Как 15-летний школьник Илларион Трусов стал оппозиционером
Иллариону Трусову 15 лет, и он самый юный молодофронтовец. На свою первую акцию подросток вышел в апреле, после сноса крестов в Куропатах, — с конституцией и лампадой в руках. С тех пор он регулярно участвует в Куропатской страже — вопреки запрету родителей.
Сейчас Илларион учится в Минском государственном архитектурно-строительном колледже. Мы встречаемся с ним после пар в Макдональдсе. Он бывает здесь раз в месяц — не для того, чтобы съесть бургер, а чтобы увидеться с отцом (парень живет у бабушки с дедушкой). «Он отказался от родительских прав - так мне мать сказала. Но, возможно, она пытается манипулировать мной».
Об отношениях с учителями и семьей, о комиссии по делам несовершеннолетних, политиках, которые вдохновляют, и своих сверстниках — Иларион рассказал «Нашей Ниве» в интервью.
«Учителя смотрели на меня с презрением, будто я нашкодил»
«Наша Нива»: Как дела в колледже?
Иларион Трусов: Все слава Богу.
«НН»: Хорошо учишься или для тебя это не важно?
ИТ: Мне с детства гуманитарные предметы больше нравятся, и с ними у меня все хорошо. А с точными науками — как обычно. Колледж этот я выбрал не потому, что у меня тяга к архитектуре или проектированию, а практически из-за безысходности.
Потому что хотел поступать в Лицей БГУ, на гуманитарно-историческое отделение, на тестировании не хватило двух баллов, и надо было выбирать, куда идти. По итогам школы средний балл 8 был — с ним в наше время попасть можно или на бюджет в ПТУ, или платно поступать.
Поскольку моя семья не имеет сейчас таких финансовых возможностей, мне пришлось поступать в этот колледж — в принципе не худший вариант. Поскольку плохая репутация сложилась в школе, я решил там по-любому не оставаться.
«НН»: «Плохая репутация» — что ты имеешь в виду?
ИТ: После того, как я в апреле первый раз вышел на площадь на молитву по призыву Статкевича, начались определенные проблемы в школе, с родителями начали отношения портиться — и так были натянуты, а стали еще хуже.
Сверстники, молодые люди поддерживают. Пишут: держись, мы с тобой, ты победишь. Были и учителя, которые поддерживали, но тихонько. Большинство же смотрело на меня с презрением, будто я нашкодил. Еще до площади у меня были проблемы с тем, что носил бело-красно-белый значок. Меня всегда критиковали, говорили снять его: «Это государственное учреждение, не носил здесь свой оппозиционерский символ, нам этого не надо». Это как оскорбление для меня звучало.
«НН»: В колледже претензий к внешнему виду не было еще?
ИТ: Нет. Ходи в чем хочешь. В колледже более либерально относятся: у нас ходят неформалы — крашеные волосы, сережки, пробитые носы.
«Сидеть дома и строчить на клавиатуре комментарии не имеет смысла — надо выходить»
«НН»: Как получилось, что школьник стал оппозиционером?
ИТ: Я с детства интересовался Беларусью. Задавался вопросами: почему люди ходят такие грустные, почему относятся к жизни слишком серьезно, почему нет настоящей свободы. Я спрашивал у родителей - точного ответа от них так и не услышал. Историей Беларуси стал интересоваться в 6—7 классе — сначала черпал знания через учебник, хотя это не самый лучший источник информации. Потом на ютубе смотрел тематические видео. Первым, что посмотрел по-белорусски, наверное, была передача Белсата с Лявоном Вольским «Назад у будучыню». Мне понравилось — я увидел, что человек спокойно разговаривает по-белорусски и не стесняется, что это не искусственно. Это был шок. Ведь для меня белорусский язык был тем языком, который мы изучаем на уроках и вне пределов класса не используем. После я уже участвовал во многих конкурсах, олимпиадах, чтениях стихов.
«НН»: А почему на митинги стал ходить?
ИТ: Когда ты начинаешь сильно интересуется Беларусью, появляются такие мысли: мы живем в Беларуси, в которой белорусского языка не услышишь из уст обычного прохожего, все серое, людям трудно жить. И рассуждаешь: а как изменить это, как поспособствовать тому, чтобы люди начали уважать, любить свое. Чтобы чувствовали определенную свободу, знали, что, если они выскажутся, никто не будет их позорить. Я начал смотреть другие видео на соответствующую тематику - о нашей оппозиции, о борцах. И дошел до того, что сам стал принимать участие в мероприятиях.
