Несмотря на то, что эту часть книги Д.Н. Бантыш-Каменского, повествующего про Александра Даниловича Меншикова вроде бы выкладывал, повторюсь, может кому и будет интересно.
4-й Генералъ-Фельдмаршалъ, 1-й Генералиссимусъ Князь Александръ Даниловичь Меншиковъ.
Меншиковъ, Князь Александръ Даниловичь, проложилъ себѣ дорогу къ почестямъ службой, полезною Государству.
Онъ родился въ окрестностяхъ Москвы 6 Ноября 1673 года{68}. Безъ всякаго образованія, но одаренный отъ природы бѣглымъ, смѣтливымъ умомъ, мужествомъ, красивой наружностію, этотъ необыкновенный человѣкъ, обратилъ на себя, посредствомъ звучнаго голоса и острыхъ отвѣтовъ, вниманіе Лефорта, съ которымъ нечаянно встрѣтился на улицѣ. Любимецъ Петровъ взялъ его къ себѣ въ услуженіе и вскорѣ принужденъ былъ уступить Государю. Они были почти одинакихъ лѣтъ{69}, одинакого роста. Петръ не ошибся въ своемь выборъ. Событіе это относятъ къ 1686 году.
Меншиковъ, сначала, получилъ должность камердинера и, находясь безотлучно при Государѣ, тщательно исполнялъ даваемыя ему порученія; не отговаривался невозможностію; помнилъ приказанія; хранилъ тайны и съ рѣдкимъ терпѣніемъ покорялся вспыльчивости Властелина, у кровати котораго обыкновенно спалъ. Довѣренность къ нему Петра примѣтнымъ образомъ возрастала. Онъ записалъ его въ роту Потѣшныхъ, составленную изъ однихъ дворянъ; былъ свидѣтелемъ первыхъ опытовъ его храбрости при взятіи Азова (1696 г.) Въ слѣдующемъ году Меншиковъ имѣлъ счастіе открыть составленный заговоръ противъ Монарха; сопутствовалъ ему въ чужіе краи, въ званіи дворянина; былъ въ Пруссіи, Англіи, Германіи и въ Голландіи, гдѣ, вмѣстѣ съ Государемъ, обучался корабельному строенію съ 30 Августа 1697 года по 15 Января 1698 г.; ходилъ каждый день на работу, имѣя топоръ за поясомъ; получилъ письменную похвалу отъ плотника Поола за оказанное прилежаніе и успѣхи. Отселѣ начинается быстрое возвышеніе его: возвратясь въ Отечество, пожалованъ онъ Сержантомъ гвардіи Преображенскаго полка (1698 г.); въ 1700 году Поручикомъ бомбардирской роты{70}; въ 1702 году Губернаторомъ Нотебурга, переименованнаго Шлиссельбургомъ. Меншиковъ, котораго Петръ Великій называлъ въ письмахъ своихъ: Алексашею, дитятею своего сердца {71}, участвоваль во взятіи этой крѣпости Фельдмаршаломъ Шереметевымъ: повелъ храбрыхъ воиновъ на приступъ подъ градомъ непріятельскихъ пуль и картечей. Достопамятенъ отзывъ Монарха когда онъ явился къ нему съ засвидѣтельствованіемъ своей благодарности: ты ,мнѣ этимъ не одолженъ; возвышая, не о твоемъ счастіи я думалъ, но о пользѣ общей. Еслибъ зналъ кого до стойнѣе, то не произвелъ бы тебя. Въ томъ же году Императоръ Леопольдъ пожаловалъ Меншикову Графское достоинство Римской Имперіи; въ слѣдующемъ находился онъ при взятіи Ніеншанца (1-го Мая) и нѣсколькихъ Шведскихъ судовъ на устьѣ Невы рѣки самимъ Государемъ (7-го числа); получилъ, за оказанную храбрость, орденъ Св. Апостола Андрея Первозваннаго, на тридцатомъ году отъ рожденія; пожалованъ первымъ Генералъ-Губернаторомъ С. Петербурга (1703 г.){72}; содѣйствовалъ завоеванію Дерпта, Нарвы и Ивана города; награжденъ чиномъ Генералъ-Поручика (1704); прогналъ девятитысячный отрядъ Шведовъ, намѣревавшійся, подъ командою Генерала Майделя, овладѣть Петербургомъ; наименованъ Генералъ-Губернаторомъ Нарвскимъ и всѣхъ завоеванныхъ мѣстъ; Генераломъ надъ всею конницею; получилъ Польскій орденъ Бѣлаго Орла (1705 г.) и дипломъ на достоинство Князя Римской Имперіи (1706 г.){73}. Тогда Король Августъ пожаловалъ Меншикова Шефомъ Флемингскаго пѣхотнаго полка, который началъ именоваться полкомъ Князя Александра.
Заслуги Меншикова соотвѣтствовали наградамъ. Находясь въ Польшѣ съ десятью тысячами войска, онъ одержалъ 18 Октября (1706 г.) подъ Калишемъ знаменитую побѣду надъ ПольскоШведскимъ корпусомъ, предводимымъ Генераломъ Мардефельдомъ. Лагерь непріятельскій расположенъ былъ на укрѣпленномъ мѣстѣ; рѣка Просна и болота окружали его. Меншиковъ, усиливъ полки свои Саксонцами и Поляками, вѣрными Королю Августу, приказалъ Козакамъ и Калмыкамъ обойти Шведовъ. Мардефельдъ принужденъ былъ оставить выгодное мѣстоположеніе. Начался бой, около трехъ часовъ продолжавшійся. Пѣхота Шведская смѣшала, сначала, нашу конницу, но Меншиковъ, спѣшивъ часть своихъ драгунъ, возобновилъ битву. Поляки первые отступили; Шведы продолжали сражаться до самой ночи; потомъ, бывъ опрокинуты, обратились въ бѣгство. Непріятелей легло на мѣстѣ до пяти тысячь человѣкъ. Генералъ Мардефельдъ, 142 Штабъ и Оберъ-ОФицеровъ и около 2,500 рядовыхъ взяты въ плѣнъ. 3 пушки, 26 знаменъ и 400 ружей увеличили наши трофеи. Съ нашей стороны убито и ранено только 408 человѣкъ. Побѣда эта исключительно принадлежитъ Меншикову, ибо Августъ II-й былъ зрителемъ, заключивъ тайнымъ образомъ перемиріе съ Карломъ ХІІ-мъ. Петръ Великій съ неописанной радостію — какъ извѣщалъ Меншикова въ письмѣ своемъ — получилъ извѣстіе о побѣдѣ надъ непріятелемъ, какой еще никогда не бывало; пожаловалъ своему любимцу Военачальническій жезлъ, украшенный большимъ изумрудомъ, алмазами, эмблемами и княжескимъ гербомъ въ три тысячи рублей; произвелъ его, потомъ, въ Подполковники Преображенскаго полка. Съ какою откровенностію объяснялся онъ тогда съ Государемъ! «Пожалуй — писалъ Меншиковъ — изволь здѣшнихъ Генераловъ повеселить особливыми отъ себя къ нимъ письмами, или въ письмѣ ко мнъ прописать къ каждому особо за ихъ доброе управленіе.»
Въ 1707 году Меншиковъ командовалъ конницею и передовыми войсками, расположенными въ Польшѣ; пожалованъ Дѣйствительнымъ Тайнымъ Совѣтникомъ, Княземъ Ижерскимъ ( 3О Мая) и, не довольствуясь своимъ значеніемъ, убѣждалъ Барона
Гизена{74}исходатайствовать ему достоинство Курфирста; но Гизенъ, получившій (1707 г.) портретъ Петра Великаго безъ крупныхъ бриліантовъ, удержанныхъ Меншиковымъ, отказался отъ поѣздки въ Вѣну{75}. Тогда Гетманъ Потей, Маршалъ Воловичь, Воевода Троцкій и многіе Вельможи Польскіе засвидѣтельствовали дворянское происхожденіе Князя Ижерскаго! На верху почестей, онъ не страшился совмѣстниковъ, могуществомъ своимъ подавляя главныхъ сановниковъ въ Государствѣ: Генералъ-Адмирала Апраксина и управлявшаго Посольскими дѣлами Графа Головкина, изъ которыхъ первый, въ то время, какъ Меншиковъ не имѣлъ еще никакого значенія, былъ Подполковникомъ гвардіи Семеновскаго полка, второй Верховнымъ Комнатнымъ{76}. Одинъ только Шереметевъ, Бояринъ съ 1682 года и Генералъ-Фельдмаршалъ, когда Меншиковъ находился Поручикомъ бомбардирской роты, не преклонялъ предъ нимъ украшеннаго лаврами чела.
Явивъ новые опыты своего мужества въ сраженіи подъ Лѣснымъ (1708 г.), на которомъ Петръ Великій совершенно разбилъ Шведскаго Генерала Левенгаупта, Меншиковъ отправился въ Малороссію для примѣчанія за поступками Мазепы и прозорливостію своею уничтожилъ козни измѣнника, взялъ приступомъ городъ Батуринъ (3 Ноября); предалъ острію меча всѣхъ жителей, не исключая младенцевъ; обратилъ въ пепелъ прекрасный Гетманскій дворецъ, украшенный по обычаю Польскому, тридцать мельницъ, хлѣбные магазейны, изготовленные для непріятеля; овладѣлъ имуществомъ Мазепы, сорока пушками, кромѣ мортиръ. Государь, занятый военными дѣйствиями, оставилъ Меншикова безъ награды за этотъ воинскій подвигъ, но въ началѣ 1709 года (9 Февраля) принялъ отъ Св. купели новорожденнаго сына его, ЛукуПетра и пожаловалъ его Поручикомъ Преображенскаго полка, далъ на крестъ сто дворовъ{77}.
