Большевики [Февраль семнадцатого. 26 февраля]

Аксиомой современной российской истории является неучастие большевиков в Февральской революции 1917 года. Когда историческая наука в нашей стране «освободилась» от «политико-идеологических установок» (а окончательно это произошло в 1991 году), то среди многих, ранее злодейски укрытых от советских людей, «истин», была и «истина» о совершенном неучастии большевиков в свержении самодержавия в России.

В ряду современных пропагандистов этой, вдруг открывшейся «истины», такие серьёзные учёные-историки, как А.Б. Николаев* (* - заметим, что Николаев в советское время защитил кандидатскую диссертацию на тему «Борьба сил революции и контрреволюции в связи с созывом Государственного совещания»[1]), который считает, что в дни Февраля 1917 года большевики испытывали «организационную слабость» и, в целом, вычёркивает из Февральской революции большевистскую партию[2].

Стараются на этой ниве и такие идеологи от истории, как Мультатули, в задачу которых входит формирование многотомных обоснований мифа о прекрасной жизни в царской России и её величайшем деятеле и гуманисте - Николае II. Православный «историк» Мультатули считает, что большевистская партия была непричастна к Февральской революции 1917 года, а «большевистский вождь» (т.е. Ленин) имел «ничтожные масштабы деятельности и возможностей»[3].

Ещё один открыватель «истин», - «патриотичный» писатель Стариков, - просто отрицает участие большевиков, не утруждая себя поиском обоснований [4].

Не удивительно, что вслед за историками и «историками» в современных учебниках для школьников партия большевиков вообще никак не упоминается[5] или упоминается эпизодически с такими уничижительными характеристиками: «Большевики не приняли активного участия в февральских событиях»[6].

Понятно, что в рамках такой «истории» большевиков, как партии, в общем-то, не существует до приезда Ленина в Россию в апреле 1917 года. Только с его появлением РСДРП(б) «неожиданно» и «вдруг» становится заметной политической партией, непонятно откуда набрав сил для противостояния не только с остатками самодержавия (в лице офицерского корпуса армии и флота), не только с монополистической буржуазией (в лице Временного правительства), но и с из лакеями буржуазии из меньшевиков и эсеров в борьбе за Совет рабочих и солдатских депутатов.

И всё бы было хорошо для «освобождённых» от политики и идеологии «историков» если бы не сама... история. Факты, из которых, собственно, и состоит историческая наука свидетельствуют, как раз об обратном.

Большевистская партия в докладах царских чиновников о событиях воскресенья была выделена особо. Из донесения начальника Петроградского охранного отделения в министерство внутренних дел о событиях в столице 26 февраля 1917 года следует:

«В устранение возможности революционным деятелям использовать в своих целях стихийно возникшие в столице беспорядки в ночь на 26 сего февраля было арестовано около 100 членов революционных организаций, в том числе 5 членов Петроградского комитета Российской социал-демократической рабочей партии»[7].

Протопопов в своей телеграмме Николаю II, отправленной в 4-20 утра 27 февраля 1917 года сообщал:

«…Охранным отделением арестованы 30 посторонних лиц в помещении группы Центрального Военно-промышленного комитета и 136 партийных деятелей, а также революционный руководящий коллектив из пяти лиц [т.е. члены Петербургского Комитета (ПК) большевиков - прим. И.Я.]»[8].

Министр внутренних дел Протопопов даёт неверные данные по количеству арестованных членов «рабочей группы» ЦВПК - их было арестовано не 30, а только двое человек* (* - вся «рабочая группа» не превышала 15 человек[9]), и к обстоятельствам их ареста мы вернёмся чуть позже, а сейчас обратим внимание, что и Глобачёв, и Протопопов, отчитываясь о своей репрессивной практике, одинаково выделяют для Николая II два важных обстоятельства: завершена ликвидация «рабочей группы» ЦВПК и ликвидирован Петербургский комитет (ПК) большевиков.

Аресты «рабочей группы» ЦВПК были проведены ещё 27 января 1917 года - в преддверие открытия очередной сессии занятий Государственной Думы, но среди арестованных не оказалось 4 человек* (* - не был арестован руководитель группы Гвоздёв - по ходатайству Гучкова ему был назначен домашний арест, не был арестован провокатор Абросимов и не были арестованы ещё двое человек), двое из которых и были схвачены полицией 26 февраля. Окончательная ликвидация «рабочей группы» ЦВПК - это действия, связанные с борьбой царского двора с монополистической буржуазией за государственную власть в Российской империи, и поэтому Николаю II поспешили доложить об этом, тем более что в своё время он лично давал разрешение на её арест[10].