«НН»: Кто повлиял на твои взгляды? СМИ, конкретные люди?
ИТ: Из людей я назову прежде всего Зенона Станиславовича Позняка - политик-возрожденец, тот, кто открыл Куропаты, и вообще человек невероятный. Фактически он один из тех, кто реально способствовал независимости, поднятию самосознания белорусов. Можно назвать также депутатов независимости, который были рядом с Зеноном.
Среди СМИ, которые повлияли, первой газетой, демократической, была «Наша Нива».
Если говорить о других людях, то это Павел Северинец. Это для меня пример, как человек может сочетать религию и политику, пример истинного борца, который прошел испытания, побывал в тюрьмах. Он один из основателей «Молодого фронта», организации, в которой я сейчас.
«НН»: Как ты туда попал?
Во время шествия на Деды в Куропаты. 3 ноября 2019 г.
ИТ: Переломным моментом был крестолом 4 апреля, когда я понял, что сидеть дома и строчить на клавиатуре комментарии не имеет смысла — надо выходить.
Я вышел тогда вечером в Куропаты на молитву. Там я познакомился с Денисом Урбановичеи, лидером «Молодого фронта». Куропатская варта показала, кто есть кто среди нашей оппозиции — кто не сумел выстоять, а кто может и будет защищать страну. Те, кто остались, — настоящие борцы: уверен, если начнется вмешательство России в реальности, эти люди будут стоять в первых колоннах и защищать независимость нашей страны.
Я пришел на следующий день после крестолома на Куропатскую стражу, познакомился с «Молодым фронтом» больше и принял решение, что нужно присоединяться. Организация полностью совпадает с моими политическими и религиозными убеждениями, это для меня идеальный вариант.
«НН»: Сколько раз тебя милиция задерживала?
ИТ: Брутально два раза - 3 июля и 3 ноября, после Дедов. А самый первый раз, когда меня задержали, был 27 апреля — на следующий день после Чернобыльского шляха. Мы поехали собирать подписи за возвращение крестов в Куропатах. Всего меня задерживали пять раз. Но протоколов, разумеется, больше.
«Родители были радикально против»
«НН»: Твои отношения с родителями. Почему вы в контрах?
ИТ: С отцом не совсем в контрах. Я с ним сейчас хорошо говорю, мы друг друга понимаем. А с матерью бывают конфликтные ситуации. Просто менты фактически подталкивают ее к агрессии в мою сторону, пытаются настроить против меня.
Я своих родителей люблю, ценю, уважаю, и благодарен за то, что воспитали. И особенно бабушке с дедушкой — самый величайший респект за то, что последние девять лет меня растят. Я стараюсь меньше создавать провокационных ситуаций.
Сейчас с матерью будем разбираться с комиссией по делам несовершеннолетних, где будут решать мою дальнейшую судьбу.
«НН»: Вашу семью поставили на учет?
ИТ: Давно поставили. И на социально опасное положение, и на учет в детскую комнату милиции, и в колледже на профучет — со мной должны проводить профилактическую работу, но мы с соцпедом просто разговариваем на разные темы. Я когда пришел к ней первый раз, у нее шок был: под хулиганов и другие категории план есть, а под меня нет.
В милиции сказали: четыре протокола — и я еду в учреждение закрытого типа, поскольку я несовершеннолетний, мать не справляется с моим воспитанием. Пока что только угрожают. На самом деле я не думаю, что они собираются делать такую провокацию. Представьте себе: молодого активиста организации «Молодой фронт» помещают в психбольницу или спецшколу. Один из моих протоколов — за то, что махал бело-красно-белым флагом и кричал «Жыве Беларусь!». Разве это не политическое дело?
«НН»: Но родители не разделяют твоих взглядов?
ИТ: Не разделяют. Хотя отец читает «Хартию», «Нашу Ниву», говорит: «Ты знаешь, ты в нашей стране один ничего не изменишь, надо подождать». Он ближе к моей позиции, но не поддерживает защиту Куропат.
Мать просто максимально аполитичная женщина, и теперь у меня брат старший сидит — по глупости, хулиганка, подрался, — поэтому теперь ей некстати разбираться с моими проблемами и по ментовками ездить.
Я все понимаю, на матери тяжелое бремя лежит, потому что она является главной моей опекуншей. Надеюсь, когда мне исполнится 16 лет, от нее отстанут.
