Через час размеренной ходьбы за телегой потерпевшие крушение прибыли на железнодорожный вокзал рабочего поселка Плавск. Эшелоны с техникой и пополнением уходили на запад — в направлении Киева, а в сторону Москвы шли в основном с разбитой техникой — для ремонта. Проходили время от времени и санитарные поезда с ранеными и больными. На одном из этих санитарных поездов первым уехал “товарищ Сергеев”, ловко запрыгнув на подножку вагона, притормозившего на станции состава. Было видно, как он показал какой-то документ преградившему путь сотруднику с медицинской повязкой на рукаве. Затем повернулся в сторону оставшихся на площадке вокзала и, коснувшись двумя пальцами полей шляпы на прощание, исчез в глубине вагона.
Товарищи по несчастью посмотрели вслед уходящему поезду и пошли искать начальника вокзала или коменданта, если они есть. На площадке осталась только группа Кошелева с грузом. В ожидании пилотов, Кошелев осмотрелся. Двухэтажное старинное здание вокзала до сих пор сохраняло следы былых боев, но чувствовалось, что хозяин тут есть: стены побелены, окна и двери отремонтированы. Лишь водонапорная башня, стоящая справа, сиротливо выделяется щербатыми от пуль стенами и ржавой крышей.
Через центральную дверь им навстречу вышел начальник вокзала. Это был сухощавый мужчина в форменной фуражке. Его изможденное лицо с впалыми щеками выражало крайнее недовольство.
— Исполняющий обязанности начальника станции “Сергеевское” Ив… Кхе-кхе-кхе-кхе…— подошедший согнулся в мучительном кашле, не закончив фразу.
Кошелев подождал, пока побагровевший от кашля человек придет в нормальное состояние, и сказал:
— Уважаемый, не расслышал вашу фамилию, нам срочно требуется уехать в Москву. Когда будет очередной эшелон?
Железнодорожник посмотрел на часы и ответил сиплым голосом:
— Через час тринадцать минут придет пассажирский из Курска в Москву. Кхе… Но вряд ли там будут места, товарищи. Кхе-кхе-кхе… Стоит всего две минуты. За ним пойдет литерный. Кхе-кхе-кхе…Он здесь не останавливается. Пассажирский стоит, чтобы его пропустить.
— Разберемся, товарищ, — сказал Кошелев. — У нас предписание.
— У всех предписание…Кхе-кхе-кхе…— железнодорожник снова закашлялся.
— Хорошо,— сказал Виктор. — Мы с грузом. Не стоять же целый час здесь. Прошу предоставить нам помещение до прибытия поезда. И еще… Нам надо обеспечить связь.
— Прошу в комнату начальника станции, — пригласил железнодорожник, вытирая рот платком.
— А где сам начальник?
— Он на путях. Разрушено полотно на одном из участков. Выехал лично для устранения. Нескоро еще вернется… Кхе…
Летчики помогли занести груз в кабинет начальника вокзала и стали прощаться — им в другую сторону. Они уже переговорили по телефону со своим начальством из ГВФ.* Их возница Григорий, тоже услышав благодарность от лица командования Красной Армии за оказанную помощь, приосанился и степенно ушел к своей лошади. Кошелев засел за телефон. Связаться со штабом своей дивизии не удалось. Зато дозвонился в Москву — до офицера связи Генерального Штаба. Не вдаваясь в подробности, объяснил причину задержки.
— Товарищ подполковник! — кричал в трубку Виктор. — Прошу вас связаться со штабом N-ской дивизии в Севастополе и сообщить о происшествии. Выезжаем через час, пусть организуют встречу. После передачи груза прибуду к вам, товарищ подполковник.
— Вам было предписано явиться сегодня. Если сможете уехать поездом через час, то еще через четыре часа будете на Курском вокзале. Еще час — на передачу вашего груза… Таким образом, вы должны прибыть сюда не позже 18 часов, товарищ старший лейтенант.
— Слушаюсь, товарищ подполковник! Прибыть в Генштаб не позже восемнадцати ноль ноль.
