Однажды хирург Александр Леонидович, еще в советское время, провел с врачом реаниматологом Борисом Федоровичем Подоляко сложнейшую операцию - пришили руку женщине. Позже подобный фокус он повторил уже в Москве, когда девочке Расего из Литвы были пришиты ножки, которые были отрезаны в поле косилкой. Об этом хирурге грузине писали и показывали все СМИ СССР. Удивительный случай произошел в Мошенской больнице с этим же Врачом, наглядно свидетельствующий о продолжающейся не совсем успешной оптимизации медицины
Это произошло полгода назад. Приезжаем мы как-то с женой на дачу (Мошенской район, деревня Фалалеево), а нас встречают соседи: женщина поскользнулась, упала на стекло, поранила руку, посмотрите что да как. Посмотрел: рана поперек правого предплечья, глубокая, сантиметров четырнадцать длиной, с частичным повреждением мышц. Нужно зашивать, и как можно быстрее.
– Вызывайте, – говорю, – скорую. Нужна операция.
– Скорая в Боровичах, – отвечают мне. – Ждать будем полтора-два часа. Обратно ехать придется на такси, а денег таких нет.
– А Мошенское?
– В нашей больнице нет хирурга, не работает операционная, и скорой у нас в районе тоже давно уж нет.
Соображаю: полтора-два часа ждем скорую помощь. Час-полтора езды обратно. А там, наверняка, будет очередь. Теряем от четырех до семи часов времени, поэтому надо оперировать здесь и сейчас. В экстренной хирургии вопрос времени – первостепенный, иначе инфекция и длительное лечение.
– Может, само заживет? Может, просто перевяжем? – с надеждой спрашивают соседи.
Объясняю: женщина молодая, рука правая, рабочая. Если сразу не зашить, рана будет заживать от полутора до шести месяцев через нагноение, оставив грубый рубец и проблемы на всю жизнь. Чтобы зажило быстро и без проблем, зашить нужно сразу.
Собрали инструменты по всей деревне: ножницы для обрезания ногтей, рыбацкий нож, иглы от швейной машинки, черные нитки на катушке, вместо иглодержателя – ржавые плоскогубцы. Все инструменты и рану обработали одеколоном «Саша». Пахло даже на улице... После того, как зашил рану, поставил два дренажа, вырезанные их целлофанового пакета с надписью «Магнит». Опять одеколон «Саша». Потом пять дней лечения собранными по всем соседям антибиотиками. Рана зажила без осложнений, швейные нитки вытащил, «магнитные» дренажи убрал. Все довольны. Красный диплом хирурга иногда бывает полезен.
В 2007 году в селе Мошенское было 22 врача и 18 укомплектованных фельдшерско-акушерских пункта. И восемь машин скорой помощи. Сегодня 2019. Прогресс налицо…
Возвращаемся с женой домой. Темнеет. Жена смотрит в небо:
– В то время, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, мы оперируем ржавыми плоскогубцами и швейными нитками…
– Не переживай, – отвечаю я, – пусть космонавты летают спокойно, им будет куда вернуться: плоскогубцы и пакеты из «Магнита» у нас найдутся всегда. Государство позаботится…
Потребовалось, благодаря оптимизации, дойти до дна. Хотя бы для того, чтобы отимизаторы почувствовали, чего они добились. В ответ на мой материал Новгородским минздравом была проведена проверка, в результате которой я был обвинен в «нарушении стандартов оказания медицинской помощи» и в том, что сам не отвез пациентку в больницу. Отвечу так: отвозить – задача не дачников, а специализированной государственной службы: скорой помощи. Второе, и самое главное: клятву Гиппократа еще никто не отменял. Я должен оказывать всегда и всем, в любых условиях, ту медицинскую помощь, на которую способен. Кроме того, существует уголовная статья за «неоказание медицинской помощи» (УК РФ Статья 124).
#медицина #новгородскаяобласть #реформаздравоохранения #оптимизация #мошенское #фалалеево
Не ожидал, что статья о буднях деревенской медицины вызовет такой отклик. Очевидно, я неожиданно попал в больную точку. Но иногда в хирургии, чтобы вскрыть нарыв и вылечить, приходится делать больно.
Знакомые просят меня описать былые «подвиги»: кому-то руку пришил, кому-то полчерепа из пластмассы сделал, да мало ли что еще… Но я хочу сказать, что ничего героического в этом нет. Это обычная рутинная работа районных хирургов, вынужденных работать без необходимого оборудования, инструментов и без поддержки «сверху».
Любая ЦРБ – это мясорубка. Если продержался в этой мясорубке 5-6 лет – достоин уважения. Большинство врачей через 2-3 года бегут куда угодно: к папе под крыло, в административную работу, в бизнес. Остаются, выживают, адаптируются только самые лучшие и выносливые.
Что врачи получают за свой нечеловеческий труд?
В 90-е годы по программе «детского туризма» (мы тогда дружили с американцами) ко мне в семью на месяц приехал 13-летний американский подросток. Через несколько дней американец спросил моего сына:
– А что, твой папа плохой хирург?
– Нет, ответил сын, – все говорят, что очень хороший.
– А почему тогда…. – подросток обвел глазами дизайн моей квартиры и вежливо замолчал.
Помню, как стыдно мне было перед американским мальчиком. Но почему-то стыдно было за себя, а не за государство. Тогда, в теперь уже далекие 90-е, нам казалось, что все это временные трудности, все мы жили в ожидании перемен… Дождались. Сегодня ставка врача-травматолога с 12-летним стажем в Боровичской ЦРБ – 11500 рублей.
Героизм врачей – вообще отдельная тема. В большинстве случаев люди вынуждены совершать подвиг не потому, что они герои или не герои, а потому что оказались в безвыходной ситуации. Пока у меня есть патроны, я спокойно стреляю. Когда патронов больше нет, остается два варианта: или лапы вверх, или пристегивать штык и драться насмерть, ни на что уже не рассчитывая.
Первые два месяца войны мой дед воевал с саперной лопатой: винтовок на всех не хватало. Героев было очень много. Практически все. В 45-ом наши артподготовки длились по многу часов. Вооруженные теперь уже до зубов солдаты часто заходили практически в пустые, заваленные трупами окопы – потребность в героизме резко снизилась.
В медицине сейчас, похоже, все наоборот. Создается впечатление, что у нас, врачей, оптимизировали винтовки с патронами. Нам оставили только саперные лопаты. Если бы в той ситуации, с ржавыми плоскогубцами, я мог бы рассчитывать на оперативность скорой помощи, я бы ее вызвал. Только скорая помощь, доставляющая человека в больницу через три часа, не имеет права называться «скорой» помощью. Если бы больница с хирургом была как прежде, за десять километров, в Мошенском, а не за семьдесят, в Боровичах, никакой героизм бы не понадобился.
Оценили 18 человек
34 кармы