Никто не хочет видеть страну такой,
Но ввысь у Руси никаких Надежд!
Увеличивается и людской падёж,
Для Руси – это последний каприз!
Проблема России в Её смирении!
Люди опустились перед предательством!
Власть ненавидит людей!
Общее в стране вредительство!
Подумайте, что скоро будет?
Без Моего вмешательства нет России!
Померкнет над Россией Свет!
https://www.otkroveniya.eu/poe...
*******
Особенность эпохи Путина в пугающей безликости, в усиливающейся пустоте. Вся динамика этой эпохи сводится к тому, что последние сюжетные линии сворачиваются. Образы расплываются и тают. И если незашоренным взглядом всмотреться в самого Владимира Владимировича, то можно подивиться удивительной безликости его внешности. Стоит от него отвернуться и невозможно воспроизвести в сознании его черты, только серое размазанное облачко всплывает в сознании. А все, что струится, шевелится за плечами Владимира Владимировича – вообще такое бесформенное, серое облако. Ни одной характерной физиономии, безликая мгла. Блестящая лысина Путина, напоминающая череп – вот и все, что можно при усилии воспроизвести в своем разуме.
*******
Русские зачаровано падают в пустоту.
Василий Васильевич Розанов писал необычные книги – из кусочков, из афоризмов, торопливых мыслей, запечатленных на кусочках бумаги. И не обременял себя последовательностью: буквально через пару страниц находишь противоречие тому, что сказано ранее. Странная бесформенная форма изложения. И, может быть, наиболее адекватная для русской философии, русской идеи, для изложения которой совсем ни к чему немецкая абстрактность, строгость, способная все запутать, а именно необходима сбивчивая бесформенность. Все книжки про русскую идею написанные в немецком стиле - чепуха и ложь. Читаешь их и засыпаешь на второй странице. Нужно именно что-то такое бормотать, говорить дикости и несуразности, создать словесный вихрь и вот он то и будет подобием русской идеи…
Розанов в «Уединенном» набормотал что-то важное, как мне кажется:
«Народы, хотите ли я вам скажу громовую истину какой вам не говорил ни один из пророков…
– Ну? Ну?.. Хх…
– Это – что частная жизнь выше всего.
– Хе-хе-хе!.. Ха-ха-ха!.. Ха-ха!..
– Да, да! Никто этого не говорил; я – первый… Просто, сидеть дома и хотя бы ковырять в носу и смотреть на закат солнца.
– Ха, ха, ха…
– Ей-ей: это – общее религии… Все религии пройдут, а это останется: просто – сидеть на стуле и смотреть вдаль».
Тут можно споткнуться о слова «частная жизнь». Это немного не то, что и частная жизнь западного бюргера. Тут Розанов указывает на особое русское состояние, когда все послано куда подальше, в том числе и суетные домашние заботы. Сидит русский и таким особым, расфокусированным взглядом глядит в бесконечную даль, на закат солнца, а, возможно, за это солнце, в ту черную пустоту, которая открывается, когда солнце уходит за горизонт. Он при этом ковыряет в носу, но это медитация на пустоте, той самой пустоте, что источник всех вещей. Русский в этой пустоте очень часто отдыхает и льнет к ней. Именно к ней он и обращается, когда все посылает….
Мне всякий раз бесконечно стыдно приводить свои бездарные стишата, но я изложил эту идею в рифмованном, сжатом виде:
Русский Дзен
Наш русский Дзен - Искусство посыланья.
Так сладостно все на х.. посылать!
Есть пустота без формы и названья,
Простор открыт и нечего желать.
Пристрастий нет, сокрушены кумиры,
Лишь в чистом поле к горизонту путь...
Выходим за предел, чтобы пройти над миром.
Послать, чтоб отрешиться - в этом суть.
В русском есть некий скепсис по отношению к различным формам – и государственным, и религиозным и всем прочим. Он довольно легко от них отрешается, чтобы впасть в бесформенную пустотность, послав всех «гулять лесом» или к тому древнему символу плодородия, чье известное имя неприлично произносить вслух. Свирепость форм подчас и диктуется этой необходимостью придавать форму бесформенному, которое так и норовит утечь за горизонт… Этот вечный прапорщик, что орет рядовому: «Тварь! Я тебя научу уму-разуму!» Но кроме насилия есть и другое – вовлечение…
Преподаватель философии в институте рассказал нам однажды, как Лев Толстой обучал крестьянских детей. Он заходит в комнату с детишками, а там ужас: дети жутко шумят, бесятся. Толстой не орал на них, призывая к порядку. Он подходил к доске и начинал что-то интересное рисовать. А у детей не только гиберактивность развита, но и любопытство: в какой-то момент они обращали внимание и замолкали в ожидании. И тем самым впадали в состояние предельной готовности для восприятия информации…
Мы думаем, что человек - существо сугубо практичное и движим только прагматичными интересами. В 1938 году нидерландским историком и культурологом Йоханом Хёйзингой был опубликован трактат «Homo ludens» (с лат. — «Человек играющий»), о значении игры в человеческой культуре. Социум можно представить не только, как сугубо прагматичную систему, но и как форму игры, со своими формами вовлечения и стимулами. И можно предположить, что системы падают не только по прагматичным причинам, но и потому, что игра надоедает, к ней утрачивается интерес.
