Русская весна: эксклюзивное интервью «Трифона»

Славянская операция – начало битвы за Донбасс

Наш отряд был собран стихийно и очень быстро. В отряд входил даже шестнадцатилетний парень из Киева с позывным «Вандал». Грубо говоря – кто захотел поучаствовать в этой операции из Крымского ополчения, тот и вошёл в состав отряда.

Мне до сих пор некоторые друзья-крымчане говорят, будто я дурак, что согласился в этом участвовать. Я всегда отвечаю, что они ничего не понимают и крымчанам победа досталось «на шару», а люди на Донбассе до сих пор платят кровью за право быть русскими.

Но это я уже в лирику залез, вернёмся к сути. Изначально наш отряд насчитывал 54 человека. Двое уже по дороге отказались принимать в этом участие по разным личным причинам, и нас осталось 52 человека. Россиян в отряде было не более 1/3, остальные были граждане бывшей Украины из Крыма, Киева, Одессы, Харькова и даже Житомира.

С 8 на 9 апреля 2014 года в час ночи мы выехали в Россию. 9 апреля около 4 утра мы были в Ростове, остановились возле памятника. Конечно, мы были одеты по гражданке и никакого оружия, даже холодного, у нас на тот момент не было. Мы поехали дальше, и нас отвезли в один из санаториев Ростова. Нас разместили, и мы стали разбиваться по группам.

Отряд был разделен на 4 группы. Первая группа насчитывала около 10 человек, командовал ей «Ромашка». Кстати, он вроде бы тоже из Киева. В неё также входил крымчанин с позывным «Медведь», который позже погибнет в боях за Славянск.

Самой малочисленной была вторая группа Моторолы. Их было вместе с ним 7 человек.

Наша группа была третьей и состояла из 14 человек. Командовал ей крымчанин «Абвер».

Четвёртой группой командовал «Терец». Эта группа состояла из казаков и была численностью около 22 человек.

Теперь подробнее о группе, в которую входил я. Как я ранее говорил, командовал группой Абвер — отставной подполковник военной контрразведки, очень грамотный человек. Наша группа делилась на подгруппы. Первой подгруппой командовал «Волк» — участник боевых действий в Афганистане, прошёл подготовку по системе «Сокол», награждён наградами СССР. В подгруппу входили крымчане «Коваль» и «Ветер».

Второй подгруппой командовал «Гусь». В неё входили ребята из Житомира «Лёлик», «Болик» и «Василич». Эта подгруппа почти вся погибла, кроме «Лёлика».

Третьей подгруппой командовал «Махно», который ранее служил в ДШБ в Старом Крыму. В эту подгруппу входили я, другой «Медведь» и «Рамзес», который был нашим медиком.

В нашу группу также входил «Нос», но он не входил ни в одну из подгрупп.

Чуть позже от Стрелкова поступила команда собрать наши размеры одежды и обуви. Через некоторое время нам привезли форму, и мы переоделись, гражданку с собой не брали. Все по-разному были укомплектованы и вели себя тоже по-разному. У нас не было времени даже провести слаживание. Некоторые были в эйфории после Крыма, не понимали, куда и на что шли. Другие были более профессиональны и спокойны.

Ночью с 9 на 10 апреля мы покинули территорию санатория на автобусе и выдвинулись на границу с Украиной. Где именно находилась точка перехода, я не знаю, там до горизонта во все стороны были только поля.

Этой ночью мы перейти не смогли, так как не успевали добраться до рассвета к указанному месту, откуда нас должны были забрать и перевезти в Славянск. Мы остались ждать следующей ночи.

10 апреля весь день мы находимся на месте. Когда наступила ночь, перед началом движения Стрелков нас построил вокруг себя. «Ромашка» зачитал молитву. Далее Стрелков очень спокойным голосом трижды задаёт вопрос:

— Ребята, может кто в чём не уверен? Может есть сомнения? Кто-то хочет уйти? Если да, то выйдите из строя, вас никто не осудит. Я дам вам деньги на одежду и дорогу домой.

