Несторонник многобуков представляет на просмотр

ГЕОПОЛИТИКА БУДУЩЕГО: ВОЙНЫ ЗА РЕСУРСЫ И НОВЫЙ ИМПЕРИАЛИЗМ. Деян Михайлович

 cognitive capitalism, energetic fascism., failed state, geopolitics, meridionalism, new imperialism, wars for resources, геополитика, когнитивный капитализм, меридионализм, несостоявшееся государство, новый империализм, энергетический фашизм    http://svom.info/entry/633-geo...

I. Войны за ресурсы и старая-новая геополитика

При рассмотрении проблемы войны за ресурсы и политики милитаризма как основы сохранения нынешней капиталистической мир-системы для начала необходимо признать важность геополитического дискурса, его теоретическо-методологического багажа и его критическо-аналитической жизнеспособности. При множестве различных теоретических подходов к аналитическо-прагматическому значению концепции геополитики, очевидно, что речь идет о термине, который «на практике означает все, что связано с соперничеством за власть или влиянием на определенных территориях и на народы: соперничеством между различными властями – не только между государствами, но и между политическими движениями и нелегальными вооруженными группами – за контроль или господство над территориями большего или меньшего размера» [24. P. 8]. Однако, с наступлением нового тысячелетия за этими традиционными акторами, о которых говорит французский автор, появляется целый ряд других факторов, существование которых определяется капиталистической экономикой и которые включены в этот дискурс: транс- и мультинациональные компании, финансовые институты с ориентацией на кредитные операции, крупные потоки частного капитала и, наконец, навязывание биржевых спекуляций и нематериального труда.

Более трех десятилетий назад Фернан Бродель предупреждал, что «капитализм торжествует лишь тогда, когда идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством» [9. P. 64]. Подтверждением такого слияния был и остается империализм, который в своем развитии прошел различные этапы: от жестокой конкуренции между государствами-нациями до подобия коллективного управления, которое в условиях разрушения «организованного» капитализма, выливается в «постоянную войну» за сохранение капитализма в мировом масштабе3. Кроме «постоянного характера», нынешняя война имеет определенные цели: предотвращение и устранение любых препятствий на пути капитала, стремящегося «универсализировать» единственный способ воспроизводства жизни человека. Таким образом, постоянная и превентивная война, развернутая в глобальном масштабе, далекая от традиционной империалистической войны, приобретает черты «имперской полиции», которая содействует развитию капитализма во всех уголках планеты4.

Как мир оказался в такой ситуации? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы должны снова опереться на концепцию империализма как постоянного фактора развития капиталистической мир-системы и определить, в какой момент и в каких исторических условиях этот империализм стал «экологическим». Прояснение этих двух вопросов поможет понять причины нынешних войн за ресурсы, противостоять им и, возможно, устранить.

1. Начнем со старой идеи Маркса о том, что капитал не является материальной вещью, а представляет собой определенные общественно-производственные отношения. Это свидетельствует о том, что капитализм отличается от других общественных форм своей способностью распространять господство за границы политической власти, используя чисто «экономические» средства. Стремление капитализма к саморасширению определяется этой способностью, что находит отражение в господстве капиталистического класса, с одной стороны, и капиталистического империализма, с другой. С этой точки зрения капитализм с самого начала по своей природе являлся поляризующей системой, и эта поляризация придавала ему империалистический характер. Иными словами, возникновение господствующих центров и управляемой периферии было типично для процесса накопления капитала в мировом масштабе, основанного на том, что Амин назвал «мондиализированным законом стоимости» [6].

Однако следует подчеркнуть, что капитализм не является синонимом «рыночной экономики», о чем нам все время говорят либералы. Распространяемое понятие рыночной экономики или всеобщего рынка абсолютно не соответствует реальности, это лишь главная аксиома воображаемого мира, в котором живут «чистые экономисты». Капитализм определяется общественными отношениями, которые обеспечивают господство капитала над трудом, и в которых рынок появляется как вторичный элемент. Все это доказывает появление новой географии всемирной власти, основанной на гегемонистских устремлениях, сначала исходивших из морского господства Испании и Португалии, за которым последовало торговое превосходство Голландии, сменившееся промышленной и имперской гегемонией Британии и, в конце концов, приведшее к глобальному доминированию корпоративного капитализма по-американски [8].

2. Экономические системы на протяжении всей истории имели тенденцию к интеграции, но появление капитализма изменило ситуацию. С самого начала капиталистическая экономика все больше отделялась от общества. Наиболее заметным результатом этого процесса является саморегулирующаяся система рыночной экономики. Речь идет о «великой трансформации» [34]. Экономика больше не рассматривается как «проявление общественных отношений, как процесс эксплуатации рабочей силы или переработки материалов и энергии» [5. P. 52]. То, что на первом этапе было просто переходом к рыночной экономике, на втором превратилось в сложный процесс интернационализации и глобализации экономики, коммерциализации практически всех областей производства/воспроизводства общественной жизни5. Наблюдается эволюция глобальной системы, «которая все больше подчиняется контролю со стороны рынка и, следовательно, денег: глобальное исключение» [5. P. 53]. Растущие потоки товаров, услуг, финансовых активов, информации и технологий вызвали существенные изменения в связях между властью и пространством. Первая уже не является традиционной властью, которая действует одновременно в разных областях человеческой жизни, преследуя разнообразные цели, она лишь приобретает черты, позволяющие ей осуществлять господство над жизнью в целом. Это своего рода «биовласть», как определил ее в свое время Фуко, а недавно вновь ввели в научный оборот Хардт и Негри [16]. Сфера ее действия – биополитика, любимый инструмент нового капитализма, который позволяет нам производить то, что мы в свою очередь вместе потребляем, и это производство не ограничивается только производством материальных благ, но распространяется на все стороны общественной жизни и на каждый момент существования человека. Мы наблюдаем процесс, который Хабермас несколько десятилетий назад назвал «колонизация жизненного мира», разрушаемого стратегической логикой подсистемы государства и рынка, она подчиняет практически все формы современной жизни диктату абсолютной коммерциализации и бюрократизации.

3. Тема войны за ресурсы связана с проблемой экологического империализма и его международной геоэкономической диалектики. Еще Маркс отмечал, что производство мирового рынка есть нечто, присущее капиталу [28]. То есть глобализация как потенциальное явление всегда была частью капиталистического способа производства и его социальной природы. Можно сказать, что «капиталистическая экономика в принципе является геоэкономикой и ее акторы сражаются на всех фронтах» [4. P. 90]. Таким образом, речь идет о пространственной системе, основанной на конкуренции, которая, однако, тяготеет к монополистической практике. Отсюда – два алгоритма действия, различающиеся мотивацией и интересами тех, кто следует ей, пытаясь достичь собственные цели. С одной стороны, есть алгоритм действия капитала (выраженный в таких явлениях, как товар, рынок, накопление, прибыль). Он имеет наднациональный характер, реализуется в безграничном пространственно-временном целом и через власть, действующую по принципу экстерриториальности. По другую сторону лежит логика политической государствоцентричной власти национального образца, полностью подчиняющейся территориальному принципу. Результаты этих двух конфликтующих процессов, героями которых становятся капиталист и политик, означают неизбежные конфликты, которые сегодня заставляют нас пересмотреть отношения между классическим и новым империализмом, делая особый упор на экологический аспект последнего6.

В итоге, проблема оказывается завязана на двух тесно взаимосвязанных явлениях (волатильность капитала vs. территориальная укорененность), полных взаимной напряженности и, видимо, без возможности эффективного разрешения этой проблемы в рамках нынешней капиталистической мир-системы. В течение нескольких столетий классический империализм ставил этот конфликт под контроль политических механизмов, работающих на международном уровне. Он находил свое выражение в: 1) соответствующих отношениях между развитыми капиталистическими странами («межимпериалистическое соперничество»), 2) воздействии капитализма на некапиталистические общественные формации (сосуществование разных способов производства), и 3) угнетении подчиненных народов капиталом («национальный вопрос»).

