В плену был? Был. Во Франции был? Был. Еще и родственники есть в Англии. Вот чем не шпион? - прямо заявил на допросе особист.

Немцы обложили их со всех сторон. Вырваться, чтобы не зацепило, возможности не было.

- Эх, повоевал, называется, - произнес рядовой Оглоблин, опираясь на приклад. - Три дня всего на фронте...

- А ты думал, что придешь, и сразу немцев разобьем? Вишь, какие они сильные, - отозвался рядовой Утесов.

Из достаточно большого отряда в двадцать восемь человек их осталось всего пять.

Командовать было некому, одни рядовые, которые на фронте не больше недели.

- Русские, сдавайтесь! - прокричал в рупор немец. - Тогда мы вас пожалеть!

Солдаты переглянулись между собой. Немцы вырваться не дадут. А пожить еще хочется.

Нужно срочно принимать какое-то решение. После пары минут совещания появились разногласия.

- Сдаваться надо. А там, может, повезет удрать, - предложил рядовой Утесов.

Молоденький Оглоблин его идею не поддержал, но из пятерых, оказалось, что только он один был против плена.

- Русский солдат! Это последнее предложение! Или сдавайся, или мы идем тебя брать! - совсем рядом прокричали в рупор.

Пятеро советских солдат нехотя поднялись с земли и направились сдаваться.

Забрав у сдавшихся в плен все оружие, немцы приказали им построиться друг за другом.

Однако, немцы своих военнопленных встретили отнюдь не радостно, как ожидалось.

Еды не давали, воды тоже. Не делая привала, вели куда-то по расхлябанной дороге.

Оглоблин, уставший и голодный, проскрежетал зубами идущему впереди товарищу:

- Ну что, Утесов, пригрели немцы тебя? И сбежать можешь? Чего не бежишь?

Утесов ничего не ответил, и не потому, что нечего было сказать, а потому что уже не было сил даже отвечать.

Спустя сутки немцы все-таки сделали привал, видимо, решили провести перекличку.

Потому что по пути к пяти советским военнопленным присоединились и другие солдаты из разбитых врагом частей.

Высокий плечистый немецкий офицер стал доставать из планшетки документы военнопленных и зачитывать фамилии.

Того, чью фамилию он назвал, должен был подойти к офицеру и ответить на вопрос: коммунист или еврей?

Оглоблин не был ни тем, ни другим. Русским был от рождения, а в партию до войны вступить не успел.

Но за сутки нахождения в плену у немцев понял, что оступился, согласившись сдаться, надо было бороться до последнего.

Поэтому когда немец спросил, относится ли он к коммунистам или евреям, Оглоблин ответил:

- Еврей я. У меня в роду все евреи!

Сказал это и зажмурил глаза, потому что знал, что немцы евреев на дух не переваривают

Но немец будто этому вообще не придал значения, а только что-то чиркнул напротив моей фамилии.

А потом военнопленных погнали во Францию, где рядовой Оглоблин и находился до самого освобождения.

Немецкий концлагерь освободили американцы. Предлагали не возвращаться в СССР, потому что там с бывшими пленными разговор короток, но глоблин очень хотел домой.

Добрался до Родины в 1946 году. Радовался недолго, нашли за что упечь в лагерь, только уже советский.

В плену был? Был. Во Франции был? Был. Еще и родственники есть в Англии.

Вот чем тебе не шпион? - так мне прямо и заявил на допросе особист. Только в 1956 году Оглоблин снова вернулся на Родину.

Источник:Они сражались за Родину