День оленевода проходит в Приуральском районе Ямало-Ненецкого АО в эти выходные.
6 апреля на площадку съехались около тысячи представителей коренных народов Севера.
Многие из них встречаются только раз в году – именно на этом празднике...
Оленеводы...(???... я *уею...)- в лампасах и валенках...
День оленевода – самый древний из местных национальных праздников.
От лица властей участников празднования поприветствовали глава Приуральского района Иван Сакал и вице-губернатор Ирина Соколова.
Добавим, что на территории ЯНАО День оленевода традиционно проводится с начала марта и до середины апреля.
Объясняют это тем, что территория округа очень большая и праздник проводится тогда, когда оленеводы со своими стадами кослают (переезжают) с зимних оленьих пастбищ на летние.
Маршруты и время кослания остаются практически неизменными веками, поэтому праздник проводится в определенном населенном пункте тогда, когда к нему приближено максимальное количество тундрового населения.
Местных..., со спины от "оленеводов" не отличить...
Главный из "местных шаманов".., может многое и без бубна..
Этот "шаман" из повозки типо.., лечить должен...
Реклама - двигатель прогресса..."проходимец" на пневматиках низкого давления
Чумы - недорого.., оленеводы со спины...
Оленеводы с семьями на новый лад, коляски от Gucci...
Мусорка на новый лад...
На этот раз организаторы устроили большую ярмарку...
и спортивные состязания, в которые вошли дисциплины
по метанию тынзяна (аркана) на хорей (деревянный шест), перетягивание палки, гонки на оленьих упряжках, прыжки через нарты и так далее.
Меховые чулки "пимы" уже не в моде.., нынче модны чулки-бахилы от ОЗК...
А тут уже вместо нарт -"нечто из ниоткуда".., но в меховых "пимах"...и без малицы, в футболке теплее...
Коллективное фото на фоне "ненецких бабушек"...
На площадке также установлены чумы, один из которых выполняет функции православной часовни.
В других домиках можно попить чаю и побеседовать.
В Приуральском районе День оленевода проводится ежегодно первые выходные дни апреля перед кочёвкой на летние пастбища, которые проходят
в районном центре селе Аксарка на берегу реки Обь.
В общем получился вместо "Дня оленевода" очередной китч из "ряженых под казаков и оленеводов со спины...
http://gcbs.ru/cbs/pub/narody/...
Основу традиционного хозяйства ненцев составляет крупнотабунное оленеводство, существующее и сейчас. Большинство исследователей считают, что сформировалось оно в XVIII веке и только в следующем столетии оформилось в современный тип.
Первичные навыки оленеводства предки ненцев, очевидно, принесли с собой из района Саяно - Алтая. Многие ученые считают самодийцев Саяно - Алтая первыми оленеводами на земле: они впервые приручили дикого оленя. Некоторые полагают, что первые прирученные олени появились в результате загонной охоты, широко бытовавшей в Сибири.
Часть животных оставлялась в огороженном корале в качестве живого запаса мяса. И постепенно именно эти животные дали начало домашним оленям.
Согласно другой версии одомашнивалось сразу целое стадо. Группа охотников с семьями кочевала вслед за стадом диких оленей, по мере необходимости отстреливая нужное количество. Постепенно охотники стали рассматривать стадо как свою собственность, охранять его от хищников и улучшать породу. Олени, в свою очередь, привыкали к постоянному соседству людей. Еще один возможный вариант: от убитых оленей оставались оленята, их приводили в поселки и держали на привязи. Подросшие оленята, привыкшие к привязи, становились ручными. Интересно, что у восточных тувинцев-оленеводов до настоящего времени сохранился обычай приучать новорожденных оленят к привязи и к стреноживанию.
Древнее самодийское оленеводство на Саяно-Алтае, как и современное тувинское или эвенкийское, являлось вьючно-верховым. Разводимый олень — крупной породы, на нем возможна езда верхом. Северная порода оленей, в связи с суровыми климатическими условиями, более мелкая, на таком животном нельзя ездить верхом: позвоночник слишком слаб.Поэтому здесь практикуется только упряжное использование оленя. Хотя в некоторых местах у энцев и лесных ненцев изредка встречались в прошлом остатки вьючного, но не верхового использования оленя.
