Гнали немцев конники Белова.
Орудийный гром не умолкал.
От Каширы до ворот Венева
Гудериан все танки растерял.
К критическому дню Московской битвы, к 3 декабря, когда фашисты подошли на самое близкое расстояние к нашей столице, кавалерийский корпус под командованием Павла Алексеевича Белова на своем направлении отбросил фашистов на сорок километров, почти до Венева. До того города, где менее двух недель назад Гудериан разгромил нашу веневскую группу войск. А теперь Белов громил фашистов, отбивая захваченные противником трофеи, освобождая пленных. Преследуя отступающих фашистов, оперативная группа войск генерала Белова прорвалась в тыл противника и пять месяцев сражалась там, нарушая коммуникации, отвлекая на себя значительные силы врага.
Враг находился в четырех километрах от Каширы. В его руках инициатива, у него преимущество в танках. А главные силы наших войск еще на подходе. Поэтому прежде всего надо надежно прикрыть рубеж по Оке от Каширы до Озер. Это — оборонительный этап операции. Он продлится до утра.
За это время к линии фронта подтянутся кавалерийские полки. И тогда можно будет перейти. в наступление на противника, распылившего свои войска на широком фронте, и постараться вырвать у него инициативу.
Белов Павел Алексеевич
Белов только что пообщался по телефону в горкоме партии с Верховным Главнокомандующим. Доложил обстановку.
- Товарищ Белов, — донесся приглушённый расстоянием голос Сталина, — есть возможность послать вам для подкрепления два танковых батальона.
— Спасибо.
— Куда их вам направить?
— Мост через Оку у Каширы очень слаб и не выдержит тяжелых танков, поэтому прошу направить через Коломну в Зарайск. В Зарайске мой представитель встретит танковые батальоны.
— Не нужны ли вам еще автоматы?
— Очень прошу прислать! — ответил Белов.
— Не нужны ли вам две стрелковые бригады?
— Это было бы очень кстати. Прошу направить их прямо в Каширу.
— Я вам их пришлю. Это легкие бригады новой организации. Они укомплектованы отборными людьми и приспособлены для маневренных действий.
Сказав это, Верховный Главнокомандующий умолк. Молчал и Белов, не зная, о чем еще говорить. Наступила долгая пауза. Белов уже хотел попросить разрешения положить телефонную трубку, когда снова услышал голос Сталина.
— Товарищ Белов! Вы представьте свои кавалерийские дивизии к званию гвардейских. Это надо было сделать раньше: ваши дивизии отлично дрались на Украине и понесли большие потери под Серпуховом.
— Завтра же представлю, товарищ Сталин!
— Желаю вам успеха.
— Спасибо.
До подхода главных сил Белов решил возложить оборону Каширы на 131-й Таманский кавалерийский полк. Таманцам придавался местный истребительный батальон. Личный состав его хорошо знал город и окрестности, поэтому батальон целесообразно было использовать в уличных боях. Для борьбы с танками и штурмовыми орудиями снабдили бойцов достаточным количеством противотанковых гранат.
Имея в тылу надежно защищенный город, 5-я кавалерийская дивизия совместно с 1313-м полком 173-й стрелковой дивизии начнет наступление в общем направлении на Пятницу. Действия 5-й кавалерийской дивизии будет поддерживать 15-й полк гвардейских минометов.
Главный удар по немцам Белов решил нанести на левом фланге из района Озер, где сосредоточивалась 9-я кавалерийская дивизия, и из Зарайска, куда должна была подойти 9-я танковая бригада. Кавалеристы получили задачу наступать во фланг гитлеровцам от Озер через Ожерелье на Пятницу, а танкисты — от Зарайска на Барабаково. Промежуток между 5-й и 9-й кавалерийскими дивизиями обязаны занять две стрелковые бригады, которые обещал прислать Верховный Главнокомандующий.
В то же время на правом фланге начнет наступление подчиненная мне 112-я танковая дивизия 49-й армии, имевшая около сорока боевых машин, артиллерийский и мотострелковый полки.