Поначалу это было жалкое зрелище, и я подумал, что нами командует какой-то размазня. Никто не вышел, все решили остаться. А вот на четвёртый раз его голос стал жёсткий, металлический, и он говорит:

— А теперь слушайте меня сюда, все и внимательно! С этого момента мы творим историю, мы поднимаем имидж и имя русского солдата! Мы поможем Донбассу в этой борьбе и пойдём до конца! Кто опозорит имя русского воина на любом этапе, того я лично расстреляю!

У меня, например, в этот момент мороз по коже пробежал, хотя я многое в жизни повидал и никогда не был сентиментальным. В этот момент я впервые начал понимать, что наша операция не похожа на операцию по отвлечению внимания от Крыма, а основной и возможно единственной задачей как раз является участие в битве за Донбасс.

Затем Стрелков приказал командирам групп подойти к нему, после чего каждая группа получила своё задание.

Мы начали движение, связи никакой, естественно, не было, и шуметь нельзя было. Мы пользовались гонцами от группы к группе. Когда мы перешли границу и стали двигаться вглубь украинской территории, группа «Ромашки» выдвинулась вперёд на разведку, а мы залегли. Через некоторое время поступила команда двигаться вглубь территории. Мы прошли около 15 км с тремя привалами на отдых и рекогносцировку местности.

Мы вышли на одну из трасс Украины. Рассредоточились. Начало светать. Проблемой было отсутствие «зелёнки» в той местности. Мы рассредоточились вдоль дороги — 52 человека, в форме и в балаклавах. Люди, которые должны были нас встретить, задерживались. Тут подъезжает грузовик с надписью «Новая почта», и мы начинаем загружаться в кузов. Стрелков, Дед и ещё один человек двигались за нами в легковом автомобиле, как группа прикрытия.

Ехали долго. Приехали на окраину Славянска и выгрузились. К нам начали подходить ополченцы, ещё невооружённые и в гражданке. В этот момент в небе появился украинский военный вертолёт. Поступила команда спрятаться под навес. Стало ясно, что нас обнаружили и нам необходимо немедленно преступить к выполнению боевого задания. Это уже было 12 апреля.

Вместе с проводниками-ополченцами мы выдвинулись вглубь Славянска. Каждой группе была поставлена своя задача по захвату силовых структур Славянска и вооружения.

Решительности нам предавало понимание того, что мы на территории противника и если будем мешкать, то домой никто из нас не вернётся.

В тот же день мы взяли под контроль здания СБУ, полиции и другие важные объекты Славянска, но ещё рано было говорить о полном контроле над городом.

Стрелков командовал очень жёстко, но конкретно и доходчиво.

13 апреля утром к нам приезжает Безлер «Бес». У них со Стрелковым получается разговор на повышенных тонах, и Бес уезжает. Они начали конфликтовать ещё в Крыму.

В это же время мы получаем информацию о том, что группа «Ромашки» вступила в боестолкновение с противником, в котором был ликвидирован командир украинского спецназа «Альфа». Получается, что группа Альфы двигалась в Славянск и нарвалась на группу «Ромашки», которая проводила разведку.

Все первые дни мы занимались разведкой местности и выбирали огневые точки для обороны.

В ночь с 13-го на 14-ое апреля наша группа и группа Моторолы выдвинулись на аэродром Краматорска. Мы заходим на аэродром, он из себя ничего представляет. Стояли вертолёты зачехлённые. Зашли мы двумя группами и заняли его вдоль дороги. Сопротивления никто не оказывал.

После этого Стрелков отправляет группу Тереца в Краматорск. Они остаются, а мы оттягиваемся обратно в Славянск. Нас было невозможно мало для одного города, а удерживать оба города было нереально, поэтому аэродром Краматорска мы потеряли практически сразу.