Классический империализм дал новое измерение (географическое) процессу торговой поляризации как основному условию капиталистического производства. Первоначальное накопление было лишь первым этапом: насильственная экспроприация, вульгарный грабеж и мошенничество сменились социальным и политическим насилием, превратившимся в механизм репрессий и эксплуатации. Результатом стало создание колониальной системы, предназначенной для передачи ресурсов и богатств от периферии к центру капиталистической мир-системы. Весь этот период имел и экологическое измерение, которое в основном заключалось в разрушении (в значительной степени, незамеченном) окружающей среды большей части мира, оказавшегося под европейской колонизацией7. Конечно, речь идет не только о радикальном изменении ландшафта в результате простой «встречи» двух географически разделенных регионов; возникает новая конфигурация – разделение мира, организованное посредством иерархических отношений между центром и периферией, в которые входят страны, занимающие различное положение в международном разделении труда.

Доминирование и зависимость становятся самыми заметными чертами этой мировой системы. Сам Маркс уже догадывался, что перемещение экономической стоимости будет вызывать «экологически-материальные» потоки, а это, в свою очередь, существенно изменит как отношения между деревней и городом, так и между глобальными метрополиями и периферией. Борьба за контроль над этими потоками стала основой конкуренции между центрами промышленной и финансовой власти. Таким образом, существует тесная связь между экологическим империализмом и войнами за ресурсы. Разрушение этой связи, возможно, будет означать, по словам Эльмара Альтфатера «конец капитализма в том виде, в каком мы его знаем» [4].

II. Геополитика нового капитализма и войны за ресурсы как способглобального присвоения

Исходя из вышеизложенного, нынешние войны за ресурсы не являются просто нежелательным следствием «сбоя» в функционировании капитала. Это – сложный процесс, отличающийся многообразием проявлений, процесс нелинейный и, подчас, сложно объяснимый. Целые страны с разграбленными ресурсами; трансформированные экосистемы; массовые потоки рабочей силы и населения, зависимые от национальной экономики, ориентированной на добычу сырья и вывоз ресурсов; чрезмерная эксплуатация обществ, уязвимых с экологической точки зрения с целью усиления империалистического контроля; сброс загрязняющих отходов, углубляющий разрыв между центром и периферией. Эти факторы ведут к острым «метаболическим нарушениям», и, выходя на глобальный уровень, становятся характерной чертой связи капитализма и окружающей среды, одновременно, как это ни парадоксально, тормозя развитие капитализма.

С окончанием «холодной войны», распадом советского блока и так называемой победой мирового капитализма (парламентская демократия, либеральная идеология, свободный рынок и западные ценности), мир вступил в новую фазу эволюции, которая стала определяться как «новый мировой порядок». Факт того, что впервые в истории современного национального государства ведущие мировые державы не участвуют в прямом геополитическом и военном соперничестве, породил некоторый оптимизм по поводу возможности достижения прочного мира и всеобщего процветания. Однако уже через несколько месяцев после падения Берлинской стены начался период войн, которые, независимо от их причин, природы и результата стали частью процесса интернационализации капиталистических императивов8. Война в Персидском заливе в 1990/1991 гг., разрушение бывшей Югославии в 1991 – 1995 гг., массированная бомбардировка Сербии и Черногории в мае-июне 1999 г., вторжение в Афганистан в 2001 г. и в Ирак в 2003 г., вмешательство в дела Ливии (2011 г.), гражданская война в Сирии (2011 г.) и Украине (2014 г.) – примеры, которые говорят о нарастании хронической нестабильности в области международной безопасности. Каковы причины этого чрезмерного системного насилия в среде, на первый взгляд, свободной от напряженности, порождаемой противостоянием крупных блоков или держав-гегемонов на глобальном уровне?

а) Новый империализм и его парадоксы

В отличие от классического империализма, который стремился расширить суверенитет национальных государств за пределы их административных границ, используя военно-политические, экономические, финансовые и социокультурные механизмы давления, новый империализм не стремится завоевывать территории или побеждать соперников. Ничего похожего на территориальную экспансию или явное доминирование над торговыми путями. Откуда же тогда этот огромный военный потенциал беспрецедентного глобального уровня, который демонстрируют традиционные центры мировой власти?9 Почему на Соединенные Штаты в нынешней структуре глобальной власти приходится более 40% мировых военных расходов, притом, что эта страна испытывает серьезные экономические трудности?

Возможный ответ заключается в том, что у нового империализма нет ясных и конечных целей, как у его старшего брата начала XX в. Может быть, безграничная власть глобальной экономики и государств, которые ее управляют, требует бесконечных военных действий? Именно в этом суть новой идеологии бесконечной войны, целью которой является ответ на специфические потребности нового империализма. Всеобщая и бесконечная война не обязательно является постоянной, она, скорее всего, бессрочна по своей длительности, целям и пространственному размаху. Возможно, это – война без границ, являющаяся ответом на мир без границ. Так родилась синтагма глобальная превентивная война против терроризма (включая «страны-изгои»). Через год после терактов 11 сентября 2001 г. появилась доктрина, разработанная ближайшими советниками тогдашнего президента США Джорджа Буша. Получив официальный статус, она была воплощена в Стратегии национальной безопасности, которая отстаивала односторонний интервенционизм и исключительность превентивного удара со стороны США в любой момент и в любом месте, невзирая на международное право, дабы избежать любого вызова могуществу этой страны.

То есть глобальный капитал по-прежнему требует национальных государств. Эллен Мейксинс Вуд справедливо утверждает, что «в глобализированном мире, в котором предполагается, что национальное государство умирает, ирония состоит в том, что, поскольку новый империализм больше, чем когда-либо зависит от многосторонней системы государств для поддержания мирового порядка, очень важно принимать во внимание местные силы, этими государствами управляющие, и используемый ими способ управления» [31. P. 184].

Почему так важно значение этих местных сил? Во-первых, следует учитывать, что право не является синонимом легитимности, оно лишь представляет собой форму насилия со стороны власти и доминирования одной группы над остальной частью общества. С давних времен общество оценивает свою внутреннюю безопасность, основываясь на благосостоянии. Логично, что малое благосостояние эквивалентно состоянию бессилия, которого каждое государство желает избежать. Сложное положение, вызванное ростом цен из-за нехватки сырья или, в некоторых случаях, продуктов питания, заставляет государства мобилизовывать внутренние юридически-дисциплинарные механизмы принуждения для смягчения дефицита, порожденного недостатком ресурсов.

Во-вторых, власть государства может продолжать существовать только при ведении войны за пределами своих границ, противостоя, таким образом, любой политической, военной, биологической или другой угрозе. Сегодня практически каждая война является борьбой за власть, которая ведется по трем направлениям: обеспечение контроля над территорией, природными богатствами и людьми, которые эти богатства производят. Другими словами, все войны сегодня вписываются в динамику производства исторического капитализма с целью обеспечить преемственность социальных, экономических и политических форм накопления, необходимых для последующих доминирующих держав.

Речь идет о явлении, которое с точки зрения аналитики можно определить следующим образом: 1) пространственное измерение капиталистической мир-экономики, действующей в едином пространстве накопления, которое упорядочивает экономические, финансовые и денежные потоки, организуя производственную деятельность и распределение, в соответствии с унитарной логикой эксплуатации, иерархизации и стратификации; 2) временнóе измерение капиталистической мировой системы в ее «долгой продолжительности» [9], чья пятисотвековая траектория позволяет охарактеризовать ее как совокупность процессов, связанных системными циклами накопления и соответствующими гегемонистскими моделями, которые в разные моменты определяли глобальный порядок. Первое измерение указывает на то, что войны за ресурсы будут неизбежны, а второе – на его большую длительность.

