Боль! Словно моток колючей проволоки медленно размотался в правом боку и она впилась колючками, расползлась огненными лучами от паха до ключицы,не давая пошевелиться.
Где-то в Северной Атлантике, в одной из кают, на койке корчился от боли корабельный медик - ст . лейтенант Пономаренко.
Болеть плохо. Болеть в походе плохо вдвойне. А если ты корабельный медик и заболел в походе, совсем паршиво.
Пономаренко матерился и проклинал себя за то, что не согласился лечь в госпиталь, а ушел на сторожевике на боевую службу. Он очень любил море и не мог допустить мысли, что корабль уйдет без него. И вот камни, обнаруженные в желчном пузыре, дали о себе знать. И еще как дали! Маленькие такие камушки. Резкий поворот тела, прыжок, даже неудачный подъем с койки, и камушки закупоривали протоки. Боль в правом боку становилась невыносимой, и ст. лейтенант временами даже днем присаживался на корточки, прислонясь спиной к переборке, чтобы хоть немного унять ее. Медикаменты, имевшиеся у него, не помогали, и все чаще посещала мысль о применении морфия, хранившегося в сейфе медчасти.
Он лежал на спине и, постанывая, поглаживал круговыми движениями живот, но боль только усиливалась. Во всем Пономаренко винил почти непрекращающиеся шторма, способные сдвинуть не только камни в желчном, но и мозги.
Было далеко за полночь, когда двери каюты приоткрылись, в нее неслышно зашел корабельный кот Фрол. Он уселся на свою штатную лежанку и стал тщательно умываться и вылизывать лапы. Во время очередного обхода корабля он столкнулся с молодой крысой, бог весть как попавшей на корабль. И ему пришлось побегать, пока крыса с переломанным хребтом не отправилась за борт.
Улегшись поудобней на своей лежанке из бараньей шкуры, Фрол уже почти задремал, как вдруг раздался протяжный стон Пономаренко. Кот мягко прыгнул к нему на койку и замер, внимательно вглядываясь в лицо ст. лейтенанта. Вот боль перекосила его лицо и старлей опять громко застонал.
Фрол положил свою мощную лапу на самое больное место Пономаренко. Тот попытался убрать кошачью лапу, но был беззлобно укушен за палец. А Фрол положив другую лапу и потихоньку начал поочередно выпускать когти, покалывая кожу живота Пономаренко. А спустя некоторое время шестикилограммовое тело Фрола лежало на животе ст. лейтенанта и мурлыкало. Постепенно мурлыкание перешло в урчание, затем в какой-то рык. Вдобавок Фрол начал топтаться на животе. Под аккомпанемент собственных песен он крутился то в одну, то в другую сторону, поочередно надавливая на больное место лапами, слегка выпуская когти. Кот, рычащий с захлебом, стал напоминать рыжего шамана, танцующего и бормочущего заклинания. Слюни стекали из уголков его пасти, глаза сверкали, шерсть поднялась дыбом. Внутренности у медика вибрировали и подпрыгивали, войдя в унисон с урчанием кота.
У Пономаренко было ощущение, что кот вот-вот вцепится ему в горло. Боль в животе нарастала.
Внезапно Фрол, словно огромный рыжий скат, откинув хвост, растекся по животу медика. Боль достигла апогея. Пономаренко протянул руку, пытаясь столкнуть с себя тело кота, но прикоснувшись к шерсти, получил слабый разряд тока. Внутри что-то щелкнуло, и боль исчезла. Ст. л-т моментально провалился в сон.
Фрол, словно патока стек с тела Пономаренко на палубу, и не найдя в себе сил добраться до своей лежанки, уснул.
Утром медик проснулся бодрым. Не было даже намека на боль в боку. Просто какая-то пустота. Фрол спал возле койки. Пономаренко поднял его и осторожно, чтобы не разбудить, переложил кота на баранью подстилку. Тот никак не реагировал. Он проспал еще двое суток.
Боль в боку больше не тревожила Пономаренко до конца похода. Хотя шторма были жестокие.
А по прибытию в базу, он отправился в госпиталь на обследование. Рентген показал, что камней в организме не наблюдается...
---
Станислав Солонцев
Оценили 16 человек
26 кармы