Власть не любят традиционно, но еще сильнее недолюбливают людей к этой власти близких. В связи с этим авторитет придворных художников обычно подвергается суровому испытанию. В схемах наивного оппозиционного сознания хороший художник обязан быть гонимым. Такой подход помогает уверенно отличать «своих» от «чужих» и избавляет от необходимости вникать в суть исторических феноменов. Некоторая неприятность такого подхода состоит в том, что хитрая власть старается приближать к себе хороших, а не плохих художников, и потому, плюнув в придворного мазилку, можно нечаянно попасть в Веласкеса или Гойю. Хорошо, что по прошествии времени детали забываются, а картины остаются. И уже нет славных флорентийских патриотов, возмущенных тем, что Леонардо служит организатором обедов миланскому деспоту, а затем навсегда уезжает к французскому королю – великому ценителю искусства, любившему навещать Италию в сопровождении собственного войска. Ныне флорентийцы гордятся тем, что их земля породила универсального гения. Спросишь, бывало, такого рьяного патриота, как же так, не надо ли предателя заклеймить? А патриот скосит глазки жидким манером, да и проблеет, что гениев нельзя общей палкой мерить. В общем, есть у таких людей специфические проблемы с концепцией искусства, но это уж их личное наказание.
Основатель школы «социалистического реализма» Исаак Бродский был художником, писавшим изящно и красиво, несравненно лучше, чем его унылые последователи. Если кто-то думает, что он был человеком с гибким позвоночником, то таки нет, во всяком случае, вначале пути. Едва не зарубленный казаками в Кровавое Воскресенье, он пошел на конфликт с учебным заведением, написав «Красные похороны», и был исключен. После заступничества Репина его приняли обратно, и он окончил Академию с золотой медалью. До революции успел получить признание как автор обворожительных пейзажей, изрядный портретист, художник с собственной манерой письма. Вот, например, что писал о нем А. Н. Бенуа: «Его интересует сплетение линий, развитие планов, определенность контуров. И его большая картина “Теплый день" не что иное, как огромный рисунок почти орнаментального характера, у которого главный интерес заключен в хитросплетениях ветвей, в мозаике всюду рассеянных солнечных бликов, в разнообразии поз и групп. Но именно в этой определенности задач сказывается, что Бродский — настоящий художник. Он — маньяк. И я бы сказал, что маньячество есть подкладка всякого таланта. Маньячество учит увлекаться особенностями известных явлений, познавать их законы и прелесть. Лишь человек, определенно влюбленный в то или другое явление в природе, способен приложить те усилия, которые необходимы для передачи его…» . Или вот мнение В.А. Серова: «Он одинаковый мастер во всех манерах и везде интересен. Предсказываю ему прекрасное будущее».
Можете не сомневаться: эмигрируй Бродский после 17-го года, числился бы он сейчас гением Серебряного века и «истинно русским патриотом».
Но он остался. Рисовал Керенского, а затем поддержал большевиков и быстро стал художником на официальных заказах. Уже в 20-м году был командирован для зарисовок на Второй конгресс Коминтерна и через четыре года окончил монументальное полотно, которое тот же Репин нашел шедевром (напомним, что в этот момент Репин жил за границей, и никакой причины лгать из страха не имел). Затем, на годы вперед, пошли канонические серии портретов Ленина, Сталина, Горького, «Расстрел Бакинских комиссаров» и т. п. Корней Чуковский вспоминает, что у Бродского копии снимали сразу несколько подмастерьев. Мастер подправлял и ставил подпись. Если в этом месте вам захотелось плюнуть, опять же, цельтесь тщательнее, а то попадете в какого-нибудь Рубенса. Значительная часть государственной живописи Бродского была упрятана в запасники после партийных чисток и ныне малоизвестна. Но посмотрите, если не видели, «Днепрострой» или «Похороны Ленина». Это сильно отличается от рутины 40-х и 50-х годов.
Что теперь? Новая эпоха государственную живопись уничтожила. Сколько мастеров поседело над «Штурмом Зимнего Дворца», и ведь ни одна собака не запечатлела для потомков эпический «Расстрел Белого Дома», породивший русскую демократию. Не заказали… В наше время живопись государственную сменила живопись придворная. Она тоже изображает «лица», но уже не для парадов. И вот тут мы родили нечто воистину уникальное.
Успешный современный художник живет пожиранием предков. Он ищет маститого покойника, роется, откусывает, обливает желчью, переваривает и вываливает результат на публику. Этот гениальный прием решает сразу несколько важнейших задач. Во-первых, имя пущенного в расход гения двигает продажи. Во-вторых, нет необходимости думать над проблемой художественной формы, «быть маньяком», как написал Бенуа. Берешь готовую фактуру и давай мять да рвать. В-третьих, можно законно объявить себя новатором.
При такой системе тот, кто учится у стариков мастерству, проигрывает, ибо не оригинален, а тот, кто над ними издевается - уже герой. Так и выходит, что современный художник искусство не любит и любить не может по основному закону своего существования.
Но в области портрета с формой надо быть осторожнее. Придворный живописец обязан польстить заказчику. С этим затруднением теперь поступают так: берут исторический портрет какого-нибудь графа и рисуют ему лицо дорогого клиента. Этот труд здорово облегчает современная техника. Нет никакой необходимости в многочасовых, изнурительных сеансах, когда можно составить коллаж, напечатать его на холсте, а потом покрасить поверх. Желающих отличиться в таком деле много, но чемпионом, занявшим Олимп, стал Никас Сафронов. Ныне он прославлен как «золотая кисть России», орденоносец, академик, и уже есть учебные заведения, носящие его имя. Роскошно издана биография этого живого классика под говорящим названием «Никас Великолепный». Чем, спрашивается, не флорентинец?
Такого история действительно не знала. В сложных отношениях искусства и власти случалось всякое. Бывало потрясали. Бывало скучно, приторно, перебивали имена на монументах. Но себя-то элита любила, уважала и для себя требовала лучшего, самого дорогого и добротного. А тут вдруг стала глотать трюки на уровне школьной стенгазеты и славить их как величайшее достижение. Увидишь вот так портрет президента, где его голова приделана к торсу французского короля (приютившего Леонардо) и сначала подумаешь, что это фотожаба от злобной оппозиции, а потом – раз! – и оказывается, что это получившая признание живопись. Что тут скажешь? Отцы-командиры бывали всякие, но они хотя бы сами себя всерьез воспринимали. А у наших какие-то проблемы с коллективным бессознательным. Тревожная тенденция. O tempora, o mores!
Ссылки по теме: https://www.liveinternet.ru/users/slavyankali/post288465058
http://www.nikas-safronov.ru/
Оценили 0 человек
0 кармы