1 млн. россиян получит хорошую пенсию, 43 млн. останутся нищими
разбираем щедрость любимого правительства
Минтруд трубит о великой пенсионной победе. В 2020-м году страховая пенсия по старости вырастет аж на 6,6%. При этом инфляция по итогам 2019 года прогнозируется на уровне 3,8%, а следующего — 3%. Об этом заявил министр труда и социальной защиты Максим Топилин в ходе программы «Диалог» на телеканале «Россия 24».
«Мы повышаем минимальный размер оплаты труда в следующем году почти на 7%, выше инфляции, пенсии — на 6,6% при инфляции, которая будет по прогнозу 3,8% — это опережающий рост», — подчеркнул министр.
По сути, Топилин кратко пересказал пояснительную записку к проекту бюджета Пенсионного фонда России. Ранее этот документ процитировала «Российская газета».
Из него становится ясным следующее:
— социальная пенсия в 2020 году вырастет на 7% (в текущем ее подняли на 2%);
— в 2021 году страховую пенсию проиндексируют на 6,3%, а 2022 — на 5,9%, социальную пенсию — на 2,6% и 3,1% соответственно.
И вот он — момент истины. В результате всех этих «опережающих» индексаций средняя страховая пенсия на конец 2019 года составит 14,6 тысячи рублей, а у неработающих пенсионеров — 15,5 тысячи рублей. Социальная пенсия достигнет отметки 9,3 тысячи.
На конец 2020 года средняя страховая пенсия по стране составит 15,4 тысячи (плюс 800 руб.), у неработающих пенсионеров — 16,4 тысячи. Социальная — 9,9 тысячи.
Это и есть та самая прибавка к пенсии (ежемесячной) — тысяча рублей в течение года — которой оправдывалась пенсионная реформа. Топилин как бы говорит: мы вам обещали, когда поднимали пенсионный возраст, тысячу — вот и получите, копейка в копейку.
Правда, министр предпочитает обходить молчанием, что индексации опережают лишь среднюю инфляцию. А ее, в свою очередь, сильно опережает потребительная инфляция.
Напомним, в июле Росстат представил обновленные данные по годовой динамике потребительских цен на 1000 товаров и услуг в 2018 году. И вот что получилось. По итогам года общий уровень инфляции составил 4,3%, однако темпы роста цен на многие товары и услуги многократно инфляцию перехлестнули.
Больше всего по итогам 2018 года подорожали пшено и капуста. Согласно данным Росстата, цены на них выросли на 73,6% и 72,8% соответственно. Также выше уровня инфляции подорожали сахар (28,3%), яйца (25,9%), репчатый лук (23,7%), валидол (23,6%), свекла (23%), куры охлажденные и мороженные (20,7%) и морковь (20%). Все эти продукты — основные в рационе и пенсионеров, и предпенсионеров, многие из которых в результате пенсионной реформы уже лишились работы. Им остается только пить валидол, правда, и он подорожал.
И надо понимать: нет никаких оснований надеяться, что итоги 2019 года окажутся лучше.
Это значит, что пресловутую тысячу в месяц банально «съедят» вздувшиеся цены на продукты и повседневные товары. И пенсионеры по-прежнему останутся на пороге нищеты.
И здесь возникает вопрос: если реальное положение неработающих пенсионеров практически не улучшилось, а положение получателей социальных пенсий явно ухудшилось (выплаты им практически не индексируют) — зачем было огород городить с повышением пенсионного возраста?
Эксперты отвечают на это по-разному. Во-первых, власть с помощью пенсионной реформы сдвинула на пять лет дедлайн по выплатам накопительных пенсий. Денег на это сейчас нет, поскольку накопления частично исчезли вместе с обанкротившимися НПФ, а частично пошли на уплату долгов государства Парижскому клубу кредиторов в 2003 году. Во-вторых, пенсионная реформа позволила государству прилично сэкономить. Расчеты показывают, что через пять лет экономия бюджета на выплатах пенсий составит до 850 млрд. рублей в год.
Наконец, с повышением пенсионного возраста до «заслуженного отдыха» будет доживать все меньше граждан. А как известно, нет человека — нет и проблемы.
