Все было обставлено так, что не подкопаешься: отставка правительства во главе с премьером Дмитрием Медведевым громыхнула, как шумовая граната с дополнительным эффектом дымовой шашки, на время скрыв за пеленой тумана то, что по своей значимости во много раз превосходит эту самую отставку, поскольку определяет будущее страны, по идее, на «долгие» годы вперед, а именно: предложения президента по изменению Конституции, озвученные им в послании Федеральному собранию, которые условно можно разделить на два блока (плюс социальный, который стоит несколько особняком).
Первый можно обозначить как институционный или внутриполитический, связанный с трансформацией структуры власти в виде номинального усиления/ослабления различных институтов с целью создания системы сдержек-противовесов, обеспечивающих выживание/стабильность системы, и закрепления в основном законе особого статуса Госсовета, который, надо полагать, станет главным (возможно, наряду с Совбезом или взяв на себя его функции) органом исполнительный власти либо — даже наднациональным — в случае реализации белорусского сценария, то есть создания Союзного государства.
Второй блок конституционных изменений касается укрепления суверенитета, главным из которых можно назвать примат российского права над международным, что переводит Россию в режим «осажденной крепости» на манер Китая или Северной Кореи.
Совершенно очевидно, что эти два блока соотносятся между собой как две стороны одной медали, призванные обеспечить правовой статус реализации плана по созданию Союзного государства, в которое, по мнению политолога Валерия Соловья, должна будет войти не только Белоруссия, но и Украина, и страны Прибалтики. На это, в частности, указывает предложение Владимира Путина поднять для кандидатов в президенты ценз оседлости с 10 до 25 лет, а также запрет на иностранное гражданство и вид на жительство в других странах для прочих чиновников. Поэтому данные поправки в основной закон следует относить не столько к реализации трансфера власти непосредственно, сколько к попытке реинтеграции Советского Союза (Империи 2.0), распад которого российский президент назвал «крупнейшей геополитической катастрофой века».
Здесь, впрочем, кроется, один нюанс, вынуждающий эти два блока рассматривать и в сугубо внутреннем ключе, поскольку проект Союзного государства вполне может и сильно застопориться, а то и вовсе сорваться, а трансфер проводить в любом случае необходимо в связи с окончанием в 2024 году второго/четвертого президентского срока Владимира Путина. И в этом плане первый блок поправок как раз и обеспечивает реализацию того сценария, при котором Путин, уйдя с поста, де-факто остается Верховным правителем, возможно, стоя во главе Госсовета (если функции Совбеза перейдут к нему), а президентом становится, допустим, подконтрольный Медведев, на что, собственно, намекает его отставка — как вывод из-под огня критики, напор которой, надо полагать, с течением времени будет лишь возрастать, перманентно приближая антирейтинг лидера единороссов к абсолютному значению. Однако в этом случае второй блок, направленный на усиление суверенитета, станет миной замедленного действия, что, в конечном счете, приведет российскую экономику к полному краху, ветер которого овевает лицо уже даже сейчас, ибо очевидно, что существование в режиме «обороняющейся крепости», который предполагается уже «зацементировать» конституционно, не соответствует возможностям России в отличие, скажем, от того же Китая, по образу которого и выстраивается новая система управления.
Источник фото: сайт «РОТ Фронт».
Об отсутствие каких возможностей идет речь или, переформулируем, какие существуют объективные факторы, не позволяющие в реальности воплотить в жизнь — прежде всего с экономической точки зрения — этот «закрытый режим»?
Во-первых, технологическая отсталость России от других развитых стран, признанная даже на официальном уровне:
Значительное отставание наблюдается в создании перспективного задела базовых для робототехники отраслевых технологий: микроэлектроники, искусственного интеллекта, мехатроники, технической сенсорики, автономного энергопитания,
— заявил в начале апреля прошлого года помощник секретаря Совета безопасности России Александр Абелин.
Что, впрочем, понятно и без этого: достаточно вспомнить, какие технологические новинки (за исключением сектора оборонки, о прорывах которого из-за секретности сложно выстроить объективное мнение) были запущены отечественными производителями?
Смартфоны YotaPhone, охарактеризованные главой «Ростеха» Сергеем Чемизовым, курировавшем это ноу-хау, как «стопроцентно российское изобретение» с уточнением, что «детали, к сожалению, иностранные и сборку пока мы ведем в Сингапуре»?
