Новгородская демократия и свободные «почти-европейцы»

Вы замечали, насколько мифы наших отечественных либералов похожи на большинство, если не на все, мифы свидомых небратьев? И в этом нет ничего удивительного, ведь место происхождения этих мифов одно и то же. Все они пришли к нам с Запада. И понятно, что основная мысль всех этих мифов тоже совпадает – отсталая Россия на фоне прогрессивного Запада. Для этих мифов не важны эпохи и география. Россия всегда была отсталой, а Европа всегда блистала передовыми технологиями, демократией и либерализмом.

Поэтому я давно перестал удивляться, когда вся эта группа свидомо-либералов сравнивает, например, Ивана IV Грозного и Людовика IX, абсолютно не замечая разницы во времени, географии и условиях. Свидомо-либералу вполне достаточно две вещи: факт их существования и сказка об их деятельности. На базе этого создается виртуальный конструкт, который и размазывается по всем остальным эпохам и странам с такой же логичностью и последовательностью, с которой маленький ребенок размазывает манную кашу по тарелке. В итоге, в их свидомо-либеральном представлении выходит, что в Европе во все времена правили исключительно Людовики IX, а в России только Иваны Грозные. Ну и в конце вполне ожидаемый вывод-нарратив про вечно отсталую Россию и вечный европейский рай.

Ну и одним из таких либерально-свидомых мифов, западного разлива, является Великий Новгород.

Вернее, лишь один период его существования, который с легкой руки либеральных историков был назван Новгородской Республикой. Существовала эта Республика с начала XII века (историки до сих пор спорят о точном времени) и до 1478 года, когда Великий князь Иван III присоединил Новгород к Московскому княжеству. Не буду вдаваться в подробности и объективные причины появления и существования такого достаточно уникального явления, как Новгородская Республика. Поговорим лишь об одном из мифов, которые усердно распространяют наши отечественные либералы, повторяя за своими свидомыми собратьями.

И недавно в беседе с одним либерально одаренным соотечественником мне посчастливилось узнать некоторые подробности этого мифа. Они таковы:

- в Новгородской Республике царили свобода, равноправие и демократия;

- всё вышеперечисленное былопочерпнуто, само собой, из бездонной европейской сокровищницы демократии и либерализма;

- а сами новгородцы, были своими для Европы, «почти-европейцы»;

- но все испортили злые ордынцы из Москвы, которые пришли и загубили всю свободу-демократию, а взамен принесли лишь рабство, отсталость и тиранию;

- а ведь у России был шанс стать свободной демократической почти-Европой, пойди она по пути новгородского развития.

Как вы понимаете, основной нарратив всего этого мифа остаётся прежним – Россия плохая и отсталая, а Европа – хорошая свободная и передовая. И так было всегда. Аминь.

Ну что ж, давайте рассмотрим, как же оно было в действительности. Сразу оговорюсь, что я не пытаюсь очернить новгородцев, граждан той Новгородской Республики. Они всё-таки сумели отстоять границы Руси от западной экспансии, из их среды вышло множество великих людей, а сами новгородцы – это одни из наших предков. Их история, какой бы она не была, остается нашей общей русской историей.

Но мне всё же претит та лубочная картинка, которую рисуют нам наши либералы. Мол, все граждане Республики как один, добровольно и свободно, уверенной поступью шли к избирательным урнам, чтобы юридически оформить европейский вектор развития родной Новгородщины. Новгородские челны и челноки бороздили просторы европейских морей и рынков, поражая привередливых европейцев высококачественными эксклюзивными товарами с лейблом «Made in Novgorod». А высокий белый господин из Европы считал новгородца почти таким же, как он сам. Почти ровней. Почти-европейцем.

Мне вообще претит подобное, свойственное нашим либералам, отношение к нам и нашей истории. Один человек очень точно назвал его «папуасским». Там, на Западе, живут белые господа, и нам, по мнению либералов, надо очень стараться, чтобы эти белые господа снисходительно улыбнулись нам, похлопали по плечу, потрепали за щечку… Ну и верх мечтаний, это стать почти такими же, как они. Увы, мне этого не понять. Но и либералам не понять, почему мы, русские, в основной своей массе вовсе не хотим быть «почти-европейцами», а предпочитаем быть самими собой.

