На закате СССР вчерашние маргиналы от поп-музыки быстро осваивали приёмы нового эстрадного звука и перекладывали свои опусы на синтезатор и драм-машину. За редким исключением успех артистов, решившихся на подобную трансформацию, был предопределен: нищенский твин-поп «Ласкового мая» и его последователей в те годы собирал стадионы. Специально для VATNIKSTAN музыкальный обозреватель Александр Морсин рассказывает о самых заметных образцах позднесоветской поп-музыки, съехавшей с катушек не без потерь. Сегодня — о рефлексивном блатняк-вейве «Америка» крёстного отца русского клауд-шансона Алексея Блохина и его группы «Ласковый бык».
Как это было
В 1980-х одутловатый слесарь-ремонтник Волжского автомобильного завода в Тольятти Алексей Блохин играл и записывал простонародный мужицкий шансон по следам Аркадия Северного. В 1990 году Блохин собрал полуанонимный проект «Ласковый бык» и выпустил дебютный альбом «Пацаны». «”Ласковый бык” — не “Ласковый май”, песенку спеть не умоляй», сходу просил слушателя аутсайдер Блохин, не желая идти на поводу у публики. На пластинке звучал характерный для автора лирический гоп-стоп со строчками вроде «затолкай мою тоску под загробную доску, Оксана» — только теперь новое альтер-эго Блохина тянулось к другой, более подвижной и жизнеутверждающей музыке. Его ролевой моделью в те годы явно был Игорь Тальков, только-только распустивший свой «Электроклуб».
Это был советский ироничный нью-вейв под простецкие мотивы, не лишённые напора и обаяния. Почти в каждой песне «Ласковый бык» ненароком выдавал репризы: «Стоит тоскливо самолет на авиастоянке, как груди лесбиянки». Главным хитом пластинки стала многозначительная песня «Пацаны, держите штаны», предупреждающая об опасности мимолетных увлечений и флирта на вписках. Рядом располагалась идеалистическая «Америка» — мечтательный поп гражданина мира, уставшего от хаоса и бардака позднесоветской жизни. «Забери меня в Америку, или я сойду с ума!», — просил Блохин мироздание.
Алексей БлохинЧто происходит
Многословный фрик-трикстер Блохин в одиночку перековал пролетарский пивной блатняк во фраерский бла-блатняк высшей пробы. Он мастерски играл на противоречиях стиля и времени, используя стилистику новомодных прозападных ансамблей как камуфляж: под ним скрывалось нутро жадного до международного успеха певца неизбывной русской залипухи. В Америке, пел Блохин, всё «солидно», кругом Дональды и Роджеры, там «тусовочка» и «настоящие бабёнки» — если не уехать прямо сейчас, завтра может быть поздно. Что на родине? «В России — алкаши во власти анаши».
«Ласковый бык» передразнивал моду на всё американское и симулировал язвительный эмигрантский поп в духе уехавших Вилли Токарева и Михаила Шуфутинского. В нём же была припрятана и ностальгическая капсула с тоской по ушедшему времени. В результате «Америка» работала сразу в двух направлениях: как мечта о стране, где высится статуя Свободы, и путевые заметки экспата с душевным джетлагом. Каждый раз в конце припева Блохин по-коровьи затягивал «Мууууууу-мууууу!» и будто уходил топить грусть в горькой водке. «Алеша, в Америку хочу! — Ты чо? Не в кайф. Там же проститутки!», — дежурно дискутировал сам с собой «Ласковый бык».
Как жить дальше
Диверсии Блохина фактурно и эстетически предвосхитили турбо-шансон Стаса Борецкого и урла-рэп Игорька. В 2000-х его идеи приватизировали умники Братья Шимпанзе, в наши дни — необъятные ютуб-комики и музыканты вроде Kyivstoner.
Сам Блохин дожил до середины 2010-х и даже успел перезаписать свои ключевые вещи в новых ударных аранжировках. «Ласковый бык» всю дорогу выступал в искромётном формате «реюнион-квартирника», медленно переходил на философское бормотание под слезоточивые клавишные и, в общем-то, не высовывался. Как и следовало ожидать, вестернизация отечественной эстрады после «Америки» не закончилась — однако именно в ней, как в хитоне, наброшенном на статую Свободы, собрались все складки и морщины уставшего советского неформала. Следующий после «Пацанов» альбом назывался «Казанский вокзал»: «Ласковый бык» вернулся и вернулся навсегда.
Оценили 0 человек
0 кармы