— Другови, молим те идите у ватру! Марисхка! Види, брате. Види ... изгледа да је повређен. (1)
Виктор не сразу понял, что речь идёт о нём. К нему подскочила девушка с санитарной сумкой на плечах и озабоченно посмотрела на испачканное кровью штаны под коленом.
— Идемо, пријатељу, видимо стопало(2) — сказала она, взяв Виктора за руку потащила за собой.
Столь решительный и бесцеремонный способ предложения помощи обезоружил молодого человека. И ему ничего не оставалось как подчиниться. Горан цокнул языком, покачал головой и лихо подмигнул Виктору. Вот, мол, везёт некоторым...
Виктор все-таки попытался возразить, когда Маришка показала жестом, что надо снять брюки. Но она взглядом, не терпящим возражения, ещё раз показала:
— Скини, скини!(3)
— Да, нет там ничего. Всего лишь ушиб об камень.
— Хаjде да видимо ...(4)
Маришка аккуратно отделила присохшее к ране нижнее белье, промыла рану, обработала пахучей жидкостью и наложила бинтовую повязку. Испачканное кровью белье бросила в угол, затем приподняв полог палатки крикнула:
— Ксанка, дођи овамо!
— Идем, Марисхка!(5)
В медицинскую палатку зашла чуть полноватая девушка в цветастом платьице с засученными рукавами. Маришка с Ксанкой, не сговариваясь, встали подбоченясь, и стали рассматривать Виктора. Он смущённо прикрылся остатками одежды.
— Видишь, Ксанка, сидит боец без портков? Принесёшь ему чего? А то старые все в крови... Надо бы постирать, да подлатать...
— Па, устани, борац! Погледајте шта додате...(6)
Ксанка подошла к Виктору, развернула спиной к себе, пощупала ему бока и, ничего не говоря, вышла из палатки. Не прошло и минуты, как Ксанка принесла охапку одежды. Там были и белье, и брюки, и ещё «титовка» — китель с накладными карманами.
— Ноћи су хладне у планинама, — сказала Ксанка. — Пробајте то.(7)
Виктор быстренько оделся за ширмой. За все это время он не проронил ни слова. Настолько был удивлён простотой и свойской беззастенчивостью сербских девушек. «Они тут все такие что ли?!» — подумал старший лейтенант.
Виктор поклонился девушкам и поспешил к выходу. У костра было довольно весело. То и дело раздавался хохот мужчин, перебиваемый задорными женскими голосами.
— А, Виктор! Подходи сюда! — позвал Горан, поднимая кружку с чаем. — Давай, садись рядом. Вот бери — угощайся. Братья-сербы приготовили ужин. Что с твоей ногой?
— Да, ерунда... Небольшой ушиб. Уже подлатали! Капитан Сергич не вернулся ещё?
— Нет, не появлялся...
— Что-то тревожно мне, — сказал Боян поеживаясь от вечерней прохлады. — Так же было под Ржевом. До сих пор не верится, что я уцелел в той мясорубке. С вечера было такое состояние, а утром началась бомбежка. С моего взвода никого не осталось... Очнулся в медсанбате. Оказалось, что был заживо погребен взрывом. Случайно кто-то обнаружил, увидев как зашевелилась рука, торчащая из-под земли.
— Ты прекрати, Боян, панические настроения! — сказал Виктор. — У каждого есть что вспомнить про эту войну. Самое главное: сейчас мы живы и здоровы! А завтра, если надо будет, в бой! Нам страна поручила ответственное задание, а ты тут с кислыми мыслями. Смотри, как братья сербы веселятся!
На той стороне большого костра разворачивалось действие, привлекшее внимание Виктора. В «немом» ритме несколько мужчин и женщин начали танец напоминающий русский хоровод. Только в очень быстром темпе. Некоторое время они двигались лишь под хлопки наблюдающих. Но вот из глубины строений, сначала издалека, затем все ближе и ближе, послышались звуки скрипки. Скрипач, не переставая играть, приближался к свету костра. Одинокую скрипку поддержал аккордеон, затем ещё какой-то незнакомый Виктору музыкальный инструмент, похожий на флейту. А к «хороводу» начали присоединяться новые участники. Ритм танца был настолько заводной, что Виктор с товарищами тоже начал хлопать в ладоши.
— Что это за танец? — спросил Кошелев, перекрикивая звуки музыки и хлопков, у пожилого сербского кашевара.
— Српско коло!(8)
— Эх-х, лихо танцуют!