На историю происхождения ненецкой оленьей нарты у ученых нет единой точки зрения. Полагают, что она возникла или из собачьей нарты или развилась из лодки или волокуши. В любом случае нарта имеет местное, северное происхождение, а не принесена самодийцами из Южной Сибири. Очевидно, первоначально ненецкая оленная нарта была однополозной и напоминала лопарскую кережку: нарту, имеющую корпус в виде лодки и стоящую на одном широком полозе. Один из ненцев рассказывал: «Первое время наши люди санок не имели. Летом лодках ездили, зимой под них лиственничные пoлозья подбивали и так ездили». Это подтверждается рисунками из летописей. Возможно, такая нарта появилась в подражание собачьей нарте подобной конструкции.
У аборигенного досамодийского населения собаководство было развито довольно широко. Об этом говорят как данные археологии, так и многие письменные источники. Можно отметить, что содержание большого числа собак, необходимых для упряжек, возможно только в рамках развитой pыболовецкой или промыслово-морской культуры.
У них есть шанс заготовить большое количество корма для собак. В тундре пищевых ресурсов для них недостаточно. Появившись в тундре, самодийцы сначала занимались в большей степени охотой на диких оленей и в небольшом количестве содержали домашних; они, очевидно, рассматривались как запас пищи «на черный день». В транспортных целях оленя почти не использовали. В ненецком предании, записанном на Ямале, говорится о древнем жителе — ненце, который «...за оленями пешком ходил. С осени до весны ходил, и с весны до осени. На оленях никогда не ездил». Поскольку пришельцы-самодийцы были, видимо, слишком многочисленны для тундровых экологических условий, поголовье дикого оленя стало постепенно сокращаться. Соответственно для поддержания жизни людей увеличивалось стадо домашних оленей, их использовали в качестве упряжного животного. Это произошло, возможно, под влиянием бытовавшего у аборигенов упряжного собаководства. Некоторое время собачьи и оленьи упряжки сосуществовали друг с другом.
Ассимиляция аборигенов и дальнейшее сокращение поголовья дикого оленя привели к тому, что домашний олень стал универсальным транспортом и вытеснил собачью упряжку. Соответственно изменилась конструкция нарты, ставшей полезной. Первым шагом стало изготовление подпорок, поддерживающих корпус на цельном полозе.
Следующий шаг — раздвоение полоза и превращение подпорок в копылья. Такая нарта была не только устойчивее, но и легче кережки. Первые двух полозные нарты были прямо копыльными. Более развитый тип — косокопыльная нарта, копылья у гаклонены назад, — появился только в XVII вел косокопыльная нарта позволяла использовать в конструкции более тонкие детали, то есть была легко без ущерба для ее прочности. С утверждением крупно табунного оленеводства в XVIII веке косокопыльная нарта повсеместно вытеснила свою предшественницу.
К началу XIX века у ненцев закончилось формирование крупнотабунного оленеводства. Этот тип хозяйства оказался наиболее приемлемым для тундровых условий, что объясняет сохранение оленеводческого хозяйства вплоть до наших дней, хотя в советский период оно и было оформлено в виде совхозов. Сложившаяся система оленеводства с течением времени практически не изменилась, став традиционной. Олени круглый год содержались на подножном корме. Зимой они питались ягелем, а летом в основном зеленой травой и молодыми побегами кустарников. Подкормка их в кочевых хозяйствах в прошлом не производилась. Только иногда в чумах выращивали телят, брошенных важенками. За такими телятами — авками — обычно ухаживали дети.
Обязательным элементом содержания крупных стад стали сезонные перекочевки. Примерно в марте начинали движение к северу, нередко до берегов моря, где олени меньше страдали от гнуса; в августе шли обратно к югу ближе к границе тайги, где деревья сдерживали зимние ветры и снег был более рыхлым:оленям проще добывать себе корм.
В XVIII—XIX веках у оленеводов сложились определенные маршруты кочевания, которые не изменялись до последнего времени. Г. Тарасенков, исследовавший Ямал в 1935 году, выделил в составе ямальских ненцев четыре кочевые группы со своим маршрутом каждая. Первая группа лето проводит на Западном Ямале в низовьях реки Йоркуты. Осенью они движутся на юго-восток по водоразделу рек Щучья и Хадыта. Подходят к Оби ко времени становления льда и пересекают ее в районе Вануй-то и Кутопъюгана. Зимние пастбища находятся в среднем течении реки Ерудей (приток Надыма). В апреле начинают обратное движение. Отел проводится уже на Йоркуте. Вторая группа имеет летние пастбища в низовьях Юрибея и на побережье Байдарацкой губы.
