Жила была в деревне Росинке обычная семья: муж Ехрем да жена Раиса, которую Ехрем величал обычно Крысой, да двое детишек, мал мала меньше, да дом-разволюха - наследство Раисы от деда.
Жизнь деревенская в года лихие 90-е была тяжелая, вот Ехрем и подался из захудалой своей деревеньки Росинки в Град, сияющий на холме, кушать манну небесную. Да этой манны Ехрем понакушался, что забыл про Росинку дремучую, да про Крыску свою расплакучую, да про деток ни разу не вспомнилось.
А Раисе деваться-то некуда, дом отцовской да деток не бросишь ведь! И пахала она, и горбатилась, по ночам всё болело, да не плакалось, хоть душа была в ранах, но на жаловалась.
Повстречался ей как-то во полюшке мужичок работящий Володюшка. И назвал-то её он Раюшечкой, а детей угостил сладкой плюшечкой. И пошли под венец они ладненько, так чтоб всё у них в жизни наладилось.
И живут они в Росинке, поживают, потихоньку добра наживают. Ведь вдвоем работа лучше спорится, а работники они оба добрые, ни от кого не ждут небесной манны, а сами встанут утром рано – да и в поле, и в сад, и к скотинке, и до ночи не разгибают свои спинки.
Дом отстроили заново ладненький, да машину прикупили, всё отладили. Аж соседки вовсю иззавидовались, ведь у них-то как был на хозяйстве развал, так развал лишь сильней и продолжился.
- Вот ведь, Крыску он сделал Раюшечкой! Вот бы нам бы пожить так, подружечки!
Повстречала невзначай тут соседка Марушка в Граде светлом на рынке Ехремушку, да на шею ему прямо кинулась, да про жизнь свою жалкую плачется. И рыдает она, и кудахчется...
Тут Ехрем прямо весь приосанился:
- «Вот, не зря я свалил-то из вашей дыры! Без меня все нисколько не ладится! Моя Крыска, небось, пооблезла вся!»
А Марушка-то горше расплакалась:
- «Нет, у Крыски твоей в шоколаде всё! Да не хочет ни с кем поделиться! Лишь Володьку милует в светлице!»
Помрачнел тут Ехрем, почернел аж совсем, и от злости слова растерялися:
- «Ах, как так! Как же так! Воровать, что ль, Володька мастак?! Ведь не могут они сами сделать никак! Ни построить не могут, ни скот развести, и детей к жизни светлой им не привести!»
И велел от Марушке в село донести, чтоб Раису с Володей со свету свести, надо грязные сплетни про них разнести! А Марушке и товаркам передал он печенек в подарок, чтоб старались не задаром.
И пошла по деревне гулять молва, что Раиса с Володею – сплошь татарва, что воруют скотину ночами, что жируют они, да не с нами, а жируют за счет Марушки и её товарок, и что все-то даётся им даром, только вот обнаглели вконец и войну на селе развязали: никому ничего не раздали!
Вся в слезах из лабаза Раиса пришла и печаль-то свою еле в дом донесла:
- «Вот какая молва по деревне пошла!»
А Володя сидит, улыбается, от печали нисколько не мается. Говорит: - «Ах, моя ты родная Раюшечка! Моя верная в жизни подружечка! Ты не слушай их сплетни поганые, это зависть да черти рогатые! Мы ж с тобою от счастья богатые!»
А Ехрем-то, а Ехрем! Раздосодован совсем, что остался он ничем, а Раиса – вся в красе. И Володю клянет просто люто. Ищет, кто бы сломал его круто. И послал он к Володе соседа, чтоб провел с топором с ним беседу. Но сосед улетел со двора – и без шапки, и без топора.
И нашел тут Ехрем в подворотне бродяг, что работать нигде ни за что не хотят, и громко молвил он им, что себе они могут забрать все, что сумеют они у Раисы отнять.
И бродяги поднялись, да в Росинку понеслись, да и к дому Раисы они добрались. Ну а дом-то стоит – каменный, а ворота-то у него – железные, а забор-то у него двухметровый, а кулак-то у Володи – пудовый!
Им добра-то, конечно, охота поднять, но совсем неохота за него помирать. И пришлось им несолоно лаптем хлебать. И решили Ехрему пинков надавать.
А Ехрем-то, а Ехрем, разозлился насовсем. И решил он, что Володю изведет, коль Раисе другого он мужа найдет.
Снова свистнул он Марушку и евойную подружку – раскладушку-Ксюшку. И сказал им:
«Знакомьтесь - вот Пал Николаич! Самый красный на свете товарисч! Он клубникой на рынке торгует, всех вас к счастью сведет, приголубит! Хватит вашей Раисе с Володею жить, надо с Павликом их подружить! Чтоб Марушке и Ксюшке прекрасно зажить!»
И понеслись они в Росинку, и на дверях у магазина они развесили картинку – клубничка с Павликом на рынке. У всех росинковских болтушек сплошное слюноотделенье, им обещают Павлик с Ксюшей жизнь - всему свету загляденье. И всем клубничное варенье.
А Раиса те картинки оборвала, и подружек этих к Павлику послала, чтобы сами подружили с ним сначала. Бабы варежки раскрыли, да корзинки подхватили, чтоб клубничкой их снабдили, да на рынок поспешили.
Павлик им поулыбался, но с клубничкой не расстался. Мол, Раису мне давайте, сами ж рты не раскрывайте.
Тут Ехрем рассвирипел, Павлу грозно прохрипел, песню новую запел:
- «Вот соседка-то, Маричка, что в веночке светла личиком, да в кружевных-то труселях, себе гарна мОлодца нашла. Володимиром зовут, он и молод, и обут, шутки шутит там и тут. Пусть Раиса тоже бросит старика, мы подыщем ей такого мужика, чтобы молод был слегка и красив, как Леонард Ди Ка.»
И Раисе он записочки шлет, что, мол, сильно ему жаль, как живет его бывшая в полной разрухе, так, что мрут от тоски даже мухи. Что он весь от забот изошел, и другого ей мужа нашел, чтобы было ей с ним хорошо.
А она ему пишет в ответ, что не нужен ей Ехрема совет, что дороже Володеньки нет никого ей на белом на свете. И что рада она, что билетик из Росинки Ехрем прикупил, и что в Град на холме он свалил. Что она без него процветает, и что дети его знать не знают.
- "Коль ушел – уходи! И на нас не гляди, всё, что было с тобой,- позади! Ты живи своим богатым умом, ну а мы своим умишком проживем!»
Сказка - ложь, да в ней намёк. КОНТа молодцам урок.
Оценили 127 человек
225 кармы