Слава ожидала Меншикова на Полтавскомъ полѣ: вытѣснивъ изъ одного ретраншамента отрядъ IIIведовъ, обративъ его въ бѣгство, Князь Ижерскій отвлекъ вниманіе непріятеля отъ города и содѣйствовалъ усиленію гарнизона нашего 900 воиновъ; потомъ, въ незабвенный день битвы, 27 Іюня, остановилъ онъ быстрое стремленіе Шведовъ пробившихся сквозь наши редуты, далъ время коннницѣ отступить въ наилучшемъ порядкѣ. Подъ нимъ убиты въ то время двѣ лошади. Вслѣдъ за тѣмъ, Меншиковъ напалъ на Генерала Рооса, отрѣзаннаго отъ арміи Шведской, разсѣялъ предводимый имъ отрядъ, принудилъ сдаться Генералу Ренцелю; встрѣтивъ трехъ тысячный резервный корпусъ непріятельскій, истребилъ его и возвратился къ Монарху съ побѣдою и плѣнными. «Если — говоритъ Волтеръ въ Исторіи своей Карла XII — «Меншиковъ произвелъ этотъ маневръ самъ отъ себя, то Россія обязана ему своимъ спасеніемъ; если онъ исполнилъ приказаніе Царя, то Петръ былъ достойный соперникъ Карла ХII.»
Началось главное сраженіе и Меншиковъ, подъ которымъ была убита тогда третья лошадь, содѣйствовалъ побѣдѣ ударивъ на конницу Шведскую съ такой силою, что обратилъ ее въ бѣгство, между тѣмъ, какъ Фельдмаршалъ Шереметевъ, находившійся въ центрѣ, опрокинулъ штыками пѣхоту. Шведы устремились къ Рѣшетиловкѣ, преслѣдуемые Княземъ Голицынымъ и Боуромъ. 1-го Іюля Меншиковъ атаковалъ непріятеля подъ Переволочною съ десятитысячнымъ только войскомъ и мужественнымъ натискомъ принудилъ четырнадцать тысячь человѣкъ положить оружіе. Въ числѣ плѣнныхъ находились: Генералъ-Аншефъ и Рижскій Генералъ-Губернаторъ Графъ Левенгауптъ; Генералъ-Маіоры Крейцъ и Крузъ; Генералъ-Адъютанты Графы Дукласы и Графъ Бойда. Признательный Монархъ обнялъ Меншикова въ присутствіи арміи, нѣсколько разъ поцѣловалъ въ голову, превознося отличные подвиги, труды его; пожаловалъ ему (7-го Іюля) чинъ втораго Россійскаго Генералъ-Фельдмаршала и не хотѣлъ, безъ него, имѣтъ торжественнаго въѣзда въ Москву: 15 Декабря Князь Ижерскій прибылъ въ село Коломенское, гдѣ Петръ Великій ожидалъ его; 16 числа жители древней столицы увидѣли возлюбленнаго своего Монарха и подлѣ него, по правую сторону, въ Преображенскомъ мундирѣ, съ обнаженною шпагою — Меншикова.
Въ 1710 году Меншиковъ участвовалъ въ осадѣ Риги; получилъ отъ Фридриха IV Датскій орденъ Слона и въ томъ же году (31 Октября) вѣнчана въ домовой его Петербургской церкви, Хутинскимъ Архимандритомъ Ѳеодосіемъ, Царевна Анна Іоанновна съ Фридрихомъ Вильгельмомъ, Герцогомъ Курляндскимъ{78}. Въ 1711 году Князь Ижерскій предводительствовалъ Россійскими войсками въ Курляндіи; въ 1712 въ Помераніи, гдѣ хотя состоялъ подъ начальствомъ Короля Польскаго, но имѣлъ отъ Государя тайное повелѣніе примѣчать за всѣми поступками Августа, который навлекъ на себя справедливое подозрѣніе Обладателя Россіи. 1713 года, находясь съ войскомъ въ Голштиніи, подъ командою Датскаго Короля, Меншиковъ участвовалъ во взятіи крѣпости Тенингена (4 Мая): гарнизонъ, состоявшій изъ 11,000 человѣкъ, сдался въ плѣнъ, предоставя побѣдителямъ 19 пушекъ, 128 штандартовъ и знаменъ, множество ружей, пистолетовъ, пикъ и другихъ воинскихъ снарядовъ. Фридрихъ IV подарилъ храброму Полководцу портретъ свой, осыпанный бриліантами. Вслѣдъ за тѣмъ Князь Ижерскій, исполняя приказаніе Петра Великаго, заключилъ двѣ Конвенціи съ городами Гамбургомъ и Любекомъ, 5 и 15 Іюня. Они обязались заплатить въ казну Россійскую, въ три срока, за произведенную ими торговлю съ Шведами: 233,ЗЗЗ 1/3 талеровъ{79}. Взятіе Штетина увѣнчало въ томъ году военныя дѣйствія Меншикова, предводительствовавшаго РоссійскоСаксонскими войсками. Онъ отдалъ завоеванную имъ (22 Сентября) крѣпость, которая принадлежала Двору Голштинскому, въ секвестръ Королю Прусскому, за что Фридрихъ Вильгельмъ обязался заплатить Россіи, въ годовый срокъ, 200,000 рейхсталеровъ и возложилъ на него орденъ Чернаго Орла. На возвратномъ пути въ Отечество съ двадцатишеститысячнымъ войскомъ, Меншиковъ взыскалъ съ города Данцига 300,000 гульденовъ и прибылъ въ С. Петербургъ вь Февралѣ 1714 года.
Тогда храбрый Военачальникъ вложилъ въ ножны мечь и началъ увеличивать огромное свое состояніе, входилъ подъ чужимъ именемъ въ разные казенные подряды. Надъ нимъ учреждено нѣсколько слѣдственныхъ коммисій. Чувствуя вину свою и зная милосердіе Петра Великаго, любимецъ Его принужденъ былъ явиться въ судъ съ повинною, которую подалъ въ руки самого Государя. Раскаяніе, живо написанное на лицѣ Меншикова, жалкій голосъ, коимъ испрашивалъ онь себѣ прощенія и, въ особенности неувядаемые лавры, украшавшіе чело его, поколебали грознаго Монарха. Онъ принялъ отъ него просьбу и, прочитавъ, сказалъ: э, братъ, и того ты не умѣлъ написать! — потомъ началъ поправлять. Въ то самое время младшій Членъ всталъ съ своего мѣста и пригласилъ товарищей послѣдовать его примѣру. Куда ты идешь? вопросилъ его съ гнѣвомъ Государь. — «Домой. Что намъ дѣлать здѣсь, когда ты самъ научаешь преступника, какъ ему оправдываться.» — Великій Монархъ отвѣчалъ Капитану, съ ласковымъ видомъ: Сядь на свое мѣсто и говори что ты думаешъ. - Капитанъ потребовалъ, чтобы просьба Меншикова была прочтена вслухъ, а онъ, какъ виновный, чтобъ сталъ у дверей и, по прочтеніи, высланъ былъ изъ присутствія. Слышишъ, Данилычь, какъ должно поступатъ? — сказалъ Государь своему любимцу. Потомъ Члены, начиная съ младшаго, стали предлагать свои мнѣнія о наказаніи Меншикова: приговаривали его къ ссылкѣ и, даже, къ лишенію жизни. Дошла очередь до Петра Великаго; возвысивъ голосъ, Онъ произнесъ Судьямъ: Гдѣ дѣло идетъ о жизни или чести человѣка, то правосудіе требуетъ взвѣсить на вѣсахъ безпристрастія какъ преступленія его, такъ и заслуги, оказанныя имъ Отечеству и Государю, и буде заслуги перевѣсятъ преступленія, въ такомъ случаѣ милость должна хвалиться на судѣ. - Послѣ сего Монархъ вычислилъ кратко всѣ подвиги Меншикова; упомянулъ, что онъ спасъ и собственную жизнь Его. И такъ — заключилъ, Петръ Великій — по мнѣнію моему, довольно будетъ, сдѣлавъ ему въ присутствіи за преступленія строгій выговоръ,наказатъ его денежнымъ штрафомъ, соразмѣрнымъ хищенію, а онъ Мнѣ и впредь нуженъ, и можетъ еще сугубо заслужить оное, — «Мы всѣ, надѣюсь — объявилъ тогда младшій Членъ — согласны теперь съ волей Твоею, Государь. Когда онъ имѣлъ счастіе спасти Твою жизнь, то, по справедливости, и намъ должно сохранить жизнь его.» — Но, избавивъ отъ казни своего любимца, Петръ Великій приказалъ наказать кнутомъ Новгородскаго ВицеГуборнатора Корсакова{80}, помогавшаго Меншикову въ тайныхъ казенныхъ подрядахъ; утвердилъ, въ 1717 году, смертный приговоръ надъ Маіоромъ гвардіи Семеновскаго полка Княземъ Волконскимъ, который, угождая Князю Ижерскому, неправильно произвелъ слѣдствіе надъ Соловьевыми{81}.