«НН»: Кем работают родители?
ИТ: Отец — индивидуальный предприниматель, а мать безработная, ухаживает за гражданским мужем, инвалидом второй группы, и живет с социальной помощи и аренды квартиры. С отцом она с 2007 года в разводе, я по суду достался матери.
«НН»: Карманные деньги тебе дают?
ИТ: Дают деньги только на еду, а на карманные расходы… У меня стипендия, хоть и небольшая, 65 рублей, - я пытаюсь ее растянуть на целый месяц. Ну и если совсем сложно, прошу у бабушки 3-5 рублей. Понимаю, что для нее это тоже деньги, и когда летом работал на стройках, зарабатывал, например, 35 рублей в день, 15 бабушке отдавал, чтобы вернуть долг.
«НН»: Почему живешь с бабушкой?
ИТ: Так сложилось, что мать была занята другими делами. Тогда она еще работала, имела свои занятия, на мое воспитание не хватало, и мать решила, что лучше меня бабушке с дедушкой отдать на определенный период. Потом это все затянулось. Но она приезжает часто.
«НН»: Не обижаешься на нее?
ИТ: Сначала обижался. Когда маленький был, конечно, с матерью и отцом хотелось больше видеться, а последние лет пять привык.
«НН»: Бабушка на твоей стороне?
ИТ: Среди всех она более лояльно относилась и определенным образом пыталась меня спасти, так как мать с отцом сначала были радикально против. Говорила: не устраивать же диктатуру — у него тоже свое мнение есть. Но я благодарен семье, что они выдержали данный этап, что я не живу на улице, меня принимают таким, как я есть.
«В армию собираюсь, но не в такую, какой она существует в нынешнем виде»
«НН»: Илларион - это церковное имя?
ИТ: Это греческое имя и означает «счастливый, жизнерадостный». Мать дала мне его. Моего прапрадеда также звали Иларион.
«НН»: Ты с детства верующий?
ИТ: Да, у меня христианская семья. Я православный, но с уважением отношусь и к баптистам, и к евангелистам. Мне не важно, кто как молится, главное — что у человека есть контакт с Богом.
Мы с матерью часто ездили на службу в Елисаветинский монастырь. А сейчас я уже верующий Белорусской православной автокефальной церкви. Я стараюсь помогать иеромонахам церкви, приношу определенную жертву как физическую, так и материальную.
«НН»: Раньше ты носил хвостик, потом побрился, переоделся в форму цвета хаки. Почему сменил имидж?
ИТ: Задолбали меня волосы длинные — это испытание за ними ухаживать (улыбается). Для меня облегчением на душе стало, что побрился, и Бог сказал: надо сбрить эту японскую стрижку. Тем более она перестала мне нравиться.
А милитари … Мы решили в «Молодом фронте» определенную форму ввести. Почему цвета хаки? Это такой способ выделиться среди других, показать, что мы способны бороться не только духовно, но и физически.
«НН»: Как ты проводишь вечера, если не стоишь под «Поедем, поедим»?
ИТ: Делаю уроки. И читаю книги. Летом каждый день Библию читал, недавно закончил книгу о защите Куропат Зенона Позняка и Валерия Буйвола. Кроме того хочу почитать «Каменное сердце» Павла Северинца и по школьной программе - «Новая земля», «Люди на болоте», «На ростанях».
«НН»: Недавно была информация, что в школах хотят ввести должность руководителя по военно-патриотическому воспитанию. Что ты думаешь?
ИТ: Преподаватели допризывной подготовки — в основном сторонники пророссийских взглядов и военные в отставке. Я считаю, что это абсолютно не нужно как предмет — он просто занимает учебное время, которое можно потратить на физику, математику. Физическая подготовка для парней — это хорошо, но когда начинаются агитации, навязывание позиции, это отрицательно может сказаться на состоянии образования. Оно и так в упадке, а если вернут политруков, вообще дикость какая-то будет.
«НН»: Ты сам в армию собираешься?
ИТ: В армию собираюсь — в армию христианскую, патриотическую, не такую, какой она существует в нынешнем виде. Надеюсь, к тому времени, когда я стану призывником, что-то поменяется в лучшую сторону. Не хочу прислуживать какому-то государству, Лукашенко, его прихвостням — хочу просто служить белорусскому народу.
«НН»: Тебя в БРСМ пытались загнать?