б) Новый империализм как чрезмерный милитаризм

Капитализм классического модерна был сосредоточен на накоплении как можно большей массы основного капитала и «нормальной» эксплуатации рабочей силы, что позволяло получать бóльшую относительную прибавочную стоимость и прибыль, распределяемую в определенной пропорции. Это было возможно потому, что оборот различных типов капитала действовал только на местном уровне, порой, он выходил на региональный уровень, но эти уровни почти не пересекались друг с другом. Однако в ХХ в. ряд новых явлений открыл дорогу «организованному» капитализму, где денежные потоки, средства производства, товары потребления и рабочая сила функционировали в пространстве национального государства. Рынки товаров, капитала и рабочей силы были включены в национальную экономику.

Речь шла о переходном к «дезорганизованному» капитализму периоде с фрагментированным производством и гибкими формами накопления, которые распространились в международном масштабе. В конце XX в. росли глобальная торговля, прямые иностранные инвестиции и, особенно глобальные финансовые потоки. Ускоренный процесс финансизации капиталистической мир-экономики делает очевидным невозможность удовлетворить неудержимый аппетит глобальных финансов через классические модели эксплуатации рабочей силы. Именно поэтому возникают новые внепроизводственные формы присвоения. Нас больше всего здесь интересует присвоение как отчуждение (лишение прав собственности)10. Войны за ресурсы являются самой наглой и самой радикальной формой его проявления.

Рассмотрим некоторые черты присвоения через отчуждение, чтобы затем попытаться обнаружить их в некоторых войнах, положивших начало «новому мировому порядку». Практиками, которые чаще всего сопровождают процесс лишения прав собственности, являются: «коммерциализация и приватизация земли и насильственный сгон крестьян; превращение различных форм собственности (общинной, коллективной, государственной и т.д.) исключительно в частную; отмена налога на имущество; коммерциализация рабочей силы и устранение альтернативных (местных) способов производства и потребления; колониальные, неоколониальные и имперские процессы присвоения активов (в том числе природных ресурсов); и, наконец, ростовщичество, задолженность страны и, что самое губительное, использование кредитной системы как радикального средства накопления через лишения собственности» [19. P. 116].

Все эти меры можно наблюдать в ходе войн, главная цель которых была связана с захватом природных ресурсов военными способами. Война в Косово в 1999 г., в Афганистане в 2001 г. и Ираке в 2003 г., и ситуация, которая складывается в этих странах в настоящее время, выдвигают на первый план modus operandi нового империализма, определяемого как чрезмерный милитаризм.

В случае с Косово массовые бомбардировки НАТО в период с марта по июнь 1999 г. носили название «гуманитарной интервенции», направленной якобы против режима Слободана Милошевича и его политики этнической чистки албанского населения на юге сербского края Косово. Необъявленная война против Федеративной Республики Югославии (в то время состоящей из Сербии и Черногории) привела к самой крупной со времен Второй мировой войны военной мобилизации в Европе. Конец известен11: режим Милошевича пал, но не из-за войны, а по причине случившихся через год внутренних массовых протестов, вынудивших его уйти в отставку. После ухода югославской армии и полиции в Косово началось жестокое насилие против сербского населения, которое в конечном итоге было вынуждено покинуть свои дома, а территория Косово превратилась в этнически однородное пространство. Несмотря на провозглашение в 2008 г. независимости, Косово, по сути, осталось протекторатом, не имеющим полного суверенитета, погруженным в институциональный хаос и нищету, от которой страдает большинство местного населения.

Разрушенная экономика держится за счет дотаций, иностранных инвестиций сомнительного происхождения и преступной деятельности, главным образом торговли наркотиками, оружием и людьми. Осуществленная вопреки международным законам и при полном отсутствии легитимности и поддержки со стороны мирового общественного мнения, война в Косово заставила западные державы искать оправдание своего военного вмешательства, прикрываясь как всегда своеобразной юридической полемикой. Но что скрывается за всем этим? В прошлом году перед пятнадцатой годовщиной войны правительство Сербии опубликовало документ, согласно которому только в сфере энергетики сербское государство в Косово потеряло собственность на сумму более 1,5 млрд. долларов. Горнодобывающий комплекс Трепча на севере является хранилищем семи стратегических полезных ископаемых (свинца, цинка, серебра, никеля, марганца, молибдена и бора), разработка которых могла позволить получать более 900 млрд. долларов12. Еще один случай экспроприации представляет собой американская военная база Бондстил в окрестностях Урошеваца. Это – самый крупный военный комплекс, который США создали за пределами своей страны после Вьетнамской войны. Его площадь составляет 2500 га, он имеет отличную инфраструктуру. Вначале на базе размещалось более 50 000 человек. Официально база управляется СДК («Силами для Косово»)13, которые бесплатно пользуются принадлежащей государству частью территории, но выплачивают около 140 албанским собственником ежегодно 220 000 евро. Десятки сербских владельцев, изгнанных из Косово и осевших в центральной Сербии и странах региона, потеряли свои плодородные земли, превращенные сегодня в полупустыни и загрязненные в результате военных действий14. Война в Косово ознаменовала собой конец биполярного мира и, в то же время, означала кризис международного порядка, установившегося после холодной войны, она открыла дорогу новому милитаризму как одной из опор глобальной власти.

Вторым шагом, придающим непрерывность этому процессу, стало вторжение и оккупация Афганистана в 2001 г. В ответ на террористические атаки 11 сентября 2001 г. Соединенные Штаты предприняли одну из крупнейших военных операций последних десятилетий с целью ликвидации террористической сети Аль-Каида, захвата ее лидера Бен Ладена и противостояния любой попытке оспорить экспансию американской имперской власти. В отличие от Косово, бомбардировки сопровождались наземным вторжением войск США и Великобритании, которые спустя несколько месяцев получили поддержку коалиции в лице нескольких стран.

На момент начала войны, 7 октября 2001 г., не было никакого решения юридического характера, необходимого для оправдания агрессии в отношении суверенной страны, не говоря уже о международном консенсусе, который обеспечил бы легитимность операции. С самого начала США ссылались на право законной защиты, опираясь на спорное толкование статьи 51 Устава ООН. Позже Совет Безопасности легитимировал операцию сил коалиции, чтобы убедить Кабул и обеспечить присутствие войск агрессора в стране15. С 2001 г. по сегодняшний день ответные (репрессивные) меры постепенно приобретают характер геополитического проекта с долгосрочной геостратегической выгодой. Реальная цель присутствия США в Центральной Азии: стратегический охват Каспия16; военный контроль над зонами, связанными с международным терроризмом; давление на Россию и стремление получить доступ к ресурсам Сибири; близость к китайской границе для осуществления наблюдения, мониторинга и, при необходимости, устрашения.

Афганистан, бывший естественным коридором, который в течение столетий позволял завоевателям и торговцам перемещать свои войска и грузы с Востока и Запада, и наоборот, и сегодня остается важным транспортным узлом Азии, что делает его чрезвычайно чувствительным с геополитической точки зрения местом. Одним из наиболее ярких примеров, который, к сожалению, подтверждает эту картину, является производство и незаконный оборот наркотиков, производимых в этой стране. В 2007 г. в Афганистане было произведено 8200 тонн опиума, из которого получено 93% мирового объема героина, стоимость опиума достигала 53% ВВП страны [13]. Хорошо известна борьба с наркотиками, которую ведут США и их европейские союзники, особенно в Азии и Латинской Америке. Но как объяснить тот факт, что в 2001 г. при режиме талибов плантации опиумного мака едва достигали 8000 га, а в 2007 г. в условиях военного вмешательства США превысили 193 000 га [3]? Любопытно, что через Афганистан и Косово проходит опиумный маршрут, контролируемый мафиозными сетями, такими как афганские «хозяева войны»17 или албанские банды, которые финансировали Армию освобождения Косово (АОК); оба случая показывают оборотную сторону торговли наркотиками, связанную с финансированием вооруженных конфликтов, это ведет к появлению типа государства, получившего название «несостоявшееся государство»18, название, которое используется при принятии США репрессивных мер, реализуемых в рамках внешней политики. Ни Афганистан, ни (еще меньше) Косово не могут похвастаться сегодня тем, что военное вмешательство на их территории принесло мир, экономическое процветание и демократию, как это было обещано перед началом войны.

