Сто лет Кронштадтскому восстанию: За Советы без коммунистов!

1 марта 2021 года исполняется 100 лет со дня начала легендарного Кронштадтского восстания.

1 марта 1921 года начался антисоветский мятеж в Кронштадте. Балтийские моряки, боевое мясо ранних большевиков, пошли против хозяев.
Спустя несколько лет после переворота слои русского общества поняли, что в 1917-м их обманули. К 1921 году дошло и до моряков. К тому времени большевики расправились даже со своими союзниками: сначала закатали в асфальт анархистов, потом добили левых эсеров, а все остальные политические партии строго запретили.

Кронштадтское восстание стоит особняком в истории антикоммунистических мятежей и восстаний — с большевиками тут воевали не золотопогонные белогвардейцы, которых можно было обвинить в желании реставрировать монархический строй, и не крестьяне, кулаки и капиталистический элемент.
Нет, восстали революционные моряки-братишки с Балтфлота, свергавшие Временное правительство. Взбунтовалась гордость и краса Октябрьской революции.
Моряки сообразили, что настают последние дни. Балтийский чай выпит, награбленное переграблено уже по сто раз, а эксплуатация началась такая, что имперские времена кажутся образцом демократии и гуманизма.
И с 1920 года в гарнизоне Кронштадтской крепости и на нескольких кораблях начинаются брожения в умах личного состава. Морячки демонстративно рвут партбилеты.

Матросов возмущало многое, но особенно — что командовать Балтфлотом поставили большевика Раскольникова (настоящая фамилия — Ильин). Никаким пролетарием Ильин-Раскольников не был, а был дворянином и потомком героя Чесменского сражения.

Он ещё в институте познакомился с Молотовым-Скрябиным и примкнул к друзьям рабочих. Чтобы отмазаться от фронта, Ильин пошел в гардемарины и благополучно досидел до февраля 1917 года, а потом принялся работать с морячками по большевистской линии. В годы Гражданской войны командовал волжской флотилией, был заместителем Троцкого по морским делам, успел побывать в британском плену, но благополучно вернулся из Лондона и получил под команду Балтфлот

С собой он привез жену, Ларису Рейснер. Та до революции была средней руки журналисткой, а потом пошла обхаживать высокопоставленных большевиков, у которых числилась то комиссаршей, то секретаршей. Перечислять полный список её мужей и любовников слишком долго .

К тому же из отпусков возвращались деревенские парни и привозили тревожные новости: реквизиции, репрессии, грабежи. Подавляющее большинство матросов было призвано из деревни, и красочные описания продразверстки имели понятный эффект.

Потом большевики оправдывались, мол, в Кронштадте восстала темная деревенская голытьба, зараженная кулацкой мелкобуржуазной психологией. Проблема в том, что тремя годами ранее эти же самые люди считались авангардом нового мира и гвардией октябрьского переворота.

Особист Фельдман докладывал:

«Все, и беспартийные, и партийные в один голос жалуются на удручающие вести с родины: у того последнюю лошадь отняли, у другого старика-отца посадили, у третьего весь посев забрали, там последнюю корову увели, тут реквизиционный отряд забрал все носильные вещи и т. д.»

Военный коммунизм тем временем переставал работать — грабить дальше было невозможно, потому что некого, а новый хлеб преступно отказывался расти сам собой несмотря на расстрелы недобитой контры. В Петрограде начался почти голод. В феврале 1921 года из города одна за другой летели шифровки следующего содержания:

«Продовольственное положение гарнизона критическое. Очень часто красноармейцы просят милости по домам. Последние дни в частях округа констатируется большое количество обмороков. На почве истощения обмороки принимают массовый характер.