Между тѣмъ, Меншиковъ оставался Генералъ-Губернаторомъ въ С. Петербургѣ, каждьй день ѣздилъ въ Военную Коллегію, въ Адмиралтейство и въ Сенатъ, хотя и не былъ тогда Сенаторомъ. Не терпя церемоніальныхъ пріемовъ, Петръ Великій возложилъ на Князя Ижерскаго угощеніе Вельможъ своихъ и Министровъ иностранныхъ. Обѣды его въ торжественные дни состояли изъ двухъ сотъ кушаньевъ, подаваемыхъ на золотомъ сервизѣ, которые приготовлялись лучшими Французскими поварами. Домъ Меншикова находился на Васильевскомъ острову, тамъ, гдѣ нынѣ первый Кадетскій корпусъ. Украшеніемъ комнатъ служили: обои штофные и гобелиновые, подаренные Государю въ Парижѣ; большіе бронзовые часы съ боемъ и курантами; люстры изъ цвѣтнаго хрусталя съ золотыми и серебряными вѣтьвями; большія Венеціянскія зеркала въ зеркальныхъ рамахъ съ позолоченными обручиками; Персидскіе ковры; столы на толстыхъ вызолоченныхъ ножкахъ съ выкладками изъ разноцвѣтнаго дерева, представлявшими всякого рода звѣрей и птицъ; диваны и стулья, съ высокими спинками, на которыхъ изображенъ былъ гербъ хозяина съ Княжеской короною. За домомъ простирался обширный садъ, лучшій въ Петербургь послѣ Царскаго, съ оранжереями, сараями фруктовыхъ деревьевъ, птичниками и небольшимъ звѣринцемъ. Меншиковъ имѣлъ своихъ Камергеровъ, Камеръ — Юнкеровъ и Пажей, изъ дворянъ. Послѣдніе считались гвардіи Сержантами. Въ городѣ ѣздилъ онъ съ чрезвычайной пышностію: выходя на берегъ Невы съ многочисленной свитою, любимецъ Петра садился, обыкновенно, въ лодку, обитую внутри зеленымъ бархатомъ и раззолоченную снаружи. Она причаливала къ Исакіевской пристани, гдѣ нынѣ Сенатъ. Тамъ ожидала Меншикова карета, сдѣланная на подобіе вѣера, на низкихъ колесахъ, съ золотымъ гербомъ на дверцахъ, большою Княжеской короною изъ того же металла на имперіялѣ и запряженная шестью лошадьми. Збруя ихъ состояла изъ малиноваго бархата съ золотыми или серебряными украшеніями. Впереди шли скороходы и служители дома въ богатой ливреѣ; потомъ ѣхали музыканты и Пажи верьхомъ, въ синихъ суконныхъ и бархатныхъ кафтанахъ съ золотыми позументами по швамъ; у кареты шли шесть Камеръ-Юнкеровъ, изъ которыхъ одинъ держался за ручку дверецъ. Отрядомъ драгунъ Княжескаго полка заключалось шествіе.
Государь, выѣзжая изъ столицы, поручалъ свое Семейство Меншикову. Онъ былъ Оберъ-гофмейстеромъ несчастнаго Царевича Алексѣя Петровича и удалилъ отъ него, для собственныхъ видовъ (1705 г.), достойнаго наставника, Гизена{82}, въ то самое время, какъ послѣдній начиналъ уничтожать въ Порфироносномъ юношѣ предразсудки и дурныя обыкновенія. Когда, въ 1718 году, Наслѣдникъ Престола былъ преданъ суду Петромъ Великимъ, Меншиковъ принялъ дѣятельное участіе въ этомъ важномъ событіи: каждый день ѣздилъ въ крѣпость; находился во время допросовъ и пытокъ; видѣлся съ Царевичемъ и въ день его кончины 26 Іюня. Въ Запискахъ Меншикова помѣщено: «что 27 числа тогожъ мѣсяца онъ слушалъ обѣдню въ Троицкой церкви, гдѣ поздравлялъ Государя съ бывшею подъ Полтавой баталіею; обѣдалъ на Почтовомъ дворѣ, а вечеромъ отправился въ садъ Его Царскаго Величества, гдѣ довольно веселились и откуда разъѣхались по домамъ въ двѣнадцатомъ часу.» — Петръ Великій продолжалъ оказывать ему особое свое благоволеніе: 20 Августа (1718 г.), посѣтивъ Меншикова послѣ обѣда и узнавъ, что онъ отдыхаетъ, не приказалъ будить его, поѣхалъ обратно въ Дворецъ; 23 Ноября (1719 г.), въ день ангела своего любимца, прибылъ въ шестомъ часу по полуночи въ Невскій монастырь, гдѣ отслушалъ съ Меншиковымъ всенощное бдѣніе, литургію и молебенъ, въ продолженіе котораго въ честь имянинника выпалено изъ пушекъ шестьдесятъ одинъ разъ — и, въ то самое время, Канцелярія слѣдственная, подъ предсѣдательствомъ Генералъ-Маіора Князя Голицына{83},
угрожала посадить Меншикова подъ стражу за недоимочныя штрафныя деньги. Владѣтель пятидесяти тысячь крестьянъ отзывался неимѣніемъ у себя шести тысячь рублей, умолялъ Государя простить ему этотъ долгъ во уваженіе значительной прибыли сдѣланной имъ казнѣ! Петръ Великій написалъ на просьбѣ его: не брать.
Примѣтнымъ образомъ охладѣла переписка Меншикова съ Царемъ. Прежде онъ называлъ Государя въ письмахъ своихъ: Господиномъ Капитаномъ, Полковникомъ, Контръ-Адмираломъ; начиналъ, обыкновенно, словами: Доношу вашей милости; подписывался просто: Александръ Меншиковъ {84}; позволялъ себѣ, иногда, не исполнять повелѣній Его; но съ того времени, какъ подпалъ подъ слѣдствія, не иначе писалъ къ Петру, какъ : Всемилостивѣйшій Государь! Доношу Вашему Царскому Величеству, Отцу и Государю и проч. — Вашего Царскаго Величества всенижайшій рабъ. Онъ тогда не дерзалъ перемѣнять повелѣній Монарха; даже и о собственныхъ своихъ нуждахъ обращался не прямо къ нему, но къ Секретарю Царскому, Г. Макарову, прося его, какъ своего милостивца и благодѣтеля, доложить о томъ при случаѣ Его Величеству. Со всѣмъ тѣмъ Государь, въ день мирнаго торжества съ Швеціею (1721 г.), произвелъ Меншикова изъ Шаубенахта въ ВицеАдмиралы{85}и въ томъ же году лишилъ его насильно завладѣнныхъ имъ земель въ Малороссіи, предалъ суду Дьяка Лосева, который, въ угодность Князю Ижерскому, произвелъ неправильное межеванье. Корыстолюбіе любимца Петрова не имѣло предѣловъ: къ огромному своему состоянію, онъ приписалъ еще болѣе тридцати двухъ тысячь бѣглыхъ разнаго званія. Государь приказалъ ихъ водворить въ прежнія жилища на счетъ виновнаго. Сего мало: Меншиковъ отрѣзалъ у многихъ бѣдныхъ владѣльцевъ земли, смежныя съ его обширными владѣніями, и когда Петръ Великій узналъ объ этомъ непозволительномъ поступкѣ, страшась праведнаго гнѣва Монарха, онъ явился къ Нему въ простомъ офицерскомъ мундирѣ, палъ къ ногамъ Петровымъ, повергнулъ всѣ свои ордена и шпагу, говорилъ, проливая слезы : что признаетъ себя недостойнымъ сихъ знаковъ чести; умолялъ наказать его по усмотрѣнію, не предавая только непріятелямъ! Онъ зналъ великодушное сердце своего Властелина! Живѣйшее раскаяніе всегда обезоруживало гнѣвъ Петра. Предстательство Екатерины содѣйствовало также Меншикову: Государь, послѣ строгаго выговора, велѣлъ возвратить земли обиженнымъ и удовлетворить всѣ нанесенные имъ убытки; продолжалъ довѣрять ему: поручилъ, передъ походомъ въ Персію (1722 г.) имѣть надзоръ за разными работами, производимыми въ Москвѣ, Петербургѣ, Кронштатѣ, Шлиссельбургской крѣпости и на Ладожскомъ каналѣ. Меншиковъ увѣдомлялъ Императора о томъ, что происходило: въ Сенатѣ, въ Коллегіяхъ, въ столицахъ; сообщалъ получаемыя свѣдѣнія изъ чужихъ краевъ и въ то же время, по личному неудовольствію, очернилъ несчастнаго Подканцлера Барона Шафирова, былъ главнымъ виновникомъ его паденія; праздновалъ 6 Ноября, въ С. Петербургѣ, день своего рожденія при громѣ семнадцати орудій, разставленныхъ около дома!