Генералу Белову оставалось решить еще один важный вопрос: когда начать операцию? Многие причины побуждали начать контрудар не завтра, 27 ноября, а на сутки позже. Кавалеристы, совершившие длительный форсированный марш, сильно устали. В полках много отставших.
Главная ударная группировка корпуса — 9-я Крымская кавалерийская дивизия и 9-я танковая бригада — еще находилась в пути и не вышла в район сосредоточения. Не подтянулась основная масса артиллерии, не успели подвезти снаряды. Казалось, начинать наступление завтра утром будет преждевременно. Нет полной уверенности, что к утру главные силы успеют выйти на указанные им рубежи. Особенно беспокоили Белова танкисты и конная артиллерия.
Однако время становилось сейчас важнейшим фактором. Чтобы упредить противника, надо наносить удар не позже, чем завтра утром. Белов надеялся, что наши войска будут усиливаться за счет отставших кавалерийских полков, артиллерии и танков. Через некоторое время они подойдут к месту боя.
Разумеется, Белов понимал, что такое решение сопряжено с риском. Но нужно было навязать противнику свою волю, ударить там, где он меньше всего ожидает. Опыт нескольких месяцев войны научил его действовать именно таким образом.
Многие бойцы и командиры уже знали о том, что стали гвардейцами. Эта весть распространилась с удивительной быстротой. У людей было приподнятое, радостное настроение. Политработники, секретари партийных и комсомольских организаций, красноармейцы-агитаторы добирались до самых отдаленных окопов, до боевого охранения, чтобы порадовать своих товарищей. В подразделениях начались митинги.
— Товарищ генерал, — обращались к Белову бойцы. — Скоро мы наступать начнем? Под Серпуховом били фашистов, а теперь вдвойне бить будем.
В 11-м кавалерийском полку выступил на митинге боец Чиквидзе. Он выразил настроение, владевшее всеми командирами и красноармейцами.
— Отныне я, как гвардеец, буду до последней капли крови драться за победу над немецкими варварами, — говорил Чиквидзе. — Не бывать им в древнем русском городе Кашире. Буду стараться как можно больше истребить немецко-фашистских захватчиков!
Генерал Белов видел, чувствовал, что люди рвутся в бой. Находились и такие, которые хотели прямо сейчас, немедленно ударить по противнику, ответить делом на то доверие, которое было оказано им. Белову даже пришлось предупредить некоторых командиров, чтобы они ничего не вздумали предпринимать до начала общего наступления.
Видя, что бойцы и командиры охвачены энтузиазмом, а длительное ожидание способно приглушить боевой порыв, Белов отдал приказ командиру бывшей 5 кавалерийской дивизии, а ныне преобразованную в 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, генералу Баранову начать наступление утром, как предусмотрено планом.
Утром, после получасовой артподготовки началось наступление. Время удара пришлось как нельзя кстати - упредили немецкую группировку, собиравшуюся наступать на Каширу. Огонь нашей артиллерии и «катюш» обрушился на головы гитлеровцев, готовившихся к атаке. Враг был ошеломлен. Воспользовавшись этим, 96-й Белозерский полк подполковника М. Н. Данилина и 160-й Камышинский полк подполковника А. В. Князева, действуя в пешем строю, выбили фашистов из села Мицкое. Овладев им, оба полка двинулись на деревню Пятница, где сосредоточились крупные силы противника.
Пятница насчитывала в то время около шестидесяти дворов. У немцев здесь было много сил и средств, и они оказали упорное сопротивление. Открыла огонь вражеская артиллерия, стреляли сразу семь батарей. Из Верзилова и Дудылова начали бить фашистские пулеметы. И конечно, вскоре появилась вражеская авиация. У нас не было истребителей, чтобы прикрыть с воздуха наступающие полки. Немецкие летчики хорошо видели сверху спешенных кавалеристов, двигавшихся по белому, заснеженному полю. Гитлеровские самолеты с ревом входили в пике, засыпая бомбами наши боевые порядки, поливая их из пулеметов.
Наступление замедлилось. Но врагу не удалось сломить боевой порыв гвардейцев. Спешенные эскадроны продолжали упорно двигаться вперед. Их поддерживали дивизионная артиллерия и минометы.