Так что, с точки зрения Кремля, игра с пенсионной реформой однозначно стоила свеч.
— Минфин констатирует рост доходов ПФР в 2019 году за счет увеличения собственных доходов — поступлений страховых взносов, — отмечает доктор экономических наук, независимый эксперт по социальной политике Андрей Гудков. — В связи с этим, на мой взгляд, есть возможность повысить пенсии не на тысячу рублей, а на большую сумму — но этого не делается.
Замечу, перед повышением пенсионного возраста Россия ратифицировала конвенцию Международной организации труда 1952 года о минимальных нормах социального обеспечения (№ 102). Там записано, что средняя пенсия в стране должна равняться 40% от среднего заработка типичного рабочего. Считается, что типичный рабочий получает больше среднего — примерно 130% среднего заработка. Поэтому в 1973 году МОТ разъяснила: ориентир по средней пенсии надо понимать как 52% от среднего заработка.
Хочу также напомнить, что, когда в СССР вводили пенсионную систему — в 1932—1933 годах — она вводилась по отраслям, и по стандартной схеме: 50% оклада работника при выходе его на пенсию в 60 лет.
Так, может быть, мы будем выполнять решения Центрального совета социального страхования 1932−1933 годов, и выйдем на нормативы, которые в 1970—1980 годы были в советской системе социального обеспечения?!
«СП»: — Топилин заявляет, что пенсии опережают инфляцию. Как выглядит ситуация, если брать не среднюю инфляцию по стране, а потребительскую?
— Инфляцию наши чиновники берут из цифр бюджета — там она считается по оптовым ценам в промышленности. А потребительская инфляция рассчитывается по розничным ценам в торговле, и она значительно выше — розничные цены поднимаются быстрее, чем оптовые в промышленности.
В итоге пенсии индексируются вроде бы с опережением бюджетного показателя инфляции, а благосостояние пенсионеров не растет.
По сути, Минтнруд не выполняет своего социального предназначения. Он должен обеспечивать повышение уровня жизни пенсионеров, а де-факто выдает понижение этого уровня за повышение. Как будто люди кушают уголь, а запивают его нефтью.
«СП»: — Какая сейчас реальная потребительская инфляция?
— Думаю, 7−10% в год. По разным социальным группам, замечу, потребительская инфляция разная. Поэтому без общественного обсуждения — как именно ее считать — делать выводы сложно.
Обычная мировая практика — такими расчетами занимаются профсоюзы. За которыми стоят независимые эксперты, которые в идеале не должны подыгрывать ни одной из сторон.
Наш Минтруд, понятно, такой схемой расчета не пользуется.
«СП»: — То есть, прибавка в тысячу рублей богаче человека не делает?
— Практически нет. К тому же тысяча — это в среднем. Для тех, у кого низкие пенсии, прибавка до тысячи не дотягивает.
И надо понимать: поскольку пенсионный возраст повышен, люди на пенсию будут выходить все позже, и среди них будет все больше хронических больных. Раз так, у пенсионеров будут возрастать траты на лекарства. А лекарства в современном мире являются наиболее подверженным инфляции видом товара.
В итоге, все прибавки к пенсии будут уходить на лечение. Ведь у нас нет страхования лекарственного обеспечения — есть лишь система ОМС, и есть бюджетное лекарственное обеспечение ряда льготных категорий населения (их не так много — это блокадники, ветераны, диабетики, онкологические больные). Поэтому траты на лекарства — это колоссальная дыра, в которую утекают средства россиян старшего возраста.
Но Минтруд это совершенно не учитывает — становится слепым даже не на один, а на два глаза.
«СП»: — Минтруд считает, что граждане поверят победным реляциям?
— Если бы у нас руководитель Минтруда назначался парламентскими партиями, в том числе системной оппозицией, с учетом мнений представителей организаций работников и работодателей, министр стремился бы сохранить авторитет — добивался бы, чтобы ему верили.
Но у нас при назначениях высших чиновников действует чисто бюрократическая вертикаль. Вот и Топилин — карьерный бюрократ, и ему наплевать, верят ему люди или нет. Ему важно, как относятся к нему власть предержащие — и только.