В Петроградском трамвайном парке рабочие бросили работу. Бастовали все рабочие в количестве 1037 человек. Причина несвоевременная доставка хлеба. В Балтийском судостроительном заводе бастовали 3700 человек. В Кабельном заводе, 1-ой Государственной табачной фабрике, Гвоздильном заводе, Арсенале и др. происходили общие собрания, на которых в большинстве случаев выносились резолюции с требованием свободной торговли, улучшения пайка, свободный переход с завода на завод и т. д. Красноармейцы, где только возможно, стараются что-нибудь обменять на хлеб, ходят по квартирам обывателей после работы».

В Москве происходило то же самое — в феврале там митинговали десятки тысяч рабочих, требуя улучшения продовольственного снабжения.


Рудоль Френц. Штурм Кронштадта

Большевики тоже не теряли времени даром. Поняв, что они теряют контроль над рабочими и крестьянами, красные принялись лихорадочно готовиться к возможным восстаниям, усилив агитационную работу в ЧОНах (частях особого назначения — карательных батальонах, набранных из идейных большевиков).

Рабочие продолжали роптать. 11 февраля закрылись около ста петроградских заводов, в том числе такие гиганты, как Путиловский и Обуховский. Над городом вновь нависла угроза голода.

Однако большевиков заботили не отощавшие рабочие и красноармейцы, а охрана своей поколебавшейся власти от политических противников.

24 февраля в Петрограде объявили военное положение, и под этим предлогом начались аресты влиятельных меньшевиков и эсеров. Закрыли театры. Был сформирован военный совет из трех человек: Лашевича, Анцеловича и Аврова.

Тройка получила право закрывать самые беспокойные заводы. Опасаясь бунта на Балтфлоте, большевики решили на всякий случай ослабить морячков: нормы снабжения гарнизона изменили — раньше остров получал сразу месячную норму продовольствия, а теперь только недельную.

28 февраля был издан приказ ВЧК «Об усилении борьбы с контрреволюцией», в котором вина за все забастовки и митинги возлагалась на контрреволюционные силы эсеров и меньшевиков. Приказ гласил:

«В случае выступления рабочих на улицу — разлагать толпу включением в ее состав людей-коммунистов. На виду толпы арестов отнюдь не производить. О всех забастовках и событиях подобного рода срочно доносить в ВЧК шифрованными телеграммами».

В тот же день начались митинги в Кронштадте. До моряков давно уже доносились слухи о выступлениях рабочих в Петрограде, и они отправили на разведку несколько человек.

Те подтвердили, что в городе неспокойно и пролетарии от отчаяния начинают бунтовать. 28 февраля состоялся флотский митинг, собравший 14 тысяч человек. Он начинался как собрание команд двух самых крупных линкоров, «Севастополя» и «Петропавловска», но вскоре к толпе присоединились гарнизонные команды и жители города.

На митинге проголосовали за резолюцию, которая содержала следующие требования:

— Перевыборы советов тайным голосованием.
— Свобода слова для всех социалистических и крестьянских партий.
— Свобода собраний и профсоюзов.
— Освобождение левых политзаключенных.
— Улучшение условий содержания в тюрьмах и концлагерях.
— Уравнение пайков для рабочих.
— Отмена заградительных отрядов и ЧОНов.
— Отмена политотделов в армии и на флоте.
— Свобода торговли и кустарного производства для крестьян.

В тот же день глава Петрограда Зиновьев телеграфировал Ленину:

«В Кронштадте два самых больших корабля Севастополь Петропавловск приняли эсеровски черносотенные резолюции предъявив ультиматум 24 часа. Среди рабочих Питера положение по-прежнему очень неустойчивое».

На следующий день, 1 марта 1921 года, состоялся еще более многочисленный митинг, на который приехал представитель большевиков Калинин.

Именно этот день в современных источниках считается началом восстания. Калинин пытался выступить на митинге, пристыдив матросов и призвав их к порядку, но был освистан и под крики «Давай хлеба» покинул крепость, даже не договорив.

После этого коммунистов начали арестовывать, схватили недавно назначенного комиссара Балтфлота Кузьмина. За резолюцию проголосовали второй раз. Кронштадт оказался в руках восставших.

