и Каменевым «Суд над Зиновьевым». В статье Нильсен указал, что рядом с железной дорогой Копенгагена есть гостиница – «Гранд Отель». Он также утверждал, что в 1932 году к гостинице присоединили «Кондитори Бристоль», или кафе «Бристоль». (Кафе и кондитерская в Скандинавии обозначают одно и тоже). В статье из «Рабочей газеты» есть копия схемы, на которой показано, что с 1929 по 1936 г. кафе «Бристоль» было связано внутренним дверным проемом непосредственно с «Гранд Отелем». Была также опубликована фотография, на которой изображено кафе «Бристоль» в том виде, в каком оно появилось в январе 1937 г. во время написания статьи Нильсена.

Нильсен пришел к выводу, что:

«С учетом этих фактов нетрудно сделать вывод, что, по крайней мере, среди иностранцев было так, что всемирно известное название кафе «Бристоль» стало синонимом названия отеля, и я не сомневаюсь, что когда обвиняемый Гольцман на допросе сказал: «Я прямо с вокзала пошел в гостиницу и в фойе встретился с Седовым», то встретились они именно в зале «Гранд Отеля»!» (Nielsen 1937, p. 8).

В марте 1937 года журнал «Советская Россия сегодня» (Soviet Russia Today - ежемесячный журнал, издаваемый с 1932 по 1951 год в США американской секцией международной ассоциации «Друзья Советского Союза» - прим. ред.) опубликовал вышеупомянутую фотографию 1937 года со следующим комментарием:

“Троцкисты особо отмечали тот факт, что некая «гостиница Бристоль», упомянутая Гольцманом на процессе Зиновьева-Каменева как место его встречи с Седовым, не существует. На самом деле, однако, это было в 1932 году, а сегодня, прямо напротив центрального вокзала Копенгагена, стоит «Кафе Бристоль». «Бристоль» находится рядом с Гранд Отелем, и во время встречи Седова и Гольцмана с ним был общий вход”.

Soviet Russia Today, March 1937, p. 7

Позже мы обсудим этот отрывок из «Советской России сегодня» более подробно в этом эссе.

5.3. «Вопрос о Бристоле» на слушаниях в Комиссии Дьюи

«Вопрос о Бристоле» привлек большое внимание на слушаниях Комиссии Дьюи в Мексике месяцем позже. Статья в «Рабочей газете» была до известной степени проигнорирована. Но фотография в «Советской России сегодня» подробно обсуждалась. Она была представлена во время слушания американским адвокатом Троцкого Альбертом Гольдманом. Гольдман утверждал, что фотография была подделана с целью создать впечатление, что отель «Бристоль» действительно существовал.

Гольдман также представил письменные показания от американской пары Эстер и Б. Дж. Филд. Оба они были близки к Троцкому. Когда Жан ван Хейенорт прибыл в Принкипо, чтобы приступить к исполнению обязанностей секретаря Троцкого в октябре 1932 года, он обнаружил чету Филдов. Троцкий собирался обсуждать экономику с Б. Дж. Филдом, пока Эстер Филд писала его портрет. Ван Хейенорт характеризовал Б. Дж. Филда как одного из немногих людей, с кем Троцкий когда-либо «задумывался о литературном сотрудничестве».

Филды сопровождали Троцкого на корабле, который доставил его из Турции в Марсель, прежде чем он совершил путешествие в Копенгаген в ноябре 1932 г. (Согласно датской ежедневной газете, людьми, сопровождавшими Троцкого из Турции в Данию в ноябре 1932 года, были, помимо его жены Натальи, его секретаря Яна Франкеля, два человека по имени Пьер Франк и Отто Шусслер, а также два частных детектива, которые должны были охранять Троцкого. Роберт ван Бурен и Жерар Розенталь (Berlingske Tidende, 24 ноября 1932 г., стр. 1). Согласно показаниям, представленным Комиссии Дьюи, Филды отправились в Париж из Марселя вместе с секретарем Троцкого Яном Франкелем и некоторыми другими последователями Троцкого (Дело Леона Троцкого, 1937, с. 135). Похоже, что это противоречит утверждению Berlingske Tidende о том, что Франкель следовал за Троцким весь путь от Турции до Копенгагена. Согласно показаниям, представленным Комиссии Дьюи, Троцкий и его группа прибыли в Копенгаген вечером 23 ноября и остались на вилле, принадлежавшей уехавшей за границу танцовщице, расположенной на бульваре Далгас 16 (Дело Леона Троцкого, 1937 г.). , стр. 154 и 519).

Они лично подтвердили содержание этого показания, данного под присягой, во время слушания в Нью-Йорке три месяца спустя. Они утверждали, что во время своего пребывания в Копенгагене в ноябре 1932 года они останавливались в «Гранд Отеле». Нет никаких доказательств того, что супружеские пары действительно останавливались в Гранд-отеле во время их пребывания в Копенгагене, как они утверждали, поскольку у нас нет доступа к записям отеля на этот раз. Ларс Паллисгаард, генеральный директор Grand Hotel Copenhagen, заявил, что отель сохраняет свои записи только в течение пяти лет (личное сообщение, 19 марта 2007 г.). В офисе архива округа Копенгаген утверждают, что доставка документов об отелях в архив является необязательной для отелей, поскольку они являются частными предприятиями. В архиве не было сохранено записей для Grand Hotel в Копенгагене (личное общение с Майклом Дюпоном, архивариусом в офисе архива округа Копенгаген - Landsarkivet i København, 10 апреля 2007 г.).

