«... я вернусь из большего безмолвия» (памяти М.О. Меньшикова).

Если в этот день не суждено сбыться вашим желаниям и моей любви, то пусть он останется обещанием, пока не наступит другой день.

Меняются желания человека, но не его любовь, и он неизменно жаждет, чтобы любовь утолила его желания.

Потому знайте, что я вернусь из большего безмолвия.

Туман, что тает на рассвете и оставляет лишь росу в полях, поднимется, соберётся в облако и упадёт дождём.

И я был подобен туману.

(Халиль Джебран)

20 сентября 1918 года на берегу Валдайского озера был убит евреями известный публицист и политический деятель Российской Империи М.О. Меньшиков*. Я не случайно написал «убит евреями», а не большевиками — и в суде над Михаилом Осиповичем, и в расправе над ним принимали участие исключительно евреи — Якобсон, Давидсон, Гильфонт, Губа.

Хотя…

Ларин (Лурье Иехиэль-Михаэль), член президиума ВСНХ и Госплана (автор проекта передачи Крыма евреям**), в своей работе «Евреи и антисемитизм в СССР» напишет: «… антисемитизм … средство замаскированной мобилизации против советской власти... Поэтому противодействие антисемитской агитации есть обязательное условие для увеличения обороноспособности нашей страны». Как видите, тогдашняя власть не делала особого различия между евреями и самой властью, по крайней мере в её значительной части.

«В конце 1920-х годов только в Москве примерно каждые десять дней проходил суд по делу о антисемитизме, часто судили только за одно произнесённое слово «жид».

В одном из своих последних писем, тайком переданных жене, Меньшиков сообщает, что на допросе ему прямо сказали:

— Можете быть покойны. Вы свободы не получите.

— Это месть?

— Да, месть за ваши статьи.

Как позднее напишет супруга покойного М.В. Меньшикова в расстреле участвовали «… инородцы и дети — сыновья комиссара Губы. Одному 15, а другому 13 лет» (источник: Российский архив, Том IV, 06, «Как убили моего мужа М. О. Меньшикова в г. Валдае Новгородской губ.». Документы личного происхождения. Речи, высказывания).

На теле убитого было несколько ран — левая рука и два ранения в область живота и грудной клетки. Ни одно из них не оказалось смертельным, Давидсону пришлось добивать уже лежащего Меньшикова двумя выстрелами в голову.

Взрослому человеку умудриться не попасть с расстояния в несколько шагов в жизненно важные точки? Один из советских театральных режиссёров, кстати, тоже еврей по происхождению, в подобных случаях топал ногами и кричал «не верю». Тут явно детки стрельбой забавлялись…

Весьма любопытно и обоснование приговора: «После погребения мужа, я просила копию с приговора суда. Мне её дали. В этом документе вина мужа была обозначена, как явное неподчинение Советской власти. Зная, что это совсем неправда, я спросила выдавших копию:

— В чём же, однако, выразилось это неподчинение. Когда, кому и где он не подчинялся?

Мне ответили:

— Он подчинялся Совету из-под палки» (источник: там же).

*Примечание. 

*Меньшиков Михаил Осипович (1859-1918 гг.) — военный инженер-гидрограф, штабс-капитан в отставке, публицист, политический деятель, инициатор создания Всероссийского Национального Союза (ВНС), убит евреями 20 сентября 1918 года, в 1993 году родственникам убитого с большим трудом удалось добиться реабилитации М.О. Меньшикова.

** Для реализации этого проекта было создано Общество землеустройства еврейских трудящихся (ОЗЕТ) в помощь КомЗЕТу (Государственному комитету по земельному устройству еврейских трудящихся при Президиуме Совета национальностей Центрального исполнительного комитета СССР), председателем которого стал Ларин (источник: Википедия).

*****

Всё это звенья одной большой цепи. После провала попытки шантажа в виде прекращения действия договора о торговле и мореплавании, заключённого между Россией и Америкой в 1832 г. (это был такой еврейский «финт ушами» с целью отмены черты осёдлости), «еврейское правительство» официально, устами своих полномочных представителей, объявляет России войну.

Еврей Шифф в «New York Sun» (31 March 1912): «Евреи всего мира объявили войну России. Подобно римско-католической церкви еврейство есть религиозно-племенное братство, которое, не обладая политическими органами, в состоянии, однако, выполнять важные политические функции. И это государство теперь предало отлучению русское царство. Для обширного северного славянского племени нет больше ни денег от евреев, ни симпатии с их стороны, ни в парламентской, ни в журналистской области, но вместо того неуклонное враждование» (цит по: В.П. фон Эгерт, «Надо защищаться», СПб, 1912).

Еврей Леб на митинге в Филадельфии 18 февраля 1912 г.: «Собирайте фонд, чтобы посылать в Россию оружие и руководителей, которые научили бы нашу молодёжь истреблять угнетателей, как собак! Пусть лавина эта катится по всем Соединённым Штатам! Подлую Россию, которая стояла на коленях перед японцами, мы заставим стать на колени перед избранным от Бога народом. Собирайте деньги - деньги это могут сделать!» (там же).