Осенью направляется к рекам Яде и Яр-Сале. В районе Яр-Сале пересекает Обскую губу. Зимние пастбища находятся на левобережье Надыма за рекой Ерудей. Весной группа двигается в обратном направлении. Отел производится на Юрибее и в районе озера Ярро-то. Третья группа летом находится на побережье Карского моря и у озера Нейто. В сентябре начинает движение на юго-восток и переходит Обь по линии Мыс Каменный — Езелово. Зимние пастбища расположены в районе Езелово, на реках Табяга, Хусь-яга и Из-яга. К моменту отела весной возвращается к озеру Нейто. Четвертая группа — самая малочисленная — круглый год кочует на Ямале. Лето они проводят на севере полуострова, на побережье Карского моря и Обской губы, зимой кочуют по Ямальскому водоразделу.
Маршруты перекочевок учитывали наличие пастбищ, их величину, удобные места для стоянок и отела. В прошлом немаловажное значение имела и возможность оказаться в январе неподалеку от Обдорска, где на ярмарке-можно было купить необходимые вещи и продукты, а также заплатить правительству ясак.
Кочевать начинали обычно небольшими переходами — по 10— 15 км в день. Чем больше было стадо, тем быстрее оно вынуждено было двигаться, поскольку корма оленям в одном месте хватало ненадолго. Ямальские ненцы имели, пожалуй, самые протяженные маршруты кочевания — от 500 до 1000 км. Поскольку некоторые стоянки продолжались несколько дней, особенно долгими они были во время отела, общее время сезонной перекочевки составляло 2—3 месяца. В кочевании не участвовала незначительная часть населения, занятого охотой и рыболовством.
Кочевой караван — аргиш состоял из нарт, построенных в определенном порядке. Сначала нарта хозяина, затем нарта для священных предметов, женская нарта, несколько грузовых нарт с одеждой и прочим имуществом. На последних нартах везли жерди для чума и доски для покрытия пола. Впереди аргиша пастухи на легких ездовых нартах гнали стадо, направляя его в нужную сторону.
Для управления упряжками оленеводы использовали хорей — длинный шест, выточенный из березы, с круглой костяной насадкой на конце, предохраняющей круп оленей от повреждений. В упряжке, как правило, находился хотя бы один опытный, задававший тон бык. Он запрягался слева, и к его узде крепился повод. Равномерное натягивание повода заставляло передового поворачивать налево, а резкое подергивание — направо. В летнюю упряжку запрягали обычно 5 быков, а в зимнюю — 4 быков или яловых важенок.
Основным орудием труда был и остается тынзян — аркан для ловли оленей, сплетенный из тонких полосок кожи. Петля на аркане затягивается с помощью костяного блока, имеющего два отверстия.
В одном крепится конец тынзяна, а через другое свободно проходит петля. Использование костяного блока позволяет ей затягиваться быстро и легко.
Оленеводы, имевшие стада средней величины, пасли их сами. На лето несколько таких семей объединялись, чтобы общими усилиями следить за оленями в период, когда много гнуса. Богатые оленеводы, имеющие несколько тысяч оленей, нанимали в помощники своих более бедных родственников. Не совсем верно оценивать эту социальную форму как угнетение бедноты. Часто это было проявлением заботы об обедневших сородичах: они получали чум, одежду, пищу, избавляясь от угрозы голодной смерти. Крупных владельцев, впрочем, было немного.
Б. Житков в начале XX века отметил двух наиболее крупных оленеводов Ямала — Мыйчи Окотэтто — 4000 оленей и Ханзеру Худи — 6000 оленей. Бедные оленеводы, со стадом в несколько десятков голов, кочевое хозяйство не вели. Они отдавали своих оленей на выпас родственникам за небольшую плату.
Сами же занимались охотой и рыбной ловлей. С XIX века довольно большую роль стали играть пастушеские лайки. До этого собаки ненцами практически не применялись. Их появление связано, очевидно, с ростом оленьих стад, когда людям потребовались помощники. Большое стадо обычно пасли два оленевода и несколько собак. В обыденных, спокойных условиях олени держатся вместе, и пастухи только наблюдают за ними. Зимой пастухи время от времени объезжают стадо по кругу, определяя по следам, все ли оно в сборе. Ушедших оленей искали и возвращали.
