Безумно и опрометчиво: О возможной войне Трампа против Ирана

Это неудобная правда: у президента Соединенных Штатов нет последовательной внешней политики. Время от времени Дональд Трамп разумно говорит о том, чтобы избавиться от «болота» в Сирии и Афганистане, одновременно усиливая угрозы против любимой (по крайней мере с 1979 года) боксерской груши Америки — Ирана. Он также наполняет свою администрацию ястребами из иранофобов: советником по национальной безопасности Джоном Болтоном (ZH: уволен уже после написания этой статьи ) и госсекретарем Майком Помпео. Эти двое никогда не видели проблем, в которых они не могли бы обвинить Иран, или решений, которые не включали бы в себя смену режима в Иране.

Кроме того, коррумпированный премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху хотел бы содействовать развязыванию войны США с Ираном. Американская кровь (и деньги) для интересов Израиля — теперь это стиль «короля Биби». Тем не менее, прежде чем приступить к следующему абсурдному политическому приключению, возможно, уместно рассмотреть проблемную историю отношений между Соединенными Штатами и Ираном, развеять некоторые мифы о якобы чудовищной Исламской Республике и подумать, насколько кровавой и дестабилизирующей будет такая война.

Теократическое правительство Исламской Республики Иран, очевидно, не является предпочтительной системой для Соединенных Штатов, но является их суверенной системой. Что еще более важно, Иран не представляет стратегической или экзистенциальной угрозы для нашей Родины. Кроме того, Соединенным Штатам не следует переоценивать военную угрозу Ирана; оттолкивать растущее молодое прозападное население внутри Ирана; или бросаться в необдуманную, поспешную и потенциально дорогостоящую попытку принудительного изменения режима.

Нюансы — ключ к пониманию Ирана. По правде говоря, он не такой авторитарный и не исламистский универсалист, как утверждают его хулители, и не такой доброжелательный, как настаивают его защитники. Иранские военные не являются ни агрессивным чудовищем, которого опасаются паникеры Вашингтона, ни «недостаточным стимулом» для мыслей о смене режима. География Ирана, его население и врожденный народный национализм представляют собой непосредственный вызов фантазиям о смене режима. Более того, духовный истеблишмент на вершине Исламской Республики далеко не стабилен и не может существовать бесконечно долго. Протесты во время «Зеленой революции», и совсем недавно, в 2017 году, наглядно это иллюстрируют.

В свои более ясные моменты Трамп продемонстрировал реальное внешнеполитическое лидерство, а также скептицизм в отношении увеличения военного решения как в своей недавней пропаганде о ядерной Северной Корее, так и в комментариях, указывающих на желание деэскалации в военном отношении в Сирии. Поэтому есть (только небольшая) причина для оптимизма, что эта администрация откажется от необдуманных военных действий и вместо этого сосредоточится на двойной политике деэскалации и, где возможно, взаимодействие с Ираном.

Решение выйти из иранской ядерной сделки (JCPOA) было абсолютной глупостью и, вероятно, было принято Трампом только из-за его одержимости уничтожением всего, что было связано с его предшественником Бараком Обамой. Тем не менее, этот уход не обязательно предвещает войну. Другие дипломатические варианты остаются на столе, чтобы гарантировать, что Иран — в отличие от Северной Кореи — не станет ядерным.

Таким образом, я буду утверждать, что реалистичный итог политики Ирана заключается в следующем:

Иран не ставил и не создает никаких экзистенциальных вызовов Соединенным Штатам. Исламское государство далеко не так деструктивно, как неоконсерваторы/неолибералы.

Война или навязанная США смена режима в Иране необоснованны, непрактичны и рискованны — их следует избегать любой ценой.

Решение Трампа выйти из JCPOA (ядерная сделка Обамы) не должно предвещать неизбежную войну. Должны быть предприняты попытки договориться о новой, более всеобъемлющей сделке, если не считать, других рычагов дипломатии для снижения напряженности.

Россия и Иран сотрудничают в Сирии и имеют определенные совпадающие интересы. Однако они не являются естественными союзниками и имеют давнюю историю раздоров. Соединенным Штатам следует избегать любой открыто враждебной деятельности, которая еще больше связывает этих двух противников в долгосрочном союзе.

Иранские вооруженные силы имеют значительные недостатки и не должны быть переоценены. Американские партнеры в регионе (Израиль и страны Персидского залива) обладают более чем достаточным военным потенциалом для противодействия локальным угрозам. Американские военные не нужны в регионе и только усиливают напряженность.

Тем не менее, большое население Ирана, труднопроходимая местность и значительный асимметричный военный потенциал в сочетании с многочисленными обязательствами Америки по всему миру делают военные действия в Иране рискованными усилиями, которых лучше всего избегать. Более прямо: вторжение на смену режима будет таким же глупым и катастрофическим в военном отношении, как Вьетнам и Ирак.