Затем повернулся к железнодорожнику, надсадно кашляющему возле окна, закрывшему рот платком. Виктор заметил, как на белоснежной ткани проступили красные пятна.
— Товарищ, вам плохо?
— Нет, нет, все нормально… Кхе-кхе… Сейчас пройдет. Кхе-кхе-кхе…
— Вам надо к врачу! У вас здесь есть больница?
— Больница есть, но что толку? Кхе—кхе… У меня чахотка. Надо в Тулу ехать. А все некогда… Вот вернется начальник станции, отпрошусь, пожалуй… Кхе-кхе-кхе…
— Где тут можно постоловаться? С утра ни крошки во рту… Кхе-кхе… — Кошелев тоже невольно закряхтел, видя, как мучается человек.
— Да какой там. Тут нет ничего. Кхе-кхе-кхе…— железнодорожник открыл дверь и закричал сиплым и слабым голосом, — Тимка! Тимка, чтоб тебя… Тимка!
В коридоре послышался звонкий голос:
— Что, дядь Федя?!
— Ну-ка, подь сюда!
Железнодорожник Федя с невнятной фамилией закрыл дверь и сказал:
— Это Тимка… Тимофей. Мой племянник. Постоянно на станции ошивается. Их дом рядом с вокзалом. Кхе-кхе-кхе…
В дверь влетел и внезапно остановился, увидев посторонних, мальчишка лет двенадцати. Был он чубастый, в кепке, линялых штанах с заплаткой, перешитой железнодорожной куртке и в кирзовых сапогах.
— Что звал, дядь Федя?
— Ты вот что, Тимка. Кхе-кхе… Сбегай до матери да скажи: пусть чего покушать завернет. Вот, товарищи военные голодные. Катастрофу пережили… Кхе-кхе-кхе… Да, поживей! Через…кхе… — Федор посмотрел на часы, — сорок три минуты пассажирский на Москву остановится, литерный пропустить. Кхе-кхе-кхе-кхе…
Тимка повернул к военным восторженное лицо.
— Так это ваш самолет упал у леса? Меня ребята звали как раз туда… Дядь Федя не отпустил.
Виктор не успел ответить мальчонке. Железнодорожник взял Тимофея за шкирку и вытолкал за дверь:
— Я тебе что сказал? Давай, бегом. Кхе-кхе-кхе… Чтоб… кхе-кхе… одна нога здесь… кхе-кхе … другая там. Кхе-кхе-кхе…
— Отца его — брата моего… кхе-кхе… немцы расстреляли. Кхе-кхе…Надо же такому случиться… кхе-кхе… ушел на фронт, попал в плен… кхе-кхе… а пригнали сюда, обратно, в Плавск. Кхе-кхе… Жена пыталась вытащить его из лагеря, продукты носила к церкви… Они там голодали — ужас как! Кхе-кхе…
Федор отпил кипятку из оловяной кружки и продолжил:
— Все местные ходили с повязками на рукавах, чтобы отличать их от пригнанного народу. Красноармейцы делали из своих обмоток веревку и спускали через решетки вниз, а женщины привязывали к ним продукты. Но продуктов и самим не хватало, сами понимаете. А тут еще пять тыщ пригнали…Кхе-кхе… Зима… кхе-кхе… не щадила никого… кхе-кхе-кхе… а фашисты еще больше… Однажды ночью… кхе… отец его, повязав переданную женой повязку, попытался… кхе-кхе-кхе… сбежать, но его поймали и показательно расстреляли… Его труп так и валялся там… Кхе-кхе… Потом затолкали в общую яму… Кхе-кхе-кхе…
Федору было тяжело много говорить, но он все равно продолжал - через силу, превозмогая кашель, молчаливым и благодарным слушателям, будто боялся быть неуслышанным. Настолько были сильны потрясения у местных жителей от пережитого, что они каждому новому человеку пытались донести трагедию Плавска. Вот недавно Григорий тоже с жаром поведал историю оккупации гитлеровцами рабочего поселка. Сейчас Федор… Кошелеву подумалось, что, останови он любого жителя поселка, каждый найдет, что рассказать.