14 апреля колонну разведки 25-й аэромобильной бригады из 6 единиц военной техники под командованием «Тарана» заблокировали местные жители в окрестностях Славянска. Мы тоже подошли туда вместе со Стрелковым. Нас было около 20 человек, снаряжённых и уже вооружённых по полной. Разведчики 25-й бригады приняли решение перейти на нашу сторону, и мы все дружно выдвинулись в Славянск.

В ночь с 14-го на 15-ое Стрелков ставит задачу выдвинуться на Артёмовск в воинскую часть и захватить военную технику. В этой операции участвовала наша группа и группа «Ромашки». Людей не было нигде. Фонари горят. Мы подъезжаем к этой части с двух сторон. Со стороны КПП осталась группа «Ромашки». Наша группа была со стороны гаражей. Тыльная стенка сопряжена была с гаражами. Стена высокая была — около трёх метров. Нужно было разведать. Мы видим, что горит фонарь рядом с наблюдательной вышкой, где должен стоять караул. Часового не видно. Тишина полнейшая. Я залез на крышу гаража, меня подсадил «Нос», сам бы не справился. Передо мной вышка, и фонарь светит прямо на меня. Я лёг и лежу, чтобы не создавать никакого движения. Кто его знает, есть там часовой или нет, три часа ночи, может спит. Смотрю, что на вышке движений нет. Периметр свободный, людей и движения не наблюдаю.

Мы начинаем штурм. У них забор был с колючей проволокой. Мы начинаем его перелазить. «Гусь» перепрыгнул и сразу побежал вдоль забора. Я занимаю позицию, смотрю, а во дворе много БТРов, наверное около 20 единиц. Чуть дальше был их штаб, рядом с которым находился БРДМ. Рядом со штабом было караульное помещение, там находились солдаты. «Гусь» залетает в караулку и всех арестовывает. Вдруг слышу стрельбу, и начинается движение противника. Украинский экипаж запрыгнул в БРДМ, который был около штаба, и открыл огонь. Как оказалось, БТРы, которые стояли во дворе, были без двигателей и без топлива. Было принято решение подбить БРДМ, и группа «Ромашки» задачу выполнила. БРДМ подбили двумя «РПГ-26». После этого поступила команда отступать.

Технику захватить не удалось, задачу мы не выполнили, но нанесли хоть какой-то урон противнику и ушли без потерь.

Отдельно хотелось бы отметить, что эти дни одновременно с установлением контроля над Славянском мы принимали в свои ряды ополченцев из местного населения и приехавших нам на помощь.

15 апреля меня вызвал «Махно» и приказал усилить группу «Гуся». Сказал, что сюда движется военная колона ВСУ. Мы выдвинулись и через некоторое время в районе Пчёлкино столкнулись лоб в лоб с этой колонной украинских десантников. Их в это время тормознули местные жители. Колонна состояла более чем из 20 единиц военной техники. Мы сразу выбежали из машины. Вокруг было много местных жителей, агрессивно настроенных против украинских вояк.

Нас было трое: я, «Гусь» и «Болик». Мы стояли как бы треугольником. По ходу мы узнали от местных жителей, почему они такие злые на украинских десантников, и те рассказали, что незадолго до нашего приезда эти десантники открывали огонь в воздух над головами местных жителей.

Мы увидели, что один человек в военной форме общается с местными. Он оказался командиром десантников. Нашей основной задачей было не дать этой колоне зайти в Славянск. На тот момент мы не были готовы к такому повороту. В этой суматохе мы решили попробовать взять этого командира в плен.

У этого командира не было опознавательных знаков на форме, и мы не понимали в каком он звании. Мы вытянули его на разговор. Он подошёл к нам расслабленный, а потом понял, что мы его взяли в треугольник и он уже наш. Он назвался полковником Швецом.

Вот, что об этих событиях написало украинское издание УНИАН 17 апреля.