Въ 1724 году Меншиковъ лишился званія Президента Военной Коллегіи, которое, получилъ въ 1718 году при самомъ учрежденіи оной. На мѣсто его опредѣленъ Князь Репнинъ. По словамъ Бассевича Петръ отнялъ у своего любимца главныя средства къ непозволительному обогащенію. Тогда заплатилъ онъ двѣсти тысячь рублей штрафныхъ денегъ и, вдругъ, исчезли всѣ убранства въ домѣ его; на стѣнахъ явились простые обои! Государь изумился, увидѣвъ такую перемѣну, потребовалъ объясненія. «Я принужденъ былъ — отвѣчалъ Меншиковъ — продать свои гобелины и штофы, чтобы, хотя, нѣсколько удовлетворить казенныя взысканія!» — Прощай - сказалъ Государь съ гнѣвомъ — Въ первый пріемный день твой, если я найду здѣсь такую же бѣдность, не соотвѣтствующую твоему званію, то заставлю тебя заплатитъ еще двѣсти тысячь рублей! - Петръ Великій сдержалъ свое слово; посѣтилъ Меншикова; нашелъ, по прежнему, убранства, приличныя Князю Ижерскому; любовался богатою мебелью, не упоминая о прошедшемъ, и былъ чрезвычайно веселъ (86*).
Въ такомъ стѣсненномъ положеніи находился Меншиковъ, когда неумолимая смерть прекратила драгоцѣнную для Отечества жизнь Петра Великаго (28 Января 1725 г.). Открылось обширное поле безпредѣльнымъ замысламъ честолюбца! Не стало Монарха и первые Чины Имперіи заперлись въ одной комнатѣ Дворца, совѣщали, между собой, о возведеніи на Престолъ юнаго Великаго Князя, сына Царевича Алексія. Часовые были поставлены у дверей, съ запрещеніемъ впускать Меншикова. Что сдѣлалъ тогда этотъ отважный человѣкъ, котораго всѣ боялись? Онъ велѣлъ привести роту Преображенскаго полка и съ нею прямо пошелъ къ той комнатѣ, приказалъ выломать дверь и провозгласилъ Екатерину I Императрицею Всероссійскою. Никто не ожидалъ толь смѣлаго поступка, никто не дерзнулъ противорѣчить, всѣ присягнули{87}! Такимъ образомъ бѣдная Лифляндка, находившаяся въ услуженіи у Пастора; вступившая въ супружество на канунѣ взятія Русскими Маріенбурга (1702 г.); въ тотъ день лишившаяся мужа, убитаго въ сраженіи; представленная солдатами Генералу Боуру; покровительствуемая Фельдмаршаломъ Графомъ Шереметевымъ и Меншиковымъ, въ домѣ котораго жила два года{88}и откуда перешла во дворецъ{89}(1705 г.); сдѣлавшаяся, въ 1707 году, супругою Петра Великаго; оправдавшая выборъ Его въ несчастный походъ въ Молдавію (1711 г.); коронованная Имъ въ Москвѣ (І72І г.), но передъ кончиною Государя, навлекшая на себя справедливое подозрѣніе Его{90}- приняла Скипетрь изъ рукъ Меншикова, которому обязана своимъ начальнымъ возвышеніемъ! Всѣ Коммисіи, производившія слѣдствія надъ Княземъ Ижерскимъ, по казеннымъ подрядамъ и расхищеніямъ, были немедленно уничтожены; число крестьянъ увеличилось до ста тысячь душъ; городъ Батуринъ (который - по словамъ Меншикова — будто, былъ ему обѣщанъ Петромъ Великимъ, въ чемъ онъ ссылался на Кабинетъ-Секретаря Макарова) сдѣлался также собственностію его{91}. Онъ наименованъ первымъ Членомъ Верховнаго Тайнаго Совѣта, учрежденнаго по его представленію для умаленія Власти Сената; одиннадцатилѣтній сынъ его пожалованъ Дѣйствительнымъ Камергеромъ, Поручикомъ Преображенскаго полка, кавалеромъ ордена Св. Екатерины{92}; жена удостоена того же самого знака отличія, которымъ украшены были, въ то время, однѣ только Особы ИМПЕРАТОРСКАГО Дома{93}; обѣ дочери, Княжна Марія, помолвленная съ Графомъ Петромъ Сапѣгою, и Княжна Александра получили портреты Императрицы для ношенія на голубыхъ бантахъ; будущій зять его причисленъ къ Высочайшему Двору Камергеромъ, пожалованъ кавалеромъ ордена Св. Александра Невскаго, также удостоенъ портрета Государыни. Вслѣдъ за тѣмъ Меншиковъ, снова, началъ управлять Военною Коллегіей въ званіи Президента, имѣлъ право жаловать до Полковника и, будучи ВицеАдмираломъ, разрѣшалъ представленія ГенералаАдмирала Графа Апраксина; управлялъ и внѣшними дѣлами, или, лучше сказать, былъ первымъ вездѣ, дѣйствуя именемъ Екатерины.
Но могущество это не довольствовало честолюбца. Онъ желалъ большаго: именуясь Герцогомъ Ижерскимъ, Свѣтлейшимъ Княземъ Римскаго и Россійскаго Государствъ, Рейхсъ-Маршаломъ, и надъ войсками командующимъ Генералъ-Фелъдмаршаломъ, Военной Коллегіи Президентомъ, Флота Всероссійскаго ВицеАдмираломъ, Генералъ-Губернаторомъ Губерніи С. Петербургской, Дѣйствительнымъ Тайнымъ Совѣникомъ, Подполковникомъ Преображенской Лейбъ-Гвардіи, Полковникомъ надъ тремя полками и Капитаномъ Компаніи Бомбардирской{94}- посягалъ на достоинство Генералиссимуса {95}, на Герцогство Курляндское; отправился въ Митаву; разрушилъ преднамѣреваемый бракъ вдовствовавшей Герцогини Курляндской Анны Іоанновны съ славнымъ Морицомъ Саксонскимъ, избраннымъ преемникомъ бездѣтнаго Герцога Фердинанда; властію своей старался уничтожить выборъ, не согласовавшійся съ его видами и, обманутый въ надеждѣ, возвратился въ С. Петербургъ, безъ полученія желаемаго. Курляндцы объявили: что не могутъ имѣть Меншикова Герцогомъ, ибо онъ не Нѣмецъ, не Лютеранскаго исповѣданія.
Между тѣмъ, въ отсутствіе властолюбца, нѣсколько Царедворцевъ убѣдили Государыню подписать указъ объ арестованіи его на дорогѣ; но Министръ Голштинскаго Двора Графъ Бассевичь вступился за любимца счастія и данное повелѣніе было отмѣнено. Тщетно Меншиковъ старался отомстить тайнымъ врагамъ своимъ — они остались невредимы, къ досадѣ оскорбленнаго Вельможи. Предвидя важный переворотъ, долженствовавшій послѣдовать въ Государствѣ, онъ склонялъ Императрицу, разстроившую здоровье свое, предоставить духовнымъ завѣщаніемъ юному Великому Князю права на Престолъ, съ тѣмъ, чтобы Петръ, когда достигнетъ совершеннаго возраста,вступилъ въ бракъ съ его дочерью, Княжною Маріею. Между тѣмъ противная сторона также дѣйствовала: Графъ Толстой, глава оной, страшился мщенія Царицы Евдокій Ѳеодоровны за участіе въ дѣлѣ сына ея, Царевича Алексія, и уговаривалъ Государыню отправить Великаго Князя въ чужіе краи, назначивъ преемницею одну изъ дочерей: Анну Петровну или Цесаревну Елисавету. Герцогь Голштинскій поддерживалъ его для собственной пользы. Екатерина, слабая въ послѣднее время, не знала на что рѣшиться. Отъ прозорливости Меншикова не скрылись замыслы враговъ его: гибель ихъ сдѣлалась неизбѣжною.
Въ Апрѣлѣ (І727 года) болѣзнь Государыни увеличилась. Меншиковъ переѣхалъ во Дворецъ 10-го числа{96}и находился при Ней безотлучно. Вскорѣ, представился ему случай восторжествовать надъ противниками. 16-го числа, когда весь Дворъ предавался чрезвычайному унынію по причинѣ отчаяннаго положенія Императрицы, Генералъ-Полиціймейстеръ Графъ Девіеръ, принадлежавшій къ противной партіи, не смотря на близкое родство съ Меншиковымъ{97}и, вѣроятно, въ тотъ день находившійся не въ трезвомъ видѣ, началъ вертѣть племянницу Государыни, Графиню Софью Карловну Скавронскую, говоря ей: не надобно плакать! — и, вслѣдъ за тѣмъ, подошелъ къ Великому Князю, сидѣвшему на кровати, занялъ мѣсто подлѣ него и произнесъ: О чемъ печалишься? Выпей рюмку вина. Потомъ сказалъ ему на ухо: Поѣдемъ въ коляскѣ. Будетъ тебѣ лучше. Матушкѣ твоей не быть живой. Все это происходило въ присутствіи дочерей Императрицы, предъ которыми Девіеръ сидѣлъ{98}. Прошло десять дней и виновный оставался безъ должнаго наказанія.