Но даже и с этими исходными данными производство загнулось, так и не выйдя на отечественный рынок.
Что еще?
Гордость российского авиастроения — пассажирский лайнер Sukhoi Superjet 100, в котором, по разным оценкам, от 60% до 80% зарубежных комплектующих, и исключительной характеристикой которого является зашкаливающая надежность?
Или чудо-учебник Чубайса, так и оставшийся в ноосфере?
Да что тут говорить, ведь даже такие важные с точки зрения национальной безопасности технологии, как оборудование, предназначенное для реализации «закона Яровой» по хранению информации операторами связи, будет, по-видимому, поставляться китайской Huawei, которая подозревалась американцами в шпионаже…
Точно на государственном уровне было принято решение навсегда закрепить Россию на международной экономической карте в почетной роли поставщика сырья, наподобие некоторых африканских стран, что неизбежно сказывается на экономике, вошедшей в прямое соответствие с нефтегазовыми доходами.
А последние в будущем грозят существенно упасть, что объясняется действиями США по вытеснению России с европейских рынков (к примеру, санкции на «Северный поток-2»). А это в своей перспективе неминуемо приведет к снижению уровня жизни, точнее, уже к тотальной нищете и, как следствие, массовым протестам и политической дестабилизации.
Во-вторых, кризисная ситуация в экономике, связанная с долгоиграющим трендом на деиндустриализацию, то есть ликвидацию производственной базы, отсутствием государственной политики, направленной на поддержку малого и среднего бизнеса (здесь можно говорить, скорее, о противоположном тренде), увеличением госсектора (госкорпорации), в рентабельности которого возникают большие сомнения, а также проблемы с силовыми структурами и судебной системой, которые становятся существенным препятствием не только для российского бизнеса, но и западного.
Говоря другими словами, отсутствие четких правил игры и произвол силовиков и судей, которые в одночасье могут отобрать бизнес и упечь предпринимателя за решетку (и неважно своего или иностранного, как свидетельствует «дело Калви»), катастрофически отразились на инвестиционной привлекательности страны, перетекшей в свою противоположность.
Утверждение же примата российского права над международным окончательно выведет Россию из зоны интереса зарубежных (да и российских) инвесторов и бизнесменов. А без инвестиций рост экономики невозможен, следовательно, и рост благосостояния граждан будет все снижаться и снижаться, что неизменно отразится на их лояльности к правительству и элитам, и без того сильно покачнувшейся вследствие пенсионной реформы, которая, по сути, послужила актом расторжения социального договора между обществом и государством.
В-третьих, сам социально-экономический курс государства, краеугольным камнем которого является принцип «люди — новая нефть», выражающийся, с одной стороны, в урезании финансирования социального сектора (в экономическом плане под это подпадают правительственные аферы, касающиеся пенсионного обеспечения россиян, в частности, та же пенсионная реформа и заморозка накопительной части пенсий с 2014 по 2022 год), с другой — в усилении фискальной политики (например, повышение НДС на 2% и закон о самозанятых), при том, что данные средства (плюс нефтяные доходы выше цены усечения) не инвестируются в экономику, но хранятся на «черный день», что дало основания политологу и экономисту Михаилу Делягину прийти к конспирологической версии касательно истинных целей такого подхода:
Возможно, лихорадочно накапливаемые сейчас под прикрытием «бюджетного правила» колоссальные бюджетные резервы — результат не пассивной политики отказа от развития, а активной политики подготовки к свержению Путина, призванной обеспечить «запас прочности» новой, неизбежно (просто в силу самой природы современного либерализма, служащего глобальным спекулянтам против народа) террористической власти.
В самом деле: представим себе Временное правительство, обладающее в момент свержения прежней власти бюджетными резервами, позволяющими 8 месяцев (сейчас уже больше: экономист делал раскладку применительно к ситуации первой половины минувшего года — прим. авт.) не получать вообще никаких бюджетных доходов!
Это сделало бы его власть качественно более прочной, позволило бы раздавить любое сопротивление, любую самоорганизацию народа. Впрочем, сейчас наконец-таки стало ясно, на что берегутся эти триллионы: для обеспечения прочности нового «закрытого» режима.
Однако, даже если не учитывать приближение очередного мирового экономического кризиса, стоит констатировать, что этих денег надолго не хватит для поддержания экономической стабильности.