А это уже российские евреи, и, хотя речь идёт о деле Бейлиса, весьма интересны их высказывания по поводу революции: «В Киеве, — голосят газетные еврейчики, — русское правительство решило дать генеральное сражение еврейскому народу. От исхода этой титанической борьбы зависит судьба... вы думаете, еврейского народа? О нет! Еврейский народ неуязвим. На карту поставлена судьба русского государства: быть ли ему или не быть? Победа русского правительства будет началом его конца. Тут ему выхода нет... В Киеве перед лицом всего мира мы покажем, что с евреями шутить нельзя. Если до сих пор еврейство по тактическим соображениям скрывало тот факт, что оно являлось руководителем русской революции, то теперь, после инсценировки русским правительством киевского процесса, маскараду этому должен быть положен конец. Каков бы ни был исход киевского процесса, русскому правительству нет спасения. Так еврейство решило, и так будет...» (цит. по М.О. Меньшиков, «Великорусская идея», т. I).

Тогда всё это не было воспринято должным образом — мало ли кто чего там говорит, отнеслись по принципу — «Ай, Моська! знать она сильна, что лает на Слона!». На самом деле за всеми этими беснующимися и кривляющимися евреями стояли вполне реальные силы — Deep State. О серьёзности намерений тайного мирового правительства свидетельствует тот факт, что с конца июля по конец декабря 1917 года в России находился директор Федерального резервного банка Нью-Йорка (это фактически «главный банк» в ФРС), а по совместительству совладелец «Чейз Нэшнл Бэнк», Уильям Томпсон. Переводчиком при нём был Борис Рейнштейн, после отъезда банкира ставший личным секретарём Ленина.

*****

Я весьма далёк от мысли что, прочтя статью, люди тут же кинутся искать труды Меньшикова. Посему и беру на себя труд привести ряд цитат Михаила Осиповича.

О предреволюционной борьбе здоровых сил нации с её больной частью:

«Под скромным именем «еврейского равноправия» отстаивающие его русские идиоты в самом деле обрекают Россию на все ужасы завоевания, хотя бы бескровного. <...> Вы подготовляете нашествие не ста тысяч «благородных» братьев, а десяти миллионов азиатского, крайне опасного, крайне преступного народа, составлявшего в течение четырёх тысяч лет гнойную язву на теле всякой страны, где этот паразит селился. <...> Но, создавая еврейское нашествие, русские идиоты подготовляют новое дворянство, именно еврейское, и не пройдёт полстолетия, как мы в самом деле будем иметь новый феодализм, только в отвратительнейших формах жидовского засилья. <...> Подобно чуме и холере, которые суть не что иное, как нашествия низших организмов на царство высших, в жизни народов отмечено страшное бедствие внешних вторжений. Зайдите в храмы, прислушайтесь, о чём ежедневно молит двухтысячелетняя Церковь: об избавлении от глада, труса, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменных и междоусобныя брани. Последние поколения позабыли многое трагическое в своей истории, но устами Церкви говорит многовековый опыт. Если опасны бурные нашествия соседей, вроде потопа, то ещё опаснее мирные нашествия, невидимые, как зараза. С бурными вторжениями народ борется всем инстинктом самосохранения. Напор вызывает отпор, и чаще всего война оканчивается — счастливая или несчастная — уходом врага. В худшем случае побеждённый платит контрибуцию и остаётся хозяином у себя дома. Не то внедрения мирные, вроде еврейского: тут инстинкт самосохранения очень долго дремлет, обманутый тишиной. Невидимый враг не внушает страха, пока не овладевает всеми центральными позициями. В этом случае враг, подобно чахотке или малярии, гнездится в глубочайших тканях народного тела и воспаляет кровь больного. Мирное нашествие остаётся — вот в чем ужас поражённого им народа! <...> Куда бы евреи ни проникали, они со времён фараонов и персидских царей всюду возбуждают внутренний раздор, раздражение сословий, стремление к бунту и распадению. То же случилось с Польшей, то же идёт и в России, на глазах наших. Евреи раскололи польскую нацию на несколько непримиримых лагерей и подготовили тысячелетнее славянское царство к упадку. Нет ни малейшего сомнения, что тот же гибельный процесс идёт и с еврейским нашествием на Россию. «Жиды, — горестно пророчествовал Достоевский, — погубят Россию!» Бог наказал нас, русских, глухотой и каким-то странным ослеплением. Не слышим подкрадывающейся гибели и не видим её» (цит. по М.О. Меньшиков, «Письма к русской нации», статья «Еврейское нашествие», 1911 г.).