Но в февральские дни, помимо борьбы с монополистической буржуазией, царизму угрожала революционная борьба столичного пролетариата и доклады о ликвидации ПК большевиков – это уже отражение контрреволюционной деятельности царского правительства против трудящихся масс. Стремясь успокоить пролетариат, вернуть контроль над улицами, заставить рабочих прекратить забастовку, царизм проводит репрессии против революционеров, совершая повальные аресты всех мало-мальски заподозренных в поддержке революционной борьбы. Но создавая массовость для отчётности перед «государём», высшие чиновники правительства не забывают и о деле - из более ста арестованных, царизм выделяется арест Петербургского комитета, как основное действие, направленное на ликвидацию пролетарского революционного движения. Правительство спешит отчитаться перед самодержцем об этой важной части своей работы - об аресте ПК большевиков.

Это прямое свидетельство царских полицейских деятелей опровергает лицемерие современной российской «исторической» школы. Вопреки заявлениям таких идеологов от истории, как Мультатули, Николаев, Стариков и прочих бесчисленных авторов, царизм расценивал большевиков, как самую опасную партию, напрямую влиявшую на пролетариат и возглавлявшую революционную борьбу пролетариата против самодержавия.

Что касается тех 100 или 136 «партийных деятелей» и «членов революционных организаций», то в их числе, безусловно, находились представители различных партий и социальных прослоек, в том числе большевики и большевистски настроенные рабочие*(* - однако, списки арестованных не известны до сих пор[11]).

Сами обстоятельства ареста членов ПК большевиков были следующие. Наутро 26-го было назначено совещание Исполнительной комиссии Петербургского Комитета (ПК) большевиков. Организация совещания[12] была возложена на Скороходова – он один знал место проведения совещания. Встреча была запланирована на квартире Куклина по Большому Сампсониевскому проспекту, в доме №16. Чтобы получить этот адрес члены Исполнительной комиссии ПК должны были сначала обратиться на явку, сказать пароль, получить отзыв и адрес сбора. Явка была назначена на Петроградской стороне и представляла собой район улиц Большая Вульфовская (ныне Чапаева) - Большая Посадская - Большая Дворянская (ныне Куйбышева) и набережная около Сампсониевского моста. На этой явке, по заданию Скороходова, с 9-30 до 10-30 часов должен прохаживаться с газетой в кармане Свешников и направлять участников совещания на квартиру Куклина.

Основываясь на доносе провокатора Озоля, охранка решила пресечь организаторскую и руководящую деятельность большевиков, арестовав их Петербургский Комитет[13]. С помощью того же Озоля на явку был подослан агент с паролем для получения адреса собрания, который запомнился Свешникову своей недалёкой внешностью. «Какой это район послал такого серого парня?», - вспоминал позднее Свешников. До шпика у Свешникова успели взять адрес только четыре члена ПК: Винокуров, Ганьшин, Эйзеншмидт, Скороходов – именно они, и ещё хозяин квартиры Куклин (который не входил в ПК) были арестованы утром 26-го февраля [14]. Ещё несколько членов ПК (как минимум три человека) не смогли взять адреса, поскольку вся явка была полна агентами-филёрами и приходящие большевики решили поскорее удалиться с опасного места[15]. Поняв, что кроме четырёх большевиков на собрание больше никто не придёт, полиция арестовала подпольщиков, устроив целую операцию по захвату квартиры, в которой принимали участие около 50 полицейских[16].

Арест в этот же день двух членов «рабочей группы» прошёл совсем в другой обстановке. Охранке стало известно о собрании с участием двух членов «рабочей группы» ещё накануне и около 20 часов 26 февраля пристав 2-го Литейного участка и взвод солдат-волынцев блокировали входы, и зашли в помещение ЦВПК (Литейный проспект, 46), в котором шло собрание. Внутри пристав и солдаты застали 38 человек, собравшихся возле стола, которые что-то обсуждали и записывали. Визиту пристава и солдат, собравшиеся не придали значения, и ничуть не испугавшись и не смутившись, продолжили свою работу. Пристав спросил, что это за собрание и кто председатель. Один из присутствующих назвал свою фамилию и сказал, что собравшиеся находятся здесь по приглашению г-на Терещенко. Пристав сел за стол и составил протокол, для чего записал адреса и фамилии всех присутствующих. Зачитав протокол, пристав объявил, что все арестовываются и должны проследовать с ним в участок.