Состав стада включал племенных быков (хора), кастрированных ездовых быков (хабт), важенок (яхадеи), новорожденных телят (сую), годовалых телят (няяуку), двухгодовалых оленей (намна) и яловых важенок (хабтарка). Последние, как и кастрированные быки, использовались в упряжках. Численно в стаде преобладали важенки. На Ямале ненцы держали 6—7 самцов-производителей на каждую сотню важенок, остальных самцов кастрировали. Операции подвергались молодые быки 3—5 лет. Кастрация производилась в конце августа — начале сентября, накануне гона у оленей, чтобы отобрать для получения потомства лучших быков и избежать поединков многочисленных самцов-производителей.
Другой важный период — время отела — приходился на весну. На это время самцов часто отделяли от важенок и прошлогодних телят. Для отела выбирались холмистые места на берегах рек или озер, защищенные от ветра, где южные склоны холмов уже освободились от снега. Отел проходил в апреле-мае, когда погода очень переменчива. Это требовало повышенного внимания со стороны оленеводов, так как неблагоприятные погодные условия могли при вести к значительным потерям. Летом основная проблема оленеводства — гнус. Поэтому в летнее время оленей держат вблизи морского побережья или горных кряжей, где ветер сдувает гнус.
Поздней осенью проходит период забоя оленей для получения мяса и шкур. В течение года оленей также забивают, но в небольшом количестве — по мере потребностей хозяйства оленеводов. После осеннего забоя стадо сокращалось примерно на 25%.
Забивались главным образом старые и больные ездовые олени, бесплодные важенки, часть подросших телят. Такой массовый забой, разумеется, проводился только в крупных стадах, при наличии возможностей сбыта или сохранения продукции. Бедные оленеводы старались своих оленей не забивать, заботясь об увеличении поголовья. Кроме того, там, где была возможность добыть диких оленей, домашних также старались сохранять.
Отбор оленей для упряжек и для забоя проводился с помощью временного загона из нарт, которые составлялись полукругом. Загон ненцы называли ва'. Оленей гнали к нартам, а затем позади них от двух крайних нарт протягивали веревку, ее держали женщины и старики. Мужчины отыскивали в загоне нужных оленей и выводили их на привязи. Таким образом, отбор оленей значительно облегчался.
Олень давал людям практически все необходимое для жизни: мясо, шкуры для одежды, сухожилия для ниток, кость и рога для украшений, различных инструментов и деталей. Свежая оленья кровь помогала избежать цинги, опасной болезни на Севере.
Несмотря на высокий уровень развития оленеводства, ненцы сохраняли и другие виды хозяйственной деятельности — охоту и рыбную ловлю.
Причем у ямальских ненцев они играли несколько большую роль, чем у остальных. Так, Г. Тарасенков сообщал, что ненцы Ямала добывают половину всей пушнины по округу.
Кроме того, Е. Копытова, по официальным данным 1940 года, насчитывает среди ямальских ненцев 759 охотников, активно сдающих продукты охотничьего промысла.
При общей численности ямальских ненцев в 4582 человека, приводимой автором, это составляет подавляющее большинство взрослого мужского населения. Разумеется, большинство охотников сочетали это занятие с оленеводством, занимаясь охотой в периоды, когда олени не требуют постоянного внимания.
На первом месте у ямальских охотников стоял в прошлом промысел дикого оленя. Способы его добычи были разнообразными. Применялся, например, ныне забытый коллективный способ охоты «загоном».
Стадо диких оленей загоняли в коридор из махавок, сделанных из гусиных крыльев, привязанных к шестам.
До начала XX века проводилась в период гона охота с оленем-манщиком. Домашний олень с укрепленной на рогах ременной петлей подпускался к стаду диких оленей, навстречу ему выходил самец и вступал в поединок с пришельцем, защищая свои права на важенок.
Во время боя ременная петля запутывалась в рогах дикого оленя, и он оказывался привязанным к домашнему. Тогда охотник мог приблизиться на удобное расстояние и стрелять. Известна была охота с помощью луков-самострелов, установленных на оленьих тропах.