Въ концѣ Апрѣля Государыня получила нѣкоторое облегченіе. 26 числа Герцогъ Ижерскій отправился въ домъ свой, на Васильевскій островъ, взявъ съ собою Великаго Князя Петра Алексѣевича и Сестру его, Великую Княжну Наталію Алексѣевну: первый ночевалъ въ покояхъ сына Меншикова, вторая у дочерей его. Онъ имѣлъ въ тотъ день тайный разговоръ съ Канцлеромъ Графомъ Головкинымъ и Дѣйствительнымъ Тайнымъ Совѣтникомъ Княземъ Дмитріемъ Михайловичемъ Голицынымъ. Тогда наряжена Слѣдственная Коммиссія, подъ предсѣдательствомъ Канцлера, надъ Графомъ Девіеромъ за великія его продерзости, злые совѣты и намѣренія. Членами назначены приверженцы Меншикова: Голицынъ, Генералъ-Лейтенантъ Дмитріевъ-Мамоновъ, Князь Юсуповъ и Полковникъ Фаминцынъ. Велѣно посредствомъ пытки допросить виновнаго о его сообщникахъ. Онъ наименовалъ: Толстаго, Бутурлина, Нарышкина, Ушакова, СкорняковаПисарева. 2-го Мая Императрица почувствовала лихорадку, открылся сухой кашель и Меншиковъ, снова, переѣхалъ во Дворецъ, торопилъ (5-го Мая) Головкина: чтобъ онъ скорѣе рѣшилъ слѣдственное дѣло, чтобъ экстрактъ былъ составленъ безъ допроса всѣхъ сообщниковъ {99}. Воля его исполнена. 6 Мая, Екатерина, не за долго до кончины своей, послѣдовавшей въ девятомъ часу по полудни{100}, подписала слабою рукой указъ о наказаніи преступниковъ, дерзнувшихъ распоряжаться наслѣдіемъ Престола и противитъся сватанію Великаго Князя, происходившему по Высочайшей волѣ {101}. Въ тотъ самый день любимцы Петра Великаго, Графъ Петръ Андреевичь Толстой и Иванъ Ивановичь Бутурлинъ{102}лишены чиновъ, знаковъ отличій; первый сосланъ, вмѣстѣ съ сыномъ, въ Соловецкій монастырь, гдѣ кончилъ въ бѣдности жизнь, прославленную знаменитыми подвигами; вторый отправленъ въ дальнюю деревню; Александръ Львовичь Нарышкинъ также разжалованъ и удаленъ изъ столицы; Андрей Ивановичь Ушаковъ, служившій въ гвардіи Маіоромъ, переведенъ тѣмъ же чиномъ въ армейскій полкъ; Графъ Девіеръ и бывшій Оберъ-Прокуроръ Скорняковъ-Писаревъ наказаны кнутомъ и сосланы въ Якутскъ. На другой день (7 Мая) Меншиковъ проснулся ранѣе обыкновеннаго, въ пятомъ часу, и немедленно, надѣлъ мундиръ, ордена свои. Тогда начали съѣзжаться къ нему Члены Верховнаго Тайнаго Совѣта, Святѣйшаго Синода, Высокаго Сената и Генералитетъ, находившійся въ Петербургѣ{103}. Въ исходѣ осьмаго часа пошли они къ Цесаревнамъ и вмѣстѣ съ Ихъ Высочествами и Герцогомъ Голштинскимъ отправились въ большую залу, куда вступилъ, потомъ, Великій Князь Петръ Алексѣевичь, сопровождаемый Меншиковымъ, и сѣлъ въ кресла, поставленныя для Него на возвышенномъ мѣстѣ. Современникъ, Дюкъ де Лирія{104}, передалъ намь: что Внукъ Петра Великаго былъ высокаго роста, бѣлокуръ, прекраснаго, крѣпкаго сложенія. На лицѣ его изображалась кроткая задумчивость и, вмѣстѣ, важность, рѣшительность. Онъ имѣлъ сердце доброе, счастливую память; былъ щедръ и благосклоненъ къ окружающимъ, но не забывалъ своего сана. — Меншиковъ представилъ тогда духовное завѣщаніе покойной Императрицы, разпечаталъ оное и вручилъ Дѣйствительному Статскому Совѣтнику Степанову, приказавъ прочесть вслухъ. Глубокая тишина царствовала въ многочисленномъ собраніи; всѣ желали знать: въ чемъ состояла воля Екатерины, слушали со вниманиіемъ, «Хотя по Материнской Нашей любви — вѣщала первая статья духовной — «дочери Наши, Герцогиня Голштинская Анна Петровна и Елисавета Петровна, могли бы быть преимущественно назначены Нашими Преемницами, но принимая въ уваженіе, что лицу мужескаго пола удобнѣе перенесть тягость управленія столь обширнымъ Государствомъ, Мы назначаемъ Себѣ преемникомъ Великаго Князя Петра Алексѣевича.» — Слѣдовавшія за тѣмъ статьи относились до Опеки во время несовершеннолѣтія Императора; опредѣляли власть Верховнаго Совѣта, порядокъ наслѣдія Престола въ случаѣ кончины Петра; двѣнадцатая изумила присутствовавшихъ. «За отличныя услуги, оказанныя покойному Супругу Нашему и Намъ самимъ Княземъ Меншиковымъ, Мы не можемъ явить большаго доказательства Нашей къ нему милости, какъ возводя на Престолъ Россійскій одну изъ его дочерей и потому приказываемъ, какъ Дочерямъ Нашимъ, такъ и главнѣйшимъ Нашимъ Вельможамъ, содѣйствовать къ обрученію Великаго Князя съ одною изъ дочерей Князя Меншикова, и коль скоро достигнутъ они совершеннолѣтія, къ сочетанію ихъ бракомъ.» — Всѣ молчали, не смѣя изъявлять чувствъ своихъ, хотя догадывались, что не Государыня, а любимецъ ея составилъ эту духовную{105}.
Петръ ІІ-й провозглашенъ былъ Императоромъ въ десятомъ часу (7 Мая) при пушечной пальбѣ изъ С. Петербургской крѣпости, Адмиралтейства и яхтъ, стоявшихъ на Невѣ. Принявъ поздравленія отъ первѣйшихъ Чиновъ, Онъ вышелъ къ гвардейскимъ полкамъ, Преображенскому и Семеновскому, которые окружали Дворецъ и немедленно присягнули юному Монарху. Въ тотъ день Меншиковъ пожалованъ Адмираломъ; 12 Мая Генералиссимусомъ; 17-го онъ перевезъ Императора въ свой домъ на Васильевскій островъ, который названъ островомъ Преображенскимъ; 25 числа приступилъ къ исполненію гигантскихъ плановъ своихъ: въ исходѣ третьяго часа по полудни совершилось обрученіе одиннадцатилѣтняго Петра II-го съ шестнадцатилѣтней Княжною Маріею, послѣ молебна, къ которому были приглашены: Ѳеофанъ Прокоповичь, Архіепископъ Новгородскій; Георгій, Архіепископъ Ростовскій; Аѳанасій Кондоиди, Епископъ Вологодскій и Ѳеофилактъ, Епископъ Тверскій. Главнымъ дѣйствовавшимъ лицемъ былъ Ѳеофанъ, обручившій Марію, въ 1726 году, съ Графомъ Сапѣгою{106}! На ектеніяхъ именовали ее: Благочестивѣйшею Государынею Маріею Александровною. Послѣ священнаго обряда, Генералитетъ и иностранные Мннистры допущены были къ рукамъ Его Величества и Ея Высочества при громѣ инструментальной музыки на хорахъ и играніи на трубахъ и литаврахъ въ галереи. Въ церквахъ начали поминать дочь Меншикова, какъ обрученную невѣсту Императора. Ей назначенъ былъ особый штатъ Придворный, съ содержаніемъ по 34 тысячи рублей. Оберъ-гофмейстериною опредѣлена родная сестра Княгини Меншиковой, Варвара Михайловна Арсеньева, съ предоставленіемъ права слѣдовать за женами Генералъ-Фельдмаршаловъ; Гофмейстеромъ 4-го класса пожалованъ братъ ея, Василій Михайловичь Арсеньевъ; въ числѣ двухъ Камергеровъ 6-го класса, находился Князь Алексѣй Дмитріевичъ Голицынъ; четыремъ Камеръ-Юнкерамъ велѣно состоять въ 8-мъ классѣ.
Княжна Марія кроткая, прекрасная, отлично воспитанная, не имѣла соперницъ въ С. Петербургѣ: стройный станъ, удивительная бѣлизна лица, на которомъ всегда игралъ нѣжный румянецъ; черные, огненные глаза; обворожительная улыбка; красивые, даже подъ пудрой, тогда употребляемой, локоны, небрежно развивавшіеся на плечахъ — слабое изображеніе прелестей ея, искусно переданныхъ въ современномъ портретѣ! — Меншиковъ страстно любилъ свою дочь и умѣлъ ловкимъ образомъ разрушить преднамѣреваемый союзъ съ Сапѣгою, женивъ его на родной племянницѣ Екатерины, Графинѣ Софьѣ Карловнѣ Скавронской. Но Марія, лишась жениха, съ которымъ дружба соединяла ее еще съ младенчества, обречена была на жертву! Петръ не любилъ ее потому только, что Его заставляли любить; умолялъ на колѣняхъ сестру свою воспрепятствовать Его браку съ Меншиковою{107}!
29 Іюня невѣста Императора, сестра и родная тетка, Варвара Михайловна Арсеньева, получили орденъ Св. Екатерины; сынъ Меншикова, возведенный 7-го Мая въ достоинство Оберъ-Камергера, пожалованъ кавалеромъ ордена Св. Андрея Первозваннаго, на четырнадцатомъ году своего возраста. Меншиковъ приказалъ тогда Секретарю, Францу Висту: чтобы на будущій 1728 годъ были внесены въ календарь между Особами Царской Фамиліи имена членовъ его дома, съ означеніемъ лѣтъ и года рожденія{108}!