Наконец, война в Ираке решительным образом означала возникновение нового милитаризма как модели насильственного контроля над территорией, присвоения богатств захваченных стран и контроля за эксплуатацией и распределением стратегических ресурсов. В этом случае военная сила была не только использована для вторжения, занятия и/или захвата природных богатств страны, но и для контроля за ее финансовым поведением19.

Когда в 2000 г. Саддам Хусейн перешел в торговле нефтью на евро, Вашингтон расценил это как атаку на свою финансовую систему и покушение на стабильность глобального энергетического рынка. Тут же началось серьезное ухудшение двусторонних отношений, взаимные обвинения и кризис, ведущий к широкомасштабному военному конфликту, но в тот момент самый большой страх США вызывало не предполагаемое существование (кстати, никем не доказанное) оружия массового поражения в у Ирака, а возможность того, что другие страны-экспортеры нефти, в частности некоторые страны-члены ОПЕК, последуют иракскому примеру, отказавшись от доллара в нефтяных сделках.

Любопытно, что в настоящее время политическое и дипломатическое давление (в том числе военное), которое США оказывают на Иран, Сирию и Венесуэлу, связано с возможной финансовой автономией этих стран в случае их отхода от нефтедолларовой системы. В настоящее время, спустя 12 лет после вторжения ясно, что мотивацией США были нефть и месть. При производстве 2 987 000 баррелей в сутки и доказанных запасах, превышающих 141,4 млрд баррелей, Ирак остается весьма привлекательным поставщиком, потому что его нефть отличается высоким качеством, а добыча легка и недорога [10]. В этом смысле, военная операция в Ираке достигла цели по захвату иракской нефти и получению, таким образом, контроля над значительной частью мирового энергетического рынка.

Однако эта война показала очевидную слабость международного порядка, и последствия прослеживаются до сих пор: прогрессирующее ухудшение международного права; хроническая политическая, экономическая нестабильность, особенно, в сфере безопасности в регионах – поставщиках стратегических ресурсов; искусственное сохранение институциональных рамок на глобальном уровне, основанных на иерархических отношениях и чрезмерном использовании силы; сохранение крайнего неравенства между странами и целыми регионами в доступе к капиталам, технологиям, информации, здравоохранению и образованию, которые в большинстве стран мира обусловлены кредитами, навязанными альянсом местными правительствами и финансовыми организациями, зависящими от интересов основных держав.

Могут показаться странными недавние заявления кандидатов на пост президента США на 2016 – 2020 гг., которые назвали свою поддержку войны в Ираке «большой ошибкой»20. Что же было истинной целью этой войны? Усилить влияние и власть США в мире? Стимулировать экономику США классическим путем: через войну? Укрепить позиции Республиканской партии и консолидировать проект правого крыла неоконсерваторов как внутри страны, так и за рубежом? Однако последствия совершенно противоположны возможным ответам на эти вопросы: в течение последнего десятилетия американская мощь падает [39]; национальная экономика по-прежнему испытывает серьезные последствия финансового кризиса 2008 года; Республиканская партия дважды проигрывала на президентских выборах и, несмотря на победу на промежуточных выборах в 2014 г., результаты предстоящих выборов 2016 года остаются для нее крайне неопределенными.

Возможно, авантюра в Ираке была простой прихотью человека, присвоившего себе неограниченные полномочия, и нескольких членов его кабинета, потерявших чувство собственного достоинства из-за ненасытной жажды наживы21? За четверть века Ирак подвергся беспрецедентному в новейшей мировой истории разрушению, степень и масштабы которого трудно поддаются подсчетам22. В настоящее время страна погружена в хаос из-за непрекращающегося насилия, которое стало следствием вторжения и оккупации страны иностранными войсками. Хрупкость государственного аппарата, отсутствие общественной безопасности, нарушения прав человека, неконтролируемые военные столкновения, нечеловеческие условия, от которых страдает подавляющее большинство местного населения и не работающая экономика – все это говорит о том, что возвращение к нормальной жизни в краткосрочной или среднесрочной перспективе невозможно.

Существование политических, идеологических, этнических и религиозных разногласий является скорее питательной средой для многочисленных внутренних конфликтов, чем прочной платформой для создания модели современного национального государства. Призрак возможного распада страны, разделенной на три зоны (одна с курдским большинством – на севере, другая с преобладанием суннитов – в центре, третья под контролем шиитов при заметном влиянии Ирана – на юге) рождает еще большую неуверенность и отчаяние среди населения. В это время территориальные захваты Исламского государства в Сирии и Ираке в сочетании с террористической деятельностью Аль-Каиды представляют наибольшую угрозу для местной, региональной и международной безопасности. Отсутствие общей стратегии западных держав для противостояния этой угрозе и общая недооценка опасности Исламского государства являются частью большой глобальной геополитической игры, которая будет разворачиваться в ближайшие годы, если не десятилетия.

В целом, войны в Югославии (Косово), Афганистане и Ираке могут быть классифицированы как первая фаза нового империализма, который, используя фальшивые предлоги, лишенные всякой легитимности, провел серию крупномасштабных военных операций с тем, чтобы подавить и оккупировать «страны-изгои», убрать неблагодарные режимы и заменить их послушными и, наконец, присвоить природные ресурсы этих стран, чтобы получить геоэкономические преимущества на мировом рынке.

III. Войны за ресурсы, международная безопасность и энергетический фашизм

Растущая конкуренция за ресурсы и конфликты, которые она порождает, будут определять глобальные тенденции этого столетия. Однако, это не единственный фактор, который надо учитывать при объяснении причин нестабильности и мирового кризиса. Межэтнические столкновения, социальная несправедливость, экономическое неравенство, миграционные потоки, различные формы дискриминации и маргинализации и, прежде всего, бешеная эксплуатация рабочей силы в глобальном масштабе будут оставаться основными причинами крайне уязвимого к угрозам безопасности международного порядка. Это – мрачная картина, не внушающая надежд на будущее.

Рассмотрим некоторые предпосылки, которые заставляют нас пересмотреть стратегии, которые до настоящего времени не помогли успешно справиться с массовым ущербом, причиненным затянувшимся кризисом современного капитализма.

1. Энергетический порядок капиталистической мир-системы, основанный на эксплуатации невозобновляемых ископаемых ресурсов, рушится. Геоэкономика на уровне мирового рынка и политико-военная сила совместились геополитически, и это отрицательно сказывается на состоянии демократии в институциональных пространствах международной системы. Растущее слияние военной власти и корпоративных интересов крупных транснациональных компаний, лишенное всякой легитимности, создает ощущение того, что старая мечта Муссолини о «свободном рынке» в окружении военных стала реальностью. Речь идет о сложном процессе, удивительная преемственность которого превратилась в новую «великую трансформацию» [34], порождая: а) окончательный демонтаж государства всеобщего благосостояния и его модели политического, экономического и социального управления, и как следствие б) конец традиционной концепции суверенитета, носителем которого являлось государство-нация; в) консервативный поворот в отношении демократии и сведение ее до уровня «электоральной инженерии» на службе крупного капитала и интересов, чуждых демосу как на местном, так и на глобальном уровне. Одновременно с этим идет приватизация общественного имущества на всех уровнях (местном, государственно-национальном, региональном и глобальном), отражаясь на безопасности граждан и их связях с развитием человеческого потенциала и правами человека.

На сегодняшний день существуют, по крайней мере, шесть основных угроз безопасности человека, общим для которых является конкуренция за природные ресурсы и глобальный геополитический фон. Первая угроза – социально-экономическая, к которой относится бедность, миграция, инфекционные болезни и деградация окружающей среды; вторая – межгосударственные конфликты, большинство которых носит латентный характер, но от этого не они становятся менее опасными; третья – внутренняя напряженность, которая может проявляться самым разным способом: от гражданской войны, преступлений против человечности до прямого геноцида; четвертая – военная промышленность и соответствующая ей, все менее контролируемая купля-продажа оружия массового уничтожения; пятая – терроризм и его глобальная проекция; шестая – международная организованная преступность, часто стимулируемая отсутствием системы правового государства в ряде стран. В целом, война за ресурсы и ее геополитическая среда в ближайшие десятилетия по-прежнему будут влиять на международную политику, глобальную экономику и мировую финансовую систему, являясь в то же время главным препятствием для достижения желаемого баланса между развитием человека, его безопасностью и правами.

