Рывок человечества... Цивилизационный подвиг товарища Сталина

141 годовщине со Дня Рождения товарища Сталина посвящается этот репост.

Когда речь заходит о значении фигуры Сталина для отечественной и мировой истории, сторонники "вождя народов", нередко приводят фразу: "Он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой", следом за приснопамятной Ниной Андреевой приписывая эти слова Уинстону Черчиллю. Образ, несомненно, яркий и запоминающийся, но он, по большому счёту, искажает, умаляет и принижает суть совершённого Иосифом Виссарионовичем цивилизационного подвига.

Давайте рассмотрим внутренний смысл этой формулы. "Соха" в ней — пусть достаточно древний, "отсталый", но всё-таки инструмент производства: с помощью которого люди сотни лет пахали землю, чтобы вырастить и собрать урожай. А что такое "атомная бомба"? Это — пусть самое мощное и "передовое", высокотехнологичное, но всё-таки оружие массового уничтожения. Следовательно, "сталинисты", повторяя данную фразу, по сути, ставят "в заслугу" Сталину то, что он отсталую аграрную страну превратил в мощное милитаризованное государство, представляющее угрозу для остального мира, да и для собственного населения — тоже. Это типичная "похвала врага", принимать которую всерьёз — всё равно, что принимать медленно действующий яд.

Стоит заметить, что сам Сталин создание атомной бомбы каким-то особым достижением ни для себя, ни для советского народа и государства — не считал. Все его известные высказывания на эту тему сводились к тому, что создание и наличие этого оружия необходимо для уничтожения американской монополии на него, для укрепления обороноспособности и безопасности СССР, но такими и даже ещё более мощными, термоядерными, бомбами войны не выигрываются, а мир не обеспечивается. Последующая история подтвердила абсолютную справедливость этих сталинских оценок.

У данной красиво сделанной фразы есть ещё более глубокий и ещё более ядовитый смысловой уровень. Ведь и "соха", и "атомная бомба" суть вещи материальные, физические, и в рамках данного противопоставления мы остаёмся полностью внутри "вещного мира". И если все достижения и заслуги Сталина сводятся к изменениям этого вещного мира, то речь идёт исключительно о приближении к "потребительскому раю" в духе хрущёвского псевдокоммунизма к 1980 году и "конвергенции двух систем".

Впрочем, "первоисточник", польско-британский историк Исаак Дойчер, в своей статье о Сталине 1965 года для Encyclopædia Britannica высказался несколько иначе и намного тоньше: "Он был создателем плановой экономики; он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставил её оснащённой ядерными реакторами; и он был "отцом победы". Как видим, здесь речь идёт не о "бомбе", а об источнике атомной энергии, плюс упоминается Победа 1945 года, которую при всём желании не получится свести к противостоянию материальных средств ведения войны: танков, пушек, подлодок, самолётов и так далее.

Разумеется, без всего этого: без "тридцатьчетвёрок", "катюш", "илов", ППШ и прочей техники разгромить и уничтожить Третий рейх, в союзниках у которого была практически вся континентальная Европа, было невозможно. Но Победа 1945 года была, прежде всего, победой советского общества и тех советских людей, которые, от рядовых до маршалов, сражались на фронтах, трудились в тылу, противостояли немецко-фашистским агрессорам на оккупированных территориях нашей страны, — советского народа и советского государства…

Только поэтому Советский Союз, вдвое уступая странам-агрессорам по численности населения и почти втрое — по экономическому потенциалу, потеряв на пике отступления осенью 1942 года почти половину своей европейской территории и почти треть населения страны, смог практически в одиночку перемолоть многомиллионные армии вторжения, дойти до Берлина и водрузить Красное знамя над зданием Рейхстага.

Не будем забывать о том, что именно при Сталине, и не раз, а дважды на протяжении срока одной человеческой жизни произошло чудо восстановления страны: сначала — после Первой мировой и гражданской войн, а затем, в ещё более короткие, почти немыслимые с исторических позиций сроки, — после Великой Отечественной. Стороннему наблюдателю может показаться, что "отец народов" знал какую-то тайну, какой-то секрет возрождения своей страны из пепла войны и разрухи, недоступный ни его предшественникам, ни его преемникам.

Всё это — под руководством Сталина — стало возможным только потому, что его главным достижением было создание нового типа общества и — в нём, вместе с ним — массовое формирование нового типа человека, с особой системой ценностей, с особым образом мыслей и действий. Своих Стахановых, Матросовых, Космодемьянских, Талалихиных и Гастелло — даже в одиночном, а не многомиллионном измерении — ни у немцев, ни, тем более, у их союзников не было.