Очень эффективна была охота на переправах, так называемая поколка. Дикие олени в ходе миграций пересекали реки в одних и тех же местах. Здесь их подстерегали охотники. Когда олени входили в воду, охотники выплывали на лодках и кололи оленей копьями, точнее — хореями со специально надетыми железными наконечниками. Ниже по течению другая группа людей вылавливала убитых оленей и обрабатывала туши. Такая охота давала запас мяса и шкур на долгое время.
Среди пушных зверей наиболее частой добычей на Ямале был песец.
Его ловили с помощью деревянных ловушек — пасти и кулёмы.
Позже стали преобладать железные капканы, купленные у русских купцов. На ровной открытой местности практиковалось также преследование или коллективный загон песцов на оленьих упряжках.
Такими же способами, но гораздо реже, добывали лисиц. Зимой в лесных районах ненцы охотились на белку, горностая и росомаху. Благодаря торговым связям с Россией в тундре появились ружья, которые вытеснили луки и копья.
Значимой для ненцев всегда была охота на птиц. Наиболее важным был весенний промысел линных уток и гусей. Птицы в этот период не могут летать, и часть охотников выгоняют их на открытое пространство, а другие бьют дичь палками либо ловят руками. Таким способом заготавливают много гусей и уток, часть добычи запасают впрок.
На Ямале с древней, досамодийской, эпохи сохранилась также охота на морского зверя в прибрежных районах. Добывали нерпу, морского зайца, белуху, тюленя и моржа. Для охоты применяли белый маскировочный щиток, установленный на лыжи, за ним прятался охотник, подползая к животному.
Кроме того, ямальские ненцы применяли оригинальный способ охоты: охотники шли на промысел вдвоем, пока один отвлекал внимание зверя, другой, прикрываясь маскировочным щитком, приближался на расстояние выстрела. На побережье, хотя и не часто, практиковали индивидуальную охоту на белого медведя из-за его ценной шкуры и сала.
Летом важную роль в хозяйстве ненцев играла и играет рыбная ловля. Традиционными орудиями лова служили неводы и ставные сети. Неводы снабжались поплавками из дерева или бересты и грузилами в виде камней или кусков оленьего рога. Ставные сети применялись в небольших реках. Известно было ненцам перегораживание речек плетеными из прутьев запорами. В отверстие, оставленное в запоре, устанавливалась морда (гимга). Применялся этот способ ненцами, ведущими оседлый образ жизни, кочевники такой возможности не имели.
К древним формам хозяйства можно отнести собирательство. Заготавливали главным образом ягоды — морошку, голубику, бруснику, а также дикий лук, утиные и гусиные яйца. Грибы в прошлом не ели, считая их оленьей едой. В большом количестве собирали пахучие травы для приготовления чая.
Даже после появления покупного травы часто добавлялись к заварке.
В условиях дефицита витаминов собирательство играло большую роль в формировании рациона питания.
Современная материальная культура ямальских ненцев формировалась в суровых условиях Севера и максимально им соответствовала.
Основным средством передвижения являлась ненецкая оленья упряжка, наиболее развитое и удобное транспортное средство тундровых оленеводов.
В некоторых прибрежных районах до недавнего времени сохранялись собачьи упряжки. Ими пользовались безоленные охотники и рыболовы.
Лыжи у ненцев известны двух типов: лыжи-голицы и лыжи-подволоки, подбитые оленьим камусом.
Они крепились на ноге с помощью двух ремней, охватывающих носок и пятку, и использовались в основном во время охоты в лесных районах и редко — для пастьбы оленей.
Ходили на лыжах без палок. Л
етом передвигались не только на оленьих упряжках, но и по воде — на лодках.
Наиболее древним типом является лодка, выдолбленная из целого ствола дерева. Она была довольно легкой и управлялась с помощью двухлопастного весла. Другой тип, более поздний, — лодка, шитая из досок.Она двигалась при помощи гребных весел.
К классическим элементам оленеводческой материальной культуры относится ненецкий чум — незаменимое жилище тундровых кочевников.
Жерди для каркаса чума заготавливаются в лесных районах, а покрышки представляют собой большие полотнища, сшитые из нескольких шкур оленя.
Чум довольно быстро собирается и разбирается, что важно во время перекочевок с короткими остановками.
Причем делают это женщины.
Они, как правило, являются и собственницами чумов, получая их в приданое от своих родителей.
Оценили 27 человек
64 кармы