Предыдущая часть https://cont.ws/@ahlin8/101517...
Из идиллического состояния Виктора вывел многоголосый хохот бойцов взвода. Лейтенант обернулся к своим. Там внизу, собравшись в кружок, бойцы слушали очередные байки записного шутника и балагура Савелия. Как в газете пишут: «Жить без пищи можно сутки. Можно больше. Но порой на войне одной минутки не прожить без прибаутки, шутки самой немудрой».*
Кошелев спустился к своим, прислушался улыбаясь.
– Взял я, значит, удочки и пошел к озеру, - продолжал вещать Савелий. – А там, красота неописуемая. Раннее утро, солнце только-только встает, пробиваясь лучами из-за крон деревьев, растущих вокруг озера. А над водой, такой легкий туман от испарения... И не ветерка. Тишина. Слышно только, далеко за деревьями в лесочке, как поют птички, негромко... Но, портит эту идиллию такой, знаете, как бы это помягче выразиться, неприятный запах. До тошноты, откуда-то, тянет. Фу-уу...
Савелий все это рассказывал с чувством и интонацией, при чем его подвижное лицо меняло выражение, практически, с каждым предложением. Вот и сейчас, с последним словом, сморщил нос, затем умолк в театральной паузе.
– Ну-уу?! - взмолились бойцы, в ожидании продолжения. У многих при этом на лицах заранее висела широкая улыбка. Вот сейчас Савелий задаст...
Но Савелий продолжил спокойно:
– Смотрю, в сторонке на мостках сидит дед с удочкой. Тоже, видать, на рыбалку пришел. Я к нему подхожу и обращаюсь, так, уважительно: "Здорово, дед!" Он: "Здравствуй, милок!" Я: "Слушай, дед, я сам не местный - в гости приехал. Вот решил рыбу поудить..." Дед: "Что ж, хорошее дело. У нас тут знатная рыбалка." Я говорю: "Да, все прекрасно, красиво - лес, озеро, тишина, рыбалка. Только не пойму - от чего так воняет здесь?"
Дед встрепенулся, ожил, вышел из полусонного состояния и говорит: "А ты разве не знаешь историю здешних мест?! Ну, тогда слушай!"
Он полностью повернулся ко мне лицом, устроился на своем импровизированном стульчике поудобнее, и продолжил: "В нашей деревне жили-были две семьи - соседи. Дружные были. В одной семьи росла девочка, в другой - мальчик. Мальчик с девочкой все время были вместе - не разлей вода. Играли вместе на улице, друг друга в обиду не давали. Зовут кушать мальчика - девочку берет с собой, зовут девочку домой - она его к себе приглашает. Как одна семья, в общем. Как подросли - пошли в школу, сидели за одной партой. Когда заканчивали школу, дружба переросла в большую любовь. Так любили друг друга, так любили... Вся деревня радовалась их счастью. Но возраст уже был у парня призывной. Забрали в Красную Армию, а тут и финская началась."
Дед слегка прокашлялся и запел:
Мы приходим помочь вам расправиться,
Расплатиться с лихвой за позор.
Принимай нас, Суоми-красавица,
В ожерелье прозрачных озёр!**
Ну, он там и сгинул, на этих озерах прозрачных. Пропал без вести. Аккурат зима была, как повестка пришла. Девочка наша так убивалась, так убивалась... хотела даже в петлю залезть. Удержали тогда. Прошло полгода - наступило лето - она вот, с этих мостков бросилась в озеро и утопла. Вся деревня хоронила, сердешную...
Дед замолчал, достал кисет с махоркой, скрутил цигарку, закурил, и пустив густой дым, продолжил: "Ты представляешь, прошло буквально два месяца, как ее похоронили, вернулся ее парень с войны. Оказалось, что был в плену у финнов. Вот, вернулся, а любимой-то уже нет в живых. Что делать?! Жизнь она такая. То одним боком повернется, то другим..."
Я спрашиваю деда: "И что дальше?"
Дед посмотрел на меня с прищуром, сквозь табачный дым и говорит: "Что - что? Он тоже утоп. Вот, напился самогону, и утоп, бросившись в озеро с этих самых мостков, что и его любимая... Эх-эх-хэхх... Вот такая грустная история в нашей деревне приключилась, сынок!"