Но вернемся к новгородским мифам и новгородской же реальности. Итак, новгородская демократия. В принципе общеизвестно, что верховная власть в Новгороде принадлежала общегородскому вечевому собранию свободных граждан. В них принимали участие, кроме должностных лиц, представители всего населения — «и бояре, и житьи люди, и купцы, и черные люди, и весь господин государь Великий Новгород, все пять концов…». Это демократия? Да, это она, но только своеобразная.

Вече собиралось по звону колокола. Посадник с помоста объявлял повестку собрания, проблему и варианты решения. Собравшийся народ голосовал. Голосование проводилось посредством крика. Тот, кто громче кричал, тот и выиграл. Если возникали разногласия, то недовольные решением созывали свое вече на Софийской стороне. Затем противники сходились на мосту через Волхов и выясняли результат голосования уже в драке. Для нас это звучит дико, но новгородцы считали это проявлением Божьей помощи в решении вопроса. Тот, на чьей стороне Бог, тот победил и в драке и в голосовании. В принципе, это логично.

Само собой, что находились бояре и наместники, которые проталкивали более выгодные для себя решения, посредством прямой покупки голосов и выставления более сильных бойцов для победы в кулачном бою. Ну что ж, это уже издержки средневековой, но всё же демократии. Любой наместник и боярин все-таки имел шанс вылететь со своего насиженного места, если сильно допекал толпу или своих конкурентов. И таких примеров в истории Новгорода масса.

Но вот тот факт, что демократия Новгорода была демократией лишь для небольшой части всей республики, это уже очень нехороший признак. Права голоса были лишены не только дальние провинции, но даже и пригороды самого Новгорода. По-простому, голосовала и решала вопросы одна лишь столица. Вот, как описывает это исследователь Новгорода, доктор юридических наук, профессор Мартышин О.В.

Государственный строй Новгородской республики — клубок противоречивых начал. Власть князя и власть народного собрания, влияние черных людей, составляв­ших большинство на вече, и привилегии боярства, само­управление центра и урезанные права провинций пере­плелись в Новгороде и составляют его неотъемлемые черты…
… называя Новгород республикой, мы должны помнить об ограниченном характере ее гражданства и учитывать, что в государственных делах не принимали даже формального участия жители всех волостей и при­городов. Таким образом, республиканское, применитель­но к главному городу и отчасти к пригородам, Новго­родское государство было вполне самодержавным по от­ношению не только к колониям, но и к землям, считав­шимся исконно новгородскими….
Мартышин О.В. «Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право феодальной республики». М., 1992.

Заметили? Сам Новгород выступал самодержавцем по отношению ко всей остальной территории Республики. Интересная характеристика, не правда ли? То есть роль самодержавца и тирана по отношению к своим подданным играл сам Новгород. Как думаете, для простого новгородца, жителя провинции, большая была разница, кто его в узде держал, царь-батюшка или столичный город?

А считает ли наша либеральная мысль вполне демократическим положение, когда столица решает все вопросы, пользуясь всеми привилегиями и не делясь ими с регионами? Не этим ли они сейчас пеняют Москве? Похоже это на демократию, которую они приписывают Новгороду в своем фэнтезийном глянце? Полагаю, что нет.

Примечательно, что сам профессор Мартышин откровенно симпатизирует Новгородской Республике. Но честь ему и хвала, не пытается идеализировать её и не закрывает глаза на те факты, которые ему не нравятся. Ниже я предоставлю ещё несколько цитат с его оценками новгородской действительности.

Перейдем к следующему вопросу: А что собственно полезного переняли новгородцы у пресловутого Запада? Вот эту, описанную выше демократию? На самом деле нет. Вечевые порядки – это славянское явление и оно существовало на Руси издавна. Просто в Новгороде оно приобрело свои специфические формы, в то время как в других частях Руси они были постепенно заменены княжеским правлением. Так что Новгородский общественно-политический строй – это заслуга самих новгородцев, а не вовсе не европейцев.