Присутствующие стали резко возражать, а человек, назвавшийся председателем, позвонил Терещенко и тот пообещал, что сейчас приедет. Терещенко действительно приехал и сразу заявил, что находящиеся в его квартире люди обсуждают свои личные дела. Кроме того, Терещенко просил, чтобы в случае ареста собрания его тоже подвергли аресту. Пристав арестовывать Терещенко, конечно же, отказался. Все вместе, под охраной взвода волынцев и вызванной, для усиления, пулеметной команды, проследовали в участок. В участке после проверки личностей всех отпустили по домам, задержав двоих членов «рабочей группы»[17].

Как видно, в отличие от большевиков, буржуазная оппозиция работала в легальных и весьма комфортных условиях, под защитой таких миллионеров, как сахарозаводчик Терещенко. Эта оппозиция не видела в полиции своих врагов, и не опасались её, да и полиция, собственно, никого не преследовала, а с уважением и в вежливых тонах расшаркивалась с «революционерами» от буржуа. Видно, что господин Терещенко, не смотря на свою оппозиционность, был не прикасаем, поскольку относился к классу богатейших владельцев и составлял основу самодержавной России и, заметим, пользовался буржуазно-самодержавной демократией. И даже самые потерпевшие из этой «революционной» группы - члены «рабочей группы», не смотря на свой арест, всё же были под крылом и опекой монополистического капитала, поскольку работали на монополистический капитал, отстаивая в среде рабочих интересы терещенок, гучковых, коноваловых, путиловых и прочих миллионеров, оправдывая название завербованных платных агентов.

Надо отметить, что многочисленные пропагандисты неучастия большевиков в Февральской революции, не смотря на различия своих «теорий» всё же имеют и общие взгляды: у них общее понимание, что в Феврале 1917 года не было никакой революции, а действовали заговорщики (у каждого свои) и что на улицах Петрограда в революционные дни действовали злоумышленники, которые провоцировали «беспорядки». У Старикова, например, это агентура стран Антанты, которая 25-26 февраля «подстрекая» и раздавая деньги на улицах Петрограда «придаёт бунту второе дыхание»[18]. У Мультатули на столичных улицах провокациями занимаются подготовленные и организованные «профессиональные террористы»[19]. Но оба, как и многие другие «историки» из их компании, абсолютно никак не могут подтвердить эти «предположения» (которые, впрочем, озвучиваются ими столь безапелляционно) документальными данными.

Их фальсификация истории не ограничивается только выдумкой никогда не существовавших «уголовных», «жидо-масонских», «агентурных» «банд» на улицах революционного Петрограда, но и распространяется на существующие документальные данные Департамента полиции царской России, которые они вынуждены замалчивать, игнорировать или усиленно купировать. Современные лжеисторики занимаются идеологической зачисткой документальной основы истории - они стирают из исторического оборота полицейские архивы, поскольку эти архивы изобличают их как ангажированных шарлатанов.

Методами лжеисторики пользуются разными: примитивный Стариков делает вид, что архивов царского МВД не существует, и никогда не существовало, а более осмотрительный Мультатули представляет читателям отдельные извлечения, которые подходят под его «историю». Например, чтобы сформулировать вывод о «ничтожности» большевиков он «нарезает» куцый винегрет из «типовых» обрывков полицейских донесений за 1916 год о Марии Ильиничне Ульяновой (сестре Ленина) и о состоянии Московского Комитета (МК) большевиков опять же в 1916 году[20].

Несмотря на то, что документы, созданные царской полицией, это весьма специфичные документы, которые требуют осторожного обращения, тем не менее, созданный Департаментом полиции РИ архив противостояния самодержавия своему народу, является одним из базовых, основных источников действительной истории падения царизма в России, без которого невозможно составить полноценную историю нашей страны. Полицейские донесения невозможно вписать в прокрустово ложе «типовых» донесений Мультатули - они гораздо более широко освещают деятельность революционных партий вообще и партию большевиков в частности.

