Александр Росляков. Московский ДОТ, собянинский распил и мертвые глаза народа

В одной соцсети попалась мне такая удручающая запись:

«Интересно, почему все вокруг стали пессимистами? Видимо, потому что люди даже если умом не понимают, то задом чуют, что вот это всё вокруг скоро навернется со страшной силой, как бы одни ни завывали про «демократию и рынок», а другие про «традиции и духовность»».

Ну да, какая-то безысходность, от которой у многих опускаются руки и вянет дух сопротивления властным ворюгам – вроде пилящих в Москве «бордюрные» и прочие откаты – есть. Ошеломляющим контрастом чему стала для меня внезапная находка: московский ДОТ (долговременная огневая точка), сберегшийся с Отечественной в забытом богом уголке столицы. Стоит он, вкопанный в непролазный обрыв над Москвой рекой, на непригодном для доходного строительства месте, почему и цел. Юридический адрес – ул. Живописная, 23. Символ неистребимой силы, ощеренный в ту сторону, откуда мог прийти враг, прорви другие, насмерть стоявшие кордоны.

Вот краткая справка по его истории:

«Оборона Москвы строилась как многополосная и глубокоэшелонированная. К концу октября 1941 года она представляла собой четыре основные полосы: Можайская линия, Хлебниковский рубеж, оборонительная полоса на ближних подступах вдоль современной трассы МКАД и Окружной железной дороги, по восточной стороне канала им. Москвы (внешняя линия) и оборона внутри города по Садовому и Бульварному кольцам...»

То есть даже при взятии Москвы командование во главе со Сталиным, не удравшим из нее ни в какую «самоизоляцию», не допускало мысли о капитуляции, чему порука и этот сберегшийся на Живописной ДОТ. Врытый в берег несокрушимо, а не как сейчас Собянин лепит руками гастарбайтеров сезонные распильные бордюры – он говорит о чудной силе духа и воле к победе тех, кто строил его в страшном 1941-м.

И рядом с этим артефактом, обнаруженным мной на зашедшей чуть дальше обычного прогулке, я словно въяве узрел тех, кто строил из бетонных балок этот шиш в нос фашистам – наверняка чтобы потом сражаться в нем. Такие же люди, как и мы сегодня, разве что в более тусклой и затасканной одежке – но с уже невероятным в наше время огнем в глазах, способным плавить камень и фашистскую броню.

И мне аж стало стыдно за нас нынешних перед ними, не дрогнувшими против вооруженной до зубов армады с бешеными танками, самолетами и дальнобойными орудиями, громыхавшей уже рукой подать. А мы? В ничуть не страшном нынешнем болоте на брюхе ползаем перед какой-то кучкой путинских хапков и выжиг, которых можно голыми руками сбросить с этой кручи с ярым ДОТом. Стыд и срам!

Ну да, тут есть еще, конечно, и организующий момент. Они сражались за Родину, за Сталина, который пыхтел своей бессонной трубкой тут же рядом, на виду у всех – и как на духу писал в «Правде» о наших успехах и головокружении от них, о врагах народа и о его героях. А за что нам сражаться? За возврат из путинского застоя в брежневский или в перестройку Горбачева? Нелепо и смешно. За «новый сталинизм»? И страшно далеко уже – и просто страшно. За все хорошее против всего плохого? Но безличные и безымянные конструкции не вдохновляют.

За самих себя – с потухшими вконец под путинским ворьем и враньем глазами? Непривычно как-то – даже при всех нынешних успехах индивидуализма. Да и разъединяет он, а для победы обязательно сплочение...

Остался ДОТ – но выветрился дух. Нет детонатора в виде вождя, за кем массы могли бы ринуться, рискуя головой – как нет и готовых воспрянуть против путинской головки масс. Поэтому сотня путинских олигархов легко топчет и грабит нашу Родину – и фраза о том, что они достигли не достигнутого Гитлером, сделалась у нас самой расхожей и банальной. Ей никого уже не удивишь.

Так что же делать? Как развернуть ощеренную против внешнего врага пасть этого ДОТа против внутреннего, сокращающего нас не хуже, лишь менее заметно из-за дикого притока гастарбайтеров, который Путин требует наращивать еще?

Ответа нет... Но есть пока хотя бы этот ДОТ, вдруг оказавшийся намного долговременней и актуальней, чем мнилось при его постройке... И пока хищная собянинская лапа не стерла его – хотя бы не с лица, с задворок все же взятой изнутри Москвы – какая-то неизъяснимая надежда остается. Хотя бы в виде памяти о победоносном прошлом и предках-победителях, окруживших меня словно восставшим из-под земли строем призраков-хранителей, пока я разглядывал и фоткал этот ДОТ.