Такое положение, замечу, создает уязвимость для нашей властной системы. По идее, при социальных пертурбациях население должно «наезжать» не на президента и премьера, а на чиновника, отвечающего за социальные вопросы.
Но у нас народ видит, что Топилин ничего не решает — и «наезжает» на Путина.
— Народ видит в заявлениях главы Минтруда обычное жульничество, — считает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов. — Ключевой момент — даже проиндексированная пенсия не дотягивает до стандартов конвенции МОТ № 102. Конечно, пожилой человек рад любой дополнительной копейке. Вот он и идет за «повышенной» пенсией — получает ее и ругается.
Понятно, где передергивает Топилин — инфляция на продукты и товары первой необходимости растет на 10−15% в год, а никак не на 3,8%. Так что 1000 рублей прибавки в такой ситуации не спасают.
Поэтому надо, я считаю, говорить о другом — о том, что минимальная необходимая пенсия в стране должна составлять 25 тысяч рублей. На эти деньги пожилому человеку еще возможно прожить.
На деле, ситуация с пенсиями упирается в общий экономический тупик. В России работает «пылесос» по выкачиванию денег из экономики за границу, а промышленность не работает и роста нет. Пока власть сохраняет этот курс, достойных пенсий ждать не приходится.
https://svpressa.ru/society/article/243474/
9 сентября Минфин представил новую модель накопительной пенсионной системы, которая должна позволить гражданам в добровольном порядке откладывать дополнительные средства на старость. Инструмент получил название гарантированный пенсионный продукт (ГПП) и заменил индивидуальный пенсионный капитал (ИПК), идея которого обсуждалась ранее.
Главное отличие гарантированного продукта от ИПК, в пользу которого работники должны были отчислять дополнительно 6% из зарплаты, в том, что он будет полностью добровольным, несмотря на название. Государство в этой системе будет выступать лишь гарантом накоплений, а деньги люди будут копить сами, переводя часть средств на ГПП. Следить за взносами будет новая организация, которая пока называется «центральный администратор».
Предполагается, что участники ГПП, как физлица, так и предприятия, будут получать налоговые льготы и вычеты. Кроме того, в новую систему можно будет перевести замороженные пенсионные накопления. Дальнейшие детали, например, объем отчислений в ГПП или перечень организаций, которые будут заниматься инвестированием и управлением пенсионными деньгами (вероятно, это будут не только НПФ, но и банки, и другие финансовые организации) пока не известны. Как и то, в какие инструменты эти организации смогут вкладывать деньги. Например, могут ли это быть не только самые безопасные бумаги вроде ОФЗ, но и акции компаний.
Несмотря на это, в теории новая система могла бы стать хорошей альтернативой нынешним накопительным пенсиям, которые были заморожены еще в 2014 году. Но только в теории. На практике же дополнительно отчислять средства из своих и без того мизерных зарплат сможет очень небольшое количество россиян.
Реальные доходы населения падают уже шестой год и, по прогнозам, будут падать и дальше. Зато количество долгов населения по кредитам неуклонно растет. Вряд ли люди, которые не могут отдавать банкам проценты по кредитам, будут откладывать средства на ГПП. Делать это смогут только те, у кого достаточно высокая зарплата и, соответственно, и так будет относительно неплохая пенсия. Получается, что бедные и дальше будут беднеть, а богатые — богатеть, даже на пенсии.
Без участия государства, например, в виде софинансирования или дополнительных льгот, предложенная схема не поможет решить проблему бедности или пенсионного обеспечения, а лишь еще больше увеличит разрыв между небольшим числом состоятельных россиян и всеми остальными, сформировав класс «избранных» пенсионеров. Например, экс-чиновников или депутатов, которые и так до конца жизни обеспечены высокими пенсиями и льготами.
Генеральный директор консалтинговой компании «Пенсионный партнер» Сергей Околеснов считает, что воспользоваться гарантированным пенсионным продуктом смогут, в лучшем случае, миллион россиян (всего в России пенсионеров около 44 миллионов — ред.), а, значит, надеяться на то, что эта программа станет спасением пенсионной системы, не приходится.