Я говорю деду: "Да! История очень грустная! Но, скажи, дед, почему воняет-то возле озера?"
Дед: "Не знаю... Насрал, наверное, кто-нибудь на берегу..."
Гомерический хохот всего взвода разорвал напряженную тишину. Виктор тоже улыбнулся и подумал: "Молодец Савелий! Какая бы нелепая шутка ни была - все идет на пользу бойцам. Снимает напряжение. Только что был бой, каждый смотрел смерти в лицо - убиты, ранены товарищи, тяжело на душе и... вдруг...кто-то отпустил шуточку, рассказал анекдот. И хохот. Взрыв хохота! И отлегло... Фронтовики, люди грубоватые, иной раз циничные, но человеческое достоинство не уронят. Пусть шуткуют... Без этого нельзя..."
Лейтенант Кошелев по траншеям пробрался к первому взводу. Старший лейтенант Синицын был в блиндаже, сидел за столиком и что-то записывал в блокнот.
– Разрешите?!
– А, Виктор! Заходи! Я тут записываю ход боя, пока свежо в памяти. Потом во время разбора у командира роты пригодится. Рекомендую тоже так поступать.
– Да, я на память не жалуюсь...
– Все так говорят.
– Нет, на самом деле, – сказал Кошелев, усаживаясь на скамейку. – Я не шучу. Стоит мне взглянуть на текст или объект, то сразу запоминаю, могу воспроизвести, описать. Как будто перед глазами фотографическая карточка.
Синицын заинтересованно посмотрел на Виктора.
– Хммм... Интересно. А командиру говорил об этом?
– Нет, не успел. Некогда было. Мы с ним даже не успели поговорить. Сначала ушел на задание с группой, потом этот бой...
– Ну-ка, давай, проверим, пока нет командира! Отвернись!
Кошелев с улыбкой отвернулся в сторону выхода из землянки. Синицын снял часы с руки, покрутил стрелки, положил на столик. Туда же разместились еще множество предметов из планшета и карманов. Что-то поднял с пола и тоже положил на стол.
– Сейчас ты повернешься, посмотришь на предметы на столе течении 10 секунд, и как можно подробнее опишешь их, отвернувшись, - сказал Синицын. - Поворачивайся!
Виктор повернулся, посмотрел на стол и не дожидаясь сигнала отвернулся:
– Я готов.
– Так быстро? - удивился старший лейтенант. – Говори!
– На столе лежат твои часы из желтого металла - время на них без пяти девять, хотя сейчас время другое - я смотрел когда зашел на твои часы - четырнадцать тридцать пять. Кроме этого на столе компас, карандаш химический, блокнот в который ты писал, две стреляные гильзы от ППШ, один патрон от ТТ, немецкая монета - не знаю какого достоинства - решкой книзу. Ах да, керосиновая лампа - немецкая. И еще, между досок застрял засохший паук.
– Из желтого металла?! - обиделся Синицын в шутку. – Они золотые - папин подарок в честь окончания военного училища. В остальном - все верно! Да ты феномен Кошелев!
– Это ерунда. Я баллистические таблицы запоминал в училище с одного прочтения.
– Твои способности надо использовать в нашем деле. Разведчику, умение запоминать большой объем информации, крайне необходимо.
В это время в блиндаж заглянул один из бойцов:
– Товарищ гвардии старший лейтенант, ротный идет!
Синицын с Кошелевым вышли встречать капитана Лысенко. Он был не один. С ним прибыл еще один офицер - майор НКВД.
– Товарищ гвардии капитан, за время вашего отсутствия происшествий не случилось. Личный состав занимается приемом пищи, приводит в порядок себя и вверенное оружие. Раненые отправлены в медсанбат, - доложил Синицын.
– Хорошо. Соберите всех офицеров роты. Вот, товарищ майор желает побеседовать.
Собрались в том же самом блиндаже - пространство позволяло.
