Велосипед...

Александр Акишин. Повесть

* * *

Друзья приходили в себя медленно. Поскуливая, словно беспомощные слепые щенки, они наощуп ползли друг к дружке. Столкнувшись лбами, долго принюхивались.Попытались приподняться на ноги, помогая друг другу. Но выкрученные руки и разбитые тела не слушались. Тогда Ваня, из последних сил выдохнул:

- К озеру... там вода...

И они медленно поползли к пахнущей тиной воде, как будто она способна была исцелить их раны, полученные в неравном бою.

Не сделав даже малейшей попытки сбросить с себя одежду, превратившуюся в жалкие лохмотья, они с неимоверными трудностями достигли теплой воды и погрузились в нее...

Ссадины, синяки и кровоточащие раны неприятно пощипывали, будто их смазали йодом. Пете хотелось плакать, но он терпел.

Терпел и Ваня, отфыркиваясь гораздо шумнее, чем обычно, когда им с Петей приходилось купаться. И Петя подумал, что цыганок делает это нарочно, чтобы заглушить боль и не показаться слабаком.

Он был благодарен другу за это: ведь не станешь же скулить и хлюпать носом, если рядом человек, не проронивший ни слезинки, хотя и ему досталось не меньше, чем тебе...

Постепенно боль затухала, словно озерная вода и впрямь обладала волшебными свойствами.

«Чудно! – думал Петя. – Никогда бы не поверил, что после такой отчаянной драки смогу еще двигаться и встать на ноги. Правда, в воде это не так и трудно, но всё рано...»

- Ну как? – подал голос Ваня, покосив заплывшим глазом.

- Терпеть можно. Вот только рубаху и штаны изодрали на лоскуты. Как теперь домой заявлюсь?

- Нашел о чем жалеть! Главное, живые остались... Не боись, найдутся у меня лишние штаны и рубаха тоже. Мамка как-то приволокла целый узел барахла... Старенькое, конечно, всё. Новое кто отдаст. Но приодеться запросто можно. Лучше, чем голым задом сверкать...

- Лучше, - согласился Петя, сразу же повеселев. – А мы здорово им врезали!

- Не знаю, как им, но они нам – точно! Отлупцевали под первое число! Думал, забью гады. Ну и зверье! В таких потасовках мне не приходилось бывать, - покрутил он черной головой, словно проверяя на месте ли...

Петя обратил внимание, что после драки что-то сталось с Ваниными кудрями: они уже не казались такими густыми. Видать, выдрали, звери, не один клок...

Но расстраивать друга не стал. Эка печаль, подумал он, отрастут еще.

- Ой, Вань, а куда ужонок подевался?

- Свернули башку, нашему ужонку. Я же говорю – шакалы! Нечестно дрались и ужонка не пожалели.

- Ты точно знаешь... про ужонка? – задрожали у Пети губы. – Может, он уполз?

- Разодрал тот дылда, а шакаленок малой в пыль втоптал нашего ужонка – мокрого места не оставил.

В Петиных глазах затуманилось, он почувствовал, как щекам вдруг стало горячо.

- Ты чего, Петушок? Споймаем еще одного. Будет тебе велосипед.

- При чем тут велосипед? Ужонка жалко. Он ведь им ничего такого не сделал, а они... Мы поймали его, как будто на смерть... специально...

Петя больше не скрывал слез от друга, жалея одновременно и загубленного ужонка, и свою растоптанную мечту.

У Вани, глядя на него, тоже вдруг защипало в глазах, и он тоже, не таясь, захлюпал носом. А потом и вовсе расплакался – отчаянно, навзрыд. Наверное, понимал, что эта драка для него не последняя и много еще шишек предстоит ему набить в этой несправедливой жизни.

Так они сидели по шею в воде и оплакивали каждый свое, а вместе – нескладную свою судьбу. Только вряд ли еще догадывались об истинной причине. А может, и догадывались? Как знать...

.(Окончание здесь)

Александр Акишин