В это время внимание генерала Белова было приковано не столько к центру, сколько к тем нашим группировкам, которые должны были действовать на флангах. Были проблемы с танкистами.
Хуже всего обстояло дело с нашими танками, на которые Белов возлагал большие надежды. Полковник Таранов, посланный в Зарайск, чтобы ускорить движение 9-й танковой бригады и принять два отдельных танковых батальона, направленных к нашим из Москвы,по приказу Верховного, не подавал никаких вестей. Его молчание беспокоило и удивляло. Неужели случилось что-либо непредвиденное?
Приехавший из Зарайска начальник политотдела корпуса батальонный комиссар Милославский с возмущением доложил, что Таранов все пустил на самотек. В самое напряженное время, не чувствуя ответственности, он сидел сложа руки, в роли наблюдателя. Белов приказал немедленно отстранить его от должности.
Нужно было послать в Зарайск энергичного, знающего командира, который смог бы объединить и правильно использовать танковые части. Подумав, Белов назначает командиром сводного танкового отряда полковника Грецова.
Вскоре Грецов, прибыв в Зарайск на самолете, совместно со 2-й гвардейской дивизией организовал наступление на гитлеровцев. Энергично действовал полковник Грецов. Он сколотил в Зарайске отряд из восемнадцати танков, подчинил себе мотострелковый батальон 9-й танковой бригады и начал с этими силами наступление левее 2-й гвардейской кавдивизии.
К середине дня немцы, оправившись от неожиданного удара 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, начали быстро создавать оборону. Они располагали значительным количеством танков и применили свой испытанный, довольно эффективный способ — маскировали боевые машины в домах или зарывали в землю, превращая их в неподвижные огневые точки. Это создавало для нас большие трудности, так как танк, зарытый в землю чуть ли не до самой башни или стоящий в бревенчатой избе, был малоуязвим.
Особенно цепко и упорно обороняли немцы высоту 211, очень выгодную позицию на подступах к деревне Пятница. Эта высота господствовала над прилегающей местностью, с нее открывался хороший обзор.
Надо было принимать решительные меры. Белов приказывает Баранову поддержать 1313-й стрелковый полк огнем двух дивизионов гвардейских минометов и ввести в действие 11-й Саратовский кавалерийский полк майора Зубова, усилив его артиллерией.
После залпа «катюш» наши пехотинцы и спешенные кавалеристы снова пошли в атаку. Немцы были выбиты с высоты и бежали к Пятнице. Высота осталась в наших руках. Приблизительно в то же время 96-й кавалерийский полк овладел селом Базарове, 166-й захватил Чернятино. Продвигаясь на юг, гвардейцы начали обходить Пятницу с северо-запада.
Грецов повел свой отряд дальше, к Никулину и Кипелову, охватывая вражескую группировку в районе Пятницы с юго-востока. К сожалению, отряд Грецова был все еще слишком слаб.
Командующий Западным фронтом так сообщал об этом бое Верховному Главнокомандующему: «Белов с утра начал действовать. Продвигается вперед. Против Белова действуют части прикрытия противника... По состоянию на 16.00 27.11 противник отошел на три — четыре километра. Захвачены пленные. Сегодня в бою танковые батальоны и танковая бригада не участвовали. Задержались в пути из-за мостов. Подойдут ночью и будут участвовать с утра. 112-я танковая дивизия на месте и ведет бой в 16 км юго-западнее Каширы»
В замысле генерала Белова была заложена идея двойного окружения пятницкой группировки вражеских войск. 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии получили задачу охватить гитлеровцев с обоих флангов. 112-я танковая дивизия, 9-я танковая бригада и два отдельных танковых батальона должны были обойти группировку противника и создать внешнее кольцо окружения.
С 11 ноября корпус не знал отдыха. Марш сменялся боем, бой — маршем. Были забыты все нормы отдыха, ночлегов и дневок. Люди ели на ходу, спали урывками, как-нибудь и где-нибудь, по нескольку дней не бывали в теплом помещении, хотя стояли довольно сильные морозы.