В 1913 году в докладе Департамента полиции о состоянии дел в РСДРП перечислялись все имеющиеся течения (большевики, меньшевики-ликвидаторы, примиренцы) их лидеры и их эволюция в ходе внутрипартийной борьбы[21]. В итогах этого доклада сообщается:

«Резюмируя современное (относящееся к 1912-1913 гг — прим. И.Я.) состояние Российской Социал-Демократической Рабочей Партии, надлежит сказать, что из всех революционных организаций, существующих в России и за границей, единственная, которая не отстала от современного подъема в рабочем движении, которая успела достаточно сплотиться и зафиксировать свои лозунги и связи, и теоретически и практически не отстать от всеобщего оживления—это большевистская фракция Российской Социал-Демократической Рабочей Партии. Даже в сравнении с эс-эрами, бундовцами, поляками и т.п., большевики гораздо серьёзнее сохранили и укрепили свой партийный аппарат»[22].

Перед самым началом империалистической войны охранка самым внимательным образом следила за рабочим движением вообще и за большевиками в частности. 19 июля 1914 года, в разгар всеобщей мобилизации, объявленной Николаем II и за день до объявления войны Германией России, охранка отмечает проведение на столичных заводах антивоенных митингов. Большевистские ораторы призывали «всеми мерами и средствами бороться против самой возможности войны, независимо от поводов и причины для начала таковой», а также призывали «обратить всю силу оружия не против неприятельских армий, состоящих из таких же рабочих пролетариев, как и они сами, а против «врага внутреннего в лице правительственной власти и существующего в империи государственного устройства»[23].

Череда взаимных ультиматумов и объявлений войны, которые окончательно сформируют блоки империалистических хищников, ещё впереди. Ещё не ясны масштабы будущей бойни, не до конца ясны имена будущих врагов и союзников. Но при том при всём, обращает на себя внимание предельно ясная позиция большевиков: не допустить войны с кем бы она ни была, в которой рабочие и трудящиеся лишь пушечное мясо в спорах империалистов за прибыли, поэтому лучшая борьба с войной – это направить винтовки против «своих» империалистов.

Это классовая позиция, направленная в защиту интересов пролетариев всех стран, против класса финансовой олигархии всех стран к какой бы стране она не относилась к Англии ли, Германии ли, Франции или России. Враг определяется не по национальному признаку, а по классовому. Высказана эта позиция до начала войны и, кстати, полностью опровергает буржуазную ложь о «предательстве» отчизны большевиками в интересах Германии.

Начавшаяся мировая бойня не изменила информированность царской охранки о работе партийного аппарата большевиков: в докладе от 11 декабря 1914 года говорится, что «отдаленность заграничников (заграничное бюро ЦК — прим. И.Я.) от «русской действительности», а равно и постоянные аресты членов ЦК переменного состава привели в конце концов к тому, что в действительности фактические обязанности центрального партийного руководящего коллектива сосредоточились в руках цекистов-депутатов и их товарищей по думской фракции»[24].

Политический сыск царизма в курсе организационных проблем большевиков - эти проблемы вызваны отсутствием руководящего органа партии. В силу постоянных арестов Русский ЦК прекратил своё существование. Однако, его функцию взяли на себя легальные большевики - депутаты Госдумы, и охранка обращает особое внимание на деятельность депутатов-большевиков, в результате чего, арестованные в ноябре 1914 года, пять большевиков-депутатов осуждаются и высылаются в Туруханский край.

Но ликвидация большевистской фракции не прекратила деятельность большевиков. Генерал-майор Глобачев 31 мая 1916 года, докладывая об одном из собраний рабочих, цитирует большевика-докладчика: «рабочее движение в России в настоящее время фактически уже «упирается» в вооруженное восстание...»[25]. И это сказано за девять месяцев до Февральской революции! Затем Глобачёв приводит следующие тезисы докладчика: предлагается усилия партийных организаций направлять не на одиночные разрозненные выступления, а стараться придать забастовкам районный характер или городской, при этом не ограничивать коллективы заводской территорией, а выводить их на улицу. Мы видим, что тактика классового противостояния была проработана большевиками ещё почти за год до февральских событий и именно по этому «сценарию», озвученному в мае 1916 года, началась и развивалась Февральская революция 1917 года.

Охранка не может безучастно взирать на такую революционную работу и Глобачев докладывает об арестах, произведённых с 20 по 21 июля 1916 года, в ходе которых «было произведено до 120 обысков у лиц, причастных к деятельности Петербургского комитета и входивших в таковой в качестве членов, а из числа обысканных 30 человек были арестованы, как особо опасные и вредные»[26].