2. Геостратегические соображения по обеспечению долгосрочных поставок стратегических ресурсов включают в себя: контроль над регионами их добычи; регулирование предложения на энергетических рынках; контроль за логистикой и транспортными путями из стран-производителей в страны потребления (в основном трубопроводы, газопроводы, танкеры и пр.) и, наконец, влияние на цены и валюту, используемую при поставках товара. Речь идет о влиянии на каждый из этих факторов; вооруженные конфликты ведутся с целью обеспечения долгосрочных поставок по приемлемым для промышленно развитых странах ценам. Иногда, войны за ресурсы замаскированы под внутренние конфликты из-за политических, идеологических, этнических или религиозных различий внутри стран.

Это заставляет промышленно развитые страны создавать многосторонние проекты, включая в них страны-производители с целью разработки новых стратегий безопасности под прикрытием уже существующих международных институтов. В этом смысле можно было бы связать ряд происходящих явлений друг с другом: например, создание Международного энергетического агентства, которое возникло после известного «нефтяного кризиса» 1973 года, с новой стратегией безопасности НАТО в 1999 г. (война в Косово) и формированием альянса против глобального терроризма с 2001 г. (война в Афганистане). Однако в некоторых случаях западные державы (прежде всего США) присвоили себе право оберегать свою энергетическую безопасность через реализацию односторонних стратегий23. Такая практика увеличивает возможность противостояния (не обязательно военного) между сверхдержавами и основными блоками, чтобы обеспечить преимущества, которые позволили бы им в конечном счете править миром. В этом смысле энергетическая безопасность воспринимается как важнейшая часть национальной безопасности и, исходя из этого, основные державы оказываются вынуждены регулировать уровень спроса в случае возникновения дефицита ресурсов. Все указывает на то, что в не столь отдаленном будущем мы увидим усиление энергетического соперничества между США, их европейскими союзниками, с одной стороны, и Китаем, Индией, Россией и некоторыми восходящими региональными державами, – сдругой.

3. Нынешняя гегемонистская модель США обречена на провал. Двойственную стратегию, построенную на получении больших энергетических ресурсов, особенно нефти, и в то же время на расширении и доведении до совершенства способности к военным вторжениям, становится реализовывать все труднее. Стратегия сочетает энергетическую озабоченность с темой национальной безопасности, но его конечной целью является создание и укрепление абсолютной гегемонии.

Достижение этой цели будет невозможно по двум причинам. Первая связана с внутренними процессами в США в последние десятилетия, которые определяли падение этой державы [39]. Потеря США экономического господства, их растущая неустойчивость с точки зрения абсолютного контроля над глобальной финансовой системой и сокращение выгод, получаемой ими в международной торговле, вынудили эту страну сосредоточить все свои усилия в одной сфере – военной. Вторая причина относится к внешним факторам, связанным с тенденциями в современной мировой политике. К ним относятся: укрепление и развитие «нового меридионализма»24, в центре которого стоит группа БРИКС; вооруженные конфликты, в которых позиция США выглядит слабой или ограниченной (Сирия, Украина, районы под контролем исламского государства, некоторые африканские страны); растущее присутствие России и Китая в Латинской Америке и Карибском бассейне; миграционные потоки в Европу и их последствия для международной безопасности; сохраняющаяся уязвимость их стратегических интересов в Центральной Азии, несмотря на то, что в регионе имеется целый ряд военных группировок.

4. Мы вновь сталкиваемся с проблемой пересмотра отношений между капитализмом и демократией. С одной стороны, есть система собственности, накопления и индивидуализированной прибыли, с другой, – самоуправляемый процесс, легализация средств и индивидуальные права, подчиненные общему благу. Капитал и логика его функционирования никогда не были совместимы с подлинной демократией. Отсюда появление и сохранение либеральной демократии как идеальной формы, дающей возможность развития и воспроизводства современных капиталистических обществ. Но если, по словам Роберта Даля, доходы, богатство и экономическое положение также являются политическими ресурсами, которые, однако, распределены неравномерно, то как можно ожидать, что граждане будут равны политически [12. P. 237]?

Кризис промышленно-фордистской парадигмы привел к образованию трещин в международных иерархических структурах, созданных после Второй мировой войны в рамках Ялтинских и Бреттон-Вудских соглашений. Полвека спустя, переход к дезорганизованному капитализму, уже описанному выше, показал, что кризис демократии стал острее и безнадежнее. Концентрация и централизация политической, экономической и финансовой власти в руках все меньшего числа крупных монополий, отделил значительную часть граждан мира от принятия важнейших решений, как внутри страны, так и на глобальном уровне. Для смягчения негативных последствий этой тенденции и ослабления любой возможности глобального социального взрыва система предложила новую форму участия и включения: когнитивный капитализм.

Установился новый порядок накопления, характеризующийся: а) финансовыми рынками как движущей силой процесса накопления для финансирования инвестиций и как основой механизма распределения доходов (подлинный процесс финансиализации как биополитический контроль над жизнью как таковой); б) производством (обучение) и распространением (сеть) знания как основного источника капиталистического накопления на глобальном уровне, ведущего к пересмотру отношений между живым и мертвым трудом (т.е. процесс когнитивно-нематериального накопления как лишение сотрудничества некоего «общего»; в) «десагрегацией» рабочей силы на мировом уровне, вследствие разницы в ее стоимости в рамках когнитивного разделения труда, все более непостоянного, все больше попадающего под контроль когнитивной прибавочной стоимости [11].

Так называемый когнитивный капитализм покончил с обещанием радикальной демократизации публичной сферы, с плюрализмом СМИ, децентрализацией общественной власти, упразднением цензуры и декоммерциализацией культуры на рынке без монополий. Наоборот, сегодня более чем когда-либо человечество страдает от виртуального пространства, сосредоточенного а «облаках», жестко контролируемого несколькими корпорациями, в котором реклама, основанная на постоянном мониторинге пользователей/клиентов, стала примером для подражания в деловом мире. Практически не существует форм электронной связи, которые не контролировали бы разведслужбы с их различными способами универсального шпионажа. Здесь мы не ставим под сомнение преимущества технологических инноваций, которые доходят до значительного, но все же ограниченного числа людей. Вызывает сомнение гигантская манипуляция технологиями для обеспечения статус-кво управляемого общества25.

Мы считаем, что каждая из четырех проблем, проанализированных выше, имеет элементы, достаточные для того, чтобы показать огромную опасность, которую несет в себе связь между войнами за ресурсы, международной безопасностью и скрытыми или явными практиками поднимающегося фашизма. Главная роль дисциплинированного производителя промышленного капитализма перешла к потребителю, контролируемого когнитивным капитализмом. Классическая геополитика, позднее критика уступили место постмодернистской геополитике, которая превратила весь мир в поле боя за невозобновляемые ресурсы, которые до сих пор подпитывают идею неограниченного роста и развития. Отрицание общего есть отрицание индивидуума и наоборот. Будет будущее у человечества, в котором такое небольшое количество людей имеет столь много, а такое большое количество людей так мало?

Заключение

1. Хотя ясно, что глобализация экономики превратила национальное государство в простой инструмент глобального капитала, это не привело к исчезновению политической власти. Вездесущность корпоративной власти, которая концентрирует в своих руках огромные массы капитала, продолжает зависеть от политико-военного аппарата государств, которые продолжают защищать процессы накопления богатств и власти сами по себе. В последние десятилетия державы гегемоны прибегали к насильственным методам, чтобы установить свой контроль над глобальной нефтяной «трубой» и некоторыми другими стратегическими ресурсами с целью достижения абсолютного контроля над глобальной экономикой. Речь идет о конфликте, интенсивность которого прямо пропорциональна зависимости от ресурсов, которые обеспечивают функционирование современного общества. Войны за ресурсы рушат схему империализма как противоречивое слияние двух элементов: «государственно-имперской политики» и «молекулярные процессы накопления капитала в пространстве и времени» [18].