Характерный случай произошел 28 ноября во 2-й гвардейской дивизии. 72-й кавалерийский полк прорвал оборону немцев в районе Булгакова. Сложилась выгодная обстановка для конной атаки. Противник деморализован, нужно не дать ему остановиться, ворваться на его плечах в село, уничтожить врага.
Полковник Осликовский приказал резервному 108-му полку ударить по гитлеровцам. Всадники двинулись вслед за отступающими немцами, нагоняя отставших. Громкое «ура», топот копыт, блеск клинков — все это произвело впечатление на противника, прибавило паники. Фашисты бежали, почти не сопротивляясь. Но, увы! Бежали они так быстро, что наши всадники не сумели догнать их.
Усталые, некованые лошади не способны были двигаться даже рысью, не говоря уже о галопе. Они едва переставляли ноги, а в полукилометре от Булгакова большинство лошадей совсем выдохлось. Конная атака захлебнулась. Командиры и бойцы начали спешиваться.
Не выдерживала техника. Ломались, выходили из строя танки и автомашины. Не выдерживали кони, валившиеся с ног от изнеможения. Только наши замечательные люди с честью вынесли все невзгоды.
Под покровом темноты эскадроны автоматчиков с трех сторон незаметно приблизились к окраине деревни. По команде разом затрещали сотни автоматов. Немцы были ошеломлены. Ворвавшись в деревню, гвардейцы забрасывали гранатами дома, в которых укрылись фашисты. Гитлеровцы выскакивали на улицу. Вспыхивали ожесточенные рукопашные схватки.
Одним из первых проникший в деревню комсомолец Федор Килочека оказался в самом центре вражеского расположения. Он выбрал удобную позицию и, открыв огонь из ручного пулемета, уничтожил орудийный расчет и более десятка вражеских солдат. Но и сам пулеметчик был ранен. Пулемет замолчал. Гитлеровцы подбежали к Федору, намереваясь добить. Один из фашистов уже поднял винтовку со штыком. Но в эту секунду раздалась очередь из автомата. Фашист замертво свалился рядом с пулеметчиком. Это на выручку Федору подоспели его товарищи. Потерявшего сознание гвардейца вынесли с поля боя.
Немцы, отстреливаясь, отходили к центру деревни. Сосредоточившись там, они попытались пробиться на юг, в сторону Мордвеса. Но не многим из них удалось уйти живыми. Часть фашистов была убита, часть взята в плен.
В небольшой деревушке гитлеровцы оставили около семисот трупов и десять танков.
Выбив противника из Пятницы, наши гвардейцы, охваченные боевым порывом, продолжали преследовать его. Продвинувшись дальше на юг, за ночь части корпуса овладели населенными пунктами Стародуб и Тимирязеве. Танковый отряд полковника Грецова установил в районе Жижелны непосредственную связь с подразделениями 112-й танковой дивизии.
Рано утром генерал-майор Баранов и полковник Осликовский доложили Белову об итогах ночного боя. Прошло ровно трое суток с того времени, как гвардейцы пришли в Каширу. Положение города казалось тогда почти безнадежным. Сейчас Белов имел все основания поздравить командиров дивизий с победой.
Белов на трофейном гусеничном вездеходе
В декабре 1941 года стояли лютые морозы и пурга. По заметенным дорогам откатывались на запад войска 2-й немецкой танковой армии, разбитые под Каширой и Тулой. Танкисты Гудериана, потеряв в боях технику, отступали пешком, ехали в крестьянских санях.
Обмороженные, злые, солдаты забегали в дома, забирали теплые вещи: пиджаки, пальто, бабьи платки, старые валенки. Напяливали на себя и уходили. Они не останавливались на ночлег. Они спешили, со страхом повторяя одно и то же слово: «Козакен, козакен!»
Как вспоминал начальник штаба Западного фронта В. Д. Соколовский : "Поспешный отход врага на юг превратился в бегство. Несмотря на строжайший приказ генерала Гудериана, гитлеровцы массами бросали свои танки, боевую технику, артиллерию, снаряжение и имущество, в частях противника часто возникала паника. Преследовавшие противника советские войска захватывали большие трофеи, все дороги были усеяны трупами немецких офицеров и солдат.