Не терпя совмѣстничества, Князь Ижерскій удалилъ изъ Россіи Герцога Голштинскаго съ его супругой Цесаревною Анною Петровною; препятствовалъ Царицѣ Евдокіѣ Ѳеодоровнѣ, родительницѣ несчастнаго Алексія, переписываться съ Августѣйшимъ ея Внукомъ; отправилъ ее въ Москву, за карауломъ. Знатные ненавидѣли Правителя Имперіи за непомѣрную гордость, неограниченное властолюбіе: увѣренный въ своемъ могуществѣ, онъ презиралъ тайный ропотъ. Иностранные Дворы оказывали ему особенное уваженіе: Императоръ Карлъ VI пожаловалъ Герцогство Козель въ Силезіи; именовалъ Меншикова въ письмѣ своемъ отъ 19/30 Iюня: Высокорожденнымъ, любезнымъ Дядею ; изъявлялъ радость свою о преднамѣреваемомъ бракосочетаніи Петра II съ его дочерью{109}. Король Прусскій препроводилъ сыну его орденъ Чернаго Орла; наслѣдный Принцъ Ангальтъ-Дессау искалъ руки Княжны Александры.
Но въ то время, какъ Меншиковъ находился въ усыпленіи, помышляя о Герцогствѣ Курляндскомъ{110}, враги его дѣйствовали: Князь Иванъ Алексѣевичь Долгорукій, неразлучный другъ Императора, юноша изъ себя красивый, пылкій, смѣтливый, обученъ былъ родственниками своими, въ особенности дядею, Княземъ Василіемь Лукичемъ, коварству, всѣмъ пронырствамъ, коими отличаются только утонченные придворные: онъ ненавидѣлъ и ласкалъ Меншикова, старался удаляь въ другія комнаты сына его и, занимаясь играми, напоминалъ Петру: сколь опасна для всего Государства чрезмѣрная власть подданнаго; гибельны будутъ родственныя его связи съ Государемъ; повторялъ безпрестанно: что Меншиковъ, со временемъ, посягнетъ даже на Престолъ; что одно слово Царское можетъ обратить его въ первобытное состояніе. Императоръ соглашался съ Долгорукимъ, обѣщалъ до удобнаго случая хранить глубокое молчаніе. Случай этотъ представился: купечество Петербургское поднесло Петру II девять тысячь червонныхъ. Онъ послалъ ихъ въ подарокъ сестрѣ своей. Меншиковъ встрѣтилъ посланного и узнавъ, что онъ несетъ деньги къ Великой Княжнѣ, сказалъ: «Императоръ слишкомъ молодъ, чтобъ знать должное употребленіе денегъ: отнеси ко мнѣ; я буду имѣть случай поговорить объ нихъ съ Нимъ. «
Посланный не смѣлъ ослушаться. На другой день, Великая Княжна Наталія Алексѣевна — которую Дюкъ де Лирія описываетъ не красавицею, но отлично образованною, ловкою, кроткою, свободно говорившею на Французскомъ и Нѣмецкомъ языкахъ, всѣми любимою{111}- пришла, по обыкновенію, навѣстить Государя. Петръ спросилъ у нея: «развѣ вчерашній подарокъ не заслуживаетъ благодарности?» — Она отвѣчала, что не получала никакого подарка. Монархъ былъ симъ весьма недоволенъ и гнѣвъ Его еще увеличился, когда Онъ узналъ, что Меншиковъ приказалъ отнесть деньги къ себѣ. — Призвавъ его, Государь съ сердцемъ спросилъ: «какъ смѣлъ онъ запретить посланному исполнить Его приказаніе?» — Меншиковъ, ни мало не ожидавшій такого выговора, былъ сильно пораженъ онымъ и отвѣчалъ: «что Государство нуждается въ деньгахъ, казна истощена, и что онъ намѣревался въ тотъ же день сдѣлать предложеніе Его Величеству о полезнѣйшемъ употребленіи этихъ денегъ; что, впрочемъ, онъ не только выдастъ девять тысячь червонныхъ, но если угодно Государю, и милліонъ рублей изъ собственнаго своего имущества.» —
Петръ, топнувъ ногою, сказалъ: «Я тебя научу помнить, что я Императоръ и что ты долженъ Мнѣ повиноваться;» вслѣдъ за симъ Онъ вышелъ изъ комнаты. Меншиковъ послѣдовалъ за Нимъ, и на этотъ разъ смягчилъ Его неотступными просьбами. Вскорѣ потомъ Герцогъ Ижерскій опасно занемогъ и, готовясь оставить земное величіе, написалъ два духовныя завѣщанія: семейное и Государственное. Первымъ поручалъ своей супругѣ, Свѣтлѣйшей Княгинѣ Дарьѣ Михайловнѣ, и своячинѣ, Варварѣ Михайловнѣ Арсеньевой, содержать домъ его до совершеннаго возраста дѣтей и родительски пещись о ихъ воспитаніи; приказывалъ дѣтямъ, имѣть любовь, почтеніе и повиновеніе къ матери и теткѣ; назначалъ сына своего, Князя Александра, наслѣдникомъ всего дома и, давая ему полезные совѣты, болѣе всего внушалъ хранитъ вѣрность и горячую любовь къ Государю и Отечеству; ставилъ самого себя въ примѣръ: какимъ образомъ съ младенческихъ лѣтъ былъ онъ принятъ въ милость Петра Великаго, и своею вѣрностію и извѣстною всему свѣту ревностію превзошелъ всѣхъ сверстниковъ въ довѣріи у Государя. Въ заключеніе духовной приказывалъ заплатить долги свои и просилъ прощенія у всѣхъ, кого неправо обидѣлъ. — Въ Государственномъ актѣ, Меншиковъ обращался къ Императору съ просьбами: 1) до пришествія въ совершеннолѣтіе поступать по завѣщанію Государыни Бабки ( Екатерины І-й), быть послушнымъ Оберъ-гофмейстеру Барону Остерману и Министрамъ, и ничего не дѣлать безъ ихъ совѣта; 2) остерегаться клеветниковъ и наговаривающихъ тайнымъ образомъ и сказывать о нихъ Министрамъ, дабы предостеречь себя отъ многихъ бѣдствій, которыя отъ того происходятъ, и кои Предки Его Величества претерпѣли; 3) беречь свое здоровье, и для того въ ѣздѣ и въ прочихъ забавахъ поступать умѣренно и осторожно; отъ здравія Государя зависитъ благополучіе Отечества; и, наконецъ 4) совѣтовалъ Петру ІІ-му во всемъ такъ управлять собою, чтобы всѣ поступки и подвиги его соотвѣтствовали достоинству Императорскому, а до сего инако дойти невозможно, какъ чрезъ ученіе и наставленіе и чрезъ помощь вѣрныхъ совѣтниковъ. Въ заключеніе напоминалъ Государю, какое попеченіе имѣлъ онъ о его воспитаніи и какимъ отчаяннымъ образомъ служилъ ему въ воспріятіи престола; просилъ имѣть въ памяти вѣрную службу его и содержать въ милости остающуюся послѣ него Фамилію, также быть милостиву къ обрученной невѣстѣ, дочери его, и по учиненному предъ Богомъ обѣщанію въ подобное время вступить съ нею въ законное супружество{112}.
Враги Меншикова могли свободнѣе дѣйствовать. Между ними хитрѣе всѣхъ былъ Остерманъ, надзиравшій за воспитаніемъ Императора. Онъ сдѣлался извѣстнымъ по славному миру Нейштадскому, управлялъ тогда иностранными дѣлами; съ умомъ утонченнымъ соединялъ прозорливость опытнаго министра; былъ остороженъ и вмѣстѣ отваженъ, когда требовали обстоятельства; выше себя не могъ никого терпѣть. Давно Остерманъ совѣщалъ съ Долгорукими о низверженіи Меншикова, котораго не любилъ потому, что онъ препятствовалъ ему быть главнымъ, часто не соглашался съ нимъ, грубилъ ему, не уважая званія ВицеКанцлера, носимаго имъ Андреевскаго ордена. Освободясь отъ болѣзни Меншиковъ поѣхалъ въ Ораніенбаумъ, свой загородный домъ, для освященія выстроенной имъ тамъ церкви во имя Св. Пантелеймона цѣлителя, и вмѣсто того, чтобы лично просить къ себѣ Императора, послалъ приглашеніе съ нарочнымъ. Петръ отказался подъ предлогомъ нездоровья, и гордый Вельможа во время освященія храма, 3-го Сентября, Архіепископомъ Ѳеофаномъ, занялъ мѣсто, въ видѣ трона приготовленное для Императора! Въ числѣ посѣтителей находились: Генералъ-Адмиралъ Графъ Апраксинъ, Канцлеръ Графъ Головкинъ, Дѣйствительный Тайный Совѣтникъ Князь Дмитрій Михайловичь Голицынъ, Чернышевъ, Головинъ, Бестужевъ, Иванъ Львовичь Нарышкинъ и многіе другіе сановники. Пушечная пальба въ тотъ день не умолкала.