Что еще? Либеральные ценности? Вечная европейская свобода в противовес вечной российской несвободе? Либералы постоянно пытаются приписать России какое-то особенное рабство, приводя в пример закрепощение крестьян. Но вся проблема состоит в том, что крепостничество, это как раз европейское изобретение. И пришло оно в Россию именно с Запада. Вроде, небольшой это секрет, но отечественные либералы и свидомые небратья не знают, что например наше российское Соборное Уложение 1649 года, прикрепившее крестьян к земле, было скопировано со вполне европейского Литовского Статута 1588 года. А уж о степени европейской свободы предков наших свидомых небратьев еще до введения этого статута можно судить по описанию барона Сигизмунда Герберштейна.

Со времен Витольда вплоть до наших дней они пребывают в столь жестоком рабстве, что приговоренного к смерти заставляют по приказу господина казнить самого себя и собственноручно себя вешать. Если же он вдруг откажется сделать это, то его жестоко высекут, бесчеловечно истерзают и все равно повесят. Вследствие такой строгости бывает, что судья или назначенный для (разбора) дела начальник только пригрозит виновному, начни тот медлить, или просто скажет «Поспеши, господин гневается», как несчастный, опасаясь жесточайших побоев, кончает жизнь петлей..
«Записки о Московии Сигизмунда Герберштейна», 16 век

Что и говорить, в ордынской Москве Сигизмунд Герберштейн подобного европейского прогресса не заметил.

А к чему всё-таки была ближе Новгородская Республика? К европейским свободам, описанным Герберштейном, или к ордынскому тоталитаризму Москвы? И тут приходится признать, что прогрессивные европейские свободы в виде крепостничества и рабства дошли до Новгорода все-таки быстрее, чем до Москвы. Здесь либералы и свидомые небратья правы. Привожу цитаты из труда профессора Мартышина:

Превращение собственника земли в государя над лицами, населяющими его владения, имевшее место в период укрепления и развития феодальных отношений, отмечено новгородскими источниками. Оно знаменует новый этап в истории крестьянской зависимости, еще один шаг к закрепощению. Крестьянин становился не только экономическим, но и политическим тяглецом к феодалу, теряя права свободного жителя Новгород­ской республики…

С течением времени не только земля, но и сами крестьяне становились владением феодала. «Брат мой Григорей в мое место ездит по моим селам и людьми моими володеет; а хлеб и куны и дар, а то идет матери моей и сыну моему Федору», — читаем в духовной Остафия Ананьевича (конец XIV в.). Под «людьми» здесь подразумеваются, вероятно, не холопы, поскольку, во-первых, в этом же завещании холопы обозначаются тер­мином «челядь дерноватая», а, во-вторых, «володение» ими связывается с разъездом по селам и сбором обро­ка. Значит, «люди мои» — это смерды, уже превратив­шиеся, по крайней мере в сознании завещателя, в его собственность. Подобным образом и в духовной Федора Остафьевича (1435) речь идет о «людях моих пошлых»….

….важнейшим показателем закрепощения является запрет перехода. По дошедшим до нас документам можно судить, что он вступил в силу в Новгородском государстве в 1-й четверти 15 в. От этого периода сохранилась грамота посадников Якова Федоровича и Иева Тимофеевича и сотского Ивана о включении смерда Власа Тупицына в волостной разруб княжеостровцев. Влас вступил в спор с жителями Княжеострова из-за того, что они включили его в свой разруб тягла, хотя он с некоторого времени жил в другой волости. В ответ на его жалобу «посадники, обыскав судом… княжеостровцев оправиша, а Уласка обиниша и даша… всем княжеостровцам грамоту судную правую: потянет Уласка с княжеостровцы в старину как отец его тянул…» (ГВН и П. С. 149). Этот документ определенно говорит о прикреплении новгородского государственного смерда к определенной податной единице и лишении его права перехода. Тот же самый процесс имел место и на монастырских и частновладельческих землях.
Ко времени падения республики закрепощение крестьян в Новгородской земле шло уже полным хо­дом.
Мартышин О.В. «Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право феодальной республики». М., 1992.