Таков был результат внезапного для врага контрудара группы войск генерала Белова под Каширой. В период 27 ноября — 7 декабря войска группы не только остановили наступление немецко-фашистских войск на Москву с юга, но нанесли им жестокое поражение и отбросили к Веневу.
Прорыв немецкой 2-й танковой армии к Кашире был ликвидирован, и гитлеровский план сомкнуть танковые клещи к востоку от Москвы полностью был опрокинут на юге так же, как и на севере. Оперативная обстановка на левом крыле Западного фронта сразу изменилась в нашу пользу".
Генерал Белов
Потерпев поражение в районе Каширы, немецкие войска начали отходить к Мордвесу, прикрываясь сильными арьергардами. Утром перед генералом Беловым встал вопрос, что делать дальше: броситься вслед за немцами или дать возможность хоть немного отдохнуть своим частям, чтобы новый удар получился более сильным. Белов мудро выбрал последнее. Войскам дал приказ сосредоточиться в указанных им пунктах и приготовиться к дальнейшему наступлению. Срок — одни сутки.
— Ну а как бойцы отдыхают?— спросил Белов бригадного комиссара Милославского. — Писем много написали?
— Мешки! — ответил комиссар. — Мешками носили. Пришлось дополнительно грузовик выделять... И отдохнули неплохо... Зашел я в одну хату, а там храп такой стоит, что стены трясутся. Хозяйка шутит: «Товарищ начальник, они же так дом разрушат, что я делать буду?»
А сама радуется, что немцев выгнали. На целый взвод портянки постирала, пуговицы всем пришила, пока спали... В общем, товарищ генерал, наши бойцы и воюют и спят по-гвардейски. Неплохо бы и нам у них поучиться.
Штаб подвел некоторые итоги боевых действий корпуса за время с 6 по 22 декабря. За две недели с небольшим гвардейцы освободили города Венев, Сталиногорск, Щекино, поселок Мордвес и другие. Противник потерял только убитыми 2150 человек. Было уничтожено 130 автомашин, 90 орудий, 31 танк. Части корпуса захватили 105 танков, 1985 автомашин, 164 орудия, 48 минометов, более 500 пулеметов, 45 тонн горючего, 2 миллиона пудов зерна. Было много и другого воинского имущества, учитывать которое не имели возможности, так как все время шли вперед, не задерживаясь подолгу на одном месте.
Относительно ведения боевых действий кавалеристами генерал Белов вспоминал такой случай: «В декабре сорок первого года в печати появился снимок с подписью: «Конная атака конногвардейцев генерала Белова». На нем были изображены всадники, которые во всю прыть неслись на врага, размахивая клинками. У меня сразу возник вопрос: как фотокорреспондент ухитрился снять мчавшуюся на него конную лавину? Для этого надо было оказаться вместе с немцами, которых атаковали гвардейцы. Фальшь была явная. В погоне за эффектным материалом фотокорреспондент, скорее всего, попросил изобразить для него конную атаку вдали от поля боя. А какой-нибудь командир полка, посмеиваясь в душе, выделил для этой цели эскадрон.
Дело, разумеется, не в том, что один или несколько корреспондентов оказались далекими от действительности. Многие люди имели, а некоторые имеют и до сих пор, совершенно неправильное представление о боевых действиях конницы в годы Великой Отечественной войны.
Огневая мощь воюющих сторон выросла к тому времени настолько, что атаки в конном строю стали анахронизмом. Они применялись разве только во время преследования деморализованного противника или для нанесения неожиданных стремительных ударов, если складывалась очень уж благоприятная обстановка. А как правило, кавалеристы воевали в пешем строю. Но это не означает, что конница в тех условиях потеряла все свои преимущества. Благодаря подвижности, маневренности кавалерия с успехом использовалась для решения ряда важных задач. Конные полки можно было быстро перебрасывать с одного участка фронта на другой. Они использовались для охватов и обходов, для рейдов по вражеским тылам.
