От чекистов к олигархам: человек-легенда Филипп Бобков

17 июня на 94-м году жизни скончался Филипп Бобков — бывший руководитель идеологического направления советского КГБ, позже главный аналитик бизнес-империи Владимира Гусинского. Его жизнь стала отражением главных тектонических разломов эпохи

Кончина легендарного начальника 5-го управления КГБ Филиппа Бобкова заставляет задуматься не только о потрясающем долголетии прошитого осколками ветерана войны, — он умер на девяносто четвертом году жизни, — но и том, что буквально вчера среди нас жил человек, многие дела которого относились к эпохе, давно канувшей в Лету, и отстоят от нас на два, а то и три, поколения. После смерти Владимира Крючкова в 2007 году Бобков оставался последним из живых соратников Юрия Андропова, единственным из когорты верхушки КГБ 1960-х — 1980-х. Но интересен он и примечателен не только и не столько своим долголетием, сколько сопричастностью к советской и российской истории на протяжении долгих десятилетий.

Напомним вкратце его биографию. После войны девятнадцатилетнего Филиппа Бобкова направляют учиться в школу СМЕРШ, и он становится кадровым чекистом — на целых сорок пять лет. Его карьера была стремительной: в тридцать лет он стал начальником отдела в центральном аппарате КГБ, который боролся с терроризмом и антисоветским подпольем. Еще через шесть лет, в 1961 году, он уже заместитель управления контрразведки. На этом посту ему пришлось среди прочего организовывать пресс-конференции Юрия Гагарина после триумфального полета в космос. Также Бобков отвечал за идеологическую борьбу и тесно работал с западной прессой.

Вкус Бобкова к подобной работе не остался незамеченным, и Юрий Андропов, едва возглавив КГБ, предложил ему перейти на работу в созданное 5-е управление (борьба с идеологическими диверсиями) сперва заместителем начальника, а с 1969 года начальником. Ставшая легендарной диссидентская эпопея конца 60-х — начала 80-х годов была неотделима от фигуры скромно остававшегося в тени Филиппа Бобкова. Солженицын, Сахаров, Боннер — и сотни других, вступивших на путь несогласия с режимом, — имели своим противником в конечном счете генерала Бобкова. Писатели, художники, музыканты, режиссеры чувствовали на себе его внимательный взгляд, а то и хватку, когда переступали установленные барьеры. Даже эмигрировав на Запад, они не избавлялись от его надзора. Иностранные корреспонденты, работавшие в СССР, были другим объектом внимания бобковской службы.

На рубеже 70-80-х борьба с инакомыслящими вышла едва ли не на первый план в работе КГБ. К моменту прихода Михаила Горбачева к власти движение диссидентов было практически разгромлено. Все его основные представители были либо высланы, либо сосланы, либо посажены. И это тоже было заслугой Бобкова, ставшего первым заместителем председателя КГБ, — в знак признания его заслуг и важности его деятельности. Однако когда осенью 1988 года председатель КГБ Виктор Чебриков ушел со своего поста, его преемником стал вовсе не Бобков, как этого можно было ожидать. Чекистов возглавил Владимир Крючков — из внешней разведки. Возможно, для Горбачева антидиссидентский шлейф Бобкова оказался неприемлемым, и незадолго до ГКЧП последний ушел с Лубянки.

Однако в чем Филипп Бобков превзошел всех своих коллег из руководства КГБ, да и самого Михаил Горбачева, так это в способности оказаться востребованным в новые времена. Почти что семидесятилетний ветеран показал чудеса проворства и хитрости, возглавив в 1992 году аналитическое управление группы «МОСТ» Владимира Гусинского и консультируя телекомпанию НТВ. С той же способностью оставаться в тени он принял участие в олигархических войнах 90-х, в кремлевских и околокремлевских интригах.

Самолюбию Гусинского льстило, что его — вчера еще никому не известного постановщика комсомольских праздников — обслуживает легендарный и грозный чекист, генерал армии.

Пол Хлебников, основатель русского Forbes, цитировал ответ Владимира Гусинского политологу Димитрию Саймсу, который обрушился на него за то, что в группе «МОСТ» работает Бобков и сотрудники КГБ: «Мы, не задумываясь, возьмем на работу самого черта, если он гарантирует нам безопасность». И Гусинский уточнял: «Этих людей можно сравнить с высококлассными автомобилями. Они поедут туда, куда их поведут. Они — профессионалы, а не политики… Бобков — как хороший автомобиль. Куда поедет этот автомобиль, зависит от того, кто сидит за рулем».

Это было, конечно, преувеличение. Гусинский взял на работу Бобкова не только из соображений собственной безопасности, но и для престижа. Его самолюбию льстило, что его — вчера еще никому не известного постановщика комсомольских праздников — обслуживает легендарный и грозный чекист, генерал армии. Александр Коржаков, который в 1994-1995 боролся с «МОСТом», вспоминал: «Бобкова, кстати, угнетала работа у Гусинского. Он мне об этом сообщил и намекнул, что если бы Барсуков смог воспользоваться его опытом, он, возможно, оставил бы группу «МОСТ». Правда, в группе, опять же по признанию Филиппа Денисовича, ему платили десять тысяч долларов в месяц, а в ФСБ таких денег даже директор за год не получает».

Даже на девятом десятке Бобков не терял способности улавливать, куда дует ветер. Разгром империи Гусинского не отразился на отношении к нему официальных структур. Он выступал с интервью, писал книги, получил почетную должность при министерстве обороны и даже встречался с Владимиром Путиным.

Филипп Бобков за свою долгую жизнь сменил много личин. От борца с инакомыслящими и блюстителя идеологической чистоты он мутировал до участия в создании первого крупного российского бизнеса. От служения КПСС он перешел к служению крупным олигархическим структурам. В этом он был удивительным образом типичен и словно отражал на своем примере то, что произошло со страной в целом. Новым людям невозможно было откуда-то взяться. Рынок и бизнес делали такие вот вчерашние советские граждане — комсомольцы, коммунисты и чекисты.

Максим Артемьев Forbes Contributor

https://www.forbes.ru/obshches...

                                             --------------------

Как многие быстро переметнулись. Недаром Иосиф Виссарионович, в своё время, говорил : «...по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать все больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов, политику разложения врагов рабочего класса, наконец, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая базу для дальнейшего продвижения вперед рабочего класса и основных масс крестьянства.

Нельзя представлять дело так, что социалистические формы будут развиваться, вытесняя врагов рабочего класса, а враги будут отступать молча, уступая дорогу нашему продвижению, что затем мы вновь будем продвигаться вперед, а они – вновь отступать назад, а потом «неожиданно» все без исключения социальные группы, как кулаки, так и беднота, как рабочие, так и капиталисты, окажутся «вдруг», «незаметно», без борьбы и треволнений, в лоне социалистического общества. Таких сказок не бывает и не может быть вообще, в обстановке диктатуры пролетариата – в особенности.

Не бывало и не будет того, чтобы отживающие классы сдавали добровольно свои позиции, не пытаясь сорганизовать сопротивление. Не бывало и не будет того, чтобы продвижение рабочего класса к социализму при классовом обществе могло обойтись без борьбы и треволнений. Наоборот, продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы.

Вот почему нельзя усыплять рабочий класс разговорами о второстепенной роли классовой борьбы...» (Сталин И. Сочинения, т.11. М., 1949 г., с.171-172).