Серьёзное отношение царизма к большевистской партии - это не единственная причина, по которой апологеты «ничтожности большевиков» стирают из истории полицейские архивы. Кроме того, что царизм весьма серьёзно относился к большевикам и считал их деятельность угрозой для своего существования из этих докладных видно, что охранка была прекрасно осведомлена о внутренней борьбе и политических течениях РСДРП, политической программе большевиков, тактических приемах и установках партийных организаций. Надо отметить, что такую информированность полиция имела во всех, и не только революционных, но и в оппозиционных партиях и кружках.

А значит, при такой степени контроля и освещенности оппозиционного и революционного движения не могло существовать каких-либо секретных, тайных, неизвестных сил, ускользнувших из внимания политического сыска самодержавия. С этой точки зрения, полицейские архивы наносят смертельный удар по идеологическим измышлениям современных «историков», замещающих революцию неведомыми «агентурами спецслужб», «жидо-масонскими», «жидо-большевистскими» и «уголовными» «бандами», и лжеисторики спешат навсегда исключить розыскную и аналитическую работу царской охранки. Между тем, царская охранка и её провокаторы оставили многочисленные документы, которые позволяют спустя век воссоздать не только хронологию событий, но и атмосферу противостояния царизма и революционеров.

«Освещали» большевиков изнутри агенты охранки - провокаторы, которые, нередко, занимали весьма высокое положение в партии. Чего стоит только один Малиновский - депутат Госдумы и член ЦК, разоблаченный, кстати, ещё до революции, в 1914 году. Были доносчики пониже рангом. Провокатор Шурканов (он же «Лимонин») был членом ПК и Выборгского райкома, представляя завод Новый Айваз. Он, к примеру, 26 февраля 1917 года сообщал, что в широких массах народа утвердилась мысль о начале революции и неспособности правительства ей противостоять. По сообщению Шурканова от решительной победы над самодержавием народ отделяет один шаг - выступление войск на стороне революции, и это выступление ожидалось со дня на день. Далее, провокатор обратил внимание своих шефов-полицейских на то обстоятельство, что заводы превратились в подобие политических клубов, которые умело используются большевистскими партийными агитаторами и организаторами для развития революционного движения и, что уже озвучен лозунг выбора в Советы рабочих депутатов и выборы состоятся уже 27 февраля. В заключение своего доноса провокатор буквально заклинает власти принять «решительные и беззамедлительные действия» к прекращению возникших в войсках брожениях, в противном случае «страну уже ничто не спасёт от революционного переворота»[27].

Интересна история ещё одного провокатора, входившего в руководство большевистской организации в Петрограде - это Озоль Ян Август Янович (он же Ян Мартынович Осис, он же Василий Петрович Буньков, Янковский, Черноморцев, партийная кличка «Черномор»). Он являлся не просто членом Петербургского Комитета (ПК) большевиков, но и членом Исполнительной комиссии - руководящего органа ПК. Ещё в 1915 году Осис, на волне борьбы большевиков против выборов в «рабочую группу» ЦВПК, привлекает к себе внимание и от Петроградского района попадает в ПК, и сразу же в его Исполнительную комиссию. Последовавший арест Озоля в октябре 1915 года, «вырывает» его из революционного актива и, по его словам, находясь в это время в тюрьме, Озоль начинает сотрудничать с охранкой.

Не вдаваясь в подробности биографии провокатора, отметим, что его «грехопадение», вероятнее всего, произошло много раньше.

Не просидев и двух месяцев, провокатор покидает тюрьму и уже в мае 1916 года от Василеостровского района снова попадает в ПК. В июле этого же года Озоль внезапно уезжает в Финляндию и отходит от партийной работы. Странным образом с этим неожиданным «отпуском» совпадают аресты и фактический разгром районных организаций большевиков и самого ПК. До января 1917 года Озоль как будто вне активной подпольной работы - он читает «лекции».

Но вот подпольная организация большевиков в конце 1916 года переживает несколько чувствительных провалов, в связи с чем, большевики решают полностью переизбрать ПК и из него выбрать новую Исполнительную комиссию. От районных комитетов были направлены новые члены ПК, которые из своего состава выбрали Исполнительную комиссию. Среди новых членов ПК от Василеостровского райкома был направлен провокатор Озоль.

Интересно проходили выборы в комиссию: среди новоиспеченных членов ПК (которые, кстати, не были друг с другом знакомы) Озоль, как выяснилось, был самым опытным партийным работником и в связи с этим был избран председателем собрания. Исполнительная комиссия была выбрана тайным голосованием: записки с голосами были переданы Озолю, как председателю собрания, им же были обработаны и затем, также тайно, без оглашения присутствующим, с помощью записок, были уведомлены избранные в комиссию члены ПК[28].