— Если говорить об ожиданиях по поводу участия населения в программе ГПП, нужно для начала посмотреть на аналогичные прецеденты. В 2008 году у нас была запущена программа софинансирования пенсий, когда государство на каждую тысячу рублей, которую застрахованное лицо вносило на свой счет, добавляло еще тысячу. Это было очень выгодное предложение — вы копите на пенсию, а государство помогает вам в таком же размере. Конечно, там были ограничения, нельзя было просто внести миллион и получить еще один в подарок, но в целом система работала.
Эта программа в итоге формально собрала 16 миллионов участников. Но многие подписывались потому, что этого очень хотел ПФР, или их мотивировали агенты пенсионных фондов. Поэтому логичнее смотреть на количество тех, кто реально платил по этим договорам. Так вот, деньги вносили 2,5 миллиона человек. И это при условии того, что им давали фактически стопроцентную доходность на инвестиции.
За прошедшие десять лет пенсионной индустрии был нанесен большой репутационный ущерб. В особенности после пенсионной реформы тезис «пенсия» приобрел дополнительную негативную коннотацию. С учетом этого, ожидать, что реакция и интерес людей останутся на том же уровне, было бы не совсем правильно. Желания куда-то вкладывать свои пенсионные сбережения у людей точно стало меньше. Государство само своими руками отучало нас много лет от ответственности за собственную пенсию и судьбу в целом.
А с учетом того, что по предлагаемой программе ГПП никакого софинансирования не будет, я считаю, что в лучшем случае около миллиона человек по всей стране смогут принять участие в этой программе, если она будет полностью добровольной.
Суммы, которые они будут вносить, пока остаются открытым вопросом. Если программа добровольная, скорее всего, человек сам будет выбирать, сколько ему отчислять. Ключевой момент в том, предложит ли государство участникам какое-то стимулирование.
«СП»: — Какое, например?
— Если софинансирование невозможно, это могут быть налоговые стимулы. Существующих инструментов явно недостаточно. Сегодня у нас любой гражданин, который отложил себе какую-то сумму на пенсионное обеспечение, лечение или обучение может получить социальный вычет до 120 тысяч рублей в год. Но это никого особенно не мотивирует нести деньги.
Поэтому нужны более существенные меры, например, снижение ставки НДФЛ или освобождение от страховых взносов. И тогда мы увидим более значительное число участников. Но все равно остаюсь при мнении, что это не более миллиона человек.
«СП»: — То есть программа ГПП — это своего рода пенсии для избранных? Широкие массы не смогут в ней участвовать?
— Однозначно нет. Реальные доходы населения падают. К сожалению, все большую часть средств люди тратят на такие простые вещи, как оплата питания и услуг ЖКХ. Поэтому вероятность того, что число желающих самостоятельно откладывать на пенсию, будет высоким, очень мала. Это действительно программа для избранных.
«СП»: — Раз не будет массовости, пенсионный продукт не принесет государству и обещанных «длинных денег»?
— Многое будет зависеть еще и от правил выплат этих денег. При обязательном пенсионном страховании человек может единовременно получить всю пенсионную сумму только в случае смерти, либо если при выходе на пенсию сумма накоплений будет составлять менее 5% от страховой пенсии.
Если сейчас в ГПП будет предусмотрена возможность в какой-то момент изымать всю сумму, это сделает эти деньги еще менее долгосрочными.
Ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников считает, что у ГПП могут положительные стороны, но только если государство учтет несколько важных моментов.
— В этой модели есть большой недостаток. Ее успешность будет зависеть от уровня доходов населения и представления людей о том, чего они хотят с точки зрения обеспечения достойной старости. Это минус, потому что если раньше можно было рассчитывать на участие значительного числа людей в этой системе, теперь это под вопросом.
Если хотя бы половина трудоспособного населения так или иначе участвовала бы в системе накопительных пенсий, эффект длинных денег для экономики мог составить свыше 10 триллионов рублей. Сейчас на него рассчитывать сложно.