Эстер Филд прокомментировала фото в Soviet Russia Today следующим образом:

«Непосредственно рядом со входом в отель, и то, что на фотографии выглядит как большое черное пятно, на самом деле это место, где находится кафе рядом с «Гранд Отелем»; и это не кондитерская* «Бристоль»! Кондитерская «Бристоль» находится не по соседству, а на самом деле на несколько дверей дальше, на довольно большом расстоянии от отеля, и никак не была его частью, и не было никакой двери, соединяющей кондитерскую (здесь можно назвать это «кондитерским магазином») и «Гранд Отель»! Хотя такой вход в кафе был, на фото он затемнен, но это не «Бристоль»».

(«Дело Льва Троцкого 1937», pp. 169-170).

Как видно, Эстер Филд подтвердила, что название кондитерской (кафе) или «кондитерского магазина» было «Бристоль». Б. Дж. Филд сказал, что он не мог вспомнить название магазина. Эстер Филд рассказала о предполагаемой связи между «Бристолем» и гостиницей:

«На самом деле, мы купили однажды сладости в кондитерской «Бристоль», и мы можем однозначно заявить, что в ней не было прихожей, лобби или общего зала с «Гранд Отелем» или любой другой гостиницей, и это кафе никак не могло быть принято за отель, и через него нельзя было попасть в отель».

(«Дело Льва Троцкого 1937», pp. 169-170)

Таким образом, согласно письменным показаниям четы Филдов касательно местонахождения «Бристоля», мы имеем следующую ситуацию: сначала у нас есть Гранд Отель, затем какое-то другое кафе «рядом с Гранд Отелем», затем «несколько дверей» (несколько заведений), и, наконец, кондитерская «Бристоль». По версии Бенджамина Столберга Гольдман не смог назвать это предполагаемое другое кафе, но направил этот вопрос на предстоящее слушание в Нью-Йорке вместе с четой Филдов. Однако во время слушаний в Нью-Йорке они не дали ни одного названия этого предполагаемого второго кафе. (Мы не знаем наверняка, что название этого другого кафе не было раскрыто на слушаниях в Нью-Йорке, поскольку стенограммы этого слушания отсутствуют, но здравый смысл говорит, что если бы оно было обнаружено, оно наверняка было бы упомянуто в решении, представленном в «Не виновен»). Мы сознательно используем термин «предполагаемый», как сейчас станет ясно, почему.

Комиссия Дьюи также представила письмо и письменные показания А. Викелсо Йенсена, называвшего себя членом социал-демократической студенческой группы, которая пригласила Троцкого в Копенгаген:

. . . (d) две фотографии кондитерской «Бристоль» и Гранд Отеля, переданные Комиссии А. Викелсо Йенсеном из Копенгагена, на которых изображен газетный киоск и два магазина между кондитерской и гостиницей, в том месте, которое на приведенной выше фотографии затемнено; также над входом в отель - горизонтальная электрическая вывеска «Гранд Отель», а между двумя большими окнами - вход в кафе, которых нет на фотографии из Soviet Russia Today.

Эти две фотографии подтверждают показания мистера и миссис Филд относительно расположения «Гранд Отеля» и кафе или кондитерской «Бристоль». Однако Йенсен пишет нам, что в 1932 году Кондитерская, как он помнит, находилась там, где сегодня находятся два магазина.

. . . (e) Йенсен ссылается на план кондитерской «Бристоль» и Гранд Отеля, который появился в Arbeiderbladet (орган Коммунистической партии, Копенгаген) 29 января 1937 года, и в котором, по его словам, полностью искаженное взаиморасположение между ними. Он заявляет, что вход в кондитерскую был не сразу же рядом с газетным киоском, показанным между этим входом и входом в гостиницу, а дальше направо, поэтому, чтобы добраться до кондитерской, нужно было пройти через магазины справа, которые должны были быть видны с улицы. В то же время была дверь, соединяющая вестибюль гостиницы со служебными помещениями кондитерской; но она в основном использовалась персоналом отеля, и очень редко - гостями. По словам инспектора Отеля, нормальный человек никогда не сможет перепутать эти два пути, и поэтому ни одна «гостиница Бристоль» не может появиться в результате такой путаницы. В 1936 году он утверждает, что кондитерская была перенесена на один дом вправо, освободив место для трех магазинов.

В своем решении в сентябре 1937 г. Комиссия Дьюи прокомментировала вопрос о «Гранд Отеле» и кафе «Бристоль» следующим образом:

“Тот факт, что в 1932 году в Копенгагене не было гостиницы «Бристоль», теперь общеизвестен. Поэтому, очевидно, Гольцману было бы невозможно встретиться с Седовым в холле гостиницы «Бристоль». И все же Гольцман ясно заявил, что он договорился «остановиться» в отеле «Бристоль» и встретиться там с Седовым; и что они встретились в гостиной… Возможны следующие объяснения: (1) Гольцман мог договориться о встрече с Седовым в каком-то отеле, который он по ошибке вспомнил как «Бристоль». (2) Возможно, он договорился встретиться с ним в кондитерской «Бристоль». Но если английская версия протокола верна, он договорился «остановиться» в отеле «Бристоль» - и не договаривался «остановиться» в кондитерской. Более того, он заявил, что встретил Седова в фойе….(3) Существует также вероятность того, что Гольцман перепутал Гранд Отель с кафе «Бристоль». Но такая ошибка должна была бы сбить с толку Седова, который никогда не был в Копенгагене… При таких обстоятельствах, как правильно утверждает Троцкий, Гольцман мог совершить такую ошибку только перед встречей. После встречи он мог запутаться в памяти, и на суде он не мог бы говорить о встрече в гостинице «Бристоль»”.

(Ibid, pp. 93-95).

Этот абзац является уклончивым ответом. Мы увидим, что есть, по крайней мере, еще одно объяснение, которое соответствует доказательствам лучше, чем эти три.

Продолжение следует…

Перевод С.Карпов

оригинал