Фактически, это противоречие исчезает в один момент. Государственные политические власти прекрасно согласуются с экспансионистской логикой капитала, который не признает физических и естественных границ. Вот почему в данный момент войны за ресурсы представляют наибольшую угрозу для человечества. Их разрушительный потенциал будет иметь непредсказуемые последствия как для общества, так и для природы. Исходя из этого, основной проблемой, перед которой окажется современные мир, будет ликвидация фундаментализма рынка через демократическое регулирование и подчинение капитала общественному контролю, чтобы предотвратить превращение глобальных изменений в социальные и экологические катастрофы.

2. Для того чтобы упрочить свою бесконечную приспособляемость, капитализм концентрирует все свои силы на том, чтобы сделать экологию новой сферой для инвестиций и полем конкуренции. Тем не менее, собственно природа этого риска существенно исключает коммерческое решение в силу того, что капитализм может действовать только в очень четких социальных условиях: при твердой вере в саморегулируемой механизм, управляемый «невидимой рукой», что необходимо заставляет конкуренцию индивидуальных эгоизмов конвертироваться в общее благо; далекая от реальности, эта псевдо-естественная тенденция провоцирует антагонизмы, которые постоянно трансформируют капитализм в социально деструктивного агента-хищника. Будь то новый империализм (понимаемый Харви как накопление через лишение права собственности [19]) или империя (состояние, порождаемое экстратерриториальной по характеру вездесущей властью, по Хардту и Негри [17]), капитализм сегодня, вопреки тому, что говорят его защитники, сталкивается с самым серьезным вызовом в своей истории: угрозой трансформации (насильственным или ненасильственным способом) в процессе перманентной революции. Решение было бы возможно двумя путями: один - эмансипация (борьба свободу идентичности), другой – освобождение (свобода самоопределения и самопреобразования). В обоих случаях этот процесс предполагает создание нового человечества. Окончательный союз между контр-гегемонистскими властями и анти-системными движениями может стать признаком того, что борьба вот-вот начнется.

3. Мы стоим перед долгосрочным системным кризисом. В капитализме кризис решался на условиях, которые подчиняют политико-общественный порядок логике рынка и динамике экономического предприятия. Неолиберальное безумие последних нескольких десятилетий вряд ли может быть остановлено неокейнсианскими интервенционистскими мерами. На данный момент единственный реальный выход – экономическое развитие в рамках стратегий, принятых некоторыми акторами, доминирующими в пространстве глобальной власти. Возможные сценарии в среднесрочной перспективе могут быть следующими:

а) Растущее соперничество между США и Китаем, в основном за контроль над мировой торговлей, за обеспечение больших поставок природных ресурсов и, наконец, конфликты/договоренности финансового и денежного характера, отражающиеся на курсе доллара-юаня.

б) Рост напряженности между Россией и западными европейскими державами (молчаливо поддержанными США), особенно из-за все более заметной конфронтации между экспансионистским проектом Европейского Союза (руководимого французско-немецким альянсом) и евразийской пан-идеей, возглавляемой Россией. Расширение НАТО с включением в него территорий сферы бывшего советского влияния, с одной стороны, и политико-военное главенство России в украинском и сирийском кризисе, с другой, превращают мир в арену возможных широкомасштабных конфликтов.

с) Интенсификация дестабилизирующих факторов, которая в не слишком отдаленном будущем может полностью лишить легитимности существующую мир-систему, превращая ее в неуправляемое пространство. Продолжающееся ослабление национального государства в значительной части мира, хроническое отсутствие глобального регулирования миграционных потоков, межэтнические, религиозные и социальные конфликты, необратимые последствия экологического опустошения, невыносимая тирания финансового капитала вызывает огромное неравенство, маргинализацию, нищету и социальные исключения разного вида – вот лишь немногие из множества элементов, которые должны обсуждаться и срочно решаться.

«Существование человечества просто означает: пусть люди живут. И еще: пусть живут хорошо. Онтологический императив – это заповедь, гласящая, что человечество должно продолжать быть» (Ханс Джонас. «Принцип ответственности»).

Литература

1.BP Статистический обзор мировой энергетики, июнь 2013 г. // http://www.bp.com/content/dam/bp-country/ru_ru/folder/SR_2013_June_12_RUS_final.pdf (дата обращения: 01.03.2016).

2. Преступления НАТО в Югославии. Документальные доказательства / Белград: Федеративная Республика Югославия, Федеральное министерство иностранных дел, 1999.

3. Afganistan Opium Survey 2009. Summary Findings. September 2009/United Nations Office for Drugs and Crime // https://www.unodc.org/documents/crop-monitoring/Afghanistan/Afghanistan_opium_survey_2009_summary.pdf (датаобращения: 01.03.2016).

4. Altvater E. El fin del capitalismo tal y como lo conocemos. Barcelona: El Viejo Topo, 2011.

5. Altvater E., Mahnkopf B. Las limitaciones de la globalización. Economía, ecología y política de la globalización. México: Siglo XXI, 2002.

6. Amin S. Los desafíos de la mundialización. México: Siglo XXI, 1997.

7. Amin S. Más allá del capitalismo senil. Buenos Aires: Paidós, 2003.

8. Arrighi G., Silver Beverly J. Caos y el orden en el Sistema-mundo moderno. Madrid: AKAL, 2001.

9. Braudel F. Afterhoughts on material civilization and capitalism. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1977.

10. CIA World Factbook, 2014 // https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/iz.html (датаобращения: 01.03.2016).

11. Crisis in the Global Economy: Financial Markets, Social Struggles, and New Political Scenarios /Ed. by A. Fumagalli and S. Mezzadra. Los Angeles: Semiotext, 2010.

12. Dahl R. Democracy and Its Critics. New Haven: Yale University Press, 1987.

13. Dale Scott P. El opio, la CIA y la administración Karzai // http://www.voltairenet.org/article167879.html (датаобращения: 01.03.2016).

14. Foster J. B. La ecología de Marx. Materialismo y naturaleza. Barcelona: El Viejo Topo, 2004.

15. Foster J.B, Clark B. Ecological Imperialism: the Curse of Capitalism // Socialist Register. 2004. Vol. 40 (http://socialistregister.com/index.php/srv/article/view/5817/2713#.VtVUR32LTIU (дата обращения: 01.03.2016)).

16. Hardt M., Negri T. Imperio. Buenos Aires: Paidós, 2000.

17. Hardt M., Negri T. Multitud. Barcelona: Debate, 2004.

18. Harvey D. Diecisiete contradicciones y el fin del capitalismo. Madrid: Instituto de Altos Estudios Nacionales del Ecuador; Traficantes de sueños, 2014.

19. Harvey D. El nuevo imperialismo: Madrid: AKAL, 2004.

20. Harvey D. Espacios de esperanza. Madrid: AKAL, 2003.

21. Klare K. Guerras por los recursos. El futuro escenario del conflicto global. Barcelona: Urano, 2003.

22. Kosovareport. 28.01.2005 // http://kosovareport.blogspot.com/2005/01/world-bank-survey-puts-kosovos-mineral.html (датаобращения: 01.03.2016).

23. Krugman P. Errors and Lies // http://www.nytimes.com/2015/05/18/opinion/paul-krugman-errors-and-lies.html?rref=collection%2Fcolumn%2Fpaul-krugman (датаобращения: 01.03.2016).

24. Lacoste I. Geopolítica. La larga historia del presente. Madrid: Síntesis, 2009.

25. Lash S., Urry J. The End of Organized Capitalism. Malden, MA: Polity Press, 1987.

26. Lerner A. B. Hilary Clinton says her Iraq war vote was a “mistake” // http://www.politico.com/story/2015/05/hillary-clinton-iraq-war-vote-mistake-iowa-118109.html (датаобращения: 01.03.2016).