Таким образом, полицейский агент Озоль не просто вошёл в руководство влиятельнейшим политическим органом рабочего класса, но и сразу овладел полной информацией о количестве и составе руководящего органа столичных большевиков. Непосвященному покажется, что после такого успеха провокатора вся большевистская организация была «в кармане» у полиции, но на самом деле это обманчивое впечатление.

Техника подпольной работы большевиков подразумевала внутрипартийную конспирацию: товарищи по партии не знали настоящих имён друг друга, не знали места работы и места проживания. Обратите внимание, что даже членам ПК остался не известным полный состав ими же выбранной Исполнительной комиссии. Внутрипартийная конспирация скрывала персональные данные подпольщиков: Озоль, к примеру, не знал состава Русского Бюро ЦК, а знал лишь связного - Залуцкого и то лишь его партийный псевдоним - «Николай». Ни настоящего имени и фамилии, ни место жительство, ни место работы Залуцкого не были известны Озолю, не смотря на то, что он очень желал их узнать.

В свою очередь, Залуцкий, как ответственный за связь с ПК, из всего его состава общался сначала только с Толмачевым и Озолем, а затем только с Озолем, поскольку Толмачёв был «засвечен» перед охранкой, и в связи с постоянной слежкой за ним его невозможно было использовать в подпольной работе. Более ни с кем из Исполнительной комиссии Залуцкий не имел постоянных рабочих контактов. Понятно, что неписанные законы внутрипартийной конспирации стирались и исчезали, когда в ходе совместной тяжелой подпольной работы товарищи на деле, а не на словах, убеждались в надежности и преданности работающего рядом. В таких условиях партийное товарищество превращалось в дружбу и безоглядное доверие и заменяло внутрипартийную конспирацию.

Пример такой партийной дружбы - сормовское землячество, сыгравшее значительную роль в большевистской столичной организации во время Февральской революции. Скороходов, Свешников, Павлов, Чугурин ещё с первой русской революции хорошо знали друг друга по совместной партийной деятельности в Сормове. На их безусловном взаимном доверии во многом строилась подпольная работа ПК и районных организаций в последние месяцы царского режима.

Другая особенность подпольной работы большевиков, которая страховала от утечки информации и облегчала выявление провокаторов - это персональная ответственность за выполнение партийного задания и узкий круг посвящённых (иногда в буквальном смысле до одного человека) в выполняемое задание. Как это работало на практике прекрасно видно на примере организации совещания Исполнительной комиссии ПК 26 февраля: вся организация была сосредоточена в одних руках - в руках Скороходова. Он сам подобрал конспиративную квартиру и связного на явке. И никто из ПК, кроме самого Скороходова, не знал о месте и составе предстоящего собрания. Не знал об этом и Озоль. Такая конспирация, в конце концов, уберегла от ареста основную часть Исполнительной комиссии ПК.

История провокатора Озоля, между прочим, освещает одно обстоятельство, о котором различные антисоветские и антикоммунистические «историки» предпочитают скромно помалкивать. Дело в том, что в Исполнительной комиссии ПК существовало разграничение обязанностей, каждый, кроме всего прочего, имел свою узкую партийную задачу. «Черномор», избранный в Исполнительную комиссию в 1915 году был назначен... казначеем. То есть, тем большевиком, который распоряжался партийной кассой всего Петербургского Комитета (ПК). В январе 1917 года Озоль, как член Исполнительной Комиссии (ПК) вновь назначается казначеем и в этом статусе встречает Февральскую революцию.

В начале марта 1917 года ПК выходит из подполья и Озоль (к этому времени ещё не разоблаченный провокатор), по сложившейся традиции, опять назначается казначеем теперь уже легального ПК. После того, как в прессе начали публиковать имена полицейских провокаторов, Озоль, не дожидаясь своего разоблачения, скрывается из Петрограда во Владивосток. На Дальнем Востоке он будет сотрудничать с белогвардейскими и бандитскими режимами, а также с японскими и американскими интервентами, и только в 1922 будет арестован органами ГПУ, как цензор министерства внутренних дел правительства белобандита Меркулова.

При проведении следствия, работники ГПУ заинтересовались его прошлым и выяснили, что перед ними известный провокатор. После этого Озоль был доставлен в Ленинград, осуждён и расстрелян по приговору суда в 1924 году[29].