Вот такая она была, европейская свобода и демократия. Надо ли удивляться, что сами новгородцы разбегались от такого счастья в разные стороны, как тараканы. Но новгородская демократически избранная власть не дремала и всячески старалась вернуть беглецов обратно в европейский рай. «А холоп или половник забежит в Тферскую волость, а тех, княже, выдавати. Которые встворит суд собе, судити его в Нов­городе»,— читаем в договоре с великим князем Тверс­ким Михаилом Ярославичем (1304—1305). Такой же договор по насильственному возращению свободных новгородцев в демократическую республику существовал у Новгорода и с Москвой (правильно, нечего свободному человеку делать в тоталитарном Мордоре), и со Швецией, и с Литвой.

И кстати, точно также бежала в российский тоталитарный Мордор ещё одна древняя небратская нация, хотя, казалось бы, уж у них то европейский вектор развития в крови напополам с кодом вышиванки. И они до сих пор бегут оттуда сюда. Видимо, не всем нравится европейская свобода. Да и договора о возврате этих современных «почти-европейцев» к их законным хозяевам у нас нет. Не доросли мы ещё до подобных демократических вольностей. Но мы не о них, вернемся к новгородцам.

Были ли, собственно, новгородцы своими для европейцев? Были ли они «почти-европейцами», как с придыханием говорят либералы? Но я их разочарую, т.к. своими они не были. И я даже не буду рассказывать о многочисленных конфликтах, военных и торговых, новгородцев с европейцами. Это, в принципе, ничего не доказывает, т.к. новгородцы успели повоевать и с суздальцами, и с москвичами, и с киянами. Если использовать конфликты, как аргумент, новгородцы выйдут чужими всем окружающим странам и народам.

Я же сошлюсь на исследовательницу купеческой новгородско-ганзейской переписки Е.Р. Сквайрс, которая считает, что для европейских купцов «культурная и политическая среда Новгорода была чужой». Это фраза взята дословно из её статьи «Ганзейские грамоты как языковое свидетельство по истории Новгорода Великого». Но и это ещё не самое главное. А главное состоит в том, что сами новгородцы не считали европейцев своими. Они даже не удосуживались изучать иностранные языки. Вплоть до второй половины 14-го века новгородцы использовали в сфере дипломатических отношений с Ганзой исключительно русский язык. И это, по словам Сквайрс было их «принципиальным условием, связанным с религиозными и правовыми аспектами». Европейцам приходилось самим учить русский или пользоваться услугами нерусских же толмачей. Полагаю, что либералы со своим папуасским мировоззрением были бы шокированы таким непочтительным отношением новгородцев к белым европейским сахибам. Но новгородцы, к счастью, не были ни либералами, ни папуасами. Им вполне хватало своей русской и новгородской идентичности.

Ну и последний вопрос: могла ли Россия пойти по пути «европейского» Новгорода? Мог ли Новгород объединить Русь вокруг себя? Лично для меня ответ очевиден – для этого не было ни единого шанса. И даже вовсе не потому, что не было никакого либерально-мифического «европейского» пути Новгорода, а потому что сам Новгород был абсолютно неспособен объединить русские земли.

Я еще готов обсуждать возможность объединения Руси вокруг Твери, если бы в противостоянии Москвы с Тверью победу одержала последняя. Вот только никакого другого вектора развития это бы не принесло. Ну стала бы Тверь столицей России, а не Москва. Что бы поменялось? А ничего. Была бы точно такая же Россия с другим центром. Запад точно так же обвинял бы Тверь в хронической тирании и отсталости, как сейчас обвиняет Москву. Свидомые небратья точно также повторяли бы польские басни о том, что Твиерия никогда не была Русью, а твиериты прирожденные финноугры и ордынцы.