27. Löwy M. Ecosocialismo. La alternativa radical a la catástrofe ecológica capitalista. Buenos Aíres: Ediciones Herramienta-Editorial el Colectivo, 2011.

28. Marx K. El Capital / 3 tomos. México: Fondo de Cultura Económica, 1971.

29. Marx K. Manuscritos económico-filosóficos. Barcelona: Grijalbo, 1985.

30. McChesney R. Digital Disconnect: How Capitalism Is Turning the Internet Against Democracy. New York: The New Press, 2013.

31. Meiksins Wood E. El imperio del capital. Barcelona: El Viejo Topo, 2003.

32. Meyssan T. La terrible impostura. Ningún avión se estrelló sobre el Pentágono. Buenos Aires: El Ateneo, 2002.

33. Mihailovic D. Geopolitica y orden global: posibilidades de un nuevo meridionalismo // Desarrollo e Integración. La nueva geopolítica de la economía global /Ed. por D. Mihailovic y A. Toribio Dantas A. México: Miguel Ángel Porrúa, 2007.

34. Polanyi K. La gran transformación. México: Fondo de Cultura Económica, 1992.

35. Polya G. 2,7 millones de iraquíes muertos por la violencia y las penurias de la guerra // Rebelión. 04.04.2005 (http://www.rebelion.org/noticia.php?id=197277&titular=2-7-millones-de-iraquíes-muertos-por-la-violencia-y-las-penurias-de-la-guerra (дата обращения: 01.03.2016).

36. Silvestre de Albuquerque E. A Teoría geopolítica meridionalista de André Martín //Revista de Geopolítica. 2014. No. 5(2). P. 5 – 18.

37. Simic V. Kosovo – neocon ground zero of the international political order & neoliberal license to pillage. México City: RAS – The International Serbian Organization, 2014.

38. SIPRI Yearbook 2014. Armament, Disarmament and International Security. Resumen en español // http://www.sipri.org/yearbook/2014/files/sipri-yearbook-2014-resumen-en-espanol (датаобращения: 01.03.2016).

39. Wallerstein I. Decline of American Power: The U.S. in a Chaotic World. New York: New press, 2003.

1Личные данные Д. Михайловича на официальном сайте университета: http://www.itesm.mx/wps/wcm/connect/ebs/egade+business+school+nd/profesores+e+investigacion/profesores/mihailovic+dejan/cv+mihailovic+dejan+nd (дата обращения: 01.03.2016).

2Cтатья подготовлена к публикации и переведена кандидатом экономических наук, старшим научным сотрудником Института Латинской Америки РАН И. М. Вершининой.

3С. Лэш, Дж. Урри пытаются вскрыть причины стагнации капиталистической системы, используя термины организованный и неорганизованный капитализм. Они пишут об изменении парадигмы развития производственных моделей и моделей накопления во все более дезинтегрированной системе капитализма. Дематериализованное производство, автоматизированный труд и традиционные сравнительные преимущества, оцениваемые интенсивностью знаний и гибким накоплением в руках все меньшего числа крупных монополий, базируются на дерегулировании практически всех сферах капиталистического производства [25].

4Достаточно дать краткий сравнительный анализ войн эпохи раннего модерна и различных военных конфликтов современности. В те времена война определялась как конфликт «всех против всех» (Гоббс), который почти всегда заканчивался мирным договором и возникновением нового порядка. Сегодня мы являемся свидетелями смертельной игры по непрерывному ведению войны как основного фактора сохранения уже установленного порядка. Война перестала быть творческим элементом порядка, реализуемого через мирный договор, и превратилась в инструмент увековечивания уже заданного порядка через жесткий контроль и дисциплину. Возможно, самым драматичным проявлением этой трансформации является милитаризация политики. В не столь отдаленном прошлом именно политика решала вопросы войны, сегодня война решает вопросы политики.

5При описании этого процесса, Поланьи справедливо утверждает, что формой, в которой рождающаяся реальность капитализма достигает нашего сознания, является политическая экономика, и что этой рождающейся реальностью было общество, в котором не экономика встроена в общественные отношения, а общественные отношения встраивались в экономическую систему [34. P. 55-65].

6Дэвид Харви утверждает, что «политики и госчиновники, как правило, стремятся к сохранению или усилению власти собственных государств, капиталист же стремится к получению индивидуальной выгоды и несет ответственность только перед своим ближайшим социальным окружением...» [18. P. 40)].

7Джон Беллами Фостер и Бретт Кларк возродили идеи американского историка Альфреда Кросби, который в 1986 г. опубликовал работу под названием Экологической империализм: биологический экспансионизм Европы, 900-1900. В ней он утверждал, что «внедрение флоры и фауны Старого Света в окружающую среду Нового Света привело к демографическому взрыву с последующим негативным эффектом для местных видов». [15]. Но авторы справедливо отмечают, что «биологическая экспансия», о которой говорит Кросби, не имеет абсолютно «никакой прямой связи с империализмом как политико-экономическим явлением» [15]. То есть, экологический империализм действовал как «чисто биологическая» сила.

8В настоящее время мы можем наблюдать огромное разнообразие форм военного противостояния, международных конфликтов, гражданских войн, серьезных внутренних беспорядков, движений за независимость, пограничных споров, которые могут идти одновременно с переговорами о заключении мира. География новых войн охватывает ось Балканы (Босния, Косово) - Кавказ (Чечня) и Ближний Восток (Палестина, Ливан), достигает Среднего Востока (Ирак), Центральной Азии (Афганистан) и Индийского субконтинента (Кашмир). Вторая ось проходит по африканскому континенту, от Гвинейского залива (Сьерра-Леоне) до Центральной (Демократическая Республика Конго, Бурунди, Руанда ...) и Восточной (Судан, Эритрея, Сомали) Африки. Особый случай, когда переплетаются две оси, представляет исламское государство (ИГ): от Ирака и Сирии и, через Аравийский полуостров, до Ливии, Нигерии и Западной Африки.

9Стокгольмский институт исследования проблем мира (СИПРИ) в своем отчете в 2014 г. сообщает, что, несмотря на небольшое снижение (0,4%), суммарные мировые военные расходы достигли 1,67 трлн. евро, что составляет 2,4% мирового ВВП. Это значительно выше, чем в конце 1980-х гг. Список стран с наибольшими военными расходами таков: 1) Соединенные Штаты (41% мировых военных расходов); 2) Китай (8,2%); 3) Россия (4,1%); 4) Великобритания (3,6%); 5) Франция (3,6%); 6) Япония (3,4%); 7) Саудовская Аравия (2,8%); 8) Индия (2,7%); 9) Германия (2,7%); 10) Бразилия (2%) [38].

10Дэвид Харви различает три пути накопления, которые гарантируют непрерывность воспроизводства капитала: 1) в рамках неолиберальной парадигмы, в основе которой лежит доктрина всеобщего рынка, и которая в то же время защищена правовыми и институциональными механизмами; 2) накопление через лишение прав собственности, что, в общих чертах, представляет собой актуализацию процесса первоначального накопления, как это было описано Марксом в XXIV главе Капитала; 3) Третий путь – это массовое обесценивание активов для противостояния проблеме сверхнакопления [19. Р. 116 – 121].

11До сегодняшнего дня не ясны причины, по которым НАТО мобилизовало и использовало огромное количество военной силы, непропорциональной силам врага и «благородной цели» этой войны. За 11 недель бомбардировок были частично или полностью разрушены 25 000 домов, 14 аэропортов, 19 больниц, 20 центров здоровья, 18 детских садов, 69 школ, 176 культурных центров, 44 моста, 470 км авто- и 595 км железных дорог. Было зарегистрировано 2300 воздушных атак по 995 объектам, осуществленных 1150 бомбардировщиками-истребителями, которые выпустили 440 000 снарядов суммарной мощностью 22 000 тонн взрывчатых веществ. На югославскую землю упало 1300 крылатых ракет 37 000 кассетных бомб (оружие, которое не имеет ничего общего с насилием, основанном на гуманитарных принципах), включая боеприпасы с обедненным ураном (запрещенным различными международными соглашениями). Погибло более 4000 человек, а число раненых достигало 12500 [2].