Тем временем, спаянный в единый круг, конгломерат людей вошёл в такой ритм, что казалось ещё немного, и они упадут без сил, и уже невозможно будет сохранять такую скорость. Но каждый танцор крепко придерживал соседа справа-слева за пояс, а виртуозными движениями ног помогал поддерживать заданный ритм.
Среди танцующих Виктор заметил Маришку и невольно залюбовался ею. Она была лучшей. Она кружила голову, она соблазняла своими движениями, она притягивала. И она вызывала противоречивые чувства — движения ног, игра света от костра и тени на ее коже, переменчивость лица, бисеринки пота на висках, прилипшие пряди волос — будто в один миг сменяла сотню масок.
Кошелев взглянул на своих товарищей. Зрители тоже живут происходящим действием за костром. Они сопереживают, соучаствуют, пританцовывают — движениями рук, плеч, головы, а то и вскакивая в восторге на ноги. Они приходят в восхищение, когда возрастающий темп танца взмывает на какие-то отчаянные высоты. Хватаются за головы, когда становится непонятно, как с такой скоростью вообще можно двигаться, а не то что синхронно попадать в ритм.
После танца Кошелев подошел к Маришке, стоящей у дерева прислонившись спиной. Она то и дело вытирала пот с лица и обмахивалась пилоткой.
— Устала?— спросил Виктор. — Вы так красиво танцевали...
Маришка задорно улыбнулась и ответила махнув рукой:
— Хвала! Шта си ти?! Ја сам исти као и сви!(9)
— Я наблюдал за вами! Вы очень легко танцевали!
Мариска ничего не ответила. Лишь улыбнулась загадочно-смущенно и скрылась в своей палатке.
Капитан Сергич появился в расположении батальона охраны, где разместилась его группа, лишь поздно вечером. Ему удалось убедить генерала Корнеева, что нападение гитлеровцев на Верховный Штаб Народно-освободительной армии Югославии неминуемо. Необходима срочная эвакуация советской военной миссии вместе со Штабом. Принято решение, что передислокация начнётся утром.
Раннее утро следующего дня началось с сильнейшего налета авиации противника. Командование люфтваффе «Юго-Восток» бросила на разгром штаба Тито армаду бомбардировщиков. Когда Виктор проснулся от трубного рева пикирующего бомбардировщика, почувствовал себя будто замурованным в могиле. Он ясно представлял, что вскочить и бежать под укрытие уже поздно, да и неразумно.
Яркая вспышка и грохот справа засвидетельствовал о том, что бомба упала где-то недалеко. Потом прошла ударная волна, полетели камни, упало дерево...
Но нет, это еще не всё. По крайней мере, для него. И вновь им овладело гадливое чувство приговоренного к смерти. Презрев это состояние, Кошелев приподнялся на локтях и осмотрелся. На месте, где стояла медицинская палатка, зияла дымящая воронка. А где же Маришка? Неужели погибла? А где товарищи? Где капитан Сергич?
Сколько бы Виктор не всматривался в утренний сумрак, но никого не было видно. Кругом дым, пыль и гарь.
Во время бомбежки нечего и думать о каких-либо действиях — лежи, прижимайся и вгрызайся в землю. Кошелев уже и не помнил сколько продолжался этот ад — каждая секунда казалась вечностью — как вдруг наступила тишина. Виктор перевернулся на спину и посмотрел на безоблачное небо — из-за гор поднималось солнце. Вот так бы и лежать, не думая ни о чем.
— Планеры! — крикнул кто-то. — Смотрите!
Виктор вскочил на ноги, осмотрелся: на долину совершала посадку группа планеров, снабженные особыми тормозными парашютами. Из этих бесшумных летательных аппаратов начали выскакивать вооруженные до зубов гитлеровцы.
Так началась операция “Ход конем” по пленению или ликвидации маршала Тито, утвержденная самим “фюрером германской нации”.
(Продолжение следует)
1.Товарищи, просим к костру! Маришка! Посмотри, брата. Посмотри... он кажется ранен.(серб.)
2.Идем, друг, посмотрим ногу (серб.)
3.Снимай, снимай (серб.)
4.Сейчас посмотрим (серб.)
5.Ксанка, иди сюда! (серб.) Иду, Маришка! (серб.)
6.Ну-ка, встань, боец! Посмотрю какого ты сложения. (серб.)
7.Ночи прохладные в горах. Примерь.(серб.)
8.Сербское колесо (букв. перевод)— сербский народный танец
9.Спасибо! Что ты?! Я такая же, как все!(серб.)
Рамзан Саматов
Оценили 88 человек
165 кармы