В ПЕСОЧНИЦЕ

Тёплым июньским днём, на лавочке у подъезда, в тени большой старой яблони оживлённо судачили о чём-то своём три молодых мамы. Напротив подъезда, метрах в пятнадцати от них, в песочнице играли их дети: Аннушка пяти с половиной лет, четырёхлетний Петечка и трёхлетний Васичка.

Аннушка стукнула совочком по ведёрку и тоном, не терпящим возражений, заявила:

— Слушай сюда, мелочь пузатая! Сегодня будем играть в семью!

Васичка и Петечка недоверчиво смотрели на Аннушку.

— А что это за игра такая? — спросил Петечка.

Аннушка осуждающе покачала головой:

— Ай-яй-яй! В двадцать втором веке не знать, что такое семья — это же ужас позорный! Запоминайте, желторотые: семья — это ящейка обчества!

Мальчики недоуменно переглянулись.

— А сто ета? — поинтересовался Васечка.

— Мал ты ещё, чтобы знать такие слова! А для остальных объясняю: семья или ящейка обчества — это когда несколько человек живут в одной квартире, вместе разговаривают, кушают и смотрят телевизор. Семья обычно состоит из папы, мамы и детей. Папа нужен для того, чтобы зарабатывать деньги для мамы и делать по дому всякую тяжелую работу, а дети — чтобы радовать маму своим примерным поведением и хорошими оценками в школе. Ну! — прикрикнула Аннушка. — Теперь вам понятно?

Васичка испуганно вжал голову в плечи, а Петечка осторожно спросил:

— А мама тогда для чего нужна?

Аннушка всплеснула ручками и воскликнула:

— А мама нужна для красоты! Чтобы папа и дети смотрели на неё и радовались!

— Как Зуза?! — радостно воскликнул Васичка.

— Какая ещё Зуза?

— Наса косецка! Зузецка!

— Какая, блин, «косецка»!? Тоже мне, сравнил маму с кошкой! Кошка ничего не делает по дому, только кушает и какает, а мама кормит и поит вас, оболтусов! А ещё одевает вас и обшивает, обстирывает, всю квартиру содержит в чистоте и порядке! Не будь нас, женщин, вы бы, мужики, мхом обросли, как пеньки лесные! И питались бы одними пельмешками. Или, может, скажешь нет? — Аннушка легонько ткнула совочком Петечке в бок: тот в это время задумчиво ковырял пальцем в носу.

— Нет! — торопливо отозвался Петечка, пряча руку за спину. — Или да!

— Вот то-то же! Ну так вот, мелюзга, сегодня будем играть с вами в семью! Я буду мамой и главой семьи. Ты, Петька, будешь папой. А ты, Васька, будешь нашим сыночком... м-м-м... Жоржиком. Возражения есть?

Васечка опустил голову и насупился. Петечка не знал, что означает слово «возражения», но на всякий случай решил промолчать.

— Возражений нет. Вот и хорошо!

— Нет, не холосо! Не холосо! Ы-ы-ы!.. — вдруг заревел Васичка.

Аннушка схватила плачущего за курточку и притянула его к себе:

— Ты чего, мелкий, енчишь?

— Ы-ы-ы! Не ха-а-цю я! Ы-ы-ы...

— Чего ты не хочешь?

— Не хацю! Не хацю! Не ха-ацю-у-у-у!!! — заистерил Васичка и затопал на месте ножками, поднимая пыль.

— О-о-о! — запрокинув голову к небу, воскликнула Аннушка: — Ну чего, чего ты не хочешь, крикливая твоя голова?! В семью что ли играть не хочешь?

— Золзыком быть не ха-а-цю!!! — сердито пропищал Васичка.

— О, хосподя! Только три минуты, как мама, а у меня уже голова раскалывается от этих мужиков! Ладно, не хочешь быть Жоржиком, тогда будешь... м-м-м... ну Гришкой хотя бы! Согласен быть Гришкой?