Фашисты не успевали организовать сопротивление и начинали отступать. В декабре их отступление порой превращалось в паническое бегство.
<...>Если возникала необходимость, командир полка сажал на коней эскадрон и посылал его дальше в тыл противника, чтобы нащупать там слабое место и нанести дополнительный удар. Внезапное наступление одного эскадрона с тыла приносило обычно больше успеха, чем методическое наступление целого полка с фронта.
Противник со своей техникой был привязан к дорогам. А мы действовали без дорог — по полям, через леса, наносили удары неожиданно для фашистов.
Такой бой был, как правило, весьма скоротечным. Чтобы без промедления поддержать стремительную атаку сабельных эскадронов, наши артиллеристы, если имели свежих лошадей, галопом выезжали к намеченному рубежу, с ходу занимали открытые огневые позиции и начинали бить по врагу прямой наводкой. Не менее отважно действовали и станковые пулеметчики. Тачанки вылетали на позиции полевым галопом, а иногда даже на карьере. Ездовые поворачивали тачанки, а пулеметчики открывали огонь.
Под прикрытием артиллерии и пулеметов спешенные кавалеристы быстро двигались вперед, стреляя из винтовок, автоматов.
Только тогда, когда противник имел сплошной фронт и упорно сопротивлялся, приходилось производить лобовую атаку. Мы очень редко располагали танками непосредственной поддержки. Минометов и артиллерии у наг было меньше, чем у фашистов. Поэтому спешенные эскадроны стремились как можно быстрее сблизиться с противником, чтобы лишить его огневого преимущества. Граната, огонь в упор, на прямой выстрел, — всем этим наши бойцы и командиры владели отлично. Немцы боялись ближнего боя со спешенными кавалеристами и всячески избегали его».
Вскоре после того как наши части форсировали Оку, разъезд из 1-й гвардейской кавалерийской дивизии двигался по глухому проселку. По обеим сторонам тянулся густой лес. И вдруг конь одного из всадников шарахнулся в сторону. Красноармеец увидел немецкого солдата, прислонившегося к стволу березы, и дал автоматную очередь,
— Хенде хох! — крикнул кавалерист. Но немец не шелохнулся, будто не слышал ни выстрелов, ни команды.
Гвардейцы подъехали ближе и увидели, что фашист мертв. Лицо его было совершенно белое, пилотка и плечи запорошены снегом. Немец замерз стоя. Он был не один. На поляне лежало больше сотни закоченевших трупов, некоторые замерзли в сидячем положении.
Среди трупов красноармейцы разыскали несколько немцев, в которых еще теплилась жизнь. Долго оттирали их, заставляли двигаться, прежде чем они хоть немного пришли в себя. Среди уцелевших фашистов оказался майор инженерных войск. Его доставили в штаб дивизии.
Офицер рассказал, что его рота восстанавливала под Лихвином железнодорожный мост через Оку, когда неожиданно появились советские войска. Боясь быть отрезанным, он повел роту на запад через леса: по дорогам уже двигались советские кавалеристы. Солдаты увязали в сугробах — майор торопил их. К вечеру люди совершенно обессилели, валились с ног. Пришлось сделать привал.
Мороз в ту ночь достиг почти тридцати градусов. А на немцах — холодные сапоги, тонкие штаны и шинели. Заснувшие солдаты больше уже не проснулись. До утра дожили лишь несколько человек, у которых хватило сил, чтобы согревать себя движениями.
Чтобы спасти положение, гитлеровское командование принимало экстренные меры. Из тыла и с других участков фронта сюда перебрасывались новые войска. Гитлер снял с должности и перевел в резерв командующего 2-й танковой армией генерал-полковника Гудериана. Для бойцов и командиров 1-го гвардейского кавалерийского корпуса отставка этого любимца фюрера была особенно знаменательна.
Корпус воевал с танками Гудериана под Штеповкой, в районе Каширы, Тулы и Белева. Фактически его танковая армия потерпела полное поражение. В ней почти не осталось боевых машин.
Спасибо за просмотр!
При подготовке статьи использованы мемуары Павла Алексеевича Белова «За нами Москва»
Оценили 87 человек
142 кармы