С военной точки зрения, мятежники устроились отлично. Кронштадт был отлично укреплен и располагал артиллерией. Кроме того, в скором времени растаял бы лёд, и тогда крепость сделалась бы вообще неприступной. Но вот запасов продовольствия хватало в лучшем случае на пару недель.

В тот же день восставшие создали Временный революционный комитет, который возглавил Степан Петриченко. Петриченко призвали на службу еще в 1913 году, и после Октябрьской революции он успел отметиться в одном важном событии — провозглашении Советской республики матросов и строителей.
Эту безумную республику со странным названием провозгласили на острове Нарген (сейчас Найсаар) неподалеку от Эстонии. Собственно, Петриченко и придумал экзотическое государственное образование, состоявшее из пары сотен жителей острова и сотни моряков. Молодое строительное народовластие продержалось два месяца; потом немцы заняли Эстонию и выдвинулись к острову, а морячки спешно погрузились на корабль и уплыли.

По своим политическим взглядам Петриченко был близок к анархо-коммунистам, некоторое время состоял в партии большевиков, но ушел. К началу Кронштадтского восстания он занимал должность старшего писаря на линкоре «Петропавловск».

Кроме него во временный повстанческий комитет входили машинный старшина Архипов, мастер электромеханического завода Тукин и заведующий третьей трудовой школой Орешин.

Однако большевики знали толк во лжи и изворотливости. Узнав, что кронштадтской артиллерией командует генерал Козловский, красный военспец и бывший царский генерал, они принялись активнейшим образом использовать этот факт в пропаганде, объявляя Козловского руководителем восстания.
От своих агентов красные отлично знали, что Козловский не имеет отношения к матросской верхушке, но это их не смущало. Расчет большевиков был понятен — через генерала мятеж можно было объявить белогвардейской черносотенной затеей.

«Петроградская правда» 2 марта опубликовала воззвание от имени Ленина и Троцкого:

«Открыто появилась на сцене группа бывшего генерала Козловского (начальника артиллерии). Бывший генерал Козловский с тремя офицерами, фамилии коих еще не установлены, открыто выступили в роли мятежников. Под их руководством были арестованы комиссар Балтфлота т. Кузьмин, председатель Кронштадтского Совета т. Васильев и ряд других должностных лиц. Таким образом, смысл последних событий объяснился вполне. За спиной эсеров и на этот раз стоял царский генерал».

Петроград объявили на осадном положении, Козловского — вне закона. Всех его родственников немедленно нашли и отправили в лагеря. Друзей их тоже арестовали, но позднее отпустили. Осадное положение выглядело довольно сурово — войскам позволялось стрелять по любым скоплениям людей на улицах, а после 9 вечера начинался комендантский час.

Матросы, разумеется, читали петроградские газеты и пытались оправдаться. В частности, в воззвании моряков к рабочим и крестьянам они призывали не верить слухам о белогвардейских генералах.

Большевики же совершенно не стеснялись, одновременно объявляя своих противников эсерами и черносотенными монархистами. В одном месте писали так:

«Белогвардейцы проучены горьким опытом. Не раз и не два они были биты в открытом бою. Теперь они стали хитрее. Они знают, что за помещиками и капиталистами ни один честный рабочий, моряк или красноармеец не пойдет. Поэтому они выпускают для начала своих замаскированных агентов, эcеров и меньшевиков, поручая им подготовительную работу.

1 марта началось восстание. Моряки заперли в трюмах кораблей наиболее активных коммунистов и обратились по радио с воззванием к рабочим.
Морячки рассчитывали на переговоры, но не поняли, с кем связались. Большевики без разговоров арестовали всех парламентеров и взяли в заложники членов семей моряков. Вместо переговоров повстанцы получили ультиматум с требованием сдачи.

Матросы отказались. Через несколько дней большевики подтянули ударные силы для штурма крепости.