«Свобода? Поверьте, никогда не будет у нас свободы, пока нет национальной силы. Что ж вы думаете, инородчина, взявшая засилье, сдаст свои позиции без боя? Вы думаете, она охотно допустит те свободные учреждения, которые нам необходимы? Прежде чем подпустить народ наш на тысячу вёрст к правильной, закономерной жизни, где порядок ограждает свободу, внутренние враги наши используют всю меру свободы для расстройства нашего господства, для крушения государственности, что держится уже как будто не внутренним сцеплением, а лишь давлением массы. Под эту механическую массу ведутся неутомимые подкопы и закладываются по всем направлениям мины. Взрыв тщательно готовится; он более чем возможен. Предотвратить его в силах лишь национальная стража — правительство патриотическое, стойкое, не сдающееся влево, готовое к героической борьбе. Только такое правительство, преданное исторической власти, могло бы спасти страну».

«В минуты острого отчаяния за Россию меня утешает одна мысль: а что, если мы, замотавшийся народ, очнёмся? Я в это не совсем верю, но что я знаю достоверного в таинственном процессе жизни? На моих глазах от ничтожнейших, пропащих родителей вдруг появлялись сын или дочь как бы другой породы, сильные, трезвые, трудолюбивые, и на сгнившем корне начиналась другая жизнь. Для меня бесспорно, что миллионы, может быть, десятки миллионов нынешних людей русских обречены на гибель. Невозможно им не гибнуть — ленивым, праздным, пьяным, бесноватым, развратным, которые бродят по всему лицу России, от ночлежки до Английского клуба, шулерничают, воруют, гадят и огаживают собою жизнь. Проникнув во все ткани народные, они, как яд, отравляют нацию. Что сами они погибнут, это вне спора, вопрос лишь в том, успеют ли они погубить Россию? А что как нет? А что если после великих бедствий, сбросив с себя человеческую гниль и грязь, Россия пустит свежие побеги? Отрицать я этого не могу, и это единственное, что утешает» (цит. по М.О. Меньшиков, «Великорусская идея», т. I).

О национальном достоинстве:

«Несчастие России в том, что она позабыла, как её зовут и какой разум вложен в её тысячелетний титул. Мне хотелось бы сказать простым и скромным русским людям: господа, вспомните, что мы — господа! Вспомним серьёзно, что Отечество наше называется Империей, государством, то есть господством в черте нашей земли. Не чьим иным господством, а нашим, которое нам дала история, благородство предков, их отвага, их стремление к царственной на земле роли».

«Мы до того одичали под правлением наёмной полуинородческой бюрократии, что позабыли первую истину жизни — смысл господства. Национальное господство есть не какая-нибудь роскошь, а нравственная необходимость, первое условие жизни. Господство есть совершенство, развитие всех народных достоинств до полноты развития. Отказываемся от господства — стало быть, отказываемся от идеала расы, от того величия, которым природа увенчивает все, имеющее жизнь в себе. О, если бы мы поучились хотя бы у евреев их национализму! Почитайте их священные определения. Они — народ, избранный Богом, народ единственный, которому все народы должны служить в качестве домашних животных. Сумасшествие, скажите вы. Не сумасшествие, а пафос породы, в своём аристократизме не желающей иметь равных. «Мы — потомство царей», – говорят евреи. Каких царей? Ну хотя бы пастушьих, хотя бы двенадцати сыновей Иакова. Иудеи — от Иуды, а он будто бы был царь. В сумасшедшем бреде маленького несчастного народа сквозит величайшая из истин всякой народности. Всякое племя есть царь, и если не хочет властвовать, то оно раб, и хамская его доля им заслужена вместе с проклятием, что оно несёт в себе. Всмотритесь в это изумительное явление: какие-нибудь евреи, армяне, финны, латыши позволяют себе эту роскошь — любовь к родине, гордость принадлежать к ней и мужество защищать её; а мы — стомиллионное могучее племя — уже не смеем позволить себе этой роскоши. Мы боимся признаться, что мы — русские, мы трепещем перед тем, что скажет о нас еврей».

«Чтобы защитить Россию, нужно сделать её русской, надо сплотить её и соединить. Что нас обессилило и развратило — это чуждые нам народности и чуждые начала. Не в нашей только судьбе — в судьбе всех великих, когда-то павших царств действует один закон. Пока народ единокровен и единоверен, пока его связывает общий язык и общие заветы предков, он, как нерушимый монолит, неприступен, неодолим. Точно первозданная глыба, он отбрасывает все нашествия, все удары. Но если в невидимые щели проникают посторонние, с виду столь невинные стихии — вода, воздух, даже гранитные горы крошатся. Посмотрите, чем держится жизнь в природе. Деревья защищают своё тело корою, смолами, ядами, эфирами. Животные защищаются кожей, зубами, когтями, внутренними ядами. Оцените, какой разгром вносит вторжение во всякий организм посторонних примесей и паразитов. Неужели вы думаете, что общество человеческое имеет особые законы? Оно молодо и сильно, пока не разъедено паразитами. Оно становится дряблым, как червивый гриб, когда начинает принимать в себя чужие зародыши. Цель национального движения — очистить Россию, сколько возможно, от всего не национального, от всего чуждого народному организму и враждебного его природе» (цит. по М.О. Меньшиков, «Великорусская идея», т. I).

До новых встреч, друзья!