Деньги есть, держаться станет легче

Руководитель  Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов

.— Василий, что произошло в России в январе?

— В России произошёл переворот, но не антиконституционный переворот, который грезится Навальному, покойному Немцову или каким-то американским агентам, а переворот конституционный, не противоречащий закону и касающийся российской политики.

Суть этого переворота в том, что неолиберальная партия (рассуждать в категориях либерализма XIX века нет никакого смысла, это всё «слова, слова, слова», как говорил Шекспир, и к жизни это никакого отношения не имеет), партия финансистов (а неолиберализм — это прежде всего политика в интересах финансистов), потерпела в России поражение и была отодвинута от власти.

Причём заметьте, не уничтожена, не ликвидирована, а отодвинута от власти. В чём это выразилось?

Во-первых, в том, что новый премьер Мишустин рассматривается скорее как надёжный исполнитель Путина.

Во-вторых, первый вице-премьер Белоусов будет отвечать за экономику. Взгляды Белоусова известны, и это не взгляды представителя чикагской экономической школы, чикагского мальчика, каковым был у нас Улюкаев и остаются Силуанов с Кудриным. 

Белоусов — протекционист, сторонник поддержки собственного рынка, предприятий и государства, а вследствие этого государственник. Но государственник не в смысле 90-х или начала нулевых, когда это понятие было модным, а в смысле защиты и усиления существующего государства, и не какого-то фантастического, а того, которое есть. 

Наконец, совершенно замечательно назначение замов Силуанова, которого оставили в правительстве, как оставили и Кудрина на контроле в качестве главы Счётной палаты. Силуанова оставили, но ему поставили двух замов из ведомства налогов и сборов, то есть людей премьера Мишустина. Это я называю «действием в духе советской традиции» («Товарищ Ягода, товарищ Ежов поработает вашим замом; товарищ Ежов, товарищ Берия поработает вашим замом некоторое время»), а это называется «перехват ведомства».

Невозможно просто уволить Силуанова, видимо, потому что вопрос денег очень беспокоит нынешнее правительство, а второй вопрос, который беспокоит нынешнее правительство, — это вопрос саботажа.

Оставили и Набиуллину — её относили к либералам, хотя на самом деле она уже проводит несколько иную политику, чем привыкли от неё ожидать. Центробанк снижает ставку, а это делается по команде президента, потому что ЦБ подчиняется напрямую президенту. 

Но ЦБ должен был работать синхронно с правительством, а делать этого не получалось, потому что прежний кабинет, работая под лозунгом «денег нет, но вы держитесь», проводил жёсткую непопулярную политику. Теперь же у власти девиз «деньги есть», и они есть именно на социальную политику.

Логика Путина, а сейчас ещё и Мишустина с Белоусовым: деньги должны обеспечивать экономический рост и усиление России.

О партнёрах, прижимаемых к сердцу

— А что произошло в отношениях с партнёрами по постсоветскому пространству?

— Вся эта история с новой экономической политикой России вызвала проблемы с партнёрами по Евразийскому экономическому союзу, обострились отношения с Белоруссией, к примеру. Потому что прежняя евразийская сделка больше не работает. В чём она состояла? Мы даём вам рынки, вы даёте нам свою лояльность, мы даём вам нефть дешевле, вы даёте нам готовые товары; зачем нам что-то производить, когда у нас есть своё супердорогое сырьё.

Даже страны вне ЕАЭС использовали такой подход. Например, Грузия жила по такой формуле: ты, Россия, даёшь нам туристов, мы даём тебе пощечину, ты будешь утираться, вести переговоры, уговаривать нас войти в Евразийский союз, чтобы продавать нам по льготным ценам углеводороды, а мы дальше будем тебя игнорировать.

Но модель поведения России изменилась, Москва просто стала вести себя иначе. Если вы оскорбляете нас, то не будет вам никаких туристов. Если кто-то к вам приедет посмотреть на Грузию, то пусть, но мы сделаем всё, чтобы наши деньги оставались у тех, кто действительно является нашими друзьями. То есть сейчас модель такая: мы покупаем у тех, кто покупает у нас. Мы не пытаемся никого подкупить суперскидками и супертолерантностью, это время ушло, и ушло безвозвратно.