Васичка задумчиво закатил глаза вверх. А затем изрёк:

— Огласин! Глиска — класивое имя. Оно на глусу похозе. А я люблю глусы...

— Ну и отлично! — вздохнула Аннушка. — Так, а теперь, мальчики, будем ужинать. Сегодня у нас на ужин — картофельное пюре с куриными котлетками.

— Ула-а! — обрадовался Васичка и захлопал в ладоши. — Я люблю кулиные котлетьки!

Аннушка достала из своей маленькой сумочки три игрушечные пластмассовые тарелочки и три таких же ложечки.

— Вот, тебе, Гришка, кашка... вот тебе, папочка, кашка... и мне кашки немножко, — говорила Аннушка, насыпая каждому в тарелку по совочку песка.

— А где котлетьки? — недовольно спросил «Гришка».

— Не торопись, Гришуня, будут тебе и котлетьки. Ты вообще руки мыл перед едой? Как обычно, нет. А ну-ка, мурзилки, марш мыть руки! Это и папки касается!

— Домой бежать что ли? — недовольно пробурчал «папка».

— Нет, ну вы только полюбуйтесь на них! Совсем воображения нет! Вон, лужу под качелями видите? Это умывальник. А теперь идите и быстро возвращайтсь, потому что кашка остынет!

Мальчики помялись немного, а потом неохотно поковыляли к луже. И — стали плескать в ней руками. А Васичка ещё и лицо принялся водой из лужи мазать.

— О господя ж моя божа! Не люди, а поросята какие-то! — закричала Аннушка. — Зачем вы в эту грязь полезли?! Вы идиоты или придурки? Вы же понарошку руки мыть должны! Всё, топайте обратно!

Аннушка достала из кармашка салфеточку и стала протирать «сыночку» лицо, а затем руки:

— Горе ты моё луковое! — ворчала она. — Только отвернешься, а они уже грязные с головы до ног, как хрюши! И за что ж нам, бедным женщинам, такое наказание?.. Так, всё, теперь будем обедать. Вот вам по котлетке...

С этими словами Аннушка сунула руку в сумочку и извлекла из неё два леденца.

— Ула, ула! Котлетьки! — радостно залепетал «сынок».

— Вот тебе котлетка, а вот — тебе... — сказала «мама», положив на тарелочки «мужа» и «сына» по барбариске. Затем снова сунула руку в сумочку и вытащила шоколадную конфету «Красную шапочку». И, положив её в свою тарелку, добавила: — А вот и мне котлетка!

«Сынок», пробежав взглядом от барбариски до «Красной шапочки» и обратно, недовольно оттопырил губу:

— Не хоцю такую котлетьку! Хоцю, как у тебя-а-а-а!

— Ладно, только не шуми! — неожиданно спокойно ответила «мама». Забрала леденец и, порывшись в сумочке, достала ещё одну «Красную шапочку», положила на тарелку «сыночка» и спросила: — А такую котлетку будешь?

— Будесь! — сразу заулыбался «сынок». И потянулся рукой к «котлетьке». Но «мама» неожиданно прикрыла её совочком:

— А волшебное слово?

— Циво? — нахмурился «сынок».

— Какое волшебное слово надо сказать перед обедом?

— Я знаю! — вдруг воскликнул «отец». И заученно протараторил: — Бамбара-чуфара, лорики-ёрики, пикапу-трикапу, скорики-морики!

Сдвинутые домиком брови Аннушки говорили о том, что это были неправильные волшебные слова.

— А... вспомнил! — поспешил исправиться «отец». — Крибле-крабле-бумс!.. Нет?.. Тогда, может, вот это: эники-беники, метёлки-веники?..

— Пу-уф-ф! — шумно выдохнула «мама» и отчеканила: — Сы-па-си-бо! Вот волшебное слово, которое надо говорить маме перед обедом!

— Спа-си-бо! — хором произнесли «отец» с «сыном» и сразу потянулись за «котлетами».

— Только не забудьте, что котлеты надо есть вместе с кашкой! — предупредила «мама».