Провокатор охранки одновременно являлся распорядителем финансов самой влиятельной, самой деятельной, самой большой организации большевистской партии - Петербургского Комитета. Он имел полную информацию о суммах, имевшихся в распоряжении большевиков, о том как тратились эти суммы, о лицах вносивших денежные средства и об источниках этих средств. Этой информацией - о финансовых делах ПК большевиков, владели и его руководители из охранки. Более того, гражданин Озоль до 1922 года находился на территории белых и оккупационных антисоветских режимов, имея полную возможность дискредитировать большевиков, используя свою осведомленность.

Но «разоблачители» «продажных» большевиков предпочитают не замечать такого компетентного свидетеля, который к тому же не зависел от большевиков и вполне мог рассказать компрометирующие большевистскую партию сведения. Не замечают, поскольку Озолю, после падения царизма, нечего было рассказать скандального, так как основным и постоянным источником скудного бюджета ПК большевиков являлся сам рабочий класс, покупавший газеты, журналы, литературу, фотографии, жертвовавший по подписным листам, помогавший семьям осуждённых и таким образом наполнявшим кассу партии. Партия рабочего класса финансировалась самим рабочим классом - вот настоящая правда о «деньгах» большевиков. Но зачем нужна такая правда «освободившимся» от идеологии «историкам»-разоблачителям? Такая правда неликвидна на рынке издателей и заказчиков псведоисторической литературы, поэтому она легко заменяется домыслами, слухами, сплетнями, наговорами, клеветой, ложью, обманом и демагогией.

Царская полиция, в отличие от «освобождённых» от идеологии «историков» была осведомлена о партии достаточно, чтобы точно знать, что большевики не действуют в интересах какого-либо государства, не находятся в сношениях с агентурой иностранных спецслужб, не финансируются из чужой казны, а имеют своей опорой российский пролетариат и борются против самодержавия и капитала. Полиция, в силу своей информированности, даже в разгар революции не нуждалась в каких-то особых следственных мероприятиях в отношении большевиков. Арестованные 26 февраля большевики не подвергались даже элементарным допросам[30].

В обстановке нарастающего революционного кризиса; в условиях всеобщей забастовки и в разгар столкновений на улицах Питера; оценивая ПК большевиков, как революционный руководящий коллектив; достоверно зная от своих провокаторов о том, что большевики открыто призывают к восстанию и предпринимают максимум усилий по вооружению рабочих, - политическая полиция не обнаруживает интереса к большевикам, не допрашивает их, не выявляет связи с иностранными державами и не пресекает их.

Охранке также не приходит в голову выяснять связи большевиков с немецким Генеральным штабом, с «союзными» спецслужбами или с «жидо-масонами». Никто из политической полиции не интересуется денежными средствами, имеющимися в наличии у партии и то, какими каналами они поступают в партийную кассу и как тратятся. Всё это свидетельствует о надуманности более поздних обвинений большевиков в «продажности» и использовании этих обвинений в политической борьбе против партии рабочего класса.

Не удивительно признание начальника петроградской охранки Глобачева на допросе 3 августа 1917 года, когда он «категорически удостоверял», что Ленин не являлся агентом царского политического сыска и сведений, что «Ленин работал в России во вред ей на германские деньги» у охранки не было[31].

Утренний арест нескольких большевиков-членов ПК не смог парализовать партийную организацию. Во-первых, из 11 членов Исполнительной комиссии ПК, арестованными оказались только четверо, остальные 7 человек (Шутко, Агаджанова, Корякин, Чугурин, Толмачёв, Афанасьев, Костина) избежали ареста[32]. Во-вторых, у столичной партийной организации было достаточно резервов, чтобы восполнить брешь, образовавшуюся от арестов.

Ещё до обеда на Сердобольской улице, в квартире Павловых собралось совместное совещание Русского Бюро ЦК и Выборгского райкома. Присутствовавшие Шляпников, Павлов, Павлова, Афанасьев (Бубнов), Каюров, Чугурин, Лебедев решили, что в связи с арестом части ПК и опасением о возможном продолжении арестов членов ПК, руководящим органом большевиков в Петрограде считать Выборгский райком, объединив его с оставшимися на свободе членами ПК. Вновь обсудили вопрос о необходимости привлечь на свою сторону воинские части. Направили очередного курьера в Москву с информацией о событиях в столице и призывом о поддержке.

Вечером на квартире Павловых снова собрались Шляпников, Чугурин, Каюров, Лебедев, Бубнов (Афанасьев) подводя итоги дня.