Дерзкій поступокъ Меншикова послужилъ для его враговъ удобнымъ средствомъ къ нанесенію послѣдняго удара могуществу его. Они уговорили Императора освободить себя и Россію отъ человѣка, не полагавшаго предѣловъ своему властолюбію. Считая себя въ прежнѣй силѣ и не видя разставляемыхъ сѣтей, любимецъ счастія отправился въ Петергофъ (4 Сентября), былъ у Государя{113}наговорилъ множество грубостей Остерману, и, на другой день, поѣхалъ въ Петербургъ, осматривалъ присутственныя мѣста, провелъ полтора часа въ Верховномъ Тайномъ Совѣтѣ, съ гордостію давалъ вездѣ приказанія, дѣлалъ распоряженія къ пріему Петра въ своемъ домѣ, запретилъ Казначею Кайсарову отпускать деньги безъ собственноручнаго его предписанія.
6-го Сентября Генералъ-Поручикъ Салтыковъ объявилъ Меншикову, чтобы вся мебель и вещи Государевы были перевезены вь лѣтній Дворецъ. Въ то же время возвращена мебель сына его, который въ качествѣ Оберъ-Камергера находился приИмператорѣ . Въ замѣшательствѣ своемъ Меншиковъ сдѣлалъ важную ошибку, распустивъ по квартирамъ
Ингерманландскій полкъ, ему преданный, стоявшій до того времени, для безопасности его, въ лагерѣ на Васильевскомъ острову{114}.
7-го Сентября Меншиковъ былъ въ Верховномъ Тайномъ Совѣтѣ{115}. Государь возвратился въ С. Петербургъ, ночевалъ въ новомъ лѣтнемъ Дворцѣ и на другой день рано по утру отправилъ къ огорченному Вельможѣ Салтыкова съ приказаніемъ не вступать ни въ какія дѣла и не выѣзжать изъ дома до дальнѣйшаго повелѣнія. Княгиня Меншикова съ дѣтьми поспѣшила во Дворецъ, чтобы пасть къ ногамъ Государя и Его умилостивить , но входъ имъ былъ воспрещенъ. Любимецъ Петра Великаго прибѣгнулъ къ послѣднему средству: онъ написалъ къ Императору, старался оправдать себя, умолялъ: чтобы солнце не зашло во гнѣвѣ Его; просилъ увольненія отъ всѣхъ дѣлъ за старостію и болѣзнями; искалъ покровительства Великой Княжны Наталіи Алексѣевны, но и это осталось безъ успѣха. Опустѣли гостинныя опальнаго! Только два человѣка остались ему преданными: Генералъ-Лейтенантъ Алексѣй Волковъ и Генералъ-Маіоръ Егоръ Ивановичь Фаминцынъ. Они обѣдали у него 8 числа, уговорили пустить кровь изъ руки{116}. Почтенные люди, которыхъ имена достойны быть переданными потомству!
9-го Сентября велѣно Меншикову ѣхать въ Раніенбургъ, городъ, имъ самимъ выстроенный (находящійся въ Рязанской губерніи) и, съ лишеніемъ чиновъ и знаковъ отличій, жить тамъ безвыѣздно, подъ неусыпнымъ надзоромъ гвардейскаго офицера и капральства; имѣніе оставлено при немъ. Княжна Марія должна была возвратить Императору обручальное кольце свое, стоившее около двадцати тысячь рублей{117}.
Опальный Царедворецъ, сохранивъ свои богатства, предполагалъ имѣть пріятное убѣжище въ Раніенбургѣ, и, не теряя надежды, что счастіе снова сдѣлается ему благопріятнымъ, выѣхалъ изъ Петербурга въ богатыхъ экипажахъ, какъ вельможа сильный, а не изгнанникъ. Неумѣстная пышность еще болѣе раздражила враговъ его. Въ Твери прнказано опечатать всѣ вещи Меншикова, а ему оставить только необходимо нужное. Тутъ богатые экипажи были отобраны, посадили его въ кибитку съ объявленіемъ, что имѣніе взято въ казну; стража удвоена и надзоръ надъ нимъ усиленъ. Въ семи верстахъ отъ этого города тяжкая печаль и неосушаемыя слезы прекратили жизнь супруги несчастливца: она лишилась зрѣнія за нѣсколько дней до своей кончины, переплакавъ горе. Почти въ одно время съ Меншиковымъ прибылъ въ Раніенбургъ Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ Плещеевъ для произведенія слѣдствія о разныхъ злоупотребленіяхъ и проступкахъ его. Онъ былъ обвиненъ въ несчастіи Царевича Алексія Петровича, родителя Императора; въ тайной перепискѣ съ Шведскимъ Сенатомъ во время болѣзни Императрицы Екатерины І-й; въ присвоеніи шестидесяти тысячь рублей, принадлежащихъ Герцогу Голштинскому и во многихъ другихъ похищеніяхъ. Его приговорили къ ссылкѣ въ городъ Березовъ, Тобольской губерніи{118}.
Съ мужествомъ, приличнымъ герою, услышалъ Меншиковъ грозный приговоръ и, обратясь къ сыну, сказалъ: «примѣръ мой послужитъ тебѣ наставленіемъ, если ты будешь когда возвращенъ изъ ссылки,гдѣ долженъ я умереть!» - Онъ былъ отправленъ 2-го Іюня 1728 года съ семействомъ водою до Казани. Поручикъ гвардіи Степанъ Крюковской и двадцать отставныхъ солдатъ Преображенскаго батальона провожали его. Ему позволено было взять десять человѣкъ дворовыхъ людей; опредѣлено на содержаніе по пяти рублей въ день{119}.
Отсюда начинается новая эпоха въ жизни любимца Петрова, достопамятная, ибо онъ прежде торжествовалъ надъ врагами Отечества и былъ рабомъ страстей своихъ — въ злополучіи явился побѣдителемъ надъ ними, удивилъ потомство необыковенною твердостію духа, совершеннымъ самоотверженіемъ. Отчужденный отъ всего міра, среди льдяныхъ пустынь Сибири, гдѣ зима постоянно продолжается семь мѣсяцевъ; разсвѣтаетъ тогда въ десять часовъ по полуночи, а смеркается въ три; морозъ доходитъ до 10° при нестерпимомъ вѣтрѣ съ Ледовитаго моря; гдѣ весною отъ болотистыхъ паровъ бываетъ густой, непроницаемый для зрѣнія туманъ; осенью также при сильныхъ сѣверовосточныхъ вѣтрахъ; гдѣ лѣтомъ жары продолжаются не болѣе десяти дней; земля, по причинѣ холодныхъ ночей, таеть только на четверть аршина; солнце скрывается днемъ на одинъ часъ за сѣверную высокую гору — Меншиковъ не ропталъ на судьбу, покорялся ей съ смиреніемъ и ободрялъ дѣтей своихъ. Не жалѣя о себѣ, онъ проливалъ слезы о нихъ, и находилъ себя достойнымъ бѣдствій, его постигшихъ, съ умиленіемъ предавался волѣ Творца. Бывъ прежде сего слабого сложенія{120}, въ ссылкѣ сдѣлался здоровымъ; скопилъ изъ получаемыхъ имъ денегъ такую сумму, что соорудилъ на нее деревянную церковь подлѣ острога, въ которомъ содержался, работая при построеніи самъ съ топоромъ въ рукахъ{121}. Онъ звонилъ въ колоколъ когда наступало время церковнаго служенія, исправлялъ должность дьячка, пѣлъ на клиросѣ и читалъ потомъ простолюдинамъ назидательныя книги. Благо мнѣ Господи — повторялъ онъ безпрестанно въ молитвахъ — яко смирилъ мя еси! — Такъ проводилъ время въ Березовѣ изгнанникъ, котораго, нѣкогда, привѣтствовалъ Ѳеофанъ Прокоповичь словами: мы въ Александрѣ видимъ Петра! - который возвелъ на Престолъ Екатерину и, передъ ссылкою своей, намѣревался сочетать бракомъ сына съ Великою Княжною Наталіею Алексѣевною. Вскорѣ любимая дочь его, Марія, занемогла оспою. Въ Березовѣ не было докторовъ. Меншиковъ видѣлъ, что новый крестъ ожидалъ его, что Марія приближалась къ концу земныхъ страданій — и старался скрывать отъ дѣтей снѣдавшую его печаль. Предчувствіе его исполнилось: онъ лишился дочери: (1729 г.); вырубилъ ей могилу и самъ опустилъ въ мерзлую землю драгоцѣнные для него останки невинной узницы!
Поколебалась твердость великаго мужа! Орошая слезами послѣднее жилище Маріи, онъ утѣшалъ себя мыслію, что скоро соединится съ нею; заблаговременно, при тускломъ свѣтѣ рыбьяго жира, горѣвшаго въ его казармѣ, приготовилъ гробъ изъ кедроваго дерева{122}; изъявилъ желаніе, чтобъ его похоронили подлѣ дочери, въ халатѣ, туфляхъ и въ стеганой шелковой шапочкѣ, которую тогда носилъ; совѣтовалъ дѣтямъ возложить всю надежду на Бога, ожидать скорого освобожденія.
«Вы невинны - говорилъ онъ — страждете за меня, обстоятельства перемѣнятся! ....;» исполнилъ обрядъ, Церковію налагаемый и, потомъ, простясь съ близкими къ сердцу, хранилъ глубокое молчаніе, отказался отъ пищи, кромѣ холодной воды, употребляемой имъ въ небольшомъ количествѣ{123}; скончался 22 Октября 1729 года, на 56 отъ рожденія.
