Запрос на карго-культю сталинизма

Есть у меня друг, давно удравший в США от невозможности с его специальностью биолога хоть сколько-то прилично жить у нас – с которым мы нет-нет возобновляем наш старый спор о Сталине. Он почитает его кровожадным упырем-убийцей цвета нации, посеявшим и весь ее дальнейший мрак. Я же говорю, что Сталин, наделенный редкой широты чутьем – от авиации до музыки – наоборот, гасил, как мог, отлившийся нам от лютой Гражданской задор писать доносы друг на друга, сажать друг друга и казнить. Из стенограмм 1930-х видно, как он твердил соратникам, желавшим бить противников без остановки и разбора: «Товарищи, но есть же и средства убеждения!» Не гасил, но пестовал таких творцов как Королев, Курчатов, Туполев, Шостакович – отчего при нем в СССР великих композиторов и авиаконструкторов было больше, чем во всем остальном мире. Пытался внедрить альтернативные выборы – но не смог сделать это, как и унять террор, поскольку большинство во власти стеной стояло за террор и выборы из одного. И попри он против – это подавляющее большинство раздавило б его тут же беспощадно...

И до каких-то пор этот наш спор о давнем культе чудо-личности и был исключительно ретроспективным. Но с началом повлекшей вереницы новых трупов СВО эпоха сталинизма мощно застучала своей старой культей в наши новые ворота.

Дескать тогда, все больше зазвучало голосов, все было справедливо в высшей мере: сидели одни воры, негодяи и враги (по-нынешнему – либерасты). И не сидели даже, а вкалывали будь здоров на благо Родины в недрах благотворного ГУЛАГа; стреляли ж тех, кто не хотел или не мог трудиться. При этом трудовой народ катался как сыр в масле, не успевая справлять новоселья и тратить все растущие зарплаты на все дешевеющие товары. Поэтому де стоит лишь опять начать как следует писать доносы, сажать и стрелять – на самую достойную катушку заживем.

И власть навстречу таким пожеланиям пошла: давай плодить осовремененных врагов народа – иноагентов-либерастов, сажать по новым, хорошо забытым старым политическим статьям... Экс-президент Медведев, когда-то прозвеневшей своей либеральной ересью «Свобода лучше, чем несвобода» – перековался напрочь под запрос народа и потребовал возврата смертной казни...

Да, полного повтора нет: где-то, например в зонном строительстве, отстаем; но где-то, в почти 100-процентном обвинительном судействе против 13% оправдательных приговоров при Сталине – опережаем... Славный прорыв на этом фронте совершил хозяин частной армии Пригожин, чью ЧВК можно приравнять к беспощадным к врагам частям НКВД, а самого – к ударному чистильщику 1936-38 годов Ежову. Широко раскатанная по Сети казнь изменщика кувалдой по башке в пригожинских частях стала настоящим знаменем возврата в этот все страстней желанный у нас сталинизм. Сам же ново-Еж, заполонивший все наше медиапространство и разбираемый сплошь на цитаты, без чьего упоминания уже не обходится почти ни одна полит-статья – при его фактической канонизации сказал:

«Украина является врагом России. США или блок НАТО – враги России... Врага надо изучать, надо знать... Предательство стоит отдельно. Русский народ генетически чувствует запах предательства... Но есть не только предатели, которые бросают автомат и уходят к врагу, предавая свой народ и свою Родину. Часть предателей отсиживается в кабинетах, на собственных бизнес-джетах улетает в те страны, которые пока нам кажутся нейтральными. Улетают, чтобы не участвовать в сегодняшних проблемах. Они тоже предатели...»

И ввел в обиход новое слово для указанных врагов народа и предателей, опять-таки здорово опережающее старые заветы сталинизма: «окувалдивание»...

В итоге в моем споре с заокеанским другом прав, похоже, оказался я: Сталин давно в гробу, а сталинизм – вот он, цветет и пахнет все душистей. Понятно, несколько по форме, при сохранении пришедшейся как нельзя более по вкусу многим сути, видоизмененный. И главная в нем новизна – что во главе всего оказался не широчайше просвещенный Сталин, плодивший Шостаковичей и Королевых, а узкий спец своего профиля палач Ежов. Неважно, персональный или коллективный; важно, что творящий свое убийственное дело без осечки – через отправку цвета нации за океан, за решетку и в могилу.

Только эта победа в споре политически неравнодушным другом, вышвырнутым за границу в том числе и предвкушением возврата усеченного до карго-культи сталинизма – в восторг меня не привела. Скорей повергла на какую-то минуту в малодушную охоту застрелиться от бессилия в борьбе с избравшим эту культю гегемоном.