А вот Вольный Новгород никогда бы не смог объединить Русь вокруг себя. Да и как могла объединить хоть кого-то выродившаяся полу-демократия с олигархическим управлением, сотрясаемая постоянными бунтами и сепаратизмом. От самой Новгородской республики откалывались куски территорий. Сбежал Псков, на очереди стояли Торжок, Югра… Новгородская республика пала вовсе не потому, что Москва была очень сильна, а потому, что сам Великий Новгород был очень слаб.

Хочу привести показательные слова профессора Янина В.Л. касающиеся фактического состояния Республики к моменту её падения.

Вне вся­кого сомнения, новгородская государственность времен республики пережила закономерную эволюцию от по­казных форм феодальной демократии к откровенной олигархии. Показателем этой эволюции является отно­шение черного люда к республике. Еще в XIII и XIV веках ее защита собирала под свои знамена многочис­ленных представителей всех классов Новгорода, а в XV веке судьба республики волнует лишь новгород­ских землевладельцев.
Янин В.Л., «Новгородские посадники»

Некоторые исследователи не согласны с подобной характеристикой Янина, указывая на то, что в Новгородской республике не было единства в вопросе объединения с Москвой. И «черный люд», возглавляемый боярами, раскололся вслед за своими вождями на две противоборствующие партии – московскую и литовскую. Но на мой взгляд, нет будущего у государства, если в нём не нашлось места для партии собственно новгородской. В ней попросту не было нужды, т.к. для всех было очевидно, что Новгород падет жертвой если не одного, то другого более сильного соседа. Обсуждалось лишь, к какому из них выгоднее прислониться. И понятно, что у власть имущих и у народа выгода была разной.

И если условному Западу Новгород все-таки успешно противостоял, то его поражения от Москвы достаточно примечательны. В Шелонской битве (14 июля 1471 года) 5 тысяч москвичей громят 30 тысяч новгородцев. 4-х тысячная московская рать Василия Образца бьет 12-ти тысячную новгородскую группировку в битве за Северную Двину. Но неужто новгородцы были настолько плохими воинами? Вовсе нет, вся предшествующая и последующая новгородская история доказывает обратное. Так почему же они терпели подобные поражения в столкновениях с московскими ратями? Как по мне, так ответ очевиден: они просто не хотели воевать с Москвой.

Подведу итог: глянцевая картинка европейского Новгородского рая, создаваемая нашими либералами, резко отличается от действительности. Не было никакого европейского пути развития Новгорода, не было никаких «почти-европейских» новгородцев, не было никаких свобод, которыми Новгород отличался от своих западных и восточных соседей. А средневековая вечевая демократия к 15-му веку выродилась в вульгарную олигархию. Москва на тот момент была более свободным государством по сравнению с тем же Новгородом и ближайшей частью Европы, так что никакого нового рабства и тирании на Новгородскую землю, которых бы уже там не было, она не принесла. Также не было никаких шансов у Новгорода для объединения Руси вокруг себя. Новгород четко показал свою слабость и бесперспективность, которая была особенно заметна на фоне крепнущей целеустремленной Москвы. И объединение Новгорода с Москвой, которое по сути было предопределено, сделало Россию, а значит и сам Новгород, значительно крепче и сильнее.

И повторюсь, и Новгород, и Москва, это наша общая русская история, со всеми её взлетами и падениями.

И да, если кто-то вдруг найдет много общего между той Новгородской республикой и современной Украиной, то соглашусь – общее есть. Но это вовсе не пресловутый «европейский вектор развития», которого в Новгороде не было. Это ни свобода и демократия сомнительного качества. Это ни «пророссийские» и «проевропейские» силы в отсутствие собственно «проновгородских» и «проукраинских». И даже не тот факт, что украинцы бегут из «европейского рая» в «тоталитарный Мордор», как это делали новгородцы в свое время. Нет. Основное, что сближает Украину и Новгородскую республику, это либерально-свидомые мифы, которыми опутана вся их история, т.е. обычная ложь. Но есть и глобальное отличие – новгородцы все-таки не перестали быть русскими, добавив России поводов по праву гордиться нашей настоящей, а не придуманной историей.