Три аршина мерзлой земли приняли въ нѣдра свои знаменитаго изгнанника, у алтаря сооруженной имъ церкви; въ десяти саженяхъ отъ берега рѣки Сосвы. Нынѣ на томъ мѣстѣ возвышается земляная насыпь, окруженная деревянною рѣшеткою.
Князь Александръ Даниловичь Меншиковъ былъ ростомъ двухъ аршинъ, двѣнадцати вершковъ, двумя вершками менѣе Петра Великаго; стройный собою; умъ и честолюбіе яркими красками изображались на лицѣ его. Онъ имѣлъ язвительную улыбку; отличался остротою{124}; вставалъ, обыкновенно, въ шесть часовъ и ранѣе, ужиналъ въ девять, спать ложился въ десять часовъ; никакихъ дѣлъ не отлагалъ до другаго дня; любилъ давать пышные обѣды; украшалъ себя орденамн и, по причинѣ слабого здоровья, являлся иногда зимой передъ гвардейскими полками, на богато убранной лошади, сопровождаемый Генералитетомъ, въ серебряномъ парчевомъ кафтанѣ на собольемъ мѣху, съ такими же обшлагами{125*]; старался объ улучшеніи суконныхъ фабрикъ въ Россіи{126}; былъ учтивъ съ иностранцами; снисходителенъ къ тѣмъ, кои не хотѣли казаться его умнѣе, угождали ему и не могъ видѣть никого выше себя; преслѣдовалъ равныхъ; былъ властолюбивъ, мстителенъ, грубъ, жестокосердъ, алченъ къ пріобрѣтеніямъ; терпѣлъ часто побои отъ Петра Великаго{127}! Но Меншиковъ, при всѣхъ слабостяхъ своихъ, останется великимъ человѣкомъ и имѣетъ право на уваженіе Россіянъ, какъ спаситель жизни незабвеннаго Монарха, его любимецъ и непобѣдимый Полководецъ{128}.
Онъ вступилъ въ бракъ, 1706 г., съ Дарьею Михайловной Арсеньевою, которая произошла отъ древней благородной Фамиліи, извѣстной въ Россіи съ XIV столѣтія. Современники отзываются объ ней какъ о первой красавицѣ въ Петербургѣ{129}. Петръ Великій и Екатерина I уважали ее; послѣдняя называла Княгиню Меншикову въ письмахъ: Свѣтомъ своимъ, дорогою Невѣстушкою; благодарила за неоставленіе Дѣтей; просила не оставлятъ и впредь писаніями и проч. — Она была попечительная мать и нѣжная супруга; въ разлукѣ съ мужемъ не только его умоляла беречь свое здоровье, но и Петра Великаго: чтобы Онъ написалъ къ нему о томъ, сѣтовала, при паденіи своемъ, не о потерянномъ богатствѣ, лишенныхъ почестяхъ, но о плачевномъ состояніи близкихъ къ сердцу; скончалась въ семи верстахъ отъ Твери, въ 1727 году, потерявъ зрѣніе, на сорокъ седьмомъ году отъ рожденія.
Дѣти Меншикова освобождены изъ ссылки Императрицею Анною Іоанновною въ 1731 году: семнадцатилѣтній сынъ, которому возвращено тогда Княжеское достоинство, пожалованъ Прапорщикомъ Преображенскаго полка. Дочь, Княжна Александра, которая двумя годами была старѣе брата, чрезвычайно походила на мать: имѣла такіе же черные глаза, черные волосы, пріятную улыбку, нѣжный румянецъ на щекахъ — пожалована Фрейлиною и на другой день по пріѣздѣ изъ Сибири выдана за Густава Бирона, Маіора гвардіи Измайловскаго полка. Онъ былъ родный братъ Герцога Курляндскаго; человѣкъ — по словамъ Манштейна — простой и безъ воспитанія, но хорошихъ правилъ; возведенъ, потомъ, въ Генералъ-Аншефы. — Она умерла въ Петербургѣ 1736 года, на 24 отъ рожденія.
Князь Александръ Александровичь Меншиковъ до паденія отца своего, обучался: Россійскому, Латинскому, Французскому и Нѣмецкому языкамъ; Закону Божію, Исторіи, Географіи, Ариѳметикѣ и Фортификаціи. Къ танцамъ не имѣлъ онъ ни какой наклонности и когда отецъ наказывалъ его (1722 г.) за малые успѣхи, осмилѣтній юноша говорилъ: «Еще успѣю выучиться танцовать! Прежде слѣдуеть знать полезнѣйшія науки{130}.» Въ данномъ Меншиковымъ наставленіи сыну (1725 г.), онъ убѣждалъ его: дорожить временемъ, убѣгать праздности,прилежать къ занятіямъ. - «Ничего нѣтъ лучше въ молодыхъ лѣтахъ труда и ученія — писалъ Меншиковъ; — «сынъ наказанъ, въ старости жезлъ отцу и веселіе матери; но какъ добрымъ поступкамъ обучаются юноши отъ другихъ, подобно кораблю , который управляется рулемъ, то и тебѣ должно слушать и почитать своего гувернера, Г. Профессора Кондрата Генингера, опредѣленнаго Ея Императорскимъ Величествомъ, который обязанъ доносить Государынѣ о нерадѣніи къ наукамъ или о дурномъ твоемъ поведеніи, отъ чего тебѣ приключится безславіе, да и мнѣ не безъ стыда будетъ.» —
Далѣе отецъ требовалъ: чтобы каждое утро юноша приносилъ благодареніе Богу и, потомъ, одѣвшись прочитывалъ выученное на канунѣ; приказывалъ ему переводить, вмѣсто забавы, для родителей получаемыя иностранныя газеты и если въ нихъ будутъ помѣщены любопытныя воинскія или другія какія извѣстія, то смотрѣть на ландкартѣ: въ которой части свѣта и въ какомъ Государствѣ это происходило; подъ какимъ горизонтомъ и какое описываемое мѣсто имѣетъ положеніе, чтобы въ послѣдствіи могъ онъ, во время разговоровъ, основательно судить объ означенныхъ предметахъ. Въ заключеніе обязывалъ сына: въ дванадесятые и Господскіе праздники, также въ Воскресные дни ходить въ Святую церковь къ литургіи и, во время оной, стоять со страхомъ и пѣнія слушать со вниманіемъ, особливо Апостолъ и Евангеліе, разсуждая о Законѣ Божіемъ и о воздаяніи. За неисполненіе же всѣхъ означенныхъ статей и непослушаніе гувернеру, обѣщалъ штрафовать{131}.
Мы выше сего видѣли, что молодый Меншиковъ во время могущества отца, имѣя только тринадцать лѣтъ, возведенъ въ достоинство Оберъ-Камергера, былъ кавалеромъ орденовъ Св. Андрея Первозваннаго, Св. Александра Невскаго{132}, Св. Екатерины и ІІрусскаго Чернаго Орла. Вступивъ 1731 года Прапорщикомъ гвардіи въ Преображенскій полкъ, въ которомъ числился Поручикомъ 1726 года, Князь Александръ Александровичь сражался подъ знаменами Фельдмаршала Графа Миниха при взятіи Очакова и Хотина; произведенъ въ 1738 году за отличную храбрость изъ Поручиковъ въ Капитанъ-Поручики; потомъ получилъ въ Преображенскомъ полку чинъ Секундъ-Маіора (1748 г.); служилъ съ честію въ Прусскую войну; пожалованъ кавалеромъ ордена Св. Александра Невскаго и Генералъ-Поручикомъ въ 1757 году; первый извѣстилъ жителей Московскихъ, 1762 г., о возшествіи на Престолъ Императрицы Екатерины II-й и привелъ ихъ къ присягѣ; возведенъ тогда въ Генералъ-Аншефы; умеръ 1764 года, на 51-мъ году отъ рожденія, оставя по себѣ память храбраго воина и благонамѣреннаго гражданина. Онъ былъ женатъ на Княжнѣ Елисаветѣ Петровнѣ Голицыной, дочери Князя Петра Алексѣевича, кавалера ордена Св. Андрея Первозваннаго, служившаго при Петрѣ Великомъ, Комнатнымъ Стольникомъ, Министромъ въ Вѣнѣ, Сенаторомъ, Губернаторомъ въ Архангельскѣ, Ригѣ и, наконецъ, въ Кіевѣ, гдѣ умеръ въ 1722 году.
Изъ дѣтей Князя Александра Александровича Меншикова извѣстенъ Князь Сергій Александровичь. Онъ служилъ, сначала, Пажемъ при Высочайшемъ Дворѣ; потомъ поступилъ (1762 г) гвардіи въ Преображенскій полкъ Поручикомъ; награжденъ въ чинѣ Подполковника (1770 г.), за оказанную имъ храбрость подъ знаменами Задунайскаго, орденомъ Св. Георгія 4-го класса; былъ ФлигельАдъютантомъ Императрицы Екатерины
II -й; Генералъ-Маіоромъ (съ 1778 г.); Генералъ-Поручикомъ (съ 1786 г.); Сенаторомъ; получилъ орденъ Св. Александра Невскаго; чинъ Дѣйствительнаго Тайнаго Совѣтника при увольненіи отъ службы, во уваженіе долговременнаго и безпорочнаго продолженія оной (1801 г.); умеръ въ 1815 году. Супруга его, Княгиня Екатерина Николаевна, была также изъ Фамиліи Князей Голицыныхъ, дочь Оберъ-гофмаршала Князя Николая Михайловича{133}.
Оценили 18 человек
41 кармы