Как не было их ни у англичан, ни у американцев, ни у французов. Были асы, были мастера, были маги, были даже фанатики — не было подвижников, готовых "положить живот свой за други своя". А в Советском Союзе они были. Не в виде исключений и не в виде общего правила, но как масса "несущих опор", сломать которую силой внешнего воздействия не удалось.

В 1931 году Сталин произнёс воистину пророческие слова о том, что наша страна отстала от передовых капиталистических стран на 50 или даже 100 лет, и о том, что нужно "пробежать" эту дистанцию за 10 лет — "иначе нас сомнут". И такой рывок был совершён. Не только благодаря коллективизации-индустриализации 30-х годов, но и — в первую очередь, прежде всего! — благодаря тому, что получило название "культурной революции".

Даже тот язык, на котором все мы сегодня говорим и пишем, был создан и внедрён при Сталине. На него было переведено множество шедевров мировой культуры. На нём велось государственное образование всех ступеней, и был создан тот культурный стандарт, которым мы пользуемся и поныне. На этот, советский русский язык, были "переведены" с дореволюционной орфографии все "классики" отечественного прошлого. Само понятие "классики" применительно к отечественной культуре, не говоря уже про собственно "классический" канон, — появилось при Сталине.

Пушкин стал воистину народным поэтом только в 1937 году, через сто лет после своей гибели. Сначала избы-читальни, а потом библиотеки появились буквально во всех уголках Советского Союза. С фондами не только на русском, но и на других национальных языках — включая даже те, на которых до революции не было собственной письменности. Стотысячные тиражи книг и периодических изданий стали обычным делом — у них возник массовый, образованный и "тренированный" в рамках средней и высшей школы читатель.

"Сталинскую" систему образования, в рамках которой исповедовался принцип "знать — значит уметь", не случайно называли "элитным образованием для всех". Сама система образования не ограничивалась функциями познания и воспитания (включая идейно-политическое) — она предполагала также активную трудовую деятельность, плюс обязательные занятия физкультурой и спортом. Внедрение в медицину — на государственном уровне — социально-профилактических принципов, в том числе — применительно к эпидемическим и профессиональным болезням, позволило спасти десятки миллионов жизней, а в годы войны — резко снизить смертность и инвалидность после ранений ("война — травматическая эпидемия").

За годы Великой Отечественной советские военные медики вернули в строй более 17 миллионов солдат, в том числе — 72,3% раненых и 90,6% больных. Показатели вермахта были почти в полтора раза ниже, не говоря уже про войска государств-союзников Третьего рейха. Тем более — не возникло никаких эпидемий ни на фронте, ни в тылу воюющей страны.

Разработанная при Сталине эстетика созидания социального пространства: от эргономики рабочих мест до архитектуры городов и заводов, плотин ГЭС и планов "преобразования природы" — до сих пор завораживает масштабами, красотой форм и изысканной эффективностью решений.

Творческие способности людей всех возрастов активизировались и развивались на всех уровнях государственной власти и общественной жизни: от сельсовета до правительства СССР существовала система различных конкурсов, выставок, олимпиад, по итогам которых присуждались различные премии и другие награды. Количество кружков, секций, студий, клубов "по интересам" исчислялось десятками, если не сотнями тысяч.

Радио, кино, театры (телевидение в те годы ещё не имело массового распространения), как и детские сады, школы, учреждения среднего специального образования, вузы и так далее создавали единое для страны коммуникативное и смысловое пространство с максимальным охватом общества. И эти смысловые, ценностные коммуникации "сшивали" всё советское общество не менее прочно, чем железные дороги, единые электрические сети, системы связи и государственные стандарты.

Проблема Российской империи начала ХХ века состояла как раз в том, что внутри неё существовало "две России", и объединить их, да ещё "мирным", "эволюционным" путём в условиях жестокой схватки империалистических держав, для которых наша страна представляла собой "расходный материал", было объективно невозможной задачей. Точно так же объективно было невозможным реализовать имевшийся у страны потенциал ускоренного системного развития: "западный" капитал не только выкачивал из России баснословные прибыли, опутав её сетью концессий и займов, но и подчинял её своей воле, постепенно лишая политической субъектности и территориальной целостности. Если рассматривать отечественную и мировую историю первой половины ХХ века хотя бы с минимальной степенью объективности, никаких сомнений в этом факте не остаётся.