Швец в начале вообще не понимал, что происходит. А потом мы начали его принуждать к тому, чтобы его солдаты начали разоружаться. А он говорит: «Та, можно, я, короче, свяжусь сейчас». Пытался постоянно соскочить от нас и в БТР прыгнуть, но мы ему не давали такой возможности. Мы понимали, что если он сейчас соскочит, то мы погибнем, а эта колонна окажется в Славянске.

Ещё нам очень повезло, что они неудачно поставили свою машину связи РЛС, она как-то отдельно от колонны стояла, и нам удалось взять её под контроль.

Начались переговоры по разоружению этих десантников. Десантники не хотели разоружаться. Психологически на нас давила авиация, которая пролетала низко над нами. Раза два над нами прошли СУшки очень низко и раз вертолёты.

Переговоры проходили где-то с 14:00 до 18:00. К 18:00 местные жители начали расходиться. В это время «Гусь» говорит Швецу: «Слышь, если сейчас твои не начнут задаваться, ты понимаешь, чем всё закончится? Мы тебя шлёпнем первого». Швец это тоже понимал, но десантники не хотели сдавать оружие.

В районе 20:00 было принято нейтральное решение. Десантники должны были сдать нам бойки от своего оружия, но оружие оставить у себя. Было уже темно, БМД включили фонари. Каждая их машина подъезжала к РЛС, которая была под нашим контролем, и сдавали нам бойки от автоматов, бойки от ПКТ и орудийные замки. Договорённость была такая, что они это нам сдают, разворачиваются, формируют колону и возвращаются в Днепропетровск. Где-то приблизительно до 21:00 мы в напряжении проводили эти мероприятия.

Полковник Швец остался без личного состава, и мы берём в плен его, офицера связи машины РЛС и водителя (контрактника). Я прыгаю в машину к водителю, автомат перезарядил. Где-то в 22:00 мы с этими тремя товарищами, с полной машиной всякой фигни приезжаем на базу. Стрелкову доложили, все передали. Стрелков не стал разговаривать со Швецом в этот день, и я остался его охранять.

Утром следующего дня мы провели инвентаризацию машины РЛС: захватили карты секретные, все коды связи и т.п. Стрелков предложил Швецу перейти на нашу сторону, но он отказался. В итоге было принято решение отпустить Швеца и остальных двоих. Он уехал домой, а там против него возбудили уголовные дела. 25-ю бригаду чуть не расформировали.

20-го апреля мы взяли под контроль гору Карачун. В этот день была Пасха. На Болбасовке боевики Правого сектора напали на наш блокпост, где было убито трое ополченцев из местных: отец и два сына. Одна из наших групп подоспела на помощь и размотала правосеков, кого-то в плен взяли.

После 20-го апреля у нас происходит реорганизация нашего отряда. К тому времени появилось какое-то количество примкнувших к нам ополченцев. Всего на тот период нас было не более 300 человек. Также была создана военная контрразведка под командованием Абвера, которая начинала отрабатывать диверсантов и шпионов внутри Славянска. Я вошёл в это подразделение.

Ну, а что было дальше, по-моему, все знают. Это были тяжелейшие бои и обстрелы тяжёлой артиллерией и авиацией. Мы стояли на смерть, о чём и предупреждал Стрелков ещё на границе. И я окончательно убедился, что нашей главной и единственной задачей была битва за Донбасс, а Крым это только начало. Видимо, тогда нам это так преподнесли, чтобы больше крымчан согласилось в этом участвовать, сражаться за свою родную землю, так сказать. Но судя по количеству членов нашей группы, это не очень сработало.

Затем был выход из Славянска в ночь с 4 на 5 июля 2014 года.

Да, выход был необходим. По сути мы были в полном окружении и долго продержаться не смогли бы. Кроме того, нужно было спасать Донецк, без которого Донбасс пал бы.

Трифон на Черевковке. Июнь 2014 года

Источник:https://politryk.ru/2020/02/27...

Читайте также:Крымская весна Часть 1

Подписаться на Telegram канал Политрук

Присоединяйтесь к нам ВКонтакте

Подписывайтесь на наш Youtube-канал