Штурм крепости был назначен на 8 марта. Дату выбрали не случайно, а к празднику — в этот день открывался съезд РКП(б), и разгром гнусных белогвардейских черносотенцев оказывался очень кстати.
7 марта началась артиллерийская подготовка, и утром следующего дня красная гвардия побрела по льду на штурм. Однако первый приступ провалился
Кроме того, значительная часть красноармейцев отказывалась идти в наступление. В частях началось брожение. Несколько красноармейских полков разоружили и арестовали, а кое-кого расстреляли. Позади наступающих частей развернули заградительные отряды.

Большевикам пришлось прибегать к непопулярным мерам, чтобы хоть как-то заставить солдат подчиниться.. Позади неустойчивых частей разворачивали заградительные отряды.


Отряд большевиков в атаке

Мобилизовали ответственных партийных работников, в том числе и три сотни делегатов Х съезда партии, отправленных на фронт чуть ли не прямо с заседания.
Силы 7-й армии увеличили до 24 тысяч человек. Их разделили на две группы. Северной, наступавшей на крепость с севера, командовал Казанский, Южной, шедшей со стороны Ораниенбаума — Седякин. Стоит отметить, что в Южной группе комиссаром стал сам Ворошилов.

Чтобы поднять моральный дух солдат, не понимавших смысла этой операции, начальство пообещало щедрую раздачу наград. И действительно, Ордена Боевого Красного Знамени за Кронштадт получили почти 500 человек — беспрецедентный случай,

Периодически на линкоры устраивали авианалеты, крепость обстреливалась из артиллерии. 18 марта начался решающий штурм. Моряки некоторое время отбивались, но видели, что силы неравны. Кроме того, не оправдались надежды на восстание в Петрограде, который быстро утихомирили введением осадного положения.

18 марта штурмующие вошли в Кронштадт. Около тысячи мятежников погибли в бою или были расстреляны на месте. Еще две тысячи сдались в плен.
Большая часть мятежников покинула крепость и по льду перешла через границу Финляндии. предварительно получив разрешение финской стороны. Потери большевиков точно не известны — разные источники называют цифры от 500 человек до двух тысяч.



Бежавшие в Финляндию кронштадтцы разместились в лагерях для временно перемещенных лиц. Однако у финнов хватало своих забот — только закончилась местная гражданская война, и революционных морячков никто не ждал с распростертыми объятиями. Для них просто не нашлось никакой работы — да и сами они по большей части ничего не умели.

Часть моряков, купившись на посулы и обещание амнистии, вернулась в РСФСР через несколько месяцев. Большинство из этих людей сгинуло либо в 20-е, либо в 30-е. Часть осталась в Финляндии, кое-как освоившись в стране. В большинстве своем они растворились среди местных жителей и полностью ассимилировались.


Митинг после подавления восстания

Череда крупных восстаний против красных сподвигла большевиков отказаться от военного коммунизма в пользу новой экономической политики.
А матроса Петриченко в Финляндии через некоторое время завербовало ОГПУ. До конца 30-х годов бывший мятежник исправно служил органам.
В 1944 году его отправили СССР в составе т. н. группы узников Лейно, которых финны обязались выдать по условиям мирного договора. Петриченко получил 10 лет лагерей и умер на этапе в знаменитый ныне Владимирский централ.
А в Финляндии до сих пор живут потомки восставших моряков, ныне совершенно суомизировавшиеся, но периодически проводящие встречи.

Награда нашла и победителей — людей, подавлявших восстание. Тухачевский был расстрелян в 1937 году. Аналогичная судьба постигла командиров штурмовых групп, Казанского и Седякина — этих двоих расстреляли в 1938-м почти одновременно с Дыбенко, руководившим сводной дивизией. Комиссар Северной группы Вегер встал к стенке за год до того. Комиссар Балтфлота Кузьмин, которого восставшие всего-то посадили в погреб, тоже не ушел от пули бдительных чекистов. Ну а Лев Давидович Троцкий до самого удара ледорубом по голове оправдывался за Кронштадт перед мировой левой общественностью.

https://vitalidrobishev....