Сталин, как известно, в молодости своей писал стихи на грузинском языке, которые тогда же были включены в ряд антологий современной грузинской литературы — разумеется, не за высокое социальное положение автора, а за их художественные достоинства. "Поэт" в переводе с греческого языка означает "творец". И творческое начало у Сталина было невероятно сильным. Оно, условно говоря, будучи изначально "огненным", распространялось на все метафизические "стихии" и их взаимодействие между собой.

Поэтому не удивительно, что вопросы культуры и искусства, наряду с другими проблемами государственного и общественного строительства, никогда не выпадали из сталинского фокуса зрения — он не только был в курсе происходящих в этой сфере событий и тенденций, но и во многом направлял их развитие, в том числе — через систему творческих союзов, представлявших собой то, что ныне именуется "государственно-частным партнёрством". Мы чаще всего знаем и помним об этом благодаря весьма многочисленным "сталинским" анекдотам и другим фольклорным жанрам, где "отец народов" предстаёт в них в качестве не "царя", но "судьи", приговор которого может быть суровым, даже жестоким, но справедливым.

Важно, что Сталин при этом оценивал любые артефакты культуры и искусства не столько в категориях прекрасного/безобразного или добра и зла, а в актуальных категориях должного и недолжного, что можно расценивать как ситуативный прагматизм, а можно — как признание "неисповедимости путей Господних". Учитывая семинарское прошлое Иосифа Виссарионовича и его опыт монастырской жизни, лично я склоняюсь ко второму варианту. О том, насколько прочным оказалось созданное им коммуникативное пространство советской цивилизации, можно судить по отечественной истории с 1953 года вплоть до нынешнего дня.

И, разумеется, это было бы невозможным без непрерывной преемственности с предшествующей традицией цивилизации русской. И если в государственно-политическом измерении Сталин выступает продолжателем дела Владимира Великого, Ивана Грозного и Петра I, то в духовном отношении его предшественники — всё тот же Креститель Руси Владимир Великий и Сергий Радонежский. Эта "двойная спираль" генетического кода отечественной истории прослеживается абсолютно чётко.

Но одной его "нити", государственно-политической, как правило, уделяется повышенное внимание, в то время как существование второй всё время замалчивается или даже открыто отрицается. Тем самым связь этих "нитей" разрывается, создавая возможности для попыток "редактирования генома русской цивилизации" извне.

Владимир Великий, выбрав православную веру и крестив Русь, ввёл восточнославянские племена в число великих цивилизаций, со своей письменностью и культурой, памятники которой, от киевского храма Софии и церкви Покрова на Нерли до "Слова о полку Игореве", являются всемирным достоянием человечества. Сергий Радонежский создал и воплотил в жизнь свой монастырский устав как главную основу русской цивилизации. За сто лет после его смерти возникло более четырёхсот монастырей, каждый из которых был одновременно и военно-политическим, и социально-экономическим, и духовно-культурным центром, создавая основу для объединения удельных княжеств в единое централизованное русское государство.

Противники Сталина говорят о том, что он создал государство-концлагерь, "Архипелаг ГУЛАГ" размером в одну шестую планеты, где "половина страны сидела, а вторая охраняла". "Сидела", как выясняется, далеко не половина и даже не третья часть — всего за четверть века сталинской власти через места заключения — с учётом повторных сроков — прошло около 20 миллионов человек, или менее 10% текущего населения страны. Да, в правящей верхушке советского общества сталинских времён доля репрессированных была намного выше, но это и понятно.

Но цели "всех расстрелять" или "всех посадить" у Сталина при этом явно не было: на мой взгляд, он создавал не "государство-концлагерь", а "государство-монастырь" — в котором спасение было целью и должно было стать уделом не отдельных людей, а целых народов, и в перспективе — всего человечества. А пресловутые "враги народа" сталинских времён, похоже, были всего лишь "классовыми" персонализациями "врага рода человеческого".

Прорывы, подобные тому, который совершила русская цивилизация при Сталине, в истории происходят не каждый год и даже не каждый век. Их энергия всегда является энергией синтеза, а не привычной энергией распада, "термоядерной реакцией", "белой дырой", там действуют принципиально иные законы и силы, а в результате получается некий невероятный артефакт, который затем проходит испытание "здешним" временем, вторым началом термодинамики и так далее. Что, собственно, мы и наблюдаем применительно к нынешней, "послесталинской" и "постсоветской" России.

Автор Владимир Винников

Источник