Тем не менее, в этой системе есть и положительные стороны, которые могут быть реализованы в среднесрочной перспективе. Но для этого важно выполнение нескольких условий.
«СП»: — Каких именно?
— Должна сохраниться преемственность модели ИПК, согласно которой эти деньги являются частной собственностью гражданина. Соответственно, она может наследоваться, тратиться на оговариваемые в законе форс-мажорные обстоятельства, например, оплату лечения и так далее. Принцип добровольности должен это предполагать.
Второй, и самый ключевой, момент — это налоговые льготы для физических лиц и работодателей. В льготах для физлиц есть много спорных тем. Например, я не уверен, что нужно ограничивать отчисления 6%. Некоторые захотят вносить больше, но они должны быть мотивированы для этого.
Может, кто-то хочет вносить 20−25%. Тогда сделайте адекватный вычет из налога на доход физических лиц за вклад в российскую экономику. Если этот ресурс будет использоваться 10−15 лет, человек должен получать премию. Логично, что чем больше вклад, тем больше вычет НДФЛ.
Это момент принципиальный. Если он будет включен, люди потянутся. Это очевидно. Тем более что другая мотивация связана с состоянием финансового рынка.
«СП»: — Как именно?
— Доходность банковских вкладов по мере снижения инфляции и ключевой ставки будет снижаться. Уже сейчас максимальная ставка по десяти ведущим банкам — 6,8%, что ниже ключевой ставки ЦБ. В реальном выражении, если вычесть инфляцию в 4,3%, реальная доходность получится всего 2,5%.
Люди начинают внимательно смотреть, где можно получить больше. Это показатель того, что народ серьезно рассматривает финансовый рынок и принимает на себя риски финансовых инструментов с большой доходностью. За прошлый год объем инвестированных физическими лицами средств в различные инструменты не банковского характера вырос вдвое и составил чуть больше двух триллионов рублей. То есть мотивация есть, вопрос в том, как ее использовать.
Для предпринимателей, естественно, тоже должны быть льготы, чтобы они могли создавать корпоративную пенсионную систему. Такая система является стимулом выходить на белую зарплату, оставаться на рабочем месте, повышать свою компетенцию. Здесь тоже нужны четкие, ясные и долгосрочные льготы.
Нам пока не известны точные детали ГПП, поэтому сложно сказать, как все будет осуществлено на практике. То же касается гарантий сохранности накоплений. Они должны быть обеспечены регулятивным режимом, но как именно все будет прописано и детализировано пока не ясно. Остается уповать на презумпцию разумности финансовых властей, которые, запуская эту модель, будут исходить из разумных среднесрочных ожиданий.
«СП»: — Но ведь не все смогут откладывать деньги на ГПП. Может ли государство тоже как-то участвовать в этом процессе?
— Пока что об этом ничего не известно. Софинансирование, в принципе, возможно, но для этого сначала нужно восстановить систему накопительных пенсий, вывести ее из заморозки. Сейчас эти деньги отчисляются, но попадают в основном в солидарную страховую систему на индексацию неработающим пенсионерам.
Хотя в принципе люди с меньшим доходом могли бы участвовать и в этой системе ГПП, если бы почувствовали свою выгоду. Возможные разные варианты — и софинансирование, и государственные программы помощи или льгот.
Но для начала нужно вообще запустить эту программу. Экономике нужны длинные деньги, а людям — ощущение, что они получают дополнительный источник дохода в старости. Потому что нынешняя страховая пенсии находится в состоянии глубокой деградации, она постоянно снижается.
В последнее время тенденция немного притормозилась, но только немного. Сегодня соотношение средней пенсии к средней заработной плате составляет около 30%. Еще пять лет назад оно было около 37%, при международном минимальном нормативе в 40%. В плане обеспечение пенсионеров мы сейчас живем не по стандартам Международной организации труда.
Без накопительной пенсии поддерживать солидарную систему на высоком уровне практически невозможно, она крайне неустойчивая. Накопительная пенсия, которой у нас сейчас нет, позволяет увеличить процент замещения на 20−25%.
Оценили 38 человек
65 кармы