Александр Росляков. Жуть подбирается к нам...

По преданию маршал Ней во время сражения при Ватерлоо сказал Наполеону, видя разгром французских войск:

– Смерть подбирается к нам.

Интересно, что чувствуют и говорят промеж себя вершители наших судеб, наблюдая, как по периметру России занимается зловещая заря. Не стихающая буча в Беларуси; Армяно-Азербайджанская война; мятеж в Киргизии, снесший парламент и премьера; скандал с Навальным, вконец губящий наши отношения с Европой....

Ну, что говорят они с высокомерным пожиманием плеч, известно: «А мы-то при чем?»

А что при этом чувствуют позадушам?

Что зря натащили столько гастарбайтеров, которые оказались у себя на родине не столь безроги, как у нас, и могут послужить бикфордовым шнуром для перекидывания огня от них к нам? Что надо бы Росгвардии, особенно ее командному составу, еще поднять зарплаты?

Ну, это так, навскидку домыслы... Не для того наша нынешняя власть отгораживалась от народа своим железным занавесом, чтобы делиться с ним самым потаенным. Однако кой-какие умозаключения о внутреннем настрое нашей высшей касты все же можно сделать по выступлениям ее головки – Путина, Лаврова и Пескова.

О Беларуси, Карабахе и Киргизии они кроме «выражения озабоченности» почти что ни гу-гу. Главным персонажем заявлений Лаврова и Пескова остается Навальный, по которому они ушли, что называется, в глухую оборону: «Я не я – и отрава не моя!»

«Пока ничего нового в разбирательстве не произошло. Больше комментировать нечего», – сказал Песков. Лавров добавил к этому в сотый раз, что в Омске «не обнаружили никаких следов боевых отравляющих веществ, об этом честно сказали». А все остальное, включая приговор Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) – от лукавого.

То есть, на языке оперов, начисто «отказываются сотрудничать со следствием». Обычно так ведет себя матерое урло, знающее по камерному опыту, что любое слово – не воробей. Значит, вспоминая другую идиому, чует кошка, чье мясо съела – потому и не открывается всем нормам вопреки уголовное дело о покушении на жизнь человека...

Теперь о Путине. За 20 лет его самодержавия, не ограниченного в нынешней России и удавкой, с ним произошла разительна лексическая перемена. Все эти его хулиганистые «мочить в сортире» и «замучаются пыль глотать», когда-то страшно поднимавшие в народе его популярность, канули бесследно. И речь его стала напоминать даже не поздний брежневский официоз, хотя бы уснащенный всякой фактологией, а «Собрание на ликеро-водочном заводе» Жванецкого. То есть какой-то бубнеж (теперь всегда только из бункера) вообще ни о чем с назойливым повтором самых общих мест и совершенно лишних меж своими протокольных экивоков. Как, скажем, на последних «встречах» с учителями и студентами педвузов, с Советом по развитию физкультуры и спорта, с главами фракций Думы:

«Уважаемые коллеги, добрый день! Мы встречаемся с вами регулярно, причём в разных форматах. Сегодня по предложению Председателя Государственной Думы мы встречаемся, для того чтобы обсудить текущие общеполитические вопросы и, конечно же, ближайшие, ключевые приоритеты законодательной повестки. А они напрямую связаны с теми задачами, которые стоят перед страной... Хотел бы ещё раз подчеркнуть: парламентские партии играют опорную, стабилизирующую роль для политической системы, а значит, для устойчивого развития всей страны, для того, чтобы наше движение вперёд строилось на основе преемственности, на базе наших национальных интересов, было застраховано от разного рода срывов», – и так, без тени смысла, далее.

Премьеру Армении Пашиняну он излил по телефону мудрость, которой постеснялся б, наверное, и мертвецки пьяный начальник транспортного цеха из той же хохмы Жванецкого: «Владимир Путин подчеркнул срочную необходимость прекращения боевых действий». Как именно их прекращать, дипломатично умолчал.

И все это, как я понимаю, говорит о некой панике, парализующей рассудок и язык наших вождей. Горячее кольцо вокруг сжимается, чего не может не видеть и слепой. И вот в их зобу, похоже, дыханье сперло уже до того, что одни просто повторяют, как болванчики, «ничего не слышу, ничего не знаю», а другой запузыривает из его бункера длиннющие пустые речи – лишь бы ни словом не обмолвиться о настоящем, всех вокруг волнующем.

То есть вдобавок к окружающим невзгодам у нас образовалась и еще одна – внутри самих.

И мне вся эта демагогия напоминает бессмысленную новомодную ходьбу с лыжными палками без лыж, при которой женщины смотрятся еще куда ни шло, а мужики – полными дураками, если кто примечал...

Что маршал Ней сказал бы в этом нашем случае? Боюсь, не более оптимистичное, чем сказанное им при Ватерлоо...