Основное собрание большевиков, подведшее итоги дня и наметившее план действий на следующий день, состоялось в ночь на 27 февраля. На станции Удельная, в большой комнате второго этажа вокзала, под охраной рабочих патрулей и боевых групп, собрался Выборгский райком в составе: Молотов, Залуцкий, Толмачев, Чугурин, Шутко, Алексеев, Гаврилов, Жуков, Иванов, Каюров, Лобов, Павлов, Свешников, Хахарев, Агаджанова, Лацис, Елин (солдат бронедивизиона).

Собравшиеся большевики, которые по счастью, не знали о своей «ничтожности», «организационной слабости» и «неучастии» в революции, подводя итоги второго кровавого воскресенья, решили призвать рабочих к продолжению забастовки и к вооружённому восстанию. Для этого большевики наметили утром 27 февраля захватить несколько арсеналов и оружейных складов, разоружить полицию, привлечь на свою сторону солдат и обратиться ко всему населению с революционным воззванием. Заметим, что поставленные задачи большевики выполнят.

И. Якутов

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] - https://www.herzen.spb.ru/main/structure/fukultets/soc/srtuct/rusist/nikolaev

[2] - А.Б. Николаев. Государственная дума в Февральской революции, Рязань, 2002, стр. 39.

[3] - П.В. Мультатули. Николай II: Отречение, которого не было, М., 2010, стр. 91-92.

[4] - Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 10;44.

[5] - А.А. Данилов, Л.Г. Косулина, М.Ю. Брандт. История России, ХХ - начало ХХI века. 9 класс: учебник для общеобразовательных учреждений, М., 2013, стр. 73-79.

[6] - А.А. Данилов, Л.Г. Косулина, М.Ю. Брандт. История России, ХХ - начало ХХI века. 9 класс: учебник для общеобразовательных учреждений, М., 2013, стр. 80.

[7] - Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов, стр. 59-60.

[8] – Пролетарская революция, 1923, №1(13), стр. 292.

[9] - Падение царского режима. Том VI, стр. 284.

[10] - Падение царского режима. Том IV, стр. 88.

[11] - Э.Н. Бурджалов. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде, стр. 170.

[12] – Обстоятельства ареста членов ПК даны по воспоминаниям большевиков, изложенных в «О записках провокатора Озоля».

[13] - Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов, М., 1996, стр. 56-58.

[14] - О записках провокатора Озоля, М.-Л., 1931, стр. 62-65.

[15] - О записках провокатора Озоля, М.-Л., 1931, стр. 61.

[16] - Э.Н. Бурджалов. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде, стр. 171.

[17] - Как начиналась революция 1917 года? Очерк, написанный солдатами учебной команды Волынского полка, стр. 10-11.

[18] - Н. Стариков. "1917.Разгадка «русской» революции", стр. 53.

[19] - П.В. Мультатули. Николай II: Отречение, которого не было, М., 2010, стр. 95.

[20] - П.В. Мультатули. Николай II: Отречение, которого не было, М., 2010, стр. 91-92.

[21] - Два документа/Пролетарская революция, 1923, №2(14), стр. 436-441.

[22] - Два документа/Пролетарская революция, 1923, №2(14), стр. 441.

[23] - Большевики в годы империалистической войны, стр. 185.

[24] - Большевики в годы империалистической войны, стр. 186.

[25] - Большевики в годы империалистической войны, стр. 199.

[26] - Большевики в годы империалистической войны, стр. 204.

[27] - Былое, 1918, №1(29), стр. 173-175.

[28] - О записках провокатора Озоля, М.,-Л., 1931, стр. 59-60.

[29] - О записках провокатора Озоля, М.,-Л., 1931.

[30] - От Февраля к Октябрю/Вопросы истории, 1967, №5, стр. 96//Е.Д. Стасова. Воспоминания, стр. 132// Э.Н. Бурджалов. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде, стр. 17-171.

[31] - К.И. Глобачев. Правда о русской революции: воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения, стр. 424.

[32] - Партия большевиков в Февральской революции 1917 года, 1971, М., стр. 161.

Источник  https://aftershock.news/?q=nod...

Было бы странно, если бы англосионистские СМИ признали события 1917-го, 1953-го и 1989-го годов началом активной фазы англосионистских переворотов Керенского-Троцкого, Жукова-Хрущёва и Горбачёва-Ельцина, соответственно. Это бы затруднило им подготовку очередного переворота к 2025-му году (36-летний цикл).