СССР рухнул по многим причинам, но, можно предположить, в том числе и потому, что стал скучным… Один из лидеров мировой социал-демократии, человек очень уважаемый и влиятельный, испанский премьер Фелипе Гонсалес, сказал на заре перестройки в СССР, что «он предпочел бы быть зарезанным в нью-йоркском метро, чем умирать от скуки в Москве». Я очень сильно сомневаюсь, что господину Гонсалесу понравилось быть зарезанным даже на Бали, но в этой фразе (нелепой по сути), кое-что отражается.
Главное условие для вовлеченности в игру – интерес. Хотя игра может быть очень опасной, связанной с кровопролитием. Войну тоже можно воспринять как форму человеческой игры, не случайно дети так любят играть в «войнушку».
Существовала в России русская секта скопцов. Не хочу искать точные цитаты и загромождать ими и без того пространный текст, поэтому буду приводить некоторые факты на память, возможно, искажая их. Секта была связана с определенными увечьями, понятного характера – удалялся греховный зуд. И, как вы понимаете, эта операция проводилась без наркоза – как общего, так и местного – подручными средствами. Способов было много. В одном из текстов мне попался такой способ: ударом камня по тестикулам, они прерващались в кровавое месиво… Когда я это прочитал, меня слегка замутило. Представляете себе это? У мужчины это одно из уязвимых мест и ударом по нему, можно легко его привести в согбенное состояние. А тут – камушком… Понятно, что такую вот операцию мог пережить не каждый. Но при этом с притоком неофитов в секту проблем не было. В одной книжке мне попался жандармский отчет о деятельности скопцов: там указывалось, что некий проповедник соблазнил в эту веру крестьян и обнаружилось, что довольно многие расстались с источником плотского греха. А это не просто водичкой окропиться или ритуал совершить. Поразительно, но крестьяне вполне на это шли. Что-то их манило. Возможно, с, одной стороны, официальная церковь была довольно скучной игрой, а скопцы предлагали нечто новое и необычное… Игра была небезболезненной, но интересной.
90-е годы были погружением в ад. Совершенно недвусмысленным. Это было страшно, но по своему, по-русски увлекательно. Смерть гулял по России, но было не скучно… Борис Николаевич Ельцин предельно выражал дух эпохи. Очень был ярок и колоритен, он собой демонстрировал выход за пределы… Бухать, все пускать в распыл, писать на колесо, стучать ложками по головам – это знакомый русский загул, который, как правило, кончается летально. В такой загул уходят словно садясь на поезд до станции Могилево. И есть в нем ужас и странная радость распыления, саморазрушения. Макабр, пляска смерти.
Как несли за флягой флягу —
Пили огненную влагу.
Д’накачался —
Я.
Д’наплясался —
Я.
Дьякон, писарь, поп, дьячок
Повалили на лужок…
Это была последняя гулянка.
А потом началась странная эпоха. Сейчас уже понятно, что она странная и в чем ее странность заключается. А пока мы были в начале нее, то нам еще что-то такое снилось, мерещилось, какая-то стабилизация, вставание с колен и возрождение…
Пока человек умирает, бьется в последних судорогах агонии, есть какое-то движение, действие. Потом начинается разложение, там тоже присутствует действие: то птички слетятся, то червяки шевелятся на своем пиршестве, то газы какие-нибудь прорываются. А потом наступает тишина и девственная чистота скелета, который знаменуют конец всяческих сюжетов… Ну, разве что какая-то голодная сука схватит кость и убежит.
Особенность эпохи Путина в пугающей безликости, в усиливающейся пустоте. Вся динамика этой эпохи сводится к тому, что последние сюжетные линии сворачиваются. Образы расплываются и тают. И если незашоренным взглядом всмотреться в самого Владимира Владимировича, то можно подивиться удивительной безликости его внешности. Стоит от него отвернуться и невозможно воспроизвести в сознании его черты, только серое размазанное облачко всплывает в сознании. А все, что струится, шевелится за плечами Владимира Владимировича – вообще такое бесформенное, серое облако. Ни одной характерной физиономии, безликая мгла. Блестящая лысина Путина, напоминающая череп – вот и все, что можно при усилии воспроизвести в своем разуме.
В XIX веке возник такой жанр – «post mortem» («после смерти»). Это были фотографии умерших людей. Мне кажется, что «post mortem» - хорошее определение нынешнего состояния России. Словно бы уже все свершилось, осталась лишь одна фотография. Но эта тень жизни настолько пуста и мертвенна (мертвее мертвого), что когда ее запалят с четырех концов, то русский человек сядет и будет смотреть на это расфокусированным взглядом, ковыряя пальцем в носу, словно наблюдая закат солнца и ожидая прихода ночи, которая есть мать и начало всего сущего…
Оценили 7 человек
15 кармы