Через десять минут Тимка прибежал обратно. Принес узелок с тремя большими картофелинами, отваренными в мундире - еще теплые. Там же были кусок сала, большая краюха хлеба и луковица. Все это он выложил на заранее постеленную газету, то и дело поглядывая на лица военных.
— Дяденьки военные, ну, расскажите, как вы упали, интересно же! А то ребята скоро прибегут оттуда — будут рассказывать, а я вот вас живьем вижу… Расскажите…ну, пожалуйста. Ребята умрут от зависти!
— Тимка! Кхе-кхе-кхе… Много болтаешь! Не мешай военным — им скоро уезжать.
— Кушайте на здоровье!
Соглобов достал нож, порезал на хлебе сало, затем сам хлеб разрезал на три части, почистил луковицу, ее тоже аккуратно разделил на полукольца. Потом достал из вещмешка соль, и военные принялись за трапезу. Утолив первый голод, Соглобов лукаво подмигнул своим товарищам, глотнул заваренный Федором чай и повернулся к Тимке:
— Ну, слушай тогда. Значит, сели мы в большой самолет в городе Симферополе. Ты знаешь такой город?
— Конечно, знаю, — усмехнулся Тимка. — Это в Крыму. Я все города Советского Союза знаю.
— Ну, молодец, что знаешь! Географию своей страны надо знать! Вот… сели в самолет и полетели. А летели мы в Москву…
— В столицу нашей родины! — добавил Тимка.
— Да, верно! — согласно улыбнулся Соглобов и отправил в рот кусок сала. Пожевал немного, откусил хлеба, снова пожевал. — Вкусное сало у вас. С чесночком…
— Мамка сама делает… — нетерпеливо ответил Тимка. — А дальше? А дальше что? Вас сбил немецкий мессер? А вы не отстреливались?
— Нет, по самолету стреляли с земли еще в Крыму нехорошие люди. Так нам сказали летчики. И вот в воздухе над вашим поселком отказал один мотор. Мы бы, конечно, дотянули до Тулы, — тут Соглобов снова подмигнул своим. — Но летчикам передали по рации, что в Плавске живет один очень хороший парень по имени Тимофей — надо непременно его проведать!
У Тимки после этих слов округлились глаза. Но потом он недоверчиво скривил рот.
— Пришлось садиться рядом с вашим поселком. Но посадка было жесткой. Нам не удалось потушить пожар. Теперь самолет догорел, наверное…
— ЗдОрово!— воскликнул Тимка. — Вам повезло, что остались живы. Теперь у меня есть история, которой нет ни у кого в поселке. Спасибо, дяденьки военные!
— А что у вас в ящике? — спросил он, обернувшись на Петра, молча сидевшего на ценном грузе.
— Много будешь знать — скоро состаришься! — грозно буркнул басом Васильев.
— Тимка! Кхе-кхе-кхе… Иди... Кхе… Иди, давай, домой. Передай спасибо мамке. Скажи, что не зайду сегодня. Что-то плохо чувствую себя. Кхе-кхе… Придется ехать в Тулу… Наверное, завтра же и соберусь.
— Хорошо, дядь Федя! Только я не пойду домой пока… Дождусь ребят.
— Давай, иди Тимка!
Федор сел к телефону:
— Алло! Кхе… Дайте мне Горбачево. Кхе… Горбачево? Григорич? Это “Сергеевское”. Плавск. Нет, начальника нет. Слушай, Григорич… Кхе-кхе-кхе… Скоро проследует пассажирский на Москву. Так ты притормози и передай начальнику поезда, чтоб одно купе освободили для военных с грузом. Кхе-кхе-кхе… Как понял? Да! Потом перезвони мне, скажи какой вагон. Кхе… Спасибо, Григорич!
Через двадцать минут прибыл пассажирский. Пока военные загружали тяжелый груз не без помощи проводника и начальника поезда, по второму пути прогрохотал литерный. Через минуту тронулся и пассажирский, оставляя на перроне одинокую фигуру Федора, согнувшегося в мучительном кашле. “Дай бог здоровья этому доброму человеку”,— подумал Виктор.
(продолжение следует)
* ГВФ - Гражданский Воздушный Флот
Оценил 91 человек
165 кармы