Не будем забывать, что бедность в России постепенно приобретает масштабы, сопоставимые с 90-ми, когда в качестве кризисной меры Борис Ельцин временно ввел понятие «прожиточного (физиологического) минимума» вместо горбачевского «минимального потребительского бюджета», что позволило сократить количество тех, кто проживал за чертой бедности, с половины населения до одной трети.
Любопытно, что временная мера перешла в разряд постоянных, причем уточнение «физиологический» исчезло из формулировки, свидетельствуя о том, что страна так и не вышла из того кризиса, лишь сократив число нищих, которое при выбранной направленности на режим «обороняющейся крепости» будет динамично увеличиваться, что приведет к вспышкам эпидемии антивластных настроений с высокой вероятностью перехода в массовые выступления и акции протеста.
Таким образом, если рассматривать конституционные изменения в виде запуска трансфера власти по «китайской модели», основными маркерами которой являются режим «железного занавеса» и передача главных полномочий коллегиальным властным органам, можно уверенно говорить о том, что создаваемая конфигурация даже на завершающем этапе не отвечает главному критерию, ради которого эта трансформация и затевалась: сохранению стабильности.
Наоборот, турбулентность, вызванная экономическими причинами, становится непременным условием самого существования системы, начиная с момента запуска трансформационных процессов и заканчивая принятием конечных контуров. И, надо думать, в Кремле это прекрасно сознают, поэтому как-то слабо верится, что все будет ограничиваться сугубо трансформацией системы со всеми вытекающими последствиями.
Следовательно, не возникает сомнений в том, подо что вносились эти конституционные изменения: под проект Союзного государства — Империи 2.0.
Об этом говорит также и то, что второй блок конституционных изменений естественнейшим образом входит в мобилизационный план «развития» страны, сформулированный секретарем Совбеза Николаем Патрушевым в программной статье «Видеть цель», и является закономерным продолжением таких реализуемых/реализованных инициатив, как «закон Яровой», закон о суверенном интернете, «закон Клишаса» об оскорблении власти, закон о СМИ-иноагентах с последующим его распространением на физических лиц, вытеснением оппозиции с политического поля (травля Грудинина и атаки против Навального), показательных дел «Нового величия» и «Сети» и так далее.
Однако даже при воплощении проекта Империи 2.0 указанные риски все равно остаются, хотя и в купированном виде.
Во-первых, по всей видимости, в Кремле рассчитывают на то, что эффект от создания Союзного государства будет сопоставим с эффектом от присоединения Крыма, что автоматически сдвигает сроки перехода системы в зону политической турбулентности на несколько лет, а неприятие этой новой государственной конфигурации США и Западом скажется на поднятии патриотических настроений россиян, что даст еще дополнительный период внутренней стабильности.
Во-вторых, стабилизирующим фактором может послужить авторитет нынешнего президента, который в новой конфигурации возглавит Союзное государство.
В-третьих, в Кремле, видимо, предполагают, что образование Империи 2.0 послужит триггером к переделу сфер мирового влияния или даже мирового порядка, в котором Россия на правах сверхдержавы будет диктовать свои условия, что в последствии скажется и на экономической сфере.
И, в-четвертых, как отметил Эдуард Лимонов касательно отставки правительства, «такие вещи часто зависят от характера правителя». Конкретизируем: от его чувства миссии. А по мнению политологов Валерия Соловья и Дмитрия Орешкина, Владимир Путин руководствуется двумя задачами: безопасностью (своей и своей семьи), поскольку не доверяет юридическим гарантиям, и чувством миссии, которая заключается в «геополитическом реванше» — в восстановлении Империи. Поэтому указанные риски и не выходят на первый план, но выступают в виде неприятных обстоятельств, которые нужно иметь ввиду. Тем не менее, даже в краткосрочной перспективе (5-10 лет) они могут оказать мощнейшее влияние на саму реализацию проекта Империя 2.0, став определяющим фактором. Одним словом, лес рубят — щепки летят, это понятно, но что делать в том случае, если, кроме щепок, ничего не останется: ни леса, ни бревен? Вот это нам, по всей видимости, и придется выяснить уже в самое ближайшее время.
Автор материала: Алексей Мошков
Источник: https://vnnews.ru/actualno/81785-imperiya-2-0-chto-skryvaetsya-za-otstavkoj-medvedeva-i-transferom-vlasti-ili-obshchie-kontury-blizhajshego-budushchego-rossii.html
Оценили 8 человек
18 кармы