Велосипед...

Александр Акишин. Повесть

* * *

... Последние дни мая в сельской местности особенно колготные. И только по воскресеньям давали короткий отдых технике, людям да коням, которые были в их поселке. Два коня были закреплены за пастухами. Один – за отчимом.

В то воскресенье, как всегда, Петя отправился выпасать Ваську. И опять ему пришлось торчать возле строптивого коня долгий день. Ваня-цыганок не пришел, потому что должен был ехать с теткой Магдалиной в город...

За весь день не случилось ничего такого, что запомнилось бы Пете. И сколько его потом милиционер не расспрашивал, он так и не смог ничего дельного ему рассказать. День как день. На лугу были лишь он, Петя, да конь. И на несколько километров вокруг ни единой души.

С трудом дотянув до вечера, отупевший от нетерпеливого ожидания, Петька пригнал Ваську домой. А утром его разбудил взбешенный отчим и набросился с кулаками...

Как назло, мать была в сарае – доила корову. И пришлось Пете вынести целый град попреков – самых обидных! – о том, что он и дармоед, и захребетник, и еще какие-то слова адресовались ему, о смысле которых он мог только догадываться.

Под конец отчим отвесил Пете увесистую оплеуху и заскрежетал зубами:

- С цыганьем, поганец, связался, они-то и свели коня со двора.

- Нет, выкрикнул Петя. – Нет! Ванюшке не нужен твой поганый конь. Зачем он ему, когда у него велосипед...

- Ах, ты даже сейчас о каком-то паршивом велосипеде рассуждаешь! – взвился отчим, подскочил и пнул лежащего на полу Петю. – Меня с ног до головы обворовали твои дружки, а ты... Гаденыш! Вон со двора, чтоб ноги твоей в моем доме не было! – орал он.

Но тут в комнату торопливо вошла мама. Увидела побитого Петю и, ни слова ни говоря, со всего маху наполненным до краев подойником стукнула отчима по голове.

- Убил, подлец! Ты же его убил, - бросилась она к сыну. Принялась утирать руками его лицо.

И тут он увидел на руках матери кровь.

«Он же меня по голове стукнул, - дрожал всем телом Петя, - почему тогда из носа кровь идет? Он же не бил меня по лицу. А только по голове. И еще пнул в живот...»

Лицо мамы прямо на глазах стало куда-то отдаляться. Вот оно почти и вовсе растаяло, и только громкие ее рыдания с трудом вернули Петю из вязкой темноты.

Он обвел осоловевшими глазами склонившуюся над ним маму, комнату, в которой стояла звонкая тишина, попробовал тряхнуть головой, но его тут же затошнило...

Несмотря на сильную боль во всем теле, Петя хоть и с трудом, но поднялся.

- Идем, сынок, приляг на кровать, - помогла ему мама. – А я тебе чего-нибудь поесть принесу.

- Не хочу, - всё еще диковато озирался Петя, к чему-то прислушивался и вздрагивал, как ничейная побитая собачонка, ищущая хоть какого-то укрытия...

Со двора послышались голоса. Один Петя узнал бы из тысячи, потому что он принадлежал отчиму, а другой – неизвестно чей.

- А ты прощупай цыган, прощупай, - советовал отчим. И в его голосе Петя не услышал той ненависти, с какой он только что набрасывался на него.

- Да я их уже проверял и не раз. Они этими делами не занимаются. Магдалина больше гаданием пробавляется, а ейный пацан кой-чего из еды выпросит у своих же сверстников, тем и живут...

- А ты еще раз прощупай, еще... За мной не заржавеет, ты же знаешь. Не то на меня еще дело повесят. Я ж мерина на ферме обязан был держать, а тут такое...

- В этом твоя самая главная ошибка, - крякнул незнакомый Пете собеседник. – К этому, знаешь как, могут прицепиться, коли что...

- Да неужто ты думаешь... Да на кой он мне?! – запричитал отчим. – Я ведь не нищий.

- Ну мало ли...

- Вот и ты мне не веришь...

- Мне-то что, я не суд...

- Думаешь, до суда дело дойдет? – испугался чего-то отчим.

- А если не найдем воров, на кого-то должны повесить. Ты ж не имел права держать колхозного коня дома? Не имел! Или думаешь, колхоз вот так запросто возьмет да и спишет себе в убыток?

- Ох, беда! Знал бы, лучше на ферме держал.

- Теперь чего руками разводить...