— Как с каскай? — удивился «сынок», снимая конфетную обёртку. — С песьком сто ли?

— О-хо-хо! До чего же вы, мужчины, скучный народ! Ну совсем без фантазии! Смотрите на меня и учитесь, пока я жива: берёте ложечкой из тарелочки «кашку», подносите её ко рту и говорите: «Ням-ням!» Потом опускаете ложку и подносите ко рту котлету, откусываете малюсенький кусочек и говорите: «Кусь-кусь!» И так делаете по очереди: «Ням-ням!» — «Кусь-кусь!», «Ням-ням!» — «Кусь-кусь!». Понятно? Только, смотрите, не перепутайте. Ну, всё, приятного ампетиту, мальчики!

И «мама» с «сыном» принялись кушать «картофельное пюре с куриными котлетами». «Папка» же, поднеся ко рту свою котлетку, на секунду о чём-то задумался. А потом вместо «Кусь!» сказал:

— А почему мне дали самую невкусную конфе... котлету?

— А потому, дорогой, что ты другой не заслужил! — сделав недовольное личико, ответила Аннушка. — Ты где, паразит, вчера до двенадцати ночи шлялся? У тебя же рабочий день в четыре часа заканчивается!

— В двенадцать ночи? Вчера? Я спал! Дома, в своей кроватке...

— Нет, ну вы только поглядите на эту наглую морду! Врёт и не краснеет! Спал он, оказывается, дома! И как у тебя только язык поворачивается так нагло врать мне в глаза! Права была моя мама, когда предупреждала меня перед свадьбой: ой, девка, наплачешься ты с этим кобелиной. И ведь как в воду глядела! Ну, смотри у меня, кровопийца, не дай бог прознаю, что у тебя опять шашни с этой рыжей секретаршей Люськой... Уж тогда ты, дружочек мой, лёгким сотрясением мозга не отделаешься, как в прошлый раз, когда я тебя сковородкой по башке огрела... Уж теперь-то я тебе... Петька! Ну ты чего опять кислую рожу скорчил?

— Хн... хн... — захныкал «папка» и жалобно запричитал: — Не хочу, не хочу сковородкой по башке-е-е!!!

— Стихни, идиот! — рявкнула на «папку» «мамка» .— Никто тебя по башке бить не собирается. Это ж всё понарошку! Ты что, забыл? Вместо того, чтобы скандалы за столом устраивать, ты бы лучше поинтересовался, какие отметки твой сынок из школы таскает! Почему я одна должна заниматься воспитанием сына? Ты вообще кто своему дитёнку — отец или с боку бантик? Ну, чего глазюки свои бесстыжие вылупил? Я тебя спрашиваю!

— Ой! — сказал «папка» и, сделав большие глаза, стал смотреть куда-то перед собой.

— Ы-ы-ы... Тьфу! Ы-ы-ы... Тьфу! — вдруг заревел «сынок», выплевывая изо рта песок.

— Ты чего, ирод, плюёшься? Давно ремня отцовского не получал?

— Ы-ы-ы... Я пелепутал...

— Что ты перепутал?

— Котлетьку с каской!.. Ы-ы-ы... Тьфу! Ы-ы-ы... Тьфу!

— Ы-ы-и-и-и-я-я! — скривив рот, вдруг заскулил «папка».

— Ну а ты то, старый, чего мне нервы портишь?

— Я, кажется, обкакался... Ы-ы-и-и-и...

— Нет, это не семья, а какой-то сумасшедший дом! Всё, с меня хватит! От вас, мужиков, одни только неприятности и нервотрёпка! Сами тут разбирайтесь, а я лучше по бутикам прошмыгнусь, гардеробчик себе обновлю... Шопинг, знаете ли, лучшее успокоительное для современной женщины... Журнал «Космыналицо» так прямо об этом и пишет. Мне не звоните, буду поздно. Пока-пока, чмоки-чмоки!

С этими словами Аннушка, сложив в ведёрко тарелочки с ложечками, вскочила и, весело подпрыгивая, побежала домой.