– Вот, товарищ майор, пять человек вместе со мной, – сказал ротный. – Политрука у меня нет - убит, до сих пор не прислали. Командир третьего взвода в медсанбате - ранен. Лейтенант Кошелев у нас только третий день. Остальные - офицеры надежные, проверенные.
– А лейтенант Кошелев, значит, ненадежный?! – спросил майор.
Каверзный вопрос энкаведешника нисколько не смутил капитана. Он спокойно ответил:
– В бою он себя показал смелым, не трусил. Но изучить его более подробно пока возможности не было. Я же сказал, что он у нас всего три дня.
Майор достал из планшета листочки, положил на стол перед собой. Виктор заметил, что это был списки с фамилиями. Офицер НКВД пробежал по списку глазами, отложил в сторону.
– Товарищи офицеры! – начал он. – Красная Армия успешно наступает, освобождая ранее занятые территории Советского Союза. Но в освобожденных территориях еще остается недобитый враг, предатели и их пособники. Для их поиска, ликвидации или ареста, нам необходимы офицеры с боевым опытом. У меня есть предписание отобрать определенное количество офицеров. Будут учитываться рекомендации непосредственных командиров, личное желание и согласие. Нам люди, работающие из-под палки, не нужны. Хотя у нас есть возможности заставить, но мое мнение такое. Нужны люди осознанно идущие в нашу структуру. Не скрою, работа крайне опасная, но этим вас не напугать. Мы уже по пути поговорили с вашим командиром. Он назвал несколько фамилий. Но прежде, я хотел бы лично поговорить с каждым из вас.
Виктор вместе с остальными офицерами вышел из блиндажа. Настроение у всех было паршивое. Похоже, никто не хотел менять боевую работу разведчика на фронте, на деятельность сотрудников НКВД в тылу. Во всяком случае, так думал Кошелев. Но оказалось, что он ошибся. Хотя он думал, что его вообще не пригласят на беседу, учитывая отсутствие боевого опыта, но когда все офицеры побывали по одному в блиндаже, послышался возглас:
– Лейтенант Кошелев! Прошу!
Виктор зашёл внутрь. Майор держал в одной руке бумаги, в другой - дымящую папиросу.
– Присаживайтесь, Кошелев. Каким образом вы, после пребывания в штрафной роте, стали офицером и попали в войсковую разведку? В моей практике подобное впервые... Что-то сомнительно.
– Я полностью реабилитирован, товарищ майор. После госпиталя я завершил обучение в военном училище, и по рекомендации экзаменационной комиссии получил назначение сюда. Все документы находятся в штабе дивизии, можете проверить.
– Я уже смотрел ваши документы, товарищ лейтенант. Для этого мне ваше разрешение не нужно. Кроме того я отправил запросы в училище и штрафную роту. Мы с вами еще встретимся. А пока можете быть свободны.
Виктор молча вышел из блиндажа и подошел к группе офицеров, весело переговаривающихся между собой. Неопределенность для них закончилась. Выяснилось, что командир первого взвода старший лейтенант Синицына дал согласие перейти в структуру НКВД. Более того, его рекомендовал сам ротный. Прощание с Синицыным было коротким. Обнялся с каждым офицером, попрощался со своим взводом, забрал личные вещи у старшины и уехал с майором.
Капитан дал команду личному составу готовиться к передислокации. Штаб дивизии переместился и разведроте указан район для переезда. Скорее для перехода - транспорта не будет. Пойдут пешком. Но ушлый старшина, фактически первый помощник командира роты, нашел транспорт для своего имущества и тяжелого вооружения роты. Так что бойцы пойдут налегке. Не придется тащить на себе ротные 50 мм минометы, ручные пулеметы и противотанковые ружья. На этом же транспорте уехал и личный состав санитарного отделения, оставив в роте одного санинструктора.
(Продолжение следует)
Рамзан Саматов
* Отрывок из поэмы А.Твардовского "Василий Теркин". Печатался во фронтовых газетах с 1942 года. Завершен в 1945 году.
** Отрывок из песни «Принимай нас, Суоми-красавица». Музыка: Даниил и Дмитрий Покрасс. Слова: Анатолий Д'Актиль (Френкель).1939 год
Оценили 76 человек
129 кармы