— Возвращаемся к Белоруссии...

— Белоруссия пытается шантажировать Россию, требуя сохранить прежний характер отношений и льготы, и тогда Минск будут продолжать имитировать интеграцию, а если Россия откажется имитировать интеграцию, окажется один на один с «проклятым Западом».

 А чтобы вы поняли, что вы легко можете оказаться в такой ситуации, если вы не купите нашу благосклонность каким-то образом, мы уже сейчас принимаем американских представителей, проводим публичные важные переговоры и говорим о том, как нам заменить российскую нефть раз и навсегда.

 Хотя это невозможно, об этом говорят все технические специалисты. Во-первых, потому что белорусские НПЗ рассчитаны на нефть марки Urals и непросто там перестроить технологический процесс. Во-вторых, невозможно купить нефть ниже рыночной цены, ни американцы, ни норвежцы, никто не продаст им нефть дёшево. Минимальные цены всё-таки даёт Россия.

И здесь прослеживается логика бюрократии, логика номенклатуры. Лукашенко не хочет отказываться от единоличной власти, он не хочет поменять её на роль в истории. Он мог бы сказать: «Белоруссия и Россия углубляют интеграцию. Мы начинаем переговоры, как нам объединить народ. Мы один народ и должны жить вместе. Будем строить одну экономику и добиваться взаимного процветания».

И начал бы процесс. Естественно, с торгом, естественно, с возможностями для бюрократии, причём для белорусской бюрократии это выгодный процесс, это дополнительные возможности для карьерного роста, потому что они встраиваются в более мощную систему. Предприятия можно защитить требованием создать единую российско-белорусскую монополию, чтобы избежать того, чего больше всего боятся белорусские предприятия — приватизации в стиле 90-х. Образовали бы холдинги, и все бы работали в рамках единой экономики.

 В честь Лукашенко называли бы улицы, города, ледоколы, ставили бы ему памятники при жизни, был бы он почётным заместителем председателя Госсовета, был бы он очень уважаемым человеком с очень большим влиянием на процессы в России, но не был бы он единоличным правителем маленькой страны.

А он уверовал в то, что маленькие страны — это навсегда, но это не навсегда. Это можно видеть на примере Прибалтики.

— Возможен ли вариант сохранения суверенитета?

— Россия сейчас прижимает партнёра к сердцу сильнее, чтобы шёл процесс интеграции. Лукашенко тут же придумал уловку: «А давайте придумаем какую-то общую валюту!» То есть единой системы всё равно не будет, не будет единого таможенного кодекса, не будет никакого единого пространства с едиными законами. Я в этом случае люблю рассказывать историю с Бисмарком. Когда обсуждалось создание единого таможенного союза между Австро-Венгрией и Германской империей, Бисмарк был против. И причины совершенно понятны: потребительская культура отличалась, отличались особенности производства и транспортировки товаров, да и уровень доверия австрийским таможенникам оставлял желать лучшего. Поэтому таможенная система должна быть единой. Поэтому и контрабанда через белорусскую границу до сих пор не уменьшается.

Следующий момент: Россия перестала раздаривать прибыль. Например, если раньше Россия спокойно покупала белорусский творог, то сейчас мы производим молочные продукты сами. Оказывается, в России и пшеница растёт, и коровы доятся. Следовательно, это уже политика, которую я бы назвал неомеркантильной. Тем более что санкционная война побуждает это делать. А это неудобно для рынка молочных продуктов Белоруссии, для рынка белорусских нефтепродуктов, для рынка белорусской сельхозтехники, и чем дальше, тем больше. И единственный способ всё-таки снять эти проблемы — сделать интеграцию настоящей. Необязательно этот процесс запускать немедленно, но его надо начать, надо разработать дорожные карты и т. д.https://www.sonar2050.org/publ...