Спустя два месяца после выборов во Франции новый президент Эммануэль Макрон неожиданно утратил свой прежний привлекательный блеск, представ перед публикой заурядным чиновником из системы французского этатизма. Единственным его успехом является формирование в парламенте большинства собственной партии En Marche.
Однако этот политический эгоизм никоим образом не может компенсировать ни провалов на европейских саммитах, ни обманутых ожиданий на обещанный экономический рост. Вопреки обещаниям избавить французскую экономику от таких хронических болезней, как молодежная безработица и высокие госрасходы, экономическая программа правительства работает ровно наоборот.
Снижение налогов для бизнеса отложено до 2022 года, когда истекает президентский срок Макрона, а социальный налог будет повышен уже в 2018 году. Государственные расходы объемом в 57% ВВП будут понижены лишь на три пункта. Премьер-министр Эдуард Филипп утверждает, что только такие меры позволят вернуть дефицит бюджета на уровень 3% ВВП, сваливая вину за перерасход бюджета в 2017 году на предыдущую администрацию Олланда.
Однако такой разворот «золотого мальчика» против собственной экономической программы вовсе не удивителен, если разобраться, какие финансовые силы стоят за ним и какую экономическую идеологию они исповедуют. Иначе, как идеологией экономического убийцы законы Ротшильдов не назовешь.
Долгожданную реформу труда французы увидят лишь в сентябре, однако уже сейчас можно предсказать, что она окажет не менее шокирующий эффект, чем та, которую с руки Макрона, бывшего тогда министром экономики, представил в марте 2016 года президент Олланд.
Смысл её сводился к тому, что для решения проблемы хронической безработицы компаниям предоставлялись неограниченные полномочия: увеличение количества рабочих часов, урезание заработной платы, упрощение процедуры увольнения сотрудников.
Неудивительно, что против такой драконовской трудовой реформы выступило 74% французов, а Париж и другие города Франции в течение трех месяцев сотрясали протесты. Скандальную реформу принято связывать с именем министра труда Мириам Эль-Комри, однако в период её разработки экономическим блоком правительства Эммануэля Вальса руководил именно Макрон.
Разумеется, молодой политик извлек урок из неудавшейся тогда шоковой терапии. Однако это не отменяет главной задачи, поставленной перед ним его протеже Жаком Аттали. А именно – превратить Францию в «плавильный котел» новой наднациональной экономики не для французов (в политическом смысле этого слова).
Все это объясняет, почему Эммануэль Макрон оказался парализован после своего победоносного восшествия в Елисеевский дворец. Макрон помнит, что причиной сдувания рейтингов Саркози и Олланда стало сокращение государственных расходов. Это во многом объясняет, почему сегодня он молчаливо отказался от своей экономической программы.
В этой связи непонятно, каким образом Эммануэль Макрон будет сопрягать антифранцузские требования Ротшильдов с надеждами французов на восстановление своих рабочих мест. Традиционная для страхования таких социальных ловушек лазейка – спекуляции на внешнем фланге – также в исполнении Макрона не работают.
Он провалил «голос Франции» на саммите ЕС и G-20. Единственную роль, которую Макрон сумел найти для себя, это роль посредника между Германией и США.
Ещё одна венценосная стратегия Макрона в отношении Меркель не несет французам ничего хорошего. Чтобы догнать Германию, Эммануэль Макрон решил применять политику жесткой экономии, которая повлечет лишь убытки и очередные уступки Франции в ЕС.
Ведь чтобы потеснить Германию с хлебного места промышленного лидера ЕС, Макрону предстоит решить неподъёмную задачу – перераспределить транши ЕЦБ, 60% которых, начиная с 2008 года, стабильно оседает в немецком банке. При таком раскладе вкупе с наполеоновскими амбициями Макрона французам остается лишь затянуть пояса, наблюдая пируэты Макрона вокруг жертв французской экономики.
Оценили 14 человек
22 кармы