И тут Петя догадался, что отчим беседует с самим участковым. И сильно испугался. Вдруг отчим станет настаивать, и тогда на суд поведут тетку Магдалину и Ванюшку. А они совсем тут ни при чем. Он может поручиться. Сдался им поганый Васька! Увели – туда ему и дорога. А может, его вовсе никто и не крал. Может, он, чокнутый, сам ушел со двора. У него же с головой не всё в порядке. Уж за в этом Петя на все сто уверен! Потому что нормальный конь не станет просто так кидаться на человека, кусать его и бить в живот копытом. Он или вконец стал распоследним гадом, или сошел с ума. И чего его жалеть...

Да, Петя совсем не хотел, чтобы участковый поглубже «прощупывал» его друзей, потому что, как он давно понял, ни тетка Магдалина, ни Ванюшка совершенно не горят желанием видеть у себя в гостях милицию и других разных напыженных начальников...

* * *

- Привет! – послышался голос Вани-цыганка.

- Ишь ты, - вздрогнул от неожиданности Петя, - и как тебе только удается это?

- Что? – не понял Ваня.

- Вот так, крадучись, не слышно подходить.

- А ты разуйся и босиком по траве, - поделился опытом приятель, - тогда и тебя будет не слыхать...

Нет, босиком Петя не любил бегать. Если бы сейчас был май или даже июнь, когда трава нежная, как шерсть котенка, тогда другое дело. Но теперь Степь прощается с августом. Первая же колючка вопьется в пятку, попробуй-ка выковори ее!

И хоть сандалии Петины давным-давно, как принято говорить, просили каши и, похоже, ни один мало-мальски приличный сапожник не взял бы их в починку , причем, ни за какие деньги, Петя всё равно предпочитал бегать в них. Надежнее, чем босиком!

- О чем задумался? – поинтересовался Ваня. – Я чуть ли не с полчаса за тобой наблюдаю, а ты уставился в небо и не моргнешь.

- Да так... – неопределенно ответил Петя.

- И все-таки, о чем? – не отставал цыганок. –Очень уж мне любопытно, о чем люди думают?

- А ты возьми да почитай книжки, - посоветовал он другу. – В них сколько людей, столько и дум...

- Где мне их взять? Все, которые ты давал, по нескольку раз прочел. Да еще три мамка купила. Их тоже осилил. Бегал в библиотеку, а там даже и слушать не захотели. Только на пацанов нарвался, едва ноги унес...

- Не записали в библиотеку?

- Не-а, - вздохнул Ваня. – Сказали, надо, мол, постоянно проживать в селе или в вашем поселке. Еще сказали, что документ нужен и вообще... Можно подумать, будто я их слопаю, эти книги. Нам, цыганам, не очень-то верят, Петушок! – сказал с болью в голосе Ваня.

Пея огорчился, но тут же постарался успокоить друга:

- Не переживай. Мы с тобой как-нибудь вместе сбегаем, я наберу побольше книжек, чтоб и на твою долю, а запишу на свою карточку.

- Слово?

- Да что б мне... – хотел было уже поклясться Петя, но Ваня остановил его.

- Я верю тебе, Петушок. А теперь айда поскорее за ужами.

- И вправду, заболтались мы тут... А сколько надо споймать ужей, чтобы сбылась мечта?

- Чем больше, тем наверняка быстрее сбудется.

Солнце палило немилосердно. Отвесные его лучи, казалось, во что бы то ни стало решили изжарить то немногое живое, что оставалось в выгоревшей Степи.

- То-то еще будет к полудню, - пыхтит Петя. – Такая жарынь! Может, дождик, наконец, соберется?

- Вряд ли, - засомневался Ваня.

- А ты чего без велика? Мы бы сейчас с ветерком...

- Еще пацаны отберут... Они уже грозились...

- Был бы у меня велик, пускай бы попробовали отобрать!

- С тобой бы они не стали связываться.

- Это еще почему?

- Потому что я бесправный цыганенок. – А ты – совсем другое дело. Твоя мамка пойдет к тому, кто посмеет у тебы велик забрать, и он, как миленький, обратно вернет. Еще и прощение попросит. А нет, так и в суд подаст. А кто такие мы? Все только и говорят, будто мы вольные птицы и всё такое... И еще почему-то нас боятся. Только мы, может, других –то еще сильнее боимся. Конечно, когда все вместе в таборе – не страшно. А по отдельности...