ИТ: В седьмом классе целый год толкали, но уже тогда это была непонятная для меня движуха, что-то гадкое. Какой-то комсомол 2.0.
«НН»: БРСМ политического влияния не имеет. А «Молодой фронт» имеет?
ИТ: «Молодой фронт» сейчас - это не о политике, это о обществе, национальной идее, делах, более понятных простому человеку. Потому что политика в нашей стране в одну сторону работает. Все политические партии сейчас практически ничего не решают — все решает Лукашенко и его окружение.
«НН»: Говорят, молодежь сейчас неактивна в политике. Почему?
ИТ: Потому что запугана. Все эти профилактические работы в школах, рассказы о том, какая плохая оппозиция — в учебниках даже написано, что оппозиция — провокаторы, готовят силовые атаки. В госучреждениях говорят: пойдете на митинг — выкинем из колледжа, с работы. И у людей из-за этого отношение к оппозиции как к маргиналам.
На акции Николая Статкевича в минском Верхнем городе. 6 октября 2019 г.
У молодежи сейчас другие интересы — отдохнуть… А 15-20 лет назад взять такие организации, как Зубр, БНФ - молодежь видела, что ее много, верила в реальную возможность что-то изменить.
Еще влияет тот фактор, что массовая русификация произошла. Мы видим по переписям населения, что меньше и меньше становится белорусскоязычных.
«Много моих друзей поддерживают акции только лайками в соцсетях»
«НН»: Ты чувствуешь, что отличаешься от других подростков?
ИТ: Не хочу ставить себя выше кого-то — обычный подросток, солдат белорусского национального движения. Среди моих друзей есть много тех, кто разделяет мои политические взгляды, но не выходит на площадь — поддерживает только в соцсетях лайками. Это тоже неплохо, я надеюсь, когда будет час икс, они выйдут.
«НН»: Кто из политиков для тебя идеал? Позняк и Северинец?
ИТ: Идеалов не бывает - у всех есть недостатки. Но есть те люди, на которых я могу опираться, к которым могу прислушиваться - Зенон Станиславович, Павел Константинович [Северинец - Ред.]. Есть исторические личности, чьи мысли актуальны и сейчас. Тот же Калиновский с «Мужицкой правдой» — для белорусского народа это действительно идеал борьбы. Если говорим о всемирно известных людях, для меня вдохновителями являлись основатель Apple Стив Джобс, реформатор Мартин Лютер.
На акции Николая Статкевича в минском Верхнем городе. 6 октября 2019 г.
«НН»: Северинец тебе помогает? Морально, материально?
ИТ: Я поддержки материальной не просил и не считаю нужным. Павел Константинович, сами знаете, живет скромно, я был у него в гостях. Он больше духовно поддерживает. Его мысли мне близки. Когда он говорит о религии, об угрозе со стороны России, сразу у меня вдохновение появляется, заражаюсь энергией.
«НН»: Его мысли по поводу ЛГБТ также разделяешь?
ИТ: Я за демократию. Пусть будут и такие, и такие. Человек может высказаться, показать себя, главное — без насилия, без оскорблений. Я смотрел видео, как, кажется, в Южной Америке агрессивные феминистки штурмовали церковь — это ужасное зрелище.
«НН»: Против чего ты хочешь бороться?
ИТ: Я хочу бороться против всего антибеларусского, белорусофобского. Лукашенко — это главный пример, как человек может совмещать оскорбление всего белорусского, антидемократичность, антинародность. Его поставили на эту должность, и он 25 лет сидит при поддержке московского режима.
«НН»: Ты думаешь, он при поддержке Москвы?
ИТ: Конечно. То, что он говорит, что мы должны свою независимость защищать, — все для того, чтобы покрасоваться. Просто ему сейчас выгодно так. Он уклоняется, лавирует между Западом и Востоком.
«НН»: А кого ты хотел бы видеть президентом?
ИТ: Я вообще за парламентскую республику. Но если будет переходный момент к ней, будет временное правительство. Там я хочу увидеть тех людей, которые являются реальными экспертами в своей теме, образованных, независимых.
«НН»: После лицея чем думаешь заниматься?
ИТ: Скорее всего, не смогу учиться по профессии архитектора, поэтому постараюсь после первого курса сдать заочно 10—11-й класс, получить аттестат об общем среднем образовании и попытаться поступить в какую-то учебное заведение типа истфака БГУ.
NN.by
Оценили 4 человека
7 кармы