12Доказанные запасы стратегических ресурсов в Косово (в первую очередь, минеральных) были оценены в 13,5 млрд долл., что подтверждено исследованиями Управления горнорудной промышленности и полезных ископаемых Косово, проведенного под эгидой Всемирного банка [22].

13СДК (англ. KFOR) – международные силы под руководством НАТО, ответственные за обеспечение мира и стабильности в Косово. Они вошли в эту сербскую провинцию (ныне самопровозглашенное независимое, признанное более чем 100 странами государство) спустя два дня после того, как Совет безопасности одобрил резолюцию ООН 1244 с целью поддержания порядка и мира на территории, которую Сербия по-прежнему считает своей.

14До сих пор наиболее полным исследованием этого вопроса является работа сербского политолога Всеслава Симича [37].

15Любопытно, что, обвиняя правительство талибов в содействии терроризму и, в частности, в укрывательстве Бен Ладена и обеспечении технической поддержки Аль-Каиде, ни администрация Буша, ни Обамы не смогли представить ни одного доказательства в поддержку выдвигаемого обвинения и, таким образом, оправдания войны. Сомнения не развеял даже доклад Национальной комиссии, опубликованный 22 июля 2004 г. Из 19 террористов, обвиненных в атаках, 16 оказались гражданами Саудовской Аравии, один из Египта и один – из ОАЭ. Не было ни одного афганца, ни одного выходца из этой страны. С другой стороны, розыск Бен Ладена, который длился почти 10 лет, закончился сверхсекретной операцией, в результате которой лидер Аль-Каиды был убит на территории Пакистана, союзника США. Отсутствие разъяснений обстоятельств атак вызвали спекуляции и теории заговора, критические замечания, которые, не смогли полностью опровергнуть официальную версию событий, но усилили недоверие мирового общественного мнения в отношении того, что на самом деле произошло в тот трагический день 11 сентября 2001 г. Среди многочисленных версий, пытающихся прояснить загадку атак, можно упомянуть версию Тьерри Мейсана, изложенную им в книге Чудовищный обман [32].

16После Персидского залива Каспий является вторым самым богатым нефтью регионом мира. Накануне войны 2000 г. подтвержденные запасы составляли от 18,4 до 34,9 млрд. баррелей, в то время как возможные запасы достигали 235 млрд. баррелей. С другой стороны, оценки подтвержденных запасов природного газа колебались в пределах 6,6-9,4 трлн. кубометров [21. P. 117]. К концу десятилетия без прилегающих к Каспию территорий Ирана и России, запасы нефти Азербайджана, Казахстана, Туркменистана и Узбекистана в 2002 г. достигали 38,2 млрд. барр., а запасы природного газа – 20,8 трлн кубометров [1].

17Имеются в виду хозяева маковых полей, контролирующие производство опиума, кровно заинтересованные в сохранении военно-политической нестабильности в стране (ред.).

18Афганистан и Косово представляют собой живой пример «несостоявшегося государства» из-за высочайшего уровня коррупции, преступной деятельности и явного отсутствия законов. Кроме того, тревогу в Косово вызывают контрабанда оружием и автомобилями, торговля людьми и отмывание денег наряду с другими видами преступной деятельности. Для получения дополнительной информации см. уже упомянутую работу Всеслава Симича [37].

19Вторжение и оккупация Ирака США и их союзниками часто назывались «войной за нефть». Это сложно отрицать. С долей иронии, мы могли бы предположить, что, если бы вместо добычи нефти иракцы занимались выращиванием моркови, то скорее всего их страна никогда бы не подверглась агрессии такого масштаба. Но, привлекает внимание тот факт, что основные нефтяные компании Запада еще перед войной смогли заключить ряд соглашений с правительством Ирака, которые давали им значительные привилегии на мировом энергетическом рынке. Помимо огромных прибылей они предполагали относительную стабильность добычи и сбыта нефти в этом районе. Была еще одна не менее важная причина начать войну против Ирака. 24 сентября 2000 г. правительство Саддама Хусейна заявило, что Ирак начинает переход от экспорта нефти за доллары к экспорту за евро, это означало явное намерение усилить позиции евро по отношению к доллару. Журнал Time 13 ноября 2000 года опубликовал заметку, в которой говорилось о том, что Саддама Хусейна мало волнует девальвация евро по отношению к доллару и что нет больше причин для того, чтобы экспорт иракской нефти и дальше благоприятствовал режиму нефтедолларов под абсолютным контролем США.

20Среди них, Хиллари Клинтон, которая в период предвыборной кампании, сообщила на пресс-конференции 19 мая 2015 г. в Седар Фолс, Айова, что «одобрение войны было ошибкой. Вот так просто» [26]. С другой стороны, известный экономист Пол Кругман заявил Нью-Йорк Таймс 18 мая 2015 г., что «война в Ираке была не невинной ошибкой, а преступлением, совершенным Джорджем Бушем [23].

21Широко известны связи первых лиц правительства Буша-сына (Чейни, Перле, Вулфовиц, Райс) с ведущими компаниями, являющимися частью военно-промышленного комплекса США (Халлибертон, Эксон Мобил, Шеврон Тексако, Карлайл Групп, и т.д.). При всей опасности, которую представляет собой попытка свести трагедию огромного масштаба до фразы бизнес, как обычно, нельзя игнорировать тот факт, что в некоторых случаях, частные интересы, могут существенно изменить глобальный геополитический ландшафт [33. P. 61].

22Минздрав Ирака сообщает о 151 000 погибших в период с 2003 по 2006 гг., но ряд международных организаций и независимых источников считают, что эта цифра может достигать около 2,7 млн человек, погибших от насилия и лишений [35].

23Примером стало создание Энергетической Рабочей группы(NEPDG) в 2001 г., проекта, продвигаемого Дж. Бушем и управляемым Диком Чейни.

24Я признаю свой долг перед известным бразильским географом Андре Мартином, который первым ввел в оборот это понятие при обсуждении мировой политики. Мы оба согласились, что новый меридионализм как аналитическая модель и распространяющееся явление со временем будет иметь большее влияние не только в академических кругах и в глазах мировой общественности, но и при разработке политики и в международной экономике в глобальном контексте. Более подробную информацию можно найти в моей работе Геополитика и Глобальныйпорядок: возможности нового меридионализма [33. P. 69 – 87] и статье бразильского географа Эду Сильвестре де Альбукерке Геополитическая теория меридионализмаАндре Мартина [36].

25Роберт Макчисни провел исследование об использовании Интернета капитализмом для того, чтобы затормозить процесс демократизации современных обществ [30].

КОММЕНТАРИИ - 44

basseinomskpak 31 января 2017 г. 4:27:48

В современном городе трудно соблюдать сложившийся темп жизни. Все люди систематически поторапливаются, побаиваются проглядеть что-то или не уложиться в срок. Каким способом не выпадать из жизненного круговорота, не уставать после завершения тяжелого рабочего дня, а ощущать постоянный подъем сил?

Плавание — это роскошный вид спорта, дающий возможность упражнять все группы мышц с безмерною полезностью для здоровья и неимоверным наслаждением для души! Приятно окунуться в бассейн и проникнуться безмерным раздольем водной глади! Ощутить свободу, движение, быстроту. Собственно по этой причине история, создание искусственных водоемов содержит пару тысячелетий.

Претворить в жизнь мечту всякого человека Вам лично несомненно поможет ГК Бассейн Инжиниринг в Омске. Наши сотрудники работаем с сооружением, капремонтом бассейнов в Городе Омске на протяжении большого количества лет.

[url=http://basseinomsk.ru/stroitelstvo-bassejnov-omsk/]плавательные бассейны[/url]