- Надо было и жить вместе, - сказал Петя. – Правда, тогда мы с тобой не познакомились бы, - вздохнул он. – А ты классный пацан, с тобой интересно дружить.

- Угу, - усмехнулся Ваня. – Небось, тебя за всю жизнь столько не дубасили, как с тех пор, как мы стали водиться.

- Подумаешь, три разочка отлупили..

- Четыре, - уточнил Ваня. – Забыл, как в последний раз у нас всю рыбу отняли и отлупцевали? Эти пацаны из села жестокие. Ваши поселковые не такие.

- Наших мало, поэтому они осторожничают.

- А до нашего знакомства тебя лупили?

- Еще как! – соврал Петя.

Соврал, быть может, впервые со дня их знакомства. До этого Петя и на рыбалку бегал, бывало, один, и в село заходил, и его ни разу никто пальцем не тронул.

Поколачивать стали лишь после того, как прознали об их с цыганком дружбе. Чаще их ловили вместе и принимались волтузить. Но и одному Пете теперь, если его перехватывали, приходилось уносить ноги.

Однако Петя и не думал изменять их дружбе. Может, за это и ценил его Ваня...

- А батька тебя лупцует? – поинтересовался цыганок.

- Редко...

- А вот когда я вырасту и у меня будет малой, - сверкнул глазами Ваня, - я его пальцем не трону. И никогда не брошу...

- И я тоже, - поддержал Петя друга и добавил: - Перво-наперво я куплю своему сыну самый крутой велик. Сначала, понятное дело, трехколесный, потом, когда подрастет маленько, - «школьник», а уж после – настоящий взрослый, может даже,спортивный. Он у меня будет заниматься велоспортом. Вот! А когда женится – мотоцикл подарю.

- А я своему – машину, настоящую легковушку. Самую лучшую в мире. И никогда-никогда не брошу его, повторил он, словно клятву. – Везде за собой буду таскать, чтоб на моих глазах ьыл и не потерялся...

- И я, может, тоже своему куплю машину. Только самая-пресамая, наверно, жуть какая дорогущая. Где такие деньги взять?

- Я тебе дам в долг. А когда разбогатеешь, вернешь. Мы же с тобой друзья.

- А где ты раздобудешь столько? – Петя даже замер от удивления.

- Как где? Я же к тому времени стану знаменитым артистом. У меня знаешь сколько будет всего?! Ого-го!

- Ого-го-го? – засмеялся Петя.

- А то! – засмущался Ваня.

- Петушок, а ты своего настоящего тятьку помнишь?

- Не-а, - мотнул головой Петя. – А ты?

- Нет. Мамка говорила, будто он погиб.

- На войне? – уточнил зачем-то Петя.

- Ты что рехнулся? Война когда была?

- Давным-давно...

- Ну вот, - вздохнул Ваня. – Война тут ни при чем. И разве только на ней можно погибнуть?

- Не только, - согласился Петя.

- А тебе мамка что-то рассказывала о твоем батяне?

- Нет.

- И даже не знаешь, кем он был?

- Не знаю. Я у нее несколько раз спрашивал, да только она не захотела рассказывать. Чего ей в душу лезть, если она не хочет говорить...

- Ты прав, - согласился Ваня. – Вообще-то ты кое-что можешь узнать, если у тебя есть метрики. Там о родителях есть данные. Правда, мало... Но вдруг когда-нибудь встретишь его...

- Тоже мне умник! - разозлился вдруг Петя.

- Ты чего? - растерялся цыганок.

- Я, что ли, по-твоему совсем набитый дурак? Не знаю ничего про метрики? Ты что меня совсем за чокнутого держишь? – подступил он с кулаками к другу.

- Ну что ты, что...

- А то – дед Пехто! Пусто в метриках. Вот так! У тебя в метриках хоть отец обозначен, пускай и погибший, а у меня только мамка и всё. Ясно тебе?! – всхлипнул Петя. – Или ты думаешь, так не бывает, да? Ты так думаешь? – заплакал он.

- Чего расхлюпался, как девчонка? Ну! Думаешь, у меня записан... мой тятька? И у меня тоже прочерк.

«Врет же, врет, - тоскливо думал Петя, - размазывая по лицу слезы, которые тут же и высыхали. – Чтоб меня успокоить, врёт...»

Он положил руку на плечо друга, и хотя было и без того жарко, но они так и шли, полуобнявшись, как два самых родных на свете человека...

(Продолжение здесь)

Александр Акишин