Иран не является ни полностью демократическим, ни полностью самодержавным. Его молодое, недовольное население удивительно поддается Западу. Соединенные Штаты не должны предпринимать никаких действий для отчуждения этой части населения, которая может изменить политическое измерение будущего Ирана.

Непростая история: истинный взгляд на американо-иранские отношения

Иран, в отличие от многих своих соседей в регионе Персидского залива, обладает очень безопасной географией. Горные хребты окружают его стратегическое ядро, и его границы были устойчивы на протяжении веков. Его географическая безопасность означала, что Иран был завоеван лишь несколько раз за свою тысячелетнюю историю. Те, кто покорил его, были поглощены еще одной из его сильных сторон: особой персидской культурой, которая когда-то оказывала сильное влияние на элиты от Турции до Индии.

В двадцатом веке Иран испытал волны национализма и сопротивления внешнему влиянию, которые были независимы от какого-либо конкретного режима. Обвинения в подчинении иностранным державам спровоцировали кризис за кризисом в иранской политике, возвращаясь к движению против уступок Британии по продаже табака в 1890 году. Это движение высветило еще одну важную тенденцию в современной иранской политике: власть духовенства как независимого политического актора. Его более поздние кризисы также привели к появлению движений с целью ограничения иранских монархов конституцией.

Открытие нефти в Иране в начале двадцатого века увеличило геополитическое значение Ирана, но также усилило недовольство иностранными силами внутри Ирана. Националисты были потрясены огромным богатством, перетекающим из Ирана в Великобританию через Англо-иранскую нефтяную компанию — прародителя сегодняшней British Petroleum. Это негодование привело к национализации нефтяной промышленности премьер-министром Мухаммедом Моссадеком, что в сочетании с растущей политической нестабильностью при Моссадеке и боязнью роста советского влияния привело к государственному перевороту, поддержанному США в 1953 году. В результате переворота была восстановлена ​​блеклая власть иранского монарха — шаха Мохаммеда Реза Пахлави. Пожилые иранцы никогда не простят США это свержение демократически избранного лидера.

Правление шаха привело к массовым изменениям в иранском обществе, отчасти благодаря росту цен на нефть и отчасти его усилиям по проведению социальных и экономических реформ.Ряд этих реформ был направлен на власть духовенства и пытался секуляризовать общественную сферу; Протесты против реформ привели молодого священнослужителя Рухоллу Хомейни к ​​известности и заставили его покинуть страну. Более десяти лет спустя, в середине 1970-х годов, быстрый рост Ирана замедлился, создав период хаоса и политического насилия. Разнообразная оппозиция шаха объединилась вокруг Хомейни, которому в итоге удалось свергнуть шаха. В хаосе после падения шаха последователи Хомейни изолировали светские и левые силы. Кроме того, его сторонники заняли посольство США и взяли в заложники его сотрудников, что привело к краху более умеренного иранского правительства, помогло укрепить власть Хомейни и заложило основу для десятилетий враждебных отношений с Соединенными Штатами.

Вскоре после революции, Ирак Саддама Хусейна вторгся в Иран, начав разрушительную войну, которая продлится до 1988 года . Соединенные Штаты, опасаясь распространения революционного исламизма в стиле Хомейни по всему региону, оказали некоторую поддержку Ираку, как и многие арабские и Европейские государства. Однако в момент стратегического отступления администрация Рейгана также продала оружие Ирану в обмен на заложников, удерживаемых в Ливане во время печально известного дела Иран-Контрас. Незадолго до конца войны американский крейсер по ошибке сбил иранский авиалайнер, убив 290 человек.

В послевоенный период Иран боролся за экономическое восстановление, хотя его внешняя политика не позволяла ему нормализовать отношения с Западом. В период с 1989 по 1992 год режим совершил серию заморских убийств иранских диссидентов и террористических акций. Эти действия способствовали решению США проводить политику «двойного сдерживания» — оказывая давление на Ирак и Иран одновременно — заблокировать иранскую нефтяную сделку с американской фирмой Conoco и ввести новые санкции.

В конце 1990-х и начале 2000-х годов открылись короткие возможности. В Иране был избран президент-реформист Мохаммад Хатами, который пообещал «диалог цивилизаций» и начал открывать политическое пространство. Террористические атаки 11 сентября в Соединенных Штатах дали двум странам общего врага (талибы, с которыми Иран чуть не вступил в войну несколько лет назад) и увидели, как они работают вместе на Боннской конференции для создания нового правительства Афганистана. Иран разрешил американским военным войти в страну для доставки помощи после сильного землетрясения в 2003 году. Иран, возможно, даже предложил «грандиозную сделку», направленную на примирение в том же году, хотя этот момент остается спорным. В любом случае, США сами упустили возможность разрядки и сотрудничества.

В результате в 2005 году Хатами сменит бескомпромиссный Махмуд Ахмадинежад. Между тем возник спор по поводу ядерной программы Ирана, вызванный публичной разоблачением необъявленной установки по обогащению урана в Натанзе в 2002 году и провалом переговоров ЕС по заморозке иранской ядерной программы. Эти две линии тренда слились в 2006 и 2007 годах с принятием санкций Совета Безопасности против Ирана.

Администрация Буша испытывала сильный скептицизм по отношению к Ирану. Включение Ирана в речь Буша «Ось зла» 2002 года шокировало многих в Иране и подорвало позиции тех, кто добивался снижения напряженности. Присутствие американских сил на восточной и западной границах Ирана усилило иранский страх. Напряженность между США и Ираном быстро росла в Ираке в 2006 и 2007 годах, поскольку Иран снабжал шиитских ополченцев современными бомбами, предназначенными для поражения бронетехники под руководством США, а американские силы совершили налет на иранское консульство в Эрбиле.

В течение первого срока полномочий администрации Обамы США и международное сообщество начали оказывать растущее давление на Иран в связи с его ядерной программой. Усиленные санкции в сочетании с серьезной экономической халатностью правительства Ахмадинежада привели к глубоким проблемам, что привело к 40-процентной инфляции. Массовые беспорядки после президентских выборов 2009 года, обозначенных как «Зеленая революция», — привели к жестоким репрессиям и домашнему аресту (который продолжается до сегодняшнего дня) крупных политических деятелей. Разговоры об авиаударе американцев или израильтян по иранской ядерной программе стали обычным явлением, и каждая из сторон участвовала в волне взрывов и кибератак, включая иранские нападения на израильских дипломатов и, по-видимому, убийства иранских ученых-ядерщиков при поддержке Израиля.

Начало прямых американо-иранских переговоров в Омане в начале 2013 года подготовило почву для нового раунда переговоров. Вместе с последующим избранием Хасана Рухани, умеренного политика, разговоры о войне и насилие утихли. После двухлетних переговоров с Соединенными Штатами, европейцами, Россией и Китаем Иран подписал Совместный комплексный план действий (СВПД).В соответствии с этой договоренностью все иранские пути к достаточному количеству расщепляющегося материала для ядерного оружия были заблокированы в течение примерно пятнадцати лет, в дополнение к значительному увеличению числа инспекций, некоторым постоянным ограничениям и некоторым временным мерам по замедлению ядерных исследований Ирана и приобретению военной техники, в том числе ракетные технологии. Однако в 2018 году Дональд Трамп — как он ранее угрожал — объявил о выходе США из СВПД. Тем не менее, все остальные стороны сделки остаются в соглашении в письменном виде. Соединенные Штаты теперь ведут себя как международный изгой.

Чтобы лучше понять внешнюю политику Ирана, важно признать, что история, которую иранцы помнят об их отношениях с Америкой, сильно отличается от истории, которую помнят американцы. Память американцев сосредоточена на кризисе с заложниками; террористических актах, таких как взрывы посольства США в Бейруте (апрель 1983 года, 63 погибших), казармы американских и французских миротворцев в Бейруте (октябрь 1983 года, 305 погибших) и иранских террористическиих атаках за рубежом в 1980-х и 1990-х годах; и поставках Ираном современного оружия шиитским ополченцам, когда они наносили удары по американским военнослужащим в Ираке во время тамошней войны.

С другой стороны, память молодых иранцев меньше сосредоточена на перевороте против Моссадека и больше на ирано-иракской войне — на неспособности международного сообщества осудить вторжение Саддама Хусейна в Иран, на его поддержку Саддама, даже когда он использовал химическое оружие против Иранских войск, действия Ирака (ракетный удар по фрегату USS Stark ), в котором США обвинили обе стороны, и уничтожение США иранского авиалайнера. Почти все соседи Ирана и большинство великих держав так или иначе поддерживали Саддама. Это привело к сильному чувству изоляции Ирана, включая недоверие к международному сообществу, международным институтам, и особенно к Соединенным Штатам.

Иранско-иракская война была формирующим опытом для большинства нынешних лидеров Ирана , независимо от того, участвовали ли они в ней непосредственно, участвовали ли опосредованно или руководили международными отношениями Ирана во время нее. Различные прочтения истории, в которых каждая сторона видит себя жертвой, способствуют глубокому недоверию между двумя сторонами, делая серьезные улучшения в отношениях трудными и маловероятными. Современные разногласия по поводу поддержки Ираном режима Асада в Сирии и выхода Америки из СВПД также разделяют в бинарной манере восприятие США и Ираном каждого события.

Денни Сьюрсен, майор армии США в отставке.

Читайте также: Как выбивали фальшивые